Глава 1. Грёзы
Лира Эолия обнаружила просроченное молоко ровно в тот момент, когда в её голове промелькнула мысль: «Интересно, а что снится миссис Дартмут?»
Бутылка выскользнула из рук, разбилась о кафель, и белые брызги растекались по полу, как лунный свет в чужом сне. Лира замерла, глядя на эту внезапную катастрофу. Не то чтобы разбитое молоко было трагедией – просто оно стало последней каплей в череде мелких, но раздражающих событий этого утра.
Сначала сломалась кофеварка. Потом Эребус ушёл на работу, даже не поцеловав её, лишь бросив через плечо: «Не забудь про ужин, сегодня придут гости». Затем соседский мальчишка, Томми, снова разрисовал забор её дома мелками – и, конечно, никто не сделал ему замечания. Потому что Лира была слишком вежлива, чтобы ругаться, а Эребус считал, что «это не стоит внимания».
И вот теперь – молоко.
Она вздохнула, взяла тряпку и принялась вытирать пол. Вода была липкой, и запах скисшего молока напоминал что-то забытое, что-то, что когда-то было свежим, но теперь испортилось.
«Как моя жизнь», – подумала она, и тут же устыдилась.
У неё был прекрасный дом, красивый, успешный муж, стабильность. Всё, о чём мечтают. Но почему-то каждое утро она просыпалась с ощущением, будто заперта в стеклянной банке: всё видно, но ничего нельзя изменить.
Лира выбросила тряпку в раковину, подошла к окну. За ним был её сад – аккуратный, ухоженный, как и всё в её жизни. Розы, которые она сама не сажала. Газон, подстриженный ровно до миллиметра. Даже птицы, казалось, пели здесь по расписанию.
Она закрыла глаза.
«А что, если…»
И тут случилось нечто странное.
В воздухе запахло жасмином – но его не было в саду. Потом донёсся смех – детский, звонкий, но Томми уже ушёл в школу. Лира открыла глаза и увидела, что на её ладони лежит… бабочка.
Не простая.
Она была соткана из света, будто кто-то вырезал её из лунного луча. Крылья переливались, как шёлк, и когда бабочка взмахнула ими, в воздухе остался мерцающий след.
Лира застыла.
– Это невозможно, – прошептала она.
Бабочка взлетела, сделала круг вокруг её головы и растворилась в воздухе, оставив после себя лишь лёгкое покалывание на коже.
Лира резко обернулась – вдруг это чья-то шутка? Но кухня была пуста.
Она медленно подняла дрожащие руки перед собой.
– Что это было?..
И тут в голове, будто эхо, прозвучал чужой голос:
«Миссис Дартмут снится, что она снова двадцатилетняя, и она танцует на берегу моря».
Лира ахнула и схватилась за столешницу.
Это был не её голос.
И это…
Это был ответ на её случайную мысль.
Вечером, когда Эребус вернулся с работы, Лира ещё не пришла в себя. Она механически готовила ужин, но руки дрожали.
– Ты выглядишь уставшей, – заметил Эребус, снимая пиджак. Его голос был ровным, как всегда. Без эмоций.
– Я… – Лира замялась. Стоит ли говорить ему о бабочке? О голосе? Он точно подумает, что она сошла с ума. – Просто не выспалась.
Эребус кивнул, не вдаваясь в подробности.
– Гости придут в восемь. Убедись, что всё готово.
– Конечно.
Он прошёл мимо, даже не коснувшись её.
Лира сжала ложку так сильно, что пальцы побелели.
А потом – снова.
В воздухе запахло морем.
И где-то далеко, будто сквозь толстую стену, послышался смех миссис Дартмут.
Глава 2. Трещина в реальности
Лира провела ночь без сна.
Каждый раз, когда она закрывала глаза, перед ней всплывали образы, которые не принадлежали ей: пляж с золотым песком, смех миссис Дартмут, солёный ветер, которого не было в её спальне. Она ворочалась, пила ромашковый чай, даже попыталась читать скучную книгу по садоводству – ничего не помогало.
К утру она поняла одно: это не галлюцинация.
Бабочка из света была настоящей.
А голос в её голове – тоже.
Когда первые лучи солнца упали на подоконник, Лира встала, подошла к зеркалу и внимательно рассмотрела своё отражение. Та же привычная женщина: карие глаза, слегка растрёпанные волосы, следы усталости под глазами. Ничего сверхъестественного.
– Значит, я не сошла с ума, – прошептала она. – Или сошла, но это очень… последовательно.
Она глубоко вдохнула и решила проверить свою догадку.
Миссис Дартмут жила через два дома от них. Пожилая дама с строгими манерами и вечными жалобами на спину. Лира видела её каждое утро, когда та выходила поливать свои бегонии.
Сегодня утром Лира сделала то, чего никогда не делала раньше: подошла к ней первой.
– Доброе утро, миссис Дартмут!
Старушка вздрогнула, чуть не уронив лейку.
– О, Лира… Вы так громко.
– Простите. – Лира улыбнулась. – Просто… у меня к вам странный вопрос.
Миссис Дартмут нахмурилась.
– Если это про забор – я не видела, кто его разрисовал.
– Нет, не про забор. – Лира сделала паузу. – Вам не снилось прошлой ночью… море?
Ледяная тишина.
Миссис Дартмут побледнела. Её пальцы сжали лейку так крепко, что костяшки побелели.
– Как вы… – Она резко оборвала себя. – Это неуместный вопрос.
Но Лира уже увидела ответ в её глазах.
Она знает.
– Простите, – быстро сказала Лира. – Просто… показалось.
Она развернулась и почти побежала обратно к дому, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.
Эребус ушёл на работу, оставив список дел. Лира машинально отметила первые пункты, но мысли её были далеко.
Она вспомнила, как в детстве ей снились яркие сны. Иногда она просыпалась с уверенностью, что летала во сне. Мать говорила ей, что это просто фантазии.
А теперь…
Лира подошла к окну и прижала ладонь к стеклу.
– Что со мной происходит?
И тогда она увидела его.
В саду, под старым клёном, стоял мужчина.
Высокий, в длинном тёмном пальто, которое колыхалось, словно его касался невидимый ветер. Его лицо было в тени, но Лира почувствовала, что он смотрит прямо на неё.
Она отпрянула.
Когда взглянула снова – его уже не было.
Но на траве, там, где он стоял, лежал один-единственный опавший лист.
Красный, как кровь.
Вечером, когда гости ушли, а Эребус заперся в кабинете с бумагами, Лира наконец осталась одна.
Она сидела на кухне, сжимая в руках чашку остывшего чая, и думала.
О бабочке.
О голосе.
О незнакомце в саду.
И тогда она решилась.
Лира закрыла глаза и подумала о сне.
Не о своём. О чужом.
О Томми, мальчишке, который разрисовывал её забор.
Что ему снится?
Сначала ничего не происходило.
Потом – лёгкое головокружение.
И вдруг…
Темнота. Скрип. Шёпот. Томми бежит по длинному коридору, за ним кто-то гонится. Он кричит, но голоса нет. Впереди – дверь. Он хватается за ручку…
Лира резко открыла глаза.
На столе перед ней лежал маленький игрушечный солдатик.
Он не был здесь секунду назад.
Она медленно потянулась к нему…
И в этот момент в коридоре раздались шаги.
Лира судорожно сжала солдатика в кулаке, как преступник – улику.
Дверь открылась.
– Ты ещё не спишь? – Эребус стоял на пороге, его взгляд скользнул по её лицу, потом по сжатой руке.
– Нет, я… просто допиваю чай.
Он молча кивнул, но что-то в его взгляде заставило Лиру похолодеть.
– Не засиживайся допоздна, – наконец сказал он. – Завтра важный день.
И вышел, не объяснив, какой именно.
Лира разжала пальцы.
Солдатика не было.
Но на ладони остался след – крошечная царапина, будто от штыка.
Глава 3. Встреча в сумерках
Три дня Лира жила в странном напряжении. Каждую ночь она просыпалась от ощущения, что кто-то стоит у кровати, но, включая свет, видела лишь пустую спальню и спящего Эребуса, лежащего на краю постели, как будто даже во сне соблюдающего дистанцию.
Солдатик исчез, но царапина на ладони не заживала. Она была едва заметной, но Лира чувствовала её – крошечное напоминание о том, что произошло, было реальным.
На четвертый день Эребус уехал в командировку.
– Вернусь через три дня, – сказал он, целуя её в лоб, как сестру. – Не забывай про встречу с ландшафтным дизайнером в среду.
Лира кивнула, сжимая ручки чемодана, который держала для него.
– Конечно.
Он уехал, и дом сразу наполнился другим воздухом – более лёгким, дышащим. Лира стояла на крыльце, пока машина не скрылась за поворотом, потом медленно вернулась внутрь, чувствуя себя одновременно виноватой и освобождённой.
Вечером она сидела в гостиной с книгой, которую не читала, и смотрела, как сумерки затягивают сад в сизую дымку.
И тогда она увидела его снова.
Тот самый мужчина – высокий, в тёмном пальто – стоял под клёном, будто ждал этого момента. На этот раз он не исчез.
Лира замерла. Сердце колотилось так громко, что, казалось, его слышно даже через стекло.
Незнакомец поднял голову.
Их взгляды встретились.
У него было лицо, которое невозможно забыть: резкие скулы, бледная кожа, тёмные глаза, в которых мерцало что-то… нечеловеческое. Но самое странное – выражение. Не угроза, не злоба.
Тоска.
Глубокая, древняя, как само время.
Лира не понимала, как она это видит с такого расстояния, но знала – это правда.
Он поднял руку и сделал едва заметный жест – подойди.
И она…
Она встала.
Ноги сами понесли её к двери, к выходу в сад. Разум кричал, что это безумие, но что-то внутри, глубже страха, тянуло её к этому человеку.
Холодный вечерний воздух обжёг лицо, когда она вышла на крыльцо.
Незнакомец не двигался, ждал.
Лира сделала шаг вперёд, потом ещё один. Трава была мокрой от вечерней росы, вода просачивалась через тонкие домашние тапочки.
Они стояли в пяти метрах друг от друга, когда он наконец заговорил.
– Ты видишь меня.
Это не был вопрос.
Голос у него был низкий, с лёгкой хрипотцой, будто он давно не пользовался им.
Лира попыталась ответить, но слова застряли в горле. Она кивнула.
Уголки его губ дрогнули – не улыбка, но что-то близкое.
– Я думал, ты ещё не готова. Но ты… особенная.
– Кто вы? – наконец выдавила Лира.
Ветер усилился, шевеля полы его пальто. В воздухе запахло чем-то далёким – может быть, дождём за горизонтом, может быть, чем-то другим.
– У меня много имён. Но тебе я скажу то, которое ты сможешь понять. – Он сделал шаг ближе. – Морфеус.
Лира вспомнила древнегреческие мифы, которые читала в детстве.
– Бог снов…
– Нет. – Он покачал головой. – Боги мертвы. Я – то, что осталось.
Она должна была испугаться. Должна была бежать. Но стояла как вкопанная.
– Почему вы здесь?
Морфеус посмотрел на её руку – ту самую, со царапиной.
– Ты начала просыпаться. И привлекла внимание.
– Какое внимание?
Он не ответил сразу. Повернулся, глядя в глубь сада, где тени становились гуще.
– Ты можешь влиять на сны других. Это редкий дар. Опасный.
Лира почувствовала, как по спине пробежал холодок.
– Я не понимаю…
– Ты создала бабочку. Солдатика. – Он повернулся к ней. – Это только начало.
В его глазах что-то вспыхнуло – на мгновение Лира увидела там целые миры: города из тумана, реки, текущие вверх, существа, которые не могли существовать.
Она отшатнулась.
– Что вы хотите от меня?
Морфеус изучал её лицо.
– Предложить выбор.
– Какой выбор?
– Узнать правду. Или продолжать жить в неведении. – Он сделал паузу. – Но если выберешь первое… назад дороги не будет.
Лира сжала кулаки. Где-то в глубине души она уже знала ответ.
– Я хочу знать.
Морфеус кивнул, будто ожидал этого.
– Тогда открой глаза.
– Они открыты.
– Нет. – Он поднял руку, пальцы почти коснулись её лба. – По-настоящему.
Мир взорвался.
Сад, дом, вечер – всё исчезло, растворилось в вихре образов. Лира падала сквозь слои реальности, и вокруг неё проносились сны – тысячи, миллионы – как светлячки в ночи. Она видела кошмары и мечты, детские фантазии и взрослые страхи.
И вдруг…
Тишина.
Она стояла в пустом пространстве, где не было ни верха, ни низа. Перед ней возвышался Морфеус, но теперь он выглядел иначе – его пальто стало похоже на звёздное небо, а в глазах горели целые галактики.
– Где мы?
– Между, – ответил он. – Там, где сны касаются реальности.
Лира посмотрела на свои руки – они слегка светились, как пергамент в лучах солнца.
– Что я?
– Ткачиха. – Морфеус говорил мягко, но каждое слово отпечатывалось в её сознании. – Ты можешь плести сны, изменять их. Но за это придётся платить.
– Чем?
Он посмотрел на неё с той самой древней тоской.
– Частью себя.
Лира хотела спросить ещё что-то, но в этот момент где-то вдали раздался звук – настойчивый, резкий.
Звонок будильника.
Морфеус помрачнел.
– Ты должна вернуться.
– Но…
– Пока не поздно.
Мир снова закружился, и Лира почувствовала, как её тянет назад, в реальность.
Последнее, что она увидела, – лицо Морфеуса, которое начало расплываться, как сон на утро.
– Мы встретимся снова, – услышала она его голос, уже далёкий. – Когда ты сделаешь выбор.
И тогда…
Она открыла глаза.
Утро.
Солнечный свет лился через шторы.
Лира лежала в своей кровати, одетая в ночную рубашку.
Но в руке она сжимала опавший кленовый лист.
Красный, как кровь.
Глава 4. Властелин Порядка
Лира трижды перечитывала сообщение от Эребуса о досрочном возвращении, будто между строк могла найти объяснение вчерашнему. Но там было лишь сухое: «Прилетаю сегодня в 17:40. Встречай без опоздания».
Кленовый лист лежал в шкатулке для украшений – единственном месте, куда Эребус никогда не заглядывал. Каждый раз, проходя мимо комода, Лира прикасалась к деревянной крышке, словно проверяя: не исчез ли он? Но лист был на месте, и его жилки под пальцами казались слишком уж чёткими для обычного растения.
Она пыталась убедить себя, что встреча с Морфеусом – просто странный сон. Но тогда как объяснить лист? И почему на запястье остались следы – тонкие, как паутина, царапины, будто её обвивали невидимые нити?
В аэропорту Эребус появился в точно назначенное время – его часы никогда не отставали. Увидев Лиру, он кивнул, как начальник подчинённой, и протянул чемодан.
– Ты выглядишь невыспавшейся.
Это было констатацией факта, не заботой.
– Бессонница, – ответила Лира, заставляя губы растянуться в подобии улыбки.
В машине Эребус молчал, пока она вела. Лира чувствовала его взгляд на своём профиле – изучающий, холодный.
– Что-то изменилось, – вдруг сказал он.
Лира едва не врезалась в машину перед ними.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты. – Он повернулся всем корпусом, и теперь его присутствие в салоне стало ощутимым, как давление перед грозой. – Ты нервничаешь.
– Просто устала.
Эребус не ответил. Но когда они въехали в их квартал, он приказал:
– Поверни не к дому. К озеру.
Маленькое озеро на окраине города было их официальным «местом для разговоров». Здесь, пять лет назад, Эребус сделал предложение. Здесь же, три года назад, сообщил, что они не могут иметь детей.
Лира стояла у воды, сжимая локти. Эребус смотрел на горизонт, его идеально выглаженный костюм не морщинился даже на ветру.
– Я знаю, что ты лжёшь, – начал он без предисловий. – В твоих глазах появилось… что-то новое.
Лира закусила губу.
– Может, тебе просто показалось?
Он резко повернулся, и в его глазах впервые за долгое время вспыхнуло что-то живое – но это был гнев.
– Не играй со мной, Лира. Я чувствую перемены лучше любого. Это моя работа.
Она отступила на шаг.
– Какая работа? Ты же бухгалтер…
Эребус медленно снял перчатки. Потом – расстегнул манжету.
– Ты права. Я считаю. Но не деньги.
Он протянул руку ладонью вверх. На запястье был шрам – странный, симметричный, напоминающий весы.
– Я считаю баланс. Между реальностью и… другим.
Лира почувствовала, как земля уходит из-под ног.
– Ты…
– Хранитель Порядка, – закончил он. – И ты, Лира, нарушаешь его.
Ветер усилился, вода в озере забурлила, хотя небо было ясным.
– Я не понимаю…
– Ты начала вспоминать, – прошипел Эребус. – В тебе просыпается Ткачиха. И это нельзя допустить.
Он сделал шаг вперёд, и вдруг его тень стала неестественно длинной, растянувшись к ней, как щупальце.
Лира отпрянула.
– Ты… ты не человек.
– Нет, – согласился он. – И ты – тоже. Просто забыла.
Он поднял руку, и воздух вокруг сгустился. Лира почувствовала, как что-то невидимое сжимает её горло.
– Я стёр твою память когда-то. Сделаю это снова.
Тьма поползла по краям зрения. Последнее, что увидела Лира, – как шрам на его руке начал светиться мерзковатым жёлтым светом.
И тогда…
Раздался хлопок.
Давление исчезло. Эребус отшатнулся, хватаясь за голову.
Между ними, медленно кружась, падал кленовый лист.
Красный, как кровь.
Лира не думала. Она побежала.
За спиной раздался рёв, больше похожий на звук ломающегося металла, чем на человеческий голос.
Она бежала, не разбирая дороги, пока не споткнулась о корни и не рухнула в кусты.
Темнота.
Тишина.
И голос, который она узнала бы из миллионов:
– Я предупреждал, что назад дороги не будет.
Морфеус стоял над ней, его пальто шевелилось, как живое.
– Теперь ты знаешь правду.
Лира задыхалась, но смогла выдавить:
– Кто я?
Он наклонился, и в его глазах отразились тысячи снов.
– Ты – то, что он пытался запереть.
И протянул руку.