Хроника пикирующего района

Реальный мир. Крупный региональный российский центр, город Рабаул, 28 декабря 20…г. 19.00. Традиционный ежегодный «Бал Прессы»

Однажды, во время проведения традиционного краевого ежегодного «Бала Прессы» в помещении самого крупного городского развлекательного комплекса, среди презентабельно одетой публики, появился странный человек. Вернее, будет сказать, человек странного вида, резко выделявшийся на фоне нескольких сот собравшихся гостей. Прежде всего, незваного гостя (а его действительно никто не приглашал на проводившееся мероприятие) отличала ненормальная подземельная бледность кожных покровов и лихорадочный изумленный блеск в глазах. Подобный блеск обычно царит в глазах у очень голодных и очень неуверенных в себе людей, которые после долгих усилий сумели попасть куда хотели, но многое бы отдали, чтобы никогда в этом месте не очутиться. На «Бал Прессы» бедно и неряшливо одетого человека, вне всяких сомнений, погнала, известная только лишь ему одному, очень жестокая необходимость и, вполне возможно, что ему пришлось преодолеть массу самых невероятных препятствий, прежде чем очутиться среди праздничного полумрака пресловутого «Бала», перенасыщенного ароматами дорогих женских духов, мужских дезодорантов и дразнящими, вызывающими неудержимую голодную слюну, испарениями разнообразных свежеприготовленных деликатесов, горами наваленных на поверхностях столов банкетного зала.

Каким образом человек сумел миновать бесцеремонных и предельно внимательных охранников из частного охранного предприятия «Альфа-Центавра», дежуривших у входа и в вестибюле концертно-развлекательного комплекса «Морфей», осталось навсегда для них самих загадкой. Но каким бы образом человек, ни оказался под сводами «Морфея», ему крупно повезло, что сам момент его появления по времени совпал с торжественной церемонией награждения наиболее отличившихся за прошедший год редакторов краевых газетищ, городских газет, районных газеток, журналов и журнальчиков.

Одна из техничек – больная диабетом и довольно пожилая уже женщина, видела, как бледный, бедный, помятый, «изжульканый» и совершенно несчастный молодой мужчина крадучись выходил из мужского туалета, но из-за диабета и общей притупленности остроты ума и адекватного восприятия действительности, техничка должных правильных выводов сделать не сумела и охрану не проинформировала. В результате, этот неуместный загадочный незнакомец без труда прошел в главный концертный зал комплекса, где и проходила церемония награждения самых честных, самых смелых, самых принципиальных и наиболее талантливых редакторов краевых печатных СМИ.

Он осторожно раздвинул тяжелые бархатные портьеры, закрывавшие вход в зал, сделал шаг вперед и остановился, как вкопанный. Человека оглушило и ослепило царившее за портьерами великолепие происходившей церемонии во всех ее красочных ракурсах: зрительном, акустическом, обонятельном и осязательном…

На сцене под светом рампы возвышалась группа из нескольких изысканно одетых мужчин и женщин, благополучным и крайне самодовольным внешним видом своим немного напоминавших античных богов изобилия. Хорошо поставленными звонкими радостно-торжественными голосами они вызывали наиболее отличившихся представителей печатных СМИ, публично перечисляли их заслуги перед читательской массой, вручали им грамоты, денежные премии в конвертах и памятные подарки…

Человеку сделалось на несколько секунд плохо, у него закружилась голова, потемнело в глазах, желудок болезненно стянули голодные спазмы, и он вынужден был облокотиться на спинку крайнего кресла последнего ряда, возле которого, и оказался, пробормотав при этом что-то вроде: «Да, Александр Иванович – знали бы вы, куда меня посылали! Ни одна скотина нам здесь не подумает помогать… Разлетимся мы все вдребезги вместе с Пикирующим Районом и не будет нам покаяния!…».

Сидевшая в кресле, на спинку которого облокотился человек, молоденькая корреспондент городского еженедельника «Курс Свободы» с негодованием обернулась, намереваясь сказать какую-нибудь изощренную гадость, но осеклась, изумленно вытаращив близорукие глаза на сравнительно молодого небритого бледного мужчину. Он показался ей выпившим. У него в спутанных волосах застряли старые желтые хвоинки, тополиный пух, легонько развевались клочья грязной паутины и виднелся еще какой-то мелкий мусор ярко выраженного лесного происхождения. Аналогичный мусор щедро усыпал и худые плечи, спрятанные под мятой серой тканью поношенного засаленного пиджачка. Сам по себе мусор этот смотрелся, по меньшей мере, странно, если учитывать, что на улице стоял конец декабря, и уж, во всяком случае, тополиному пуху взяться в волосах мужчины, совершенно точно взяться было абсолютно неоткуда!

– Простите ради Бога! – негромко произнес мужчина неожиданно интеллигентным голосом, улыбнувшись застенчивой извиняющейся улыбкой и приложив правую руку к сердцу. – Голова просто закружилась, вот и пришлось подержаться за спинку вашего кресла. Я тоже в газете работаю. Извините еще раз!

– Так вы, в каком виде-то сюда явились – вы в зеркало-то на себя хоть смотрелись?! – отчаянно прошептала корреспондент, немного смягчившись благодаря изысканным манерам странного человека, засыпанного летним лесным мусором морозным декабрьским вечером. – Вас как сюда пропустили-то?! Это же ежегодный «Бал Прессы», товарищ! Вы из дендрария, что ли, какого-то сюда заявились?!…

– Простите – вас, как зовут?! – почему-то умоляющим тоном торопливо прошептал человек, глядя прямо в глаза собеседнице.

– Лариса, а что? – против воли втягиваясь в ненужный ей разговор, ответила корреспондент.

– Очень приятно, меня – Константин! Константин Боровой! – еще более умоляющим тоном, словно бы сильно опасаясь, что его симпатичная собеседница может резко прекратить завязавшийся между ними разговор, представился он, назвав, на всякий случай, даже свою фамилию. – Ради Бога, Лариса, ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос!

– Только быстро, Константин – мне некогда! Вы меня отвлекаете от задания – я должна написать репортаж для своей газеты о «Бале».

– Скажите – здесь присутствуют редактора районных газет?

– Да.

– Все?

– Должны быть все.

– А вы случайно не знаете главного редактора районной газеты «Первобайский Вестник», Ирину Борисовну Ветренникову?

– Да нет – откуда, Константин! – пожала плечами, все более недоумевающая Лариса и, проявив завидную для рядового корреспондента эрудицию, добавила: – У нас в крае насчитывается шестьдесят восемь районов и в каждом из них издается своя собственная районная газета! Но вы обратитесь к организаторам – у них, наверняка, есть регистрационные списки. Но только сходите сначала в туалетную комнату и приведите себя в порядок, а иначе далеко вы не уйдете! Дальше шестого ряда! – позволила она сострить себе и впервые за время разговора улыбнулась подыхавшему от общего истощения Константину Боровому – корреспонденту так называемой парарайонной газеты «Хроника Пикирующего Района». Его, в принципе, никто не мог пригласить на «Бал Прессы» по той простой причине, что он являлся классическим представителем «Парапрессы», которая не имела ничего общего даже с Желтой Прессой и, вообще, она ни с чем не имела ничего общего.

Константин послушался Ларисы, спустился в вестибюль и никем не замеченный пробрался в мужской туалет. Там он подошел к умывальнику, на стене над которым висело большое круглое зеркало, но в зеркало он не стал смотреться, так как все равно бы не увидел своего отражения. Опустив голову под кран, он включил горячую воду, наобум вымыл голову, причесал волосы пятерней и на целую минуту о чем-то глубоко задумался. Как выяснилось впоследствии, думать Константину было о чем.

– Ах, да! – встрепенулся он по истечении минуты глубокой задумчивости и торопливо начал шарить трясущимися, словно с дикого похмелья, руками по многочисленным карманам пиджака, надеясь найти там, видимо, что-то очень для себя важное.

Из правого внутреннего кармана он достал свое корреспондентское удостоверение, раскрыл его, несколько секунд бесконечно печальным взглядом рассматривая поблекшую и выцветшую под дождями и суховеями цветную фотографию, затем со вздохом закрыл, вложив обратно в правый внутренний карман и, наконец-то, из левого бокового достал то, что искал – небольшой сверток, завернутый в промасленную газетную бумагу.

– Вот оно, родное мое! – вожделенно произнес он, торопливо разворачивая сверток и пугливо озираясь на входные двери – не вошел бы кто?! Руки его дрожали, можно даже сказать, ходуном ходили, когда он из газеты доставал нехитрый бутерброд – ломоть черного кислого хлеба с прилипшими к нему несколькими кусочками соленого бело-розового сала из, разделанной, в свое время по всем правилам, огромной туши «недорезанной свиньи». Свиные ломтики были щедро присыпаны крупной серой солью и давленым чесночком. Аппетитный чесночный дух пронесся по туалету, и Костя едва не захлебнулся собственной слюной. Давясь и почти не жуя, он вмиг покончил с бутербродом, собрал щепотью все оставшиеся хлебные и чесночные крошки, высыпал их на раскрытую ладонь и аккуратно слизнул языком. Обрывок газеты скомкал и бросил в урну, после чего тщательно вымыл руки горячей водой.

Вроде бы ему стало полегче – острая сосущая боль в желудке заметно ослабла, почти прошло головокружение, отступила за границы видимого, упорно засыпающая глаза густая метель из крупных хлопьев «черного снега вечности». Константин Боровой нервно усмехнулся, запил водой из под крана съеденный бутерброд и, вновь сумев остаться незамеченным, пробрался обратно в концертный зал, где продолжался каскад награждений, не смолкали овации и словесные панегирики, конца и краю которым пока и не предвиделось!

Раздвинув портьеры, он поневоле задержался возле того же самого кресла, и, корреспондент городской газеты «Курс Свободы» Лариса оглянулась на него теперь уже почти, как на родного:

– Ну, вот сейчас немного уже получше! – приветливо улыбнулась она ему. – Откуда ты такой заморенный взялся-то, дружок?!

– Село Пикирово! – слабым голосом отрекомендовался Константин. – У нас там все такие – зарплату не платят уже много-много лет…

– Ты в «районке» что ли работаешь? – Лариса вдруг начала приглядываться к своему, не совсем обычному, собеседнику со специфическим «журналистским» любопытством в близоруких глазах.

– В «районке», а где же еще?! – разговаривал Костя вроде бы с Ларисой, а взгляд его немного косящих темных глаз блуждал в каких-то дальних-предальных «чертовых далях». Не дальше, конечно, празднично освещенной сцены, где бесконечной чередой шли редактора и редакторши, награждаемые в самых различных и неожиданных номинациях и «ипостасях».

У дотошной Ларисы создалось ощущение, что ее новый знакомый постоянно испытывает лишь одно, довлеющее над всеми остальными, основное эмоциональное чувство – безграничное недоумение, смешанное с сильной, мягко говоря, неприязнью к церемонии, происходящей на сцене. Двадцатипятилетняя незамужняя, достаточно привлекательная, журналистка почувствовала, как в ней внезапно, наряду с профессиональным «журналистским», проснулось непрофессиональное, чисто женское, любопытство.

А на сцене, как раз в этот момент произошло нечто, в высшей степени заинтересовавшее бледного, усталого и голодного корреспондента районной газеты «Хроника Пикирующего Района».

Главный ведущий праздника, холеный и самоуверенный бородатый господин, председатель и президент «там чего-то», красивым сочным грассирующим баритоном объявил в мощный микрофон:

– Сейчас объявляются победитель и призеры среди районных газет нашего края в номинации-и…!!! – тут бородатый господин выдержал необходимую паузу в лучших традициях шоу-бизнеса, набрав полную грудь воздуха и затаив на несколько секунд дыхание.

Пауза затянулась на добрых полминуты, глаза бородача полезли на лоб от напряжения и, когда аудитория уже единодушно решила, что это был последний вдох в его жизни, он, наконец-то, «разродился»:

– … «Самая правдивая районная газета-а-а!»!!!…

Справа от Ларисы пустовало кресло, она туда пересела и, указав на свое освободившееся место, предложила Косте:

– Ты присаживайся пока рядом со мной, что ли. В ногах то ведь правды нет!

– Спасибо большое, Лариса! – Костя буквально рухнул на освободившееся место.

«Как он вымотался, бедненький!» – с искренней непритворной жалостью подумала Лариса, невольно внимательно рассматривая профиль деревенского журналиста – заострившиеся скулы, худой нос, подрагивающие тонкие обветренные губы, едва ли не ежесекундно облизываемые языком, покрытым нездоровым белым налетом. На сцену он смотрел болезненно жадным, убийственно-непонятным взглядом.

А тут еще, сидевшие неподалеку какие-то седые пожилые, не то редактора, не то, просто, корреспонденты «районок», активно, с нескрываемым возмущением, начали комментировать название объявленной номинации:

– Что значит, Николай Иванович – «самая правдивая газета»?! – спрашивал седобровый «старичок-боровичок» у своего не менее пожилого соседа, венчиком густого белого пуха, росшего вокруг лысой розовой макушки, сильно напоминавшего «папу Карлу». – А какой еще может быть газета, как не «самой правдивой»?! Это же издевательство какое-то! Ну а они сейчас, наверное, объявят – какая районная газета «самая лживая», если так дальше пойдет! Что у них в головах то творится, не понимаю-ю!!!

«Папа Карла» мелко-мелко согласно кивал головой, иронично поджимая уголки губ, но так и не нашел нужных слов, чтобы вслух, а не молча поддержать справедливое возмущение коллеги.

Ларисе сделалось смешно, а ее новый знакомый посмотрел на ветеранов журналистского фронта все тем же, в высшей степени странным, недоуменным, как будто бы навеки ошарашенным, взглядом. Но, собственно, старички умолкли, потому что опять раскрыл рот холеный элегантный бородач на сцене:

– Итак, за первое место в номинации «Самая правдивая газета-а» награждается коллектив редакции газеты Первобайского района «Первобайский Вестник»!!!…

– Быть такого не может!!! – отчаянно выдохнул Константин Боровой и даже подпрыгнул на месте, почему-то виновато глянув на удивленную Ларису.

– Простите, Лариса за несдержанность…, – извиняющееся промямлил он, смешно похлопывая себя по губам двумя пальцами левой руки, сложенными вместе.

– Да нет-нет, ничего – вы только меня пока не отвлекайте и сами не отвлекайтесь, Костя! – улыбнулась ему Лариса почти нежной улыбкой. – Ведь вас, если я не ошибаюсь, самого это все заинтересовало!

– Да, да, да, да! – быстро и смущенно проговорил Костя, стараясь больше не отвлекаться от тех невероятных, с его неординарной точки зрения, событий, происходивших на сцене.

А на сцену, под гром аплодисментов публики, поднималась крупная величавая блондинка, наряженная в просторное долгополое платье, переливавшееся под светом театральных лампионов всеми цветами радуги. Радужные блестки люминесцентной пудры вспыхивали в локонах ее громадного белокурого шиньона, как капельки утренней росы на нитях кокона шелкопряда. Даже, с последнего ряда было хорошо видно, насколько широко и счастливо улыбалась редактор «самой правдивой газеты года» Ирина Борисовна Ветренникова. Костя Боровой побледнел еще сильнее, хотя вроде бы уже дальше и некуда было, что есть силы, вцепившись обеими руками в поручни кресла, предполагая, видимо, что иначе его могло унести сквозняком тотальной несправедливости в те самые дальние-предальние «чертовы газетные дали», откуда он и прибыл несколько минут назад, рискуя не только жизнью, но и самой своей чистой и светлой, честной и прозрачной душой сельского корреспондента-«бессеребренника».

– Ты ее знаешь? – робко поинтересовалась, вконец, заинтригованная Лариса.

– Очень хорошо! – чуть слышно выдохнул Константин Боровой, страшным немигающим взором приклеившись к пышнотелой блондинке бальзаковского возраста, щеголявшей на сцене кричащими радужными красками своего лучшего праздничного платья, словно перекормленная райская птица, которой для полного сходства лишь не хватало распущенного лировидного хвоста.

Редактору «Первобайского Вестника» холеный бородач вручил конверт с пятью тысячами рублей, дешевую фарфоровую статуэтку богини Фемиды и зачем то еще поцеловал ей запястье правой руки! Невысоконькая, худенькая и шустренькая женщина вслед за бородачом, подарила сияющей Ирине Борисовне что-то типа пионерского переходящего вымпела и долго трясла ей ту же правую руку.

– Это кто?! – тревожным голосом спросил Костя у Ларисы, имея ввиду маленькую женщину, вручившую вымпел Ветренниковой.

– Это – декан факультета журналистики нашего университета, Алевтина Викторовна Манхурова! – объяснила Лариса. – Ты ее, возможно, знаешь!

– Да, я ее знаю?! – то ли утвердительно, то ли вопросительно, но, в общем, как-то смутно и неопределенно произнес корреспондент «Хроники Пикирующего Района». – Я учился у нее, по-моему…

– Когда?! – заинтересованно спросила Лариса.

– Не помню – давно…! И, наверное, это было не только давно, но и – «неправда»! … – он начал тереть лоб тыльной стороной ладони, как это обычно делают люди, когда хотят что-то срочно вспомнить – нечто, жизненно, важное, но постоянно упорно ускользающее из памяти. – По-моему это был я, … и она… Она не научила нас самому главному, но она в этом не виновата, потому что не могла знать, в принципе, этого самого главного…

«Не жар ли у него?!» – с искренним беспокойством подумала девушка, но вслух по инерции спросила:

– А что – самое главное?!

– Что ты имеешь ввиду?

– Ну, ты сказал, что «Манхурова не научила вас самому главному, потому что сама этого „самого главного“ не знала»! Так что же это такое – «самое главное»?!

– «Каждое слово лжи порождает чудовищ!» – негромко и, как бы нехотя ответил Константин. – Если перефразировать известное высказывание. Я имею, ввиду, каждое слово, напечатанное на страницах газеты, особенно – районной, где редакторам и всему редакционному коллективу приходится врать людям непосредственно прямо в лицо.

– Ну, это, возможно, звучит чересчур образно и апокрифично, Константин – ты не находишь?! – позволила себе во вполне корректной форме не согласиться с собеседником Лариса. – Тем более что любая районная газета, насколько мне известно, является официальным печатным органом, прежде всего, администрации данного конкретного района, в финансовом плане на прямую от нее зависящей. Так что тут есть, о чем поспорить. Вот ваша, например, газета – ты считаешь, ее абсолютно правдивой?!

– Наша газета вынуждена печатать в каждом номере сенсационные материалы о том, чего не может существовать в принципе, но с чьим ежедневным возникновением приходится считаться и описывать. «Хроника Пикирующего Района» – очень несчастная газета для своих еще более несчастных читателей…

– Честно говоря, я не совсем понимаю, что ты хотел сказать этими словами! – Лариса неожиданно подумала о психической вменяемости Константина и, не совсем к месту, спросила: – А где находится этот ваш Пикирующий район?! Я о таком раньше даже никогда и не слышала!

– Наш район?! – рассеянно переспросил Костя и помолчав пару секунд, несколько индифферентно ответил: – Он расположен в предгорьях Сумрачных Гор на чудной равнине, прорезаемой множеством рек, покрытой густыми сосновыми лесами и вечно цветущими заливными лугами, где в начале лета даже самыми сильными ветрами не уносится, прочь густой медовый аромат. Это самый протяженный район нашего края, вытянувшийся с севера на юг более чем на сто километров. А самое замечательное и удивительное в нашем районе заключается в том, что он является самым глубоким районом нашего края…

– В каком смысле – глубоким?! – живо встрепенулась Лариса, уже с большим интересом слушавшая неожиданного и загадочного собеседника, чем следила за тем, что творилось на сцене.

– Пикирующий район находится бесконечно глубже всех остальных районов края в той пропасти, куда все они летят. Они еще летят, а он уже «пикирует» и из пилотской кабины сквозь рваные облака самых причудливых форм и расцветок хорошо начинает различаться Дно…

– Какое дно?!

– Дно Пропасти…

– Какой пропасти?! Костя – ты что?! Может ты болен?! – она порывисто взяла его за запястье безвольно лежавшей на коленке правой руки и поразилась, насколько холодным и худым оказалось это запястье – словно дотронулась до заледеневшей кости, обтянутой сухим и тонким древним пергаментом.

Совсем не обращая внимания на естественный сердобольный чисто женский порыв Ларисы и даже не повернув головы в ее сторону, Костя пробормотал:

– Не безвременья – не думай. Я имел ввиду пропасть Лжи, которая до сих пор почему-то считалась бездонной, но мы первые… Мы – корреспонденты газеты «Хроника Пикирующего Района» открыли, что у нее имеется Дно, куда все мы скоро обязательно рухнем, если не сумеем выйти из затянувшегося Пике «Лжи во спасение»… б-р-р-р!!! – он передернул плечами и замотал головой, как пес, которому в уши попала вода.

Лариса молча смотрела на Костю с открытым ртом, а он упрямо продолжал буравить страшным взглядом сцену, вернее все еще продолжавшую получать поздравления там Ирину Борисовну Ветренникову – редактора «самой правдивой газеты» целого огромного богатого края огромной богатой страны.

Когда наконец-то счастливая редактор «Первобайского Вестника», сгибаясь под тяжестью поздравлений, призов, подарков и премий, наваленных на ее крупные полные плечи за кристальную честность, покинула сцену, направившись к своему месту в пятом ряду, Костя скорбно опустил голову, осторожно вынимая холодное запястье из пальцев Ларисы, и обречено произнес:

– Наш Район не сумеет выйти из своего крутого пике!…

Лариса хотела сказать ему что-нибудь ободряющее, но внезапно в огромном зале погас свет – вырубилось все электричество, какое здесь имелось в наличии. Где-то почти сразу дико взвизгнула женщина – может быть, даже, это завизжала только что награжденная Ирина Борисовна Ветренникова. Громко и испуганно заматерился хриплым басом какой-то пожилой корреспондент. На месте, где только что сидел молодой и странно-загадочный журналист таинственной районной газеты «Хроника Пикирующего Района», Константин Боровой, сильно заискрило, защелкало ярко-голубым огнем, Ларису обдало горячей озоновой свежестью, и она едва не впала в глубокий безопасный обморок. Но высокий профессионализм или жуткое женское любопытство, а может, и то, и другое, вместе взятое, помогли удержаться мужественной девушке по эту сторону сознания. И еще до того долгожданного момента, когда включилось освещение, она безошибочно почувствовала, что Константин Боровой бесследно исчез не только из этого зала, но и из этого мира – мира нормальных Средств Массовой Информации, отправившись туда, откуда и прибыл несколько часов назад – в «какие-то дальние-предальние «чертовы газетные дали»…