Пролог
Предупреждение
В романе «Голод» содержатся сцены, включающие::
• Психологическое насилие – сталкинг, одержимость, манипуляции, эмоциональное давление.
• Сексуальное доминирование и неоднозначное согласие – сцены, в которых сила и власть сочетаются с влечением.
• Физическое насилие – удушение, пытки, убийства, элементы телесного унижения.
• Преследование и нарушение границ – вторжение в личную жизнь, скрытое наблюдение.
• Антигерой с аморальной природой – внутренний монстр, насильственное поведение, криминальные действия.
• Эмоциональная зависимость и власть через чувства – токсичная привязанность и психологическое подчинение.
• Темы семейного абьюза – контроль, жестокое воспитание, давление со стороны родителя.
• Организованная преступность – интриги, коррупция, расправы.
• Темы болезни и восстановления – телесная уязвимость, медицинская реабилитация.
Если вас это тревожит, прошу воздержаться от чтения. Ваше психическое здоровье очень важно, берегите себя.
Всех остальных приглашаю вместе со мной окунутся в мир, где правит голодная тьма, одержимая светом.
Пролог
2 года назад. Англия, Ливерпуль.
Наконец-то сбылась моя огромная мечта. Сегодня я получила самое заветное письмо в своей жизни, немножко жаль, что не из «Хогвартса», но не менее приятное. Никогда не испытывала такого всеохватывающего волнения, от которого вибрирует каждая клеточка моего тела, словно подготавливается к взрыву, и от этого из желудка хочет вырваться всё съеденное за день.
Мама принесла мне его полчаса назад, и всё это время я сижу за рабочим столом в своей комнате и непрерывно на него таращусь. Интересно, как долго я ещё смогу так просидеть, прежде чем наконец решусь его открыть. Но страх за возможную вероятность отказа давит не меньше, чем волнение. Я готовилась к этому моменту большую часть своей жизни, и теперь остался финальный шажок. Никогда не думала, что окажусь такой трусихой.
Последний месяц я много нервничала и терзала себя сомнениями, что недостаточно потрудилась, чтобы быть зачисленной в Брайтонский университет. Из-за постоянных навязчивых мыслей и тревог у меня нарушился сон, начались проблемы с питанием, и мама начала серьёзно переживать за моё здоровье. Чай с ромашкой и мелиссой стал моим самым надёжным спасением, в отличие от навязанного психотерапевта. Выпитым мною количеством за последнее время можно, кажется, напоить целый район Африки.
И всё-таки, отогнав сомнения в самый дальний угол комнаты, я наконец осмеливаюсь взять в дрожащие руки долгожданный конверт. Больше нет смысла оттягивать неизбежное. Я готова к любому исходу… наверное.
Аккуратно поддев клапан на обратной стороне, я достала сложенные листы. Они приятно пахли новой бумагой и свежей краской принтера – я хотела запомнить этот момент до самых мельчайших деталей. Я вдыхала аромат, и внутри разливалось приятное тепло, словно солнце грело меня изнутри, заставляя трепетать.
Развернув листы, я не спеша начала читать первые строки: «Уважаемая мисс Лиана Колин, поздравляем вас с зачислением в Брайтонский университет на факультет английской литературы и творческого письма…». Этого предложения оказалось достаточно, чтобы мои глаза наполнились самыми счастливыми слезами на свете. Я даже не успела их вытереть, как закричала во всё горло:
– Мам! Пап! Меня зачислили! – голос сорвался, а грудь сотрясли рыдания.
Я прикрыла лицо руками, прислушиваясь к шагам, приближающимся к моей комнате. Слёзы умывали меня, словно дождь, а я принимала каждую его каплю. Родители влетели в комнату, и мама сразу кинулась ко мне с объятиями.
– Милая, мы в тебе никогда не сомневались. Ты это заслужила, – сказала она срывающимся голосом, гладя меня по рыжим кудряшкам.
Отец остановился позади стула, на котором мы с мамой пытались удержаться, и обнял нас обоих своими большими руками. Он был крупным и высоким мужчиной с ухоженной рыжей бородой и такими же яркими волосами цвета мандарина, за что в юности мама прозвала его «мандаринчиком». Несмотря на суровый вид и грозную внешность, добрее человека я не встречала.
Мы стояли так, пока не утихли слёзы. Затем папа выпрямился, оставив тяжёлую ладонь на моём плече, и с улыбкой произнёс:
– Кейт, дай ей немного пространства. Иначе наша дочь не поедет в колледж, – и расхохотался. – Ты умница, дочка.
Хотя его чувство юмора оставляло желать лучшего, для меня он всегда был самым забавным.
Мама нехотя отстранилась, и я увидела её лучезарную улыбку. В уголках глаз залегли морщинки, но она всё равно выглядела свежо и прекрасно в свои сорок восемь лет. Русые густые волосы, собранные в небрежный пучок, лёгкий макияж, подчёркивающий природную красоту, и искренняя улыбка – она была великолепна.
Она вытерла мягкими, как перышко, пальцами каждую слезинку с моего лица, затем торопливо привела себя в порядок.
– Отдыхай, милая. Мы с Гарри устроим фантастический ужин и отметим твой успех. Я позвоню бабушке – она будет счастлива присоединиться, – сжав отца за талию, весело проговорила мама и увела его к двери.
Он обернулся, подмигнул мне, обнял её крепче и что-то тихо прошептал ей на ухо. Я обожала наблюдать за их трепетной нежностью. Даже спустя долгие годы совместной жизни они не утратили того самого влюблённого блеска в глазах, той легкой магнетической притягательности. Их мимолётные прикосновения, тихие улыбки… Всё это собиралось в цельный пазл – ту самую настоящую любовь, о которой я зачитывалась в книгах.
Я вскочила со стула и плюхнулась на кровать, застеленную меховым розовым пледом. Несколько минут я просто лежала, наслаждаясь моментом, пока сердце постепенно не замедлило свой галоп. Обводила пальцами аккуратно вырезанные буквы своего имени на конверте и прижимала его к груди. Комната вокруг казалась наполненной теплом, но где-то под кожей затаилась тихая дрожь. Может, от волнения. А может, от чего-то, что ещё не имело названия. Насладившись моментом и немного успокоившись, я прочитала оставшуюся часть. Мне одобрили стипендию – две тысячи фунтов стерлингов. Эта сумма хоть немного сократит кредит, который мне предстоит погасить после выпуска. Но это уже казалось достижимым.
Мои родители не смогут оплатить всё – их поддержка покроет лишь проживание и основные расходы, да и то с постоянными усилиями и экономией.
Мы никогда не были богаты, но нам всего хватало. Я же, несмотря ни на что, мечтала о лучшем образовании – и теперь они были готовы отдать за мою мечту всё до последнего фунта.
И я… я никогда не подведу их.
Их вера – мой щит.
Их любовь – моя сила.
И я не позволю себе потерять это.
Я улыбнулась и прошептала в пустоту:
– Я справлюсь… Ради них. Ради себя.
Тишина ответила мне тем, что умела лучше всего – спокойствием. В нём не было зла, только странное ощущение, будто с этой минуты я шагнула в неизвестность, где не будет рядом ни маминого чая, ни отцовского подмигивания. Только я – и мир, который, возможно, не всегда будет мне рад.
Но это уже было не важно.
Я была принята.
Я была готова….
Или думала, что готова.
Глава 1
Глава 1. Лиана
Настоящее время. Англия, Брайтон.
Понедельник.
Яркое солнце расплескалось по моей маленькой комнате, пробиваясь сквозь белые полупрозрачные тюли. Оно заполняло воздух нежным, почти осязаемым светом – как будто сама жизнь наконец решила вернуться. Было бы идеальное февральское утро, если бы не противный рингтон моего будильника. Его трели звучали как нервный срыв в цифровом формате. Надо срочно заменить, пока не довёл меня до тика.
Я села, свесив ноги с дивана, и выглянула в окно. Люди внизу спешили по своим делам, словно муравьи в слишком дорогих пальто. Небо было ясным – впервые за долгое время. Последний месяц солнце нас баловало всего пару раз. Всё остальное – серость и дождь, как внутри, так и снаружи.
Я заправила постель, накинув на неё любимое розовое одеяло, которое привезла с собой из дома. Оно всё ещё пахло чем-то родным – смесью маминого кондиционера и детских воспоминаний. Медленно потянулась, чтобы разбудить тело, и побрела в ванную. Надо было не просто проснуться – вернуться к себе.
Под душем я стояла дольше обычного. Горячие струи стекали по коже, смывая с меня остатки сна и что-то большее – остатки боли, которую я носила внутри всё последнее время. Три недели в больнице – это не просто срок. Это измерение. Пространство между жизнью и выносливостью. Я не могла спать, ходить, даже дышать без дискомфорта. Каждый день ощущался, как попытка доказать себе, что тело – не враг.
Я стояла, смотрела на себя в запотевшее зеркало и впервые за месяц не выглядела сломанной. На щеках появился живой румянец, веснушки будто вышли на свет. В мои девятнадцать я чувствовала себя старше, но именно в этот момент – снова живой.
Сегодня предстоял по-настоящему насыщенный день – первый, после долгого перерыва. После душа я медленно расчесала влажные рыжие локоны, позволяя пальцам скользить по ним как по струнам. Решила заплести волосы в косу и добавить на губы каплю любимой вишнёвой помады от Chanel – ту самую, которую когда-то передала мне подруга Ольга. Оттенок ей не подошёл, а вот на моих губах он смотрелся так, словно был создан для них. Я редко крашусь: немного ресниц, иногда губы – чтобы подчеркнуть изумрудный цвет глаз, унаследованный от бабушки. И – чтобы добавить яркости в мир, который часто кажется нарисованным в серых карандашах.
Завернувшись в махровое полотенце, я поплелась на кухню, поставила чайник и занялась приготовлением скромного завтрака. Парочка сэндвичей – потому что при моём расписании не факт, что я ещё раз поем до вечера. Хотя… какая уж тут угроза истощения. Я люблю поесть. Признаю это честно, без стыда, почти с гордостью.
За последний год в университете я изменилась. Стала… мягче. И внешне, и внутренне. Щёки округлились, улыбка стала шире, ноги – крепче, грудь наконец перестала быть стеснительной «единичкой». Я стала уверенной девушкой.
И, кажется, мне начало нравиться собственное отражение в зеркале. Раньше я часто чувствовала себя как догорающая спичка – выжженная, истощённая, на грани. Учёба, стресс, постоянная гонка за результатом делали меня нервной. Но теперь всё иначе. Теперь я говорю: «Пополнела – подобрела», и в этих словах больше правды, чем в любом мотивационном плакате.
– Итак, сегодня: мировая литература, искусствоведение… и, вроде, современная культура, – бормотала я, откусывая сэндвич и одновременно сверяясь с расписанием на телефоне.
Я всегда любила учиться, потому что это давалось относительно легко. Задания не скапливались, времени хватало и на друзей, и на чтение, и даже на ленивые вечера в одиночестве с книгой и пледом. Особенно люблю романы – где мужчины говорят мало, но смотрят так, будто знают все твои мысли.
Покончив с завтраком, я одним глотком опрокинула в себя кружку утреннего кофе. Напиток богов. Единственное, что по-настоящему делает утро утренним. Без него мои веки требовали бы поддержки в виде спичек или строительных балок. Взгляд упал на настенные часы. И я выдохнула:
– Чёрт. Уже пора выходить, а я тут расселась, как на чаепитии.
Подпрыгнув на месте, я быстро закинула посуду в мойку, бросилась к шкафу и на автопилоте вытащила первое, что попалось: серые джинсы из Zara, купленные на стипендию за волонтерскую программу, и любимый лиловый свитер – мягкий, объёмный, словно второй плед. Сумка с конспектами ждала у рабочего стола, я запихнула в неё ноутбук. Обувшись и наспех накинув свою старенькую дутую куртку из H&M, я погасила свет в коридоре, проверила верхний замок – щёлк – и почти бегом спустилась по лестнице, оставив после себя запах духов, кофе и утренней суеты.
На улице меня встретил резкий солнечный свет – глаза моментально заслезились и защипали, как будто небо решило наказать меня за сонливость. Проморгавшись, я поспешила к остановке. Минут через семь появился автобус – как по заказу.
Я плюхнулась на первое свободное место, достала телефон и посмотрела на экран: 9:45. У меня в запасе сорок минут – в идеале,если не будет пробок. Но рассчитывать на везение с общественным транспортом – всё равно что играть в русскую рулетку. Риск есть всегда.
Хотя я и горжусь своей пунктуальностью, сегодня судьба явно решила поиграть со мной в кости. Когда я добралась до кампуса и преодолела последние двести метров бегом, моё дыхание начало сбоить. Лёгкие горели, в боку кольнуло, в животе тянуло, а лицо вспыхнуло жаром и покрылось испариной. Повторять такой марш-бросок мне не захочется ещё очень долго.
Зато у меня осталось целых пять минут – этого вполне хватило, чтобы сдать куртку в гардероб, свериться с расписанием и подняться на четвёртый этаж.
Лифта в этом здании не было. Только старые бетонные лестницы с облетевшей штукатуркой и запахом времени. Каждый раз – мини-марафон.
Я всё ещё надеялась, что однажды и этот корпус обновят, как уже сделали с другими – с лифтами, новыми фасадами и просторными аудиториями. Спасибо студентам-архитекторам за этот новый Моулскумб.
На последнем пролёте я остановилась перевести дух, прежде чем войти в аудиторию. Дверь была открыта. Внутри – никого, кроме профессора Финна, утопающего за грудами папок, книг и исписанных тетрадей. Виднелась лишь его макушка.
Финн был пожилым, коренастым, с вечными усами и залысиной, похожий на Рокфора из мультика про Чипа и Дейла. Я каждый раз старалась игнорировать это сходство, чтобы не расхохотаться. Несмотря на комичный образ, его уважали. Весь преподавательский состав считался с его мнением. Я так и не поняла, почему он не стал ректором.
– Здравствуйте, Лиана. Рад наконец-то вас видеть. Чем могу помочь? – произнёс он, протирая очки, в которых можно было бы разглядеть своё будущее.
– Я пришла на лекцию… А где все? – растерянно озираясь, я ещё раз убедилась, что в аудитории – абсолютная пустота.
Моя последняя здравая нервная клетка готовилась к эвакуации. Никто из одногруппников не удосужился даже маякнуть. Я могла бы проспать ещё час, но вместо этого устроила себе утреннюю пробежку.
Раздражение подступило, как горячая волна. Я крепче сжала ремень сумки и постаралась сделать глубокий вдох. Но ком в груди мешал дышать.
– Вероятно, объявление о переносе занятий было, когда вы болели, – спокойно ответил профессор. – Староста должна была всех уведомить. Очень нехорошо получилось, мы это выясним.
– Спасибо. А можно узнать, в чём причина? Я многое пропустила.
Я подошла ближе, опустила сумку на стол и почти с опаской посмотрела на кипу бумаг перед ним. Если выяснится, что всё это – чей-то глупый розыгрыш, я за себя не ручаюсь.
– Видите эти папки? – он указал рукой. – Это работы участников конкурса эссе. Лучшие из них отправятся на комиссию.
– Это для нашей группы? – мои брови поднялись почти до макушки.
– Верно. У нас появились спонсоры. Победитель отправится по обмену в Нью-Йорк на семестр, в Институт искусств. Решение будет принято по результатам эссе, оценкам и активности. Сроки проведения конкурса – всего месяц. Победителя объявим уже в пятницу.
Сердце у меня сжалось. Нью-Йорк. Институт искусств. Это не просто шанс – это дверь. Такая, что открывается только один раз и только если ты бежишь к ней во весь дух, не спотыкаясь.
Я внимательно смотрела на профессора. Тот выглядел уставшим. Под глазами – глубокие тени. Он явно был на грани и мечтал только об одном: чтобы я ушла и дала спокойно работать. Но он не терял вежливости и не прогонял. За это я его уважала и сочувствовала – на полтона.
Я сжала губы почти до боли. Покусывала нижнюю, ощущая солоноватый привкус пересохшей кожи с кровью. Эссе. Конкурс. Никто не предупредил. Я болела – и вдруг оказалась вне игры. Или ещё нет?
Я сделала шаг вперёд и спросила, тихо, но уверенно:
– А можно мне тоже поучаствовать? – почти шёпотом спросила я. – У меня нет готовой работы, но я могу написать сейчас. Пока вы занимаетесь остальными.
Шанс, о котором даже мечтать было страшно. Нью-Йорк. Его ритм, масштаб, атмосфера – всё казалось почти магией.
Финн долго смотрел на меня, потом вздохнул:
– Студентам дали почти три недели… Но раз уж вы здесь – у вас есть время до следующей лекции.Это немного, но вы всегда подавали надежды, Лиана.
Он протянул мне бумаги и указал на стол напротив:
– Тема: “Золотой век Британской литературы.” Выберите произведение. Раскройте его. Поделитесь тем, что оно пробуждает. Сильные стороны. Слабые. И – ваша версия, как бы вы переписали сюжет. Я уверен – вы справитесь.
– Спасибо, мистер Финн, – я улыбнулась. – За возможность.
Лишь его небольшая искренняя улыбка в ответ. И этого было достаточно, чтобы я почувствовала – он верит в меня. Мир на мгновение затих. Руки дрожали от возбуждения, в голове теснились образы, мысли, идеи. Это был мой шанс.
Шанс заявить о себе.
Я взяла ручку и начала писать.
Изучая литературу разных жанров и неустанно практикуясь в письме, я никогда не сомневалась в своём врождённом таланте. Уже на первом курсе я написала пару неплохих рассказов, которые были отмечены при подведении итогов года. Но особую страсть я всегда испытывала к любовным романам. Интриги и предательства, нежность и страсть – именно за эти вихри эмоций я полюбила читать.
Каждая новая книга становилась для меня глотком воздуха, новым миром, в который я с головой ныряла, забывая о повседневности. Я буквально питалась эмоциями, которые рождались между строк. Со временем это стало настоящей зависимостью. Без книги в руках я чувствовала себя, как наркоман в ломке – опустошённой, жаждущей, безжизненной.
Моя собственная жизнь никогда не казалась особенно яркой – я словно плыла по спокойному течению реки, не задевая бурлящих порогов. Но книги уносили меня в вымышленные миры, где я становилась главной героиней каждой истории. И мне этого было достаточно.
Для эссе я выбрала роман Шарлотты Бронте «Джейн Эйр». Одно из самых искренних и глубоких произведений XIX века. История любви, пронизанная болью, достоинством и силой духа. Именно отсюда начинается мой личный «золотой век». Мысли перетекали на бумагу, словно вода из открытого крана. Слова появлялись сами собой, будто бы кто-то диктовал их изнутри. Я писала, не отрываясь. Время исчезло – его больше не существовало. Опьяняющее вдохновение полностью захватило разум. В какой-то момент я даже забыла, как дышать.
Резко втянув воздух, прикрыла глаза, поймала ритм дыхания – и продолжила. Девять исписанных страниц. Если бы не контроль над собой, я бы с лёгкостью превратила это эссе в полноценный роман. Но вовремя остановилась и принялась за вывод.
Отложив ручку, аккуратно сложила листы по порядку и прикрепила их найденной в недрах сумки скрепкой – поистине древней, но очень кстати.
– Вы уже закончили? – с удивлением поднял голову мистер Финн, когда я подошла к столу и протянула ему работу. – Честно говоря, ожидал, что вы попросите задержаться или дописать после лекций… Но хорошо. Кладите сюда. – сказал он, чуть придерживая очки, опасно скользнувшие по переносице.
– Не думаю, что хочу что-то менять. Пусть остаётся как есть, – я улыбнулась и собрала вещи. – Спасибо ещё раз, мистер Финн. До свидания.
– До свидания, мисс Лиана, – тихо и почти тепло раздалось вслед.
Когда я вышла из аудитории, до меня медленно начало доходить: я действительно написала эссе. За каких-то пару часов. И не просто написала – я чувствовала, что оно получилось сильным. Гордость приятно разрывала грудь изнутри, а довольная улыбка намертво прилипла к моему лицу. Хотелось немедленно рассказать об этом подругам – значит, обед в кафетерии сегодня просто обязателен.
Пусть победителя ещё не объявили, но чувствовала: это буду я. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Или, в моём случае, не летит в США. Надеюсь, что судьба привела меня в кампус сегодня утром не просто так.
……..
«Долго тебя ждать? Мы почти всё съели». – На экране моего айфона всплыло сообщение от Кэсси. Господи, когда-нибудь я точно придушу эту несносную девчонку. Шутка. Наверное.
Она учится со мной в кампусе Моулскумб на факультете журналистики. Ее напористость временами бесит до зубного скрежета, а иногда спасает от одиночества. И сейчас она вместе с девчонками сидит в кафетерии и, судя по тону, изображает целую драму бесконечного ожидания. Хотя по факту я опаздываю всего-то минут на пять.
Быстрым шагом преодолела расстояние до здания, толкнула дверь и, войдя, оглядела просторный зал. Он напоминал школьную столовую – с высокими окнами, круглыми столами и зоной раздачи. Только выбор еды был в разы лучше. Девочки, как всегда, оккупировали столик посередине, чтобы видеть и слышать всё.