Детство и юность
Моё детство? Как бы его охарактеризовать? Ну, в общем, какой-то периодический попаданец и полная расхлябанность с пофигизмом и вечным вопросом: «А что? Так нельзя было?».
…
Я точно знаю. Я безусловно знаю, что стол тверже башки. Проверено. В четыре годика…
Детский сад. Обычный детский сад. В те времена СССР снега выпадало много, его спихивали к забору садика. И мой папа чтобы не ходит со мной в обход вел меня поверх забора по натоптанной тропе сугроба, который всё рос и рос всю зиму.
Обычный детсад. Как всегда и всё что есть в таком саду. И зачем-то мне понадобилось полезь под стол. Я маленький, я вечно маленький, но я тут не рассчитал. Стол был ниже. Я не успел поднырнул и с размаху врезался в край нижней доски стола, которая была приделана снизу столешницы…
Это сейчас делают из всякого, прости Господи, ну, в общем, всякого… А тогда, натуральное дерево. Оно не треснуло. Я схлопотал кучу звезд и дикую боль, да вдобавок рассечение. Рёв был на всю группу. Что делать, пацан есть пацан, если по жизни не схлопотал, то не пацан. Хоть как, хоть где. Вот, ну почему я тогда не сообразил, что по жизни и дальше так будет. Ну почему?
Кровь остановили. Залили зелёнкой. В СССР раньше так. Не пуля же, не мина. В те годы на такие вещи смотрели как-то по-другому. От войны то прошло всего ничего. Каких-то тридцать лет.
Вечером дома был переполох, и родители постановили, что с такой рассеченкой на башке я не должен быть. И всё. Меня потащили до остановки, тогда не было ни такси, да и такси было для пижонов.
Мы с папой поехали через весь город в больницу, БСМП, на автобусе ЛИАЗ. Кто-нибудь помнить, что были такие автобусы? А, народ? Ох и втыкалась на них коробка передач, я вам скажу, и весь автобус дергался как ошпаренный…
Мы зашли, папа что-то там переговорил. Вышел дяденька и повёл меня под ручки. Сука, как знал, что будет так не хорошо. Вот прям полный пипец как не хорошо. Меня раздели догола. И стоял и трясся от холода, от страха, от запахов. Меня провели дальше и я увидел это. Это стояло по середине комнаты, вокруг стояли какие-то странные повозки на колёсиках, и воняло, воняло так тошно. Не пойми чем…
Меня заволокли на стол, по-другому это не скажешь. Сказали лежать и не дергаться. А потом врубили тысячу ламп. Мне так показалось. Я не видел ничего хоть жмурься, хоть не жмурься. Мою башку схватили и начали штопать. Если бы я знал, что и в прямом и в переносном смысле я огрёб на свою башку в первый, но в последний раз.
Если сказать что я орал, то не сказать ничего. Я перепробовал всё. Стонал, скулил, выл, ныл, ревел, зверел, охал, пихался и снова… орал. Странное оно чувство, когда иголка входит в кожу твоей башки. Сука, ну почему я не знал, что это не в единственный раз?
И изредка видел как в дверях комнаты стоял папа…
…
Начал в шесть. Закончил в семь. Кто сможет расшифровать эту запись? Никто… Я начал играть в шахматы в шесть лет, а закончил в семь. Больше со мной никто не хотел играть. Никто. Потому что я выигрывал у всех. Меня не учили. Просто показали правила. И всё…
Закончилось тем, что мне подарили шахматы на моё семилетие. От имени девочки Гали. И я перестал играть. С тех пор прошло больше сорока лет. С тех пор я больше не играл и не играю…
А шахматы где-то лежать… Где-то…
…
Горящий дом. Напротив нашего деревянного двухэтажного дома горел такой же дом, такой же деревянный, такой же двухэтажный. Никто не приехал тушить, никто не приехал спасать. Никто. Ни пожарные, ни милиция, ни скорая. Такова жизнь в маленьком городке. Спасти, помочь могут только соседи. Если они сами могут. И всё…
Я смотрел в окно на соседний, на горящий дом… Никто не пришел и не помог… Никто… Каждый спасал себя сам. Как мог…
…
Вы знаете что такое хоккей на морозе в минус 20, минус 30, а ещё круче минус 40. Думаете не бывает. Ещё как бывает. Я всегда стоял на воротах. Без коньков, в валенках. Ну сами подумайте где коньки и где минус 40…
И всегда стоял без маски. Она мне не нужна была. Если я попадал в команду, то пацаны знали, что выигрывают. Я не пропускал. Ну, может быть одну. Две было пару раз. И всё. Такие дела…
Когда через двор проходила мама, то всегда был крик при морозе минус 20 или 30, а где маска и т.д. и т.п. Мам, ну какая маска при таком морозе? Она сразу приклеивается к потному лицу, холодная, из твердого пластика и белая, с непонятным набором дырочек. Я и так видел шайбу. Как бы её ни закручивали, откуда бы ни бросали. Всегда…
В двенадцать лет я решил выйти из ворот. И поплатился. Больше я не играю в хоккей. Потому что больше нет реакции. Я больше не могу поймать шайбу, какой бы нехитрой она не была…
Я играл в поле, перед скидыванием встал за своим. На скидывании он сделал взмах и его клюшка легла поперек моего лица. Ровно по глазам…
Пацаны рассказывали как пятачок был весь залит кровью, как я орал и извивался на льду. Я этого не видел. Я ничего не видел, потому что от удара мое лицо превратилось в сплошной опухший синяк. Глаза невозможно было открыть, они заплыли…
Кто-то побежал к моим родителям, папа нашел водилу и меня отвезли в местный травмпункт на буханке. Вы знаете что за машина «Буханка»? Я не помню как мы доехали. Никак. Меня трясло, тошнило, мутило и выворачивало. Есть ли ещё какое-нибудь слово чтобы дописать и показать как мне было хреново?
Меня занесли, положили на кушетку. На обычную кушетку, которые бывают в советских больницах. Я не видел ничего вокруг. Я просто выл. С опухшим лицом. Надо мной кто-то склонился. Потрогал моё лицо и попытался отвести опухшие веки вверх. После этого я услышал, что глаза целые. Потом одно моё веко оттянули вверх и я увидел это. Иглу с ниткой. Она показалась мне большой. Потом она воткнулась в мою бровь. Мне было больно, но не больнее от того что все мои глаза заплыли. Больно и больно. А врач махал и махал стежки в моей брови. Затягивал каждый стежок и когда он оттягивал бровь, то я видел эту порхающую иглу. И нитку, скользящую за ней…
С тех пор я понял, что не выходи из ворот… Если не твое, знаешь – не твое, не берись. Хочется, но… не берись. Я по жизни десятки раз нарушал этот закон… и десятки раз огребал. Ох, как я огребал. Что поделать, уличный пацан. Надо проверить, а вдруг в этот раз прокатит?
…
Это странное слово «Карбид», это шипучее слово «Карбид», это манящее слово «Карбид». Оно шипит, оно взрывается… Его бросаешь в лужу, его бросаешь в огонь… Им напихиваешь любую тару, какую сможешь найти. Заливаешь водой, затыкаешь и швыряешь куда-нибудь подальше… И потом… Это неслабое слово «Карбид»…
Кто этого не видел, тот не поймет. Кто этого не слышал, тот не пацан… Где только мы его не пытались достать, откуда только мы не пытались его стыбзить…
…
Вы когда-нибудь мерзли? Специально? Вас никто не выгонял, потому что там, на улице минус 30 или минус 40. Но там есть они, световые столбы. Красивое зрелище. Оно красивое только на морозе. На очень сильном морозе.
Мороз прошивает всё. Всё перестаёт двигаться и опадает вниз. И ветер, и снег, и гарь и пыль, и всё что угодно, прилетающее со стороны чадящих факельных вышек, которыми сжигают попутку. Попутку, ну газ, который никому не нужен. Прошло уже более сорока лет, но я до сих пор вижу в окно факелы…
До сих пор сжигают попутку. А вот когда сильный мороз, пелена ночи спадает на землю, не видно ни трубы, ни факела, а сам огонь далеко-далеко… Видишь только световые столбы, уходящие в небо. Больше ничего. Холодно до жути и красиво потому что огонь…
…
Пацанские забавы. Наш рабочий посёлок был на окраине. За нашим посёлком в одну сторону заводи и протоки, в другую – болота, а дальше тайга, а в третью – место, куда свозили мусор. Что только там не было. Не было пищевых отходов. Почему-то. Потому что в советское время дорожили едой. Её было мало и она не была так разнообразна как сейчас. А ещё этот пресловутый северный завоз. Привозили только по речке. По зимникам продукты не везли. Только развозили по дальним вышкам.
Так вот среди этих гор мусора было гигантское количество баллончиков с остатками дихлофоса. Тараканов и клопов везде было безбожно много. В каждом бараке, деревянном доме, балке, бамовском доме, вагончике, сборно-щитовом доме были баллончики. Дихлофос спасал. И оставался в этих самых баллончиках. Мы собирали их. Разводили огонь и потом… Потом был большой бум и костер разлетался так что уши закладывало… Такие мы были, ну сущие идиоты по нынешним временам…
…
Пацанские статусы. Если у тебя не было в кармане черепа, то тогда ты не был пацан. Должен был найти свинец, да хоть где. Должен был найти у кого есть образец, пустую консерву, развести огонь рядом с песком, в песке выдавить форму и… выплавит свой череп…
Все плавили свинец. Свинец добывали из старых аккумуляторов, их находили, хоть где, либо тырили из больших ангаров, где хранилась техника. Где техника там аккумуляторы, где аккумуляторы, там старые аккумуляторы… Только успей утащить эту тяжелую хреновину. Однажды меня допустили в аккумуляторную, где заряжали их. Я офигел. Это ж сколько можно черепов то выплавить?