Фамэс. Книга вторая

Урок 2

Каникулы подходили к концу. Завтра я снова вернусь в и это самое лучшее, что могло произойти. Рождество прошло неплохо, с учётом того, что мне дико не хватало парней и тренировок. Хоть я и отдавал все силы будучи дома занимаясь каждый день, этого было мало.

Я стоял на веранде, чувствуя, как ветер завывает в глубоком овраге. Будто выбрав траекторию, он заходил с севера опускался к земле, ласково касаясь снежного покрова, а после поднимался ввысь, кружа маленькие снежинки.

Большие шары, украшающие вершины дубов в январе, казались чем-то сказочным. Омела набирала свою силу. В декабре её ягоды, словно жемчужные бусины, появлялись на вечнозелёном шаре растения. Необычного вида побеги, укрытые кронами заснеженных деревьев, всегда вызывали вопросы. Те, кто не привык наблюдать за омелой и тем, как она распространяется, окутывая другие деревья, была интересна история, но не мне.

Это растение-паразит было как лекарством в правильных руках, так и ядом. Почему же наши предки решили оставить её и не искоренили, позволив птицам разносить клейкие ягоды омелы, чтобы заражать другие деревья?

В том вопросе было много противоречий и страшных историй. Она вызывала страх у тех, кто сомневался во власти семьи Торн. Омела – яд, который неожиданно и незаметно мог появиться в вашем блюде. Запугивание, страх, уважение – это руководило моими предками, пока не появилась традиция, которую я ненавидел.

Покачав головой, выдохнул облачко морозного пара в воздух. Отвернулся и вошёл в дом. Аромат еды витал вокруг, дразня нос сладкими специями и ароматным кофе.

Завтрак прошёл в полном молчании. Я задумчиво смотрел в окно, когда телефон в кармане завибрировал. Открыв общий чат с парнями, прочитал последнее сообщение от Деймоса.

«Надеюсь, вы хреново провели время. Сегодня большая вечеринка в старом доме. Мы устроим идеальное шоу».

Тихо усмехнувшись, я почувствовал, как пульс участился и написал:

«Полночь – наше время».

Деймос тут же ответил:

«Встретимся за старым дубом возле дома. Я расскажу план и приступим к запугиванию миленьких студентов. Они ещё не представляют, насколько коварными могут быть всадники».

Убрав телефон в карман, я поймал на себе недовольный взгляд отца. Его истинным желанием было сделать из меня мирового чемпиона по фехтованию, и неважно, как много сил и времени я тратил на тренировки, этого никогда не было достаточно. Будто сам он не достиг тех высот, которых хотел и переложил на мои плечи. Он постоянно давил. Иногда запугивал.

В конце года должен состояться грандиозный матч, на который съедутся все мировые фехтовальщики страны. И моя главная задача – выиграть. Победа единственное, что волновало отца, потому я прилагал так много усилий, тренируясь каждый день. Неважно праздники, выходные или ужасные погодные условия, я не мог пропустить ни одной тренировки.

– Завтра за ужином у нас будут гости, – как бы между делом сообщил лёгким тоном отец. – И ты должен присутствовать.

Сжав челюсть, я откинулся на спинку и встретил его взгляд, когда мама внезапно замерла, не донеся до рта чашку с кофе. Во мне сразу же закопошились чёрные мысли, потому что ответ мог быть только один.

– Семья Цербер разделит с нами последний праздничный день, и я рассчитываю на твоё воспитание, сын.

Ещё до того, как он произнёс слова, я знал, кто наши гости. Моё лицо не выражало никаких эмоций, но внутри всё рушилось, будто в меня врезался на полной скорости поезд. Он разрушал все основы на своём пути, заставляя биться в ярости.

– Ты не сможешь ничего изменить. Всё уже давно решено. Бумаги подписаны. Осталось полтора года, и вы станете супругами, так что перестань идти наперекор судьбе, иначе это может обернуться…

– Я помню. Не стоит каждый раз указывать на это, отец, – ядовито выплюнул.

Он крепко сцепил зубы. Ему не нравился мой тон, но ещё меньше нравились слова. Пророчество, оно было у каждого всадника, и моё, в отличие от парней, несло в себе смерть. Вот почему отец заключил ту сделку. Боялся, если я буду ждать, пока встречу свою судьбу, то пророчество вступит в силу и моё сердце остановится.

– Вам стоит больше времени проводить вместе, – строго заявил отец.

Сжав челюсть, чтобы сдержать ядовитый ответ, я бросил взгляд на маму. Она, как всегда, выглядела изысканно, с уложенными волосами, в строгом платье и задумчивым взглядом. Мне не требовалось спрашивать, что она думает по этому поводу. Я прочёл всё в её глазах.

– Мор, прислушайся к словам отца.

– Ты поддерживаешь его, это понятно, но я не стану…

Грубый смешок справа заставил меня замолчать. Я не стал поворачиваться к нему, когда услышал то предупреждение.

– Станешь, – одно-единственное слово, которого было достаточно, чтобы положить конец моему недовольству. – За ужином будешь вести себя, как того требуют обязательства. Не забывай, с кем имеешь дело. Она твоя будущая жена и заслуживает уважения, так что умерь пыл.

Вскочив на ноги, я услышал, как позади упал стул. Оглушающий звук разнёсся, будто та самая точка в нашем споре, в котором я никогда не мог одержать победу. Не сказав ни слова, спустился в тренировочный зал. Стянул футболку и кинул на пол. Разогрев мышцы приступил к силовым нагрузкам, чтобы укрепить ноги. Не знаю, сколько прошло времени, когда осознал, что безостановочно колочу грушу. Она раскачивалась от силы моих ударов, но это хоть немного помогало умерить гнев от разговора.

Последние несколько минут провёл, пялясь в окно. Просто смотрел, пытаясь обуздать въедливый гнев, что круговоротом нарастал внутри. Он потрескивал, словно отец, каждым новым словом подкидывал в костёр толстые поленья. Не желая сталкиваться с родителями, принял душ, надел чёрные джинсы и толстовку, укрыв лицо капюшоном.

Быстро добрался до назначенного места, услышав доносящийся шум из заброшенного дома. Ещё одно развлечение, пугающее до жути. Не ожидал я стать свидетелем разговора своих друзей. Притаился за деревом, вслушиваясь в слова Фобоса.

– Какого чёрта? – Грубо бросил Деймос.

– Ты знаешь, о чём я говорю. Не притворяйся придурком, тебе это не идёт.

– Возможно, если бы ты дал развёрнутый ответ, я смог понять, в чём конкретно меня пытаются обвинить, – огрызнулся Деймос. – Ты непоследователен в своих нападках. И уж точно не имеешь права угрожать.

– Когда у меня будут доказательства…

– Тогда и поговорим, – оскалившись в злой улыбке, отсёк слова Фобоса Деймос. – А пока оставь меня в покое и перестань угрожать. Не помнишь, что именно я подтолкнул тебя к Ваде? Забыл, как я поддерживал?

Между этими двумя что-то произошло, но ни один из них не раскрывал правду. Мы с Браном чувствовали напряжение, но молчали, давая им время открыться. Знали, рано или поздно это произойдёт. А пока следует вмешаться, чтобы разрядить обстановку. Когда я вышел из-за дерева, в воздухе накалилось такое жгучее напряжение, что дышать было тяжело.

– Воркуете? – Небрежным тоном спросил. – Если я прервал нечто интимное, простите…

– Заткнись, – рыкнул Деймос. Он бросил дикий взгляд на Фобоса и схватил сумку с земли. – Бран уже подъехал, так что не будем терять время.

Раскрыв молнию, указал на наши маски и ехидно ухмыльнулся. Без слов мы взяли свои атрибуты, когда подошёл Бран. Он выглядел весьма сурово. Губы поджаты, плечи напряжены, а в глазах целый спектр атомных эмоций. Казалось, каждый почувствовал удушающую силу угрозы, исходящей от него. Без слов Бран схватил маску, нацепил на лицо и накинул капюшон. Вот в чём заключалась прихоть той игры, никто не мог понять, кто есть кто. Укрыв свои лица, мы были абсолютно похожи. Один рост, похожее телосложение и у каждого чёрная одежда.

Деймос объяснил свой план и направился к дому, оставив нас позади. Во мне взыграл адреналин. Кровь быстрее побежала по венам от предвкушения предстоящей игры.

Дом, который когда-то был роскошным местом, теперь погрузился в полумрак. Люстры с пожелтевшими плафонами криво свисали с потолка. Стены, обтянутые потёртыми обоями, наводили жути. Половицы скрипели под сотнями ног. Запах табака, алкоголя и тяжёлых духов смешался со звуками приглушённого смеха, лязга бутылок и ритмичной музыки.

Студенты разбились на группы. У стойки с алкоголем спорили, чей коктейль крепче. В углу целовались парочки, не обращая внимания на окружающих. На лестнице кто-то курил, обсуждая последние сплетни. В центре танцевали, но движения казались резкими, почти агрессивными, будто через веселье прорывалось отчаянное напряжение.

Когда мы заняли свои позиции, в доме резко погас свет. Шоу началось. Гул, что стоял до этого, в один момент смолк. Все застыли в тяжёлом напряжении, не осознавая, что пришло время всадников. Из колонок послышался дикий вой волка. Он заглушил все звуки. В ушах звон стоял, когда мы с парнями присоединились к вою.

Бран, Фобос и я расположились на втором этаже, подвывая одинокому волку. Опустив взгляд на толпу, мы с интересом наблюдали за Деймосом. На него упал сначала один фонарик, затем другой, пока всё его тело не окружил свет. Деймос подкрадывался к девушке, лежащей на полу, неспешно, грациозно, словно хищник на охоте. Он почуял свою добычу и теперь готов был нанести удар. Подняв руку, он сверкнул острыми, как лезвия когтями. Крик ужаса наполнил большую комнату. К нему присоединились несколько других, когда Деймос взмахнул когтями и вспорол живот девушке. Вот тут началось настоящее представление.

Кровь брызнула во все стороны. Крики наполнили пространство оглушая. Мы с парнями завыли, когда колонки отключились. Деймос упал на колени перед девушкой, поднял лицо вверх и присоединился к нашему вою.

Студенты начали визжать. Они пытались выбраться, сбежать подальше от этого ужаса, когда Деймос снял маску и засмеялся, не в силах сдержать своего веселья.

– Чёрт, Шенон, ты была потрясающе прекрасной, – довольно пробасил он.

Девушка улыбнулась и села, испачканная алыми пятнами.

– Не зря же я посещаю актёрское мастерство.

– Что это было? – Пискнула девушка, прижавшись к стене, словно так её можно было не заметить. – Вы… вы просто разыграли нас?

Я снял маску и посмотрел на неё, склонив голову набок.

– А ты хотела, чтобы всё оказалось правдой?

Она посмотрела на меня и неуверенно покачала головой.

Шенон засмеялась и встала, сбросив с себя остатки мешка, который был наполнен кровью. Она покружилась и сверкнула глазами на испуганную толпу.

– Вы же не думали, что посещение заброшенного дома, окажется простым, да? Если так, то я очень разочарована в вас, ребята.

Она театрально надула губки и хлопнула в ладоши. Тот звук резонирующей трелью пронзил притихшую толпу.

– Пришло время продолжить вечеринку.

Тут же заиграла музыка, но никто не спешил танцевать. В их душах всё ещё господствовал страх, который цепкими когтями проложил себе дорогу в мысли.

– Получилось весьма правдоподобно, – пробормотал Бран, подойдя ко мне.

– Они боятся нас, – с другой стороны, услышал голос Фобоса.

– Так и должно быть, – поддержал Деймос, присоединившись к нам.

Он снова надел маску, и мне казалось, скрывая своё истинное «я» за той непроницаемой вуалью, каждый из нас открывал тёмную тропу, что всегда чернила наши души.

– Когда ты только успел придумать всё это? – Повернувшись к Деймосу, спросил.

Я скорее почувствовал, чем увидел, как он довольно оскалил зубы.

– Хорошее представление требует подготовки, – он хлопнул меня по плечу, оглядывая толпу студентов, которые выглядели не столь весёлыми после нашего кровавого шоу. – А теперь можно немного развлечься.

Но никто из нас не сошёл с места, всё так же скандируя толпу, что понемногу приходила в себя. Они не танцевали, не смеялись. Студенты наблюдали за нами.

Деймос сел в кресло, как на трон, с бокалом виски, холодно оценивая окружающую обстановку. Бран занял место у старого камина, лениво перебрасываясь фразами с теми, кто осмеливался подойти. Фобос играл в карты.

– Ну что, сегодня кого-то «коронуем»? – Спросил Деймос со своего трона.

– Уже присмотрел, – послышался приглушённый голос Брана. – Ждёт и даже не знает, чего ждёт.

– Мы же не будем играть по-честному? – Бросил Фобос.

– А разве мы когда-то играли по-честному? – Я почувствовал в словах Деймоса злую усмешку.

Музыка становилась громче. Смех студентов звучал уже не так надрывно. Кто-то разбил бутылку, кто-то крикнул, но это потонуло в общем гуле голосов и музыки.

Позади скрипнула лестница, воздух наполнился ароматом вишни с ноткой горечи.

– Тебе нельзя сюда, – я повернулся, блокируя путь незнакомке, пытающейся пробраться за дверь.

– Почему? Что вы там прячете? – Она попыталась заглянуть за мою спину.

– Ты не готова это увидеть, – нагло пробормотал я.

– Неужели? – Её смех звучал слишком наигранно.

Я схватил её за руку и потянул к себе.

– Ты так близко. Это угроза или предложение? – Спросил, притянув в свои объятия.

– Зависит от того, как ты себя поведёшь, – незнакомка положила руку мне на грудь.

– Люблю, когда играют в опасные игры, – притянув ближе, шепнул ей на ухо. – Знаешь, почему этот дом называют «Бездной»?

Она не стала лгать, посмотрев мне в глаза, тихо ответила:

– Потому что здесь пропадают люди?

Хриплый смех наполнил мою грудь от испуга, что притаился в её глазах.

– Нет. Сюда приходят, чтобы забыть, кто ты. И иногда забывают навсегда.

Музыка казалась приглушённой, будто кто-то выкрутил звук. В воздухе пахло разлитым вином и железом.

– Молчишь? – Я засмеялся и прикусил её за шею. – Тогда я решу за тебя. Посмотри. Но потом… ты уже не сможешь уйти.

Она думала, мы окажемся в склепе с гробами, черепами и трупами? Похоже, эту незнакомку ждал сюрприз. Толкнув дверь, я позволил ей увидеть обстановку. Библиотека. Полумрак, шторы изорваны, на столе лежала раскрытая книга с иллюстрациями анатомии.

– Ты следила за мной, – я загородил дверь. – Почему?

– Мне интересно, – она попятилась к столу.

– Интересно? – Я скривил губы всё ещё скрытый маской и подошёл ближе. – Или страшно?

Мои руки скользнули по её шее. Пальцами я слегка сжал кожу в лёгком удушающем захвате.

– Я… – её голос сорвался.

– Ты хотела почувствовать, каково это – быть со мной? – Я прижал её к столу, книга упала на пол. – Ну так чувствуй.

Я склонился, пробуя на вкус её губы, когда музыка резко стихла, будто кто-то выдернул шнур.

– Ты назвал меня «папиным мажором»? – Деймос не повышал голос, но я услышал его даже за стеной.

– А что, нет? Весь ваш «клуб» просто детишки, которые играют в королей…

Я услышал достаточно, чтобы бросить незнакомку и выйти из старой библиотеки. Как раз чтобы увидеть, как Деймос медленно поставил бокал на пол и поднялся.

– Короли не играют, – грубым тоном выпалил он, надвигаясь на какого-то парнишку. – Они правят. И сегодня ты получишь первый урок.

Никто из нас не пытался вмешаться, когда Деймос схватил со стола нож для льда и провёл лезвием по щеке парня. Алая струйка крови запятнала светлую кожу, когда тот отступил, всё, ещё скаля зубы, но уже не пытаясь одержать победу.

Глаза Деймоса полыхнули гневом, когда угрожающим тоном он добавил:

– В следующий раз будет больнее.

Развернувшись, он спустился. Толпа студентов, ставших свидетелями очередной вспышки злости всадников, молчала. Я услышал, как выругался Фобос. Бран оторвался от разговора и последовал за Деймосом. Пора уходить. Мы с Фобосом пошли за парнями.

Когда Деймос прижал Валенсию Арго к стене, это заставило меня резко остановиться. Я не подходил, но видел достаточно, чтобы заметить, как расширились её глаза. Девушка провела языком по губам, и я просто знал, она думала, что за той маской скрывается моё лицо. Ситуация зашла слишком далеко, мне пришлось вмешаться. Толкнув Деймоса к выходу, я последовал за ним, когда почувствовал на своём плече тёплое касание ладони.

– Мор… – шёпотом произнесла Вел.

Я не мог, да и не хотел с ней сталкиваться, потому просто продолжил наш путь. Да, та история с Валенсией Арго позорное клеймо на фамилии Торн. Боюсь, даже предложив правду ту, которой многие сторонились, ничего не добьюсь. Ведь каждый человек желал напиться сладкой ложью, чтобы не знать ужасы настоящего.

Урок 3

Медленно передвигаясь сквозь загустевшее напряжение от одного лица к другому, мой взгляд упал на пустующее место. Отпечаток тяжёлой рамы всё ещё был виден на стене, будто даже убрав любое напоминание о маме, отец не мог стереть её из истории семьи Цербер. Портреты знали, что произошло. Слышали те слова и звуки. Видели кровь.В нашей семейной галерее было так много портретов. Мои предки смотрели со стен, и в каждом взгляде я читала презрение. Осуждение. Гнев.

Комната закружилась перед глазами. Я прикрыла веки, чтобы не замечать, не слушать их голосов. Но дом продолжал говорить со мной. Он желал всеми фибрами своей каменной души раскрыть правду, только я никогда не слушала. А если и слышала отдалённый шёпот, не понимала. Даже не так, я не пыталась разгадать его мрачные, запутанные ребусы.

«Когда луна становится алой, а иней покрывает омелу, я вплетаю в её ветви твоё имя, пропитанное вином и свинцом. Отныне твоя кожа будет помнить каждый мой укус, даже если я обращусь в прах. Ты будешь видеть меня в тенях чужих глаз. Слышать мой смех в шёпоте дождя. И чем сильнее ты сопротивляешься, тем слаще будет боль.

Каждый декабрь, когда омела цветёт кровавыми ягодами, тебя будет охватывать лихорадка. Ты почувствуешь, как под кожей шевелятся её корни, наполняя жаром и горечью. Сны станут нашей брачной постелью. Я буду приходить в облике теней, оставляя на твоих бёдрах синяки. А когда кто-то другой коснётся тебя, омела сожмётся в груди, и ты увидишь моё лицо.

Если попытаешься сжечь омелу, пламя обожжёт тебя. Если вырвешь с корнем, твои ладони истекут смолой, пахнущей моей кожей. Даже смерть не разорвёт те путы. Я найду тебя в следующей жизни по капле дёгтя в твоей крови и родимому пятну в форме омелы на внутренней стороне бедра.

Чтобы принять проклятие, сорви ягоду омелы в полночь и раздави её между зубами. Тогда я явлюсь тебе не как палач, а как вечный соблазн. Чтобы усугубить его, сплети из ветвей омелы ошейник и носи не снимая. Рано или поздно ты начнёшь любить те колючки.

Это не проклятие. Это брачный контракт, подписанный твоей плотью. И я никогда не дам тебе развода».

Горло сдавило внезапным приступом, будто кто-то обвил верёвкой. Подняв руки, я царапала кожу, чувствуя незначительные уколы боли, пока не впилась в шею ногтями. Прострелившая агония стала тем самым спасением. Бросив презрительный взгляд на все портреты, что взирали на меня с жутким разочарованием, вышла из комнаты. Мне хотелось только одного как можно быстрее покинуть пределы нашего дома.

Схватив ключи, запрыгнула в машину, тщательно избегая встреч с прислужниками отца, и рванула прочь. То был отчаянный поступок, за который придётся расплатиться, но позже. Сейчас единственное чего требовала душа – свободы. Глотка чистого, не пропитанного ядовитой смесью печали и скорби, воздуха.

Холодные капли дождя скатывались по щекам, смешиваясь с дрожью, которую я не могла унять. Улицы были серыми и безликими, но в одном из переулков мерцал свет. Маленькое кафе с витражами, запотевшими от тепла. Дверь со скрипом поддалась, и на меня обрушилась волна ароматов. Горьковатая глубина свежемолотого кофе, сладкий дух ванили и что-то ещё тёплое, домашнее, как воспоминание, которого никогда не было.

Я присела за столик у окна, сжимая в ладонях чашку. Кофе был крепким, почти терпким, но с медовыми нотками, которые смягчали горечь. Он обжигал губы. Каждый глоток будто возвращал в реальность. Булочка с корицей рассы́палась во рту, оставляя после себя вкус печёных яблок и сливочной пудры.

Мой взгляд бесцельно бродил по внутреннему убранству, когда наткнулся на незнакомца. Он сидел в углу, скрытый тенью, но его глаза холодные как лёд, и пронзительные, как сталь, не отпускали. Он медленно поднял свою чашку в странном тосте, будто знал, кто я.

– Беглецы всегда находят друг друга, – голос тихий, но каждое слово отдавалось в моей груди, звоном разбитого стекла. – Ты уверена, что сбежала от опасности, а не к ней?

Его пальцы медленно водили по краю чашки, но сам он не пил, лишь наблюдал. Тёмные волосы, резкие скулы, будто высеченные из камня. Глаза серые, как пепел после пожара.

– Такие, как мы, всегда чувствуют подобные места, – не дождавшись от меня ответа, пробормотал незнакомец.

– Какие места? – Спросила я.

Уголки его губ дрогнули. Он наклонился ближе, и свет лампы упал на лицо, высветив шрам от ожога вдоль скулы.

– Беглецы. Те, у кого за спиной слишком много теней.

Я почувствовала, как холод пробежал по спине.

– Откуда вы знаете, что я бегу?

– Ты не сняла пальто, хотя здесь жарко. И ты… – его взгляд скользнул по моему уставшему лицу. – …не хочешь, чтобы тебя нашли.

– Думаю, это не ваше дело.

– Возможно.

– Кто вы такой? – Мой голос дрогнул.

Он откинулся назад, и тень снова скрыла половину его лица.

– Тот, кто может помочь. Или погубить. Всё зависит от того, что ты выберешь.

– А почему вы вообще предлагаете помощь?

Он медленно достал что-то из кармана и положил на стол. Серебряный медальон овальной формы робко поблёскивал от тусклого освещения в кофейне.

– Что… что на нём изображено? – Прошептала я заинтригованно.

– Дверь, – ответил он. – Но откроешь ли её решать только тебе.

Тишина повисла между нами, густая, как кофейный пар.

– Я могу показать тебе весьма впечатляющее место, – его голос лился как патока, мягкий, обволакивающий и сладкий. Я готова была поклясться, что он намеренно использовал подобный тон. – Пойдём со мной.