Кровь, пот и чашка чая. Реальные истории из машины скорой помощи

Tom Reynolds

Blood, Sweat and Tea

Real Life Adventures in an Inner-city Ambulance

© 2006 Tom Reynolds

© И. Д. Голыбина, перевод, 2020

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2022

Посвящается моим маме и брату, которые умудрялись уживаться со мной все эти годы, а также пациентам, которые доставили мне массу удовольствия и дали материал для блога.

И наконец, моим коллегам из Лондонской службы скорой помощи – лучшей команде низкооплачиваемых сотрудников здравоохранения, с какой только я имел счастье быть знакомым.

Книга «Кровь, пот и чашка чая» издана без согласования с Лондонской службой скорой помощи. Мнение автора не всегда совпадает с официальной позицией Службы.

Пролог. Слишком молодой

Вчерашняя смена началась отлично: к нам на станцию прибыл новенький желтый фургон – отличное пополнение автопарка, состоящего из старых рыдванов. Дальше поступил вызов, на первый взгляд рутинный, который, к несчастью, оказался совсем не таким.

Звучал он так: «мужчина, 34 года, судороги». Ехать надо было на футбольное поле, находящееся в центре парка. С нашей же станции туда отправилась машина немедленного реагирования (она прибывает на место первой, еще до скорой помощи). Поскольку мы ехали на новом фургоне, то добрались с ней практически одновременно. На улице нас встретили другие члены команды, в которой играл наш пациент. К сожалению, он находился в глубине парка, на расстоянии примерно 200 метров, и мы не могли подъехать ближе: по распоряжению городского совета парк недавно огородили забором, чтобы разные искатели приключений не катались по газонам на угнанных автомобилях.

Фельдшер службы немедленного реагирования первым добежал до пациента, и когда я мчался к нему через поле, то заметил встревоженное лицо фельдшера, что было для него весьма нехарактерно. Когда я, волоча носилки, подбежал ближе, коллега спросил, не кажется ли мне, что пациент не дышит.

Тот мужчина был из Нигерии, а у чернокожих – не сочтите мое наблюдение за расизм – отличить живого от мертвого тяжелее, чем у белых. Белые сразу выглядят мертвыми, а глядя на чернокожего можно подумать, что тот в обмороке. Кроме того, ветер, гулявший по полю, мешал мне оценить состояние пациента.

– Он не дышит, – сказал я фельдшеру. В этот момент второй член моего экипажа тоже подбежал к нам.

– Черт! – воскликнул фельдшер, – я оставил дефибриллятор[1] в машине.

Пришлось мне бежать 200 метров до нашего фургона за дефибриллятором, от которого могла зависеть жизнь пациента. Когда я вернулся, коллега уже подавал пациенту кислород через специальный мешок (то есть обеспечивал искусственную вентиляцию легких) и делал непрямой массаж сердца, процедуру, с помощью которой в отсутствие пульса обеспечивается циркуляция крови в организме. Закрепив электроды дефибриллятора, я увидел, что у пациента желудочковая фибрилляция – ритм, при котором сердце «трепещет», а не качает кровь по телу к мозгу и другим жизненно важным органам. Технически пациент мертв и останется таким, если его не реанимировать.

Мы дали разряд, и сердечный ритм изменился. Возникла асистолия (это означает, что сердце не шевелится вообще, а при таком ритме вернуть пациента к жизни еще сложнее). Мы решили немедленно везти пациента в ближайшую больницу. Фельдшер установил ему в дыхательные пути трубку для подачи воздуха, и мы переложили мужчину на носилки, одновременно продолжая реанимационные мероприятия и вводя необходимые лекарства. Потом с помощью других членов футбольной команды дотащили носилки до скорой помощи и помчались в больницу.

К несчастью, пациент так и не пришел в сознание и умер в реанимации.

Здоровый мужчина 34 лет и вдруг рухнул замертво на футбольном поле. Несмотря на все наши усилия, мы ничем не смогли ему помочь. Мы действовали согласно протоколу, провели все реанимационные мероприятия, наш долг был выполнен, но лучше бы нам пореже приходилось выполнять его вот так.

Почему так нельзя?

Сейчас я буду жаловаться на то, что мне нельзя делать. Нельзя, сидя за рулем скорой, давить пешеходов. А ведь будь это разрешено, я избавил бы общество от массы идиотов.

Представьте следующую сцену: я еду по лондонским улицам на сверкающем белом фургоне с сиреной, мигалкой и надписью «Скорая помощь» большими буквами по обоим бортам. Как бы вы поступили на месте пешехода? Подумали бы: «Хм, будет очень неприятно, если эта махина меня переедет, подожду-ка 12 наносекунд, прежде чем переходить дорогу». Или решили бы, как, судя по всему, большинство жителей моего города: «О, скорая несется на неотложный вызов, надо постараться перебежать прямо под носом у водителя».

В предыдущую смену три человека пытались нырнуть под мой автомобиль. Будь это позволено (правительственным распоряжением или чем-то в этом роде), я с удовольствием не стал бы давить на тормоза и размазал их по капоту, исключив тем самым троих придурков из человеческого генофонда.

Ладно, может, сегодня вечером мне еще повезет.

Дорогой мистер алкоголик

…Пожалуйста, если вам хочется напиться, делайте это дома и спите там же! Зачем напиваться своим «Tennent`s Super» в общественных местах, где какой-нибудь доброхот непременно решит, что вам стало плохо, и вызовет скорую?

…Также не могли бы вы мыться, хотя бы иногда? Я понимаю, что очень приятно пьяным валяться в грязи, но перед этим все-таки не мешает немного почиститься.

…Постарайтесь, будьте любезны, не материться на меня, не лезть в драку и не демонстрировать свои интимные части. Мне хватает этого и с другими, не пьяными, клиентами… хотя с вами, конечно, значительно проще: если я вас отпущу, вы тут же рухнете на землю.

…Если вы страдаете какими-либо заболеваниями, не используйте их как предлог, чтобы попасть в больницу. Если вы скажете: «Я напился и мне надо проспаться», – это сэкономит мне массу усилий в противовес жалобам на «боли в груди», «стенокардию», «рак» и «затрудненное дыхание». Чем больше времени я потрачу на осмотр, тем позже вы попадете в больницу и тем длительней будет наш физический контакт. Если вы просто пьяны, я могу выступить в роли просто таксиста.

…Если вас стошнило, ну, где-то на прошлой неделе, не могли бы вы сменить одежду? Пускай кто-нибудь, кто еще не растерял все свои мозги из-за пьянства, ее для вас постирает. Засохшая рвота на одежде, хоть и служит отличной рекламой вашей любимой марки пива, не делает вас привлекательнее в моих глазах. Заранее вам спасибо.

…Прошу, постарайтесь снизить вес: неважно, будет ли это благодаря диете или терминальной стадии цирроза печени. Ведь я – тот самый бедолага, которому приходится грузить вашу бесчувственную тушу в машину скорой помощи.

…Не надо говорить мне «да, я алкоголик» с таким видом, будто это повод для гордости. У меня есть нос, и я сам все пойму – по запаху.

…И наконец: хотя суперкрепкий «Tennent’s», «White Lightning» и для тех редких алкоголиков, кто еще при деньгах, «Stella Artois» – очень даже приятные напитки, но не могли бы вы выбирать что-нибудь менее термоядерное? Поверьте, легкие сорта куда лучше для вашего организма, и в них гораздо меньше химикатов.

Ребенок родился…

Я до сих пор помню, как впервые принимал роды. И то чувство облегчения, что охватило меня, когда все прошло гладко. В общем, я имею полное право делиться опытом в области акушерства.

У меня вторая подряд ночная смена, и я чувствую себя еще более усталым, чем обычно. Сегодня с моей помощью впервые появился на свет ребенок… и сил у меня все-таки хватит, чтобы этим похвалиться.

Представьте следующую сцену: вы – акушерка (то есть ваша обида на жизненные обстоятельства размером с государственный долг всех африканских стран, вместе взятых) и к вам в родильное отделение обращается женщина во втором периоде родов. Что вы будете делать?

а) Скажете «здравствуйте, располагайтесь поудобнее, я помогу вам родить как можно скорее»

или

б) отправите ее домой ждать, пока боли еще усилятся.

Угадайте, какой ответ приведет к тому, что ребенка будет принимать водитель скорой помощи, прошедший однодневный курс акушерства (который он, если уж быть до конца честным, весь проспал)?

Дальше, когда я привезу родильницу с младенцем в это же родильное отделение, вы:

а) извинитесь, хоть и не от души,

или

б) нагрубите бригаде скорой, которая сделала всю работу за вас?

Думаю, все уже поняли, что сегодня я получил ответ б) на оба этих вопроса.

В остальном это были простые неосложненные роды, с отцом, снимавшим все на телефон и рассылавшим фото родне, и женщиной, которая лежала на кожаной кушетке в нашем фургоне голая и вся в крови. Кровь настолько пропитала обивку, что летом та наверняка начнет попахивать. Я тоже был весь в крови (напоминание: в следующий раз не забыть взять на работу резиновые сапоги), и мои актерские навыки («Не беспокойтесь, мэм, все будет отлично, я принимал роды тысячу раз») подверглись суровому испытанию.

…зато не пришлось подбирать на улице алкоголиков.

Как им это в голову приходит?

Меня неоднократно приводила в изумление человеческая кровожадность, а также человеческая глупость. Но в последнее время я удивляюсь в основном человеческой злобе.

Вот я еду на своем «сверкающем-белом-фургоне-с-мигалкой-и-сиреной» на вызов к годовалому ребенку, который не может дышать. На тротуаре толпятся подростки. Внезапно один из них решает, что будет очень весело швырнуть в скорую бутылку колы, залив мне все ветровое стекло, отчего я теряю обзор и едва не выскакиваю на встречную полосу.

Могу сказать только, что ему сильно повезло: не будь вызов таким срочным, я не поленился бы вылезти и как следует пнуть его под зад ботинком.

Насколько скудоумным надо быть, чтобы кидаться бутылками в проезжающую скорую с мигалкой и сиреной?

Очень надеюсь, что в тот день когда я понадоблюсь одному из таких вот парней, а это весьма вероятно с учетом количества подобных ситуаций, что-нибудь помешает мне приехать вовремя, чтобы спасти его бесполезную шкуру.

Денежная точка

Меня часто вызывают на ДТП (для тех, кто не знает, это «дорожно-транспортное происшествие»). Примерно в 90 % случаев последствия ограничиваются так называемой «хлыстовой травмой шеи», то есть мышечным растяжением, которое лечится простыми обезболивающими. И примерно половина из этих случаев – попытка получить деньги по страховке. В скорой мы называем это «денежной точкой», имея в виду точку на шее, где возникает боль, за которую и платит страховая.

Сегодня я наблюдал просто выдающуюся попытку взыскать деньги за последствия «аварии».

Нас вызывали на перекресток, где две машины «едва не столкнулись» – да, не столкнулись – между собой. Ни одно транспортное средство не пострадало, на дороге не осталось никаких тормозных следов. «Пациентом» оказался пассажир одной из машин, жаловавшийся на боль в правой стороне шеи. Он так и рвался в больницу по непонятной мне причине, поскольку у него не было признаков травмы.

Все стало еще очевидней, когда тот парень забыл, с какой стороны шеи у него болит. Когда я ему на это указал, он сделал вид, что меня не понимает.

Даже полицейским стало лень возиться с этим идиотом.

Следует заметить, что он был лет на 10 младше меня и ехал на красной спортивной машине.

Кстати, ДТП теперь принято называть ДТС (дорожно-транспортное столкновение), потому что при возникновении «несчастного случая» у полиции нет оснований никого преследовать.

Одиночество

Хоть я и люблю свою работу, у нее есть кое-какие недостатки. На данный момент я работник «поддержки», то есть хоть и прикреплен к определенной станции, езжу по всему Лондону, заменяя заболевших и ушедших в отпуск «постоянных» членов персонала. Также у меня нет напарника… В общем, я этакая «дама легкого поведения» Лондонской службы скорой помощи.

Так что в данный момент я, никому не нужный, просиживаю штаны на своей основной станции и смотрю по телевизору дневные шоу.

Скука, скука, скука, скука…

Естественно, в следующие 12 часов мне куда-нибудь да придется ехать. Работа на чужих станциях в общем довольно увлекательная – встречаешь, например, новых людей, – но все равно это то же самое, просто в других обстоятельствах.

…А сейчас мне просто скучно…

Дневные телешоу – худший враг работника поддержки на скорой помощи. К счастью, с недавних пор я перешел в состав «постоянного» персонала, так что у меня есть напарник и работаю я на своей основной станции.

Есть те, кто не может ждать

Итак, я внутри скорой, помогаю парню, которому очень плохо, и тут ни с того ни с сего задняя дверь распахивается, и какая-то ненормальная начинает орать на меня: я, мол, перегородил ей дорогу. Нет смысла говорить, что мне это совсем некстати, и не только потому, что ставит в неудобное положение моего пациента, но еще и из-за вопиющей наглости этой девицы. Когда я советую ей (заметьте, в вежливой форме) удалиться, она отвечает старым добрым «я плачу налоги, и они идут на вашу зарплату». Напоминаю ей, что и я, и мой пациент – тоже налогоплательщики. Она немного сникает, но все равно продолжает возмущаться тем, что скорая перегородила всю улицу.

На всякий случай уточню: я действительно перегородил дорогу, но не по собственной прихоти, а ради того, чтобы скорее попасть к пациенту.

Крики девицы начинают сердить других водителей, они жмут на клаксоны, и я, чтобы отделаться от нее, захлопываю дверь, порекомендовав представить, что в скорой кто-то из ее родственников…

Пожалуй, не буду слишком уж торопиться, оказывая пациенту первую помощь.

Подобное случалось со мной неоднократно. Теперь я просто спрашиваю недовольного: а сам он, катаясь по земле в приступе боли, согласился бы немного подождать, пока я найду удобное место для парковки?

Наверное, все потому, что мы в Лондоне

Исследования, проведенные Лондонской службой скорой помощи, показали, что 59 % жителей города считают, что их быстрее примут в больнице, если они приедут туда на скорой.

Это… совершенно… неверно…

На самом деле, если вы вызываете скорую из-за какого-то легкого недомогания, в больнице вас, скорее всего, усадят в зал ожидания и забудут там на долгие часы.

Я сам работал в приемном отделении, можете мне поверить.

Кстати, лондонцы вызывают скорую помощь по поводу гриппа в три раза чаще, чем жители других городов. У половины таких пациентов оказывается обычная простуда, даже не грипп, и им надо просто немного отдохнуть. Даже если это и грипп, в больнице с ним все равно мало что смогут сделать.

С учетом перенаселенности, нехватки медперсонала и машин, пробок на дорогах и огромного количества аварий неудивительно, что у нас возникают проблемы с прибытием на место за 8 минут, в которые мы должны уложиться в 75 % вызовов.

Отличные новые машины

Лондонская служба скорой помощи покупает нам, трудягам от здравоохранения, новенькие блестящие машинки… ну ладно, не особо блестящие, и вообще тошнотного желтого цвета… но все-таки и правда новые. Это мерседесы «Спринтер», окрашенные в цвет «EURO RAL 1016 ЖЕЛТЫЙ», наиболее бросающийся в глаза из всей существующей в Евросоюзе палитры. В них нас ждут разные увлекательные аттракционы, включая задний подъемник, чтобы мы не ломали спины, загружая в машину тела пациентов весом в 20 стоунов (для тех, кто не в курсе, это 127 килограмм).

Приятель спросил меня, что я о них думаю, и, пройдя «ознакомительный курс» (4 часа баловства с новой игрушкой), должен сказать, что они мне понравились. Машина не только лучше управляется, но и тормоза в ней куда надежней, чем в наших старых LDV (Leyland Daf Vans), и интерьер выглядит более профессионально.

Единственная проблема, которую я сразу заметил, заключается в том, что для пользования подъемником требуется около 3,5 метров дополнительного пространства, то есть с учетом лондонских условий нам придется останавливаться посреди дороги, блокируя проезд. Так что если скорая помощь перегородила вам путь, пожалуйста, помните: это потому, что иначе мы не сможем поднять пациента на борт.

Каждый «Спринтер» стоит 105 000 ₤, и, если на нем появится хоть малейшая царапина, его следует немедленно снять с маршрута и отправить на ремонт (в отличие от тех, на которых мы ездим сейчас: их гоняют в хвост и в гриву до тех пор, пока они просто не развалятся на части). Страховка обходится в 5000 ₤ на машину, что означает весьма высокую плату за содержание.

Наверное, ездить на них одно удовольствие, но я что-то сомневаюсь, что начальство доверит мне такую… Я, например, оцениваю ширину проезда, просто протискиваясь внутрь, пока не раздастся скрежет…

Хотя я думал, что главная проблема будет с парковкой, позволяющей использовать подъемник, в действительности оказалось, что проблема с самими подъемниками, которые постоянно ломаются.

Моя (так называемая) замечательная жизнь

Сегодня я ходил стричься, для чего потребовалось принять непростое решение. Примерно вот так я рассуждал:

(а) Может, побриться на лысо? Если побреюсь, буду выглядеть как узник концлагеря, если нет – как педофил.

(б) А моей маме понравится? Если нет, придется недели три терпеть ее причитания по поводу того, как ужасно я выгляжу.

(в) Может, новая стрижка сделает меня более привлекательным для женского пола? Если честно, раньше это не удавалось, но я все еще не теряю надежды.

(г) Если пойду в ближайшую парикмахерскую, могу попасть к ученице… а тогда мне вернут деньги в случае неудачи?

Так или иначе, я пошел и получил классические «виски и затылок покороче». К сожалению, я слеп как сова, когда снимаю свои очки (стричься прямо в них как-то не принято). Поэтому, когда все в зале разразились хохотом, я, грешным делом, подумал, что у меня на затылке выстрижено «лысое» пятно.

(С другой стороны, я же его не вижу, так что какая разница.)

По крайней мере, теперь мне не приходится убирать со лба волосы рукой в резиновой перчатке, перепачканной чьей-то рвотой, что не может не радовать…

Чертов кот

Опять я сижу один на станции (чтобы работать на скорой, нужно два человека, а если у вас нет напарника, вы одиночка и не можете работать. Тем не менее вам надо находиться на станции на случай, если в Лондоне найдется еще один сотрудник без напарника. Тогда вы помчитесь через весь город, чтобы поработать в каком-нибудь неизвестном районе, который до этого видели только по телевизору). Я проголодался, и мне очень скучно: отчасти потому, что сейчас ночь, отчасти – потому что на станции пусто.

Однако у меня есть план…

Чтобы развеяться, я собираюсь посмотреть фильм на новом DVD-плеере, который мы купили для станции вскладчину (так что это нельзя считать расхищением фондов национального здравоохранения). А проблему голода планирую решить с помощью карри, разогретого в микроволновке.

Теперь позвольте вас познакомить с новым участником событий: сказав, что сижу на станции один, я слегка погрешил против истины, потому что со мной наш кот. По крайней мере, я думаю, что это кот, хотя это существо настолько потасканное, что может оказаться кем угодно. Кот настолько глуп, что может улечься прямо перед вашей скорой и отказываться вставать до тех пор, пока вы не пнете перенесете его в другое место. Тем не менее он достаточно сообразителен, чтобы понять, что работающая микроволновка – повод поклянчить еды минут через 5 (или через 13, если еда замороженная).

Я едва не рухнул на пол, споткнувшись об это чудовище по пути на кухню, а следующие 10 минут, со ртом, полным курицы в остром соусе, объяснял ему, почему нельзя прыгать ко мне на колени и пытаться дотянуться до моего ужина. Выглядело это примерно так:

Мяу.

Нет, я тебе ничего не дам.

Мяу.

Тебе не понравится.

Мяу.

Иди ешь свой ужин.

Мяу.

Встаю с тарелкой в руках и иду проверить, действительно ли у кота есть еда/вода/любимая игрушечная мышь.

Мяу.

Да отвяжись ты!

Мяу.

Ставлю тарелку (с остатками еды) на пол. Мерзкое животное нюхает и презрительно отворачиваются. Далее этот, так называемый, кот убегает и прячется под столом.

Вот же гадина!

Тот кот умер. Только один человек на нашей станции по нему скучает.

Почему это классная работа

Мы с напарником выехали на вызов к мужчине, у которого припадок случился прямо в день Рождества. Пациент был охранником и с виду напоминал прочный каменный дом. Приступ не был эпилептическим; мужчина вдруг стал драчливым и агрессивным. Нам пришлось немало потрудиться, чтобы затолкать его в скорую помощь. Оказалось, что у пациента диабет и уровень сахара в крови упал до угрожающе низких значений. К счастью, у нас имелось все необходимое, чтобы купировать это состояние, и после короткой борьбы мы сделали мужчине укол, от которого он пришел в себя еще до приезда в больницу. У нас хорошая работа, потому что мы помогли человеку, а не просто довезли его до больницы.

Другие преимущества этой работы включают в себя следующее (но не ограничиваются этим):

P Пребывание на свежем воздухе: не представляю, как офисные работники целый день сидят под кондиционером.

P Большую часть времени ты сам себе начальник – этого нельзя недооценивать.

P Возможность ехать по встречной полосе с сиреной и мигалкой; смысл даже не в скорости, а в безнаказанности.

P Входя в чужие дома, ты ощущаешь собственное превосходство, хотя в действительности уже 2 дня копишь в раковине немытую посуду.

P Неважно, как сильно раздражает тебя пациент, через 20 минут он перестанет быть твоей головной болью, а станет таковой для персонала больницы.

P Ты встречаешь кучу хорошеньких медсестер и при этом знаешь, что зарабатываешь больше, чем они.

P В редких случаях имеешь возможность помочь людям, испытывающим боль или страх.

Каждый раз, когда у меня выдается тяжелый день или работа слишком надоедает, я мысленно повторяю этот список, и мне становится лучше, хотя с недавних пор мне уже не платят больше, чем медсестрам.

Смерть, и что за ней следует

Есть люди, в целом замечательные, но работать с ними – сущее наказание. Один из них – Нобби (это не настоящее его имя). Он у нас славится тем, что притягивает травмы. То есть Нобби – один из тех, кому достаются вызовы на остановку сердца, серьезную аварию, стреляные и ножевые раны. Я же, в отличие от него, притягиваю всякие глупости, то есть попадаю к пациентам, которым вообще не нужна скорая помощь. Так что я не против с ним поработать, хотя бы ради смены обстановки.

Не так давно мы дежурили с ним в паре, и нас вызвали к пациенту с клинической смертью (когда сердце человека не бьется, и нет самостоятельного дыхания). Обычно в таких случаях приходится немало потрудиться, чтобы вернуть больного к жизни. Мы явились по адресу и обнаружили нескольких членов семьи, пытавшихся реанимировать старенькую бабушку. Наверняка вам попадались подобные сцены в медицинских телесериалах.

(Давайте сразу внесем ясность по поводу реанимации. Первое: она редко срабатывает; люди, насмотревшись «Скорой помощи» решают, что мы практически всегда спасаем чьи-то жизни, но на самом деле я по пальцам одной руки могу пересчитать тех, кто пережил остановку сердца, и то – всех их я наблюдал в больнице. Второе: выглядит все отвратительно; чаще всего вокруг человека, у которого остановилось сердце, разливаются лужи рвоты, испражнений, мочи и крови. Наконец, сердце у людей никогда не останавливается в удобный для оказания помощи момент; обычно пациент находится в какой-нибудь непролазной норе, и, если бы у него была возможность, рухнув, попасть под шкаф, чтобы сердце остановилось там, он бы так и сделал.)