- -
- 100%
- +
© Дмитрий Ридигер, 2019
ISBN 978-5-4496-4031-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть I
Сброс скорости, поворот к открытому створу ангара, левым крылом в миллиметре от края люка, еще легкий доворот – все.
Тридцатый заход завершен. Юбилейный, можно сказать.
– С возвращением!
Голос прозвучал тихо, но будто бы сразу отовсюду.
– Спасибо, Семеныч!
Чуть дрогнув последний раз, «Оса» замерла, мягко погасила подсветку и свернула в рулончик блистер. Попутно намекая эмоциональным блоком, что «всё мол, родной, на сегодня, отлетались, пора и честь знать».
– Как техника?
– Да как тебе сказать… Всё-таки эта «Оса», похоже, женского рода.
– В смысле?
– У предыдущей тот же эмо-намёк ощущался как «хоп, приехали, выметайся давай!». Эдакий «Ос» был. Или «Шершень». Драккар космический, суденышко пиратское. Мелкое и задиристое. Даже жаль, что вчера в расход пошел.
– Такая техника здесь долго не живёт, сам знаешь.
– Знаю. Но суденышко все равно жалко… А в целом – мне так наоборот забавно, что вблизи Объекта теория вероятности с ума сходит. И вслед за ней и творения рук человеческих.
– Дозабавляешься когда-нибудь…
– Да ладно, Семеныч!
– Ладно, не ладно – поосторожнее будь!
– А что б не сделать кораблики побезопасней-понадежней, а?
– Это ты так неуклюже тему переводишь? Ну ладно… Сам прикинь: конструировать специальные, сверхнадежные, с многократно продублированными внутренностями – по трезвому размышлению, дело долгое и накладное. Типовую машинерию проще латать да почаще менять.
– И хорошо, между прочим. А то налепили бы к Станции модулей здоровенных. Народу б нагнали так, что в коридорах не протолкнуться. И вообще…
– Точно. Кстати, не забывай – еще и инспекции всякие, с начальниками всех мастей, визит за визитом… А еще испытания, проверки, перепроверки… Короче – строгости побольше, толку поменьше.
– Точно. Уж лучше, как сейчас – хоть поспокойней. Толку все равно ноль.
– Ну, не так чтобы совсем ноль…
– Да ноль, ноль – зачем лукавишь? Положа руку на сердце – ведь не желает Объект поддаваться разуму людскому, дерзкому и пытливому, хоть ты тресни!
– Терпение и труд…
– Ой, только не надо мне вот это вот, в сотый раз!
– Ладно, иди уж…
Лео кивнул, посидел еще пару секунд неподвижно, а потом мотнул головой и бодро произнес:
– Ну, все, хватит хандре предаваться! Неуместной. Мы еще повоюем! На благо человечества. Всего. Не славы ради, а чести для!
После чего резко выдохнул, ткнулся животом в упругий борт, свесился, уперся ногами в кокпит и аккуратно вывалился из кабины лицом вниз, раскинув руки.
Рванувшийся навстречу пол мягко принял и поставил на ноги пилота.
Потом, чуть замешкавшись, повернул лицом к выходу. И снова стал ровным, послав мысленный укор напоследок.
Подмигнув полу, Лео коротким движением одернул несуществующий мундир и, выпятив грудь, быстро зашагал к выходу из причального модуля.
Войдя в коридор и с ходу проскочив зоны контроля и дезактивации, тем же бодрым шагом направился к шахте эскалаторных горок. Вскочил, не задерживаясь, на протянувшийся навстречу белый желоб и, взявшись рукой за его пушистый край, расслабленно замер на полминуты – предоставляя возможность эскалатору, шевелящему ворсинками по ногам и руке, доставить себя к жилой палубе.
Правда, на последних метрах не сдержался – упал на спину и лихо съехал, попытавшись так же лихо вскочить. Словно на авральных тренировках.
Лихо вскочить не вышло, левая нога оказалась чуть впереди правой и корпус слегка повело в сторону, пришлось взмахнуть руками.
– Вот бестолочь, при аварии гравитацию на палубах уменьшают… – пробормотал он под нос и виновато огляделся.
Но, не увидав ни единого свидетеля конфуза, вновь приободрился и направился к своей жилой секции, небрежно чиркнув указательным пальцем по матово-желтой поверхности стены.
Зря переместился за этот бугорок. От песочного наваждения, свойственного глубоким пещерам, вроде избавился – но может, оно и к лучшему было? Как только голова прояснилась, сразу же всплыли мысли о безрадостном будущем. Что ж, человеку с европейским складом мышления это свойственно.
И почему я на Востоке не родился?!
В Индии где-нибудь, или Китае. Вон тот же Ли, как спокойно ко всяким неурядицам относился – не стоически, а просто принимал как должное. Жил себе сегодняшним днем, и все. Что, впрочем, ума ему не убавляло.
А мы только прошлым и будущим жить умеем, постоянно сравнивая их друг с другом.
Правда, раньше это «только» помогало. И модуль передвижной, на котором в пещере этой оказались, благодаря уму все же европейскому построен – хоть и полно в нем деталей, на родине Ли изготовленных.
Да и я жив – а где он, Ли? Стоп! Так бог знает до чего додуматься можно.
А до чего, кстати?
Например, что начать тренировать космонавтов в глубоких пещерах – было не самой лучшей идеей…
Связь, что ли, включить? Нет уж, от последнего диалога со сменой, состоящей из соотечественников Тома – яркими представителями вроде бы сходного склада мышления, – до сих пор осадок на душе.
« – Извини, Петр. Мне тяжело, но я должен сказать честно – вытащить тебя невозможно. Техника проходит последние тесты, но даже если их максимально ускорить, бурить начнем не раньше начала сентября. Плюс пару месяцев проходка – если без сбоев, сам понимаешь.
– Ну спасибо, порадовал. А ты это все к чему говоришь?
– Слушай, Петр. Мы все с тобой, и будем с тобой постоянно. Слышишь, парни подтверждают? Слышишь? И система связи откорректирована, так что сбоев больше не предвидится.
– Да слышу, слышу я… Ага, такая популярность… ни минуты без внимания… И всей бригадой будете внимательно ловить каждый звук – даже когда я тужусь, наевшись бурды из этой трубочки…
– Ха-ха, точно! Отлично сказано!
– Ты хотел сказать – будете со мной до конца?
– …Да… Да, Петр.
– Спасибо, утешил. И уроните скупую слезу, записав мои последние хрипы… Нет, это я так. Не обижайся. Правильно, что сказал. Слушай, а ты можешь сейчас поставить мне музыку? Хоть раз в жизни послушаю музыку по радио без рекламы.
– Конечно! Уже ищем! И рядом со мной стоит Пол, дежурный психоаналитик, он тоже советует поставить тебе что-нибудь жизнеутверждающее. Вот, нашли! «Peppermint twist» пойдет?
– Пойдет. А Полу передай спасибо, но я совсем не уверен, что психическое здоровье – это то, что мне сейчас позарез нужно. И знаешь… не удивляйся, если я отключусь. Пойми правильно, но мне так спокойней. Телеметрия от скафа вам все равно идет, когда тужиться буду, так и так узнаете. Да и аварийный передатчик мне неподвластен – свяжетесь, если что. А я всегда буду знать, что вы готовы ответить. Договорились?
– Договорились. И мы все будем… каждый из нас… а-а, дерьмо!… извини… Так я включаю музыку?
– Включай.»
И правильно, что прервал связь. Постоянно ощущать тщательно скрываемое сочувствие и готовность услужить по мере сил заживо похороненному, срок смерти которого предрешен с точностью плюс-минус час, если чего не натворит – выше сил.
Лучше уж так – спокойно и не теряя достоинства.
А игру в исследователя, по обоюдному согласию с Центром, ненавязчиво закончили неделю назад. Приборов и инструментов нет, даже камера на плече разбита… в конце концов, бродить по окрестностям, ковырять перчаткой или ботинком камни и потом слать устные отчеты нулевой ценности, но при этом обеим сторонам делать вид, что доклады имеют огромную научную значимость – глупо и унизительно.
Ребят из Центра можно понять, им мою агонию наблюдать тоже не сахар. Но после смены они пойдут домой или по барам и подружкам, а мне тут бессменно таращиться на вот эти три царапины на аварийном блоке, периодически оглядывая надоевший хмурый пейзаж и возвращаясь взглядом к тем же царапинам, как к чему-то более родному.
Период бестолковых метаний по окрестностям прошел, место обвала осмотрено, найдены два исправных аварийных блока и потом в тщетной надежде все осмотрено еще трижды, апатия тоже позади, наступило просто спокойствие. Поспать, размяться, поесть-попить, нужду справить, прилечь поудобней и опять рассматривать царапины, думая о вечном… Спокойно осознавая, что ресурсов батарей хватит на два-три остатка жизни типа того, что тебе теперь отмерен…
Жаль все же, что в свое время к буддизму не приобщился! Самосовершенствовался бы себе потихоньку… А там, глядишь, и отлетел незаметно… Осталось-то всего-ничего, дней семь…
А что это царапинки мои как-то посветлели? Оп-па! Стеночка прозрачная перед ними… В глазах плывет, даже будто тяжесть навалилась… Моргнем… Не прошло… Еще раз моргнем… Все. Прошло наваждение.
Та-а-ак, галлюцинации начинаются. Накаркал… Газы подземные в систему дыхательную просачиваются? Или крыша сама поехала?
Может, и впрямь на связь выйти?! «Ребята, мне тут стеночка такая прозрачная мерещится, и сила тяжести меняется…»
Нет уж, пусть Пол себе научное имя на ком другом зарабатывает!
Сейчас подышим чуть поглубже – дыхательную смесь порасходуем, конец свой чуть приблизим, но хоть в разуме остаться попробуем…
Лео вышел из душа, прилепил таблетку свежего комбинезона к плечу и расслабленно рухнул в кресло. А пока таблетка разворачивала свои пленки и, облепляя ими тело слой за слоем, слегка щекотала ноги и спину, мысленно вызвал меню кухни. И не торопясь принялся просматривать повисшие в воздухе строчки.
Выбрав рагу из овощей с курятиной по-индийски и сок манго, для верности увеличил изображение блюда, приблизил к носу. Понюхав, удовлетворенно кивнул, подтверждая заказ. После чего встал, прошелся туда-сюда и машинально поправил стоящий на специальной поставке памятный сувенир – стилизованный под старину плакатик, распечатанный в давно забытой манере на полупрозрачной пленке, непривычно вычурным шрифтом, и в таком же в старомодном стиле залитый пластиком:
«… Открытый двенадцатой звездной, направлявшейся к Сириусу, но заброшенной благодаря блуждающей пространственной аномалии сюда, Объект сразу привлек к себе внимание слабыми гравитационными всплесками, резко меняющим составляющие спектра электромагнитным излучением и даже колебаниями размера в пределах 1 – 0,8 миллионной своего среднего диаметра. Подивившись на чудо и отчаявшись установить закономерности в его изменениях, экипаж благоразумно последовал инструкции и, не делая попыток приблизится или применить активные методы исследования, благополучно вернулся к Земле.
К Сириусу экспедиция отправилась с опозданием на два года, а вот открытая в соседнем рукаве Галактики звездная система фиолетового гиганта дождалась первых серьезных исследователей только спустя четверть века, после кропотливого изучения скудных материалов с «Сириуса-прим» и малоуспешных попыток дистанционного наблюдения из Солнечной системы…»
Задумчиво пощелкав ногтем по пластику, Лео вернулся в кресло и уселся, хлопнув ладонями по подлокотникам.
Раздался мелодичный сигнал-запрос коммуникатора.
– Лео, привет еще раз! Отлетал? Что делать собираешься? Гостей примешь?
Повисшая над столом голова Дана буквально всеми своими мышцами изобразила вопросительную гримасу.
– А не много ли вопросов сразу? Ладно, заходи уж, отвечу. Я вообще-то пойти поесть собирался, но можно и дома. Сам-то обедал?
– Нет, не успел еще. Вот у тебя и перекусим. Мы с Тимом зайдем, ладно?
– Давайте, жду.
Через минуту, в еле успевший открыться дверной проем, ввалился рыжеволосый, кряжистый Дан, ухмыляясь во всю ширь веснушчатой, добродушной физиономии.
– А Тим где?
– Придет сейчас, куда денется! В лаборатории застрял, какой-то свой очередной дрын-дырын-метр докалибрует и придет. Как слеталось?
Дан повернулся вполоборота, сделал десяток шагов к столу и, крякнув, основательно угнездился в кресле напротив Лео.
– Да обычно, ничего особенного. Прошел по касательной границу объекта, попробовал разок ткнуться в нее – по-прежнему не пускает, зараза. Сбоев у приборов не было, Тима работой на пару дней точно обеспечил. Но как-то все впустую это, сам знаешь. Хочется верить, что пока впустую.
– Интересного ничего не заметил?
– Да нет, вроде. Колебания спектра и гравитации как всегда хаотичны, линейные размеры не менялись. А что? И вообще, ты с чего такой довольный?!
Дан опять расплылся в улыбке, откинулся назад и положил ногу на ногу.
– А скажи мне, друг Лео, давно ли ты не слушал флотских баек?
– Давно, с курсантских времен. Радуешься, что новую услышал? Или сам сочинил?!
– Нет, не сочинил. Но сейчас придет Тим и расскажет тебе свою версию истории о страшном призраке космонавта, беды и аварии предвещающем. Клянется, что своими глазами видел, как… А, вот и наш Тим!
В дверном проеме появился Тим – высокий, худой, нескладный, – и, по своему обычаю, потер пару раз подошвами ботинок о прозрачную пластину порога, будто стирая невидимую грязь, затем сделал шаг вперед и вопросительно замер.
– Привет, Тим! Все за гигиену борешься? – поприветствовал его Лео и указал рукой на стоящий рядом со столом диван, – Проходи, садись!
– А он у нас еще в студенчестве на ретро-ферме практику проходил, – радостно подхватил Дан, – вот навоз ему с тех пор всюду и мерещится!
Пропустив мимо ушей привычное зубоскальство, Тим смущенно улыбнулся, прошел к дивану и уселся в два приема, напоминая складывающийся плотничий метр из политехнического музея. Усевшись, положил одну лопатообразную ладонь на острое колено, другой оперся о сиденье и поднял глаза на Дана.
– Ну что, рыжий, рассказал уже?
– Нет, только предвосхитил. А леденящие душу истории лучше слушать из уст очевидцев!
– Змей ты…
– Уж кто змей, так это ты, уважаемый! Телосложение более подходящее…
– Да хватит вам! – Лео нетерпеливо дернулся, попутно мысленно ответив на запрос кухни, что обед нужно подать в жилой модуль. – Давай Тим, рассказывай!
Дан насупился и замогильным голосом произнес:
– Да! Не томи и повествуй нам, скальд!
– Нет, подожди секунду, – Лео повернулся к Дану. – Есть-то будете? Мне сейчас доставится, так что закажите сначала.
– Будем-будем! Кухня, мне плов и чай как всегда! А скальду – свинину томленую и змея жареного…
– Эк ты, братец, отношение ко мне через меню выразил! Ладно, не извиняйся… Кухня, я буду кофе с молоком. Я обедал.
Возникла пауза, и Лео с Даном вопросительно уставились на Тима.
– Ну, рассказывать особо нечего…
– Давай-давай, не томи! – подстегнул его Дан.
– Да вот… В общем, иду я утром в лабораторию, часов в девять. Прохожу по жилому уровню. Только миновал поворот к бассейну, как вдруг точно стукнуло в голову – показалось, что в коридоре, как раз ведущем к бассейну, кто-то на полу сидит. Вернулся, заглядываю в коридор – и впрямь, вижу фигуру! В древнем скафандре салатового цвета, полупрозрачную такую… Сидит себе бочком, на локоть привалился и в противоположную стену уставился. За стеклом шлема даже увидел, как глазами моргает. В шлеме лица не видно было, а вот глаза разглядел. Напряженные такие глаза… Вот, собственно, и все. Через пару секунд он просто пропал. Беззвучно, без вспышки. И без запаха серы. А я в лабораторию пошел.
– А с чего ты взял, что это был он? Может, она?! – спросил Дан и аж слегка привстал в кресле.
– Ни с чего. Просто глаза мужские были. А ты даже с привидениями спариваться готов!
– Ну, если они симпатичные и к сексу способные…
– Постой, Дан! – возбужденно сказал Лео и повернулся к Тиму всем корпусом. – Судя по всему, ты к этому случаю как к простой игре воображения не относишься! Наверняка сходил и у автодоктора проверился, а уж потом к живому доктору Дану пошел. И уж точно саму Станцию спросил, не заметила ли чего!
– Конечно. Стал бы я делиться подробностями бреда…
– Ну, и что говорит Станция?
– Странное говорит… Зафиксировала краткосрочное увеличение массы килограммов на сто. Но отнесла это на шутки нашего Объекта, так как именно в это время он проявлял гравитационную активность. А визуальное наблюдение показало лишь мою спину – там единственное место, где только одна голокамера, остальные за поворотом. Прочих изменений – температурных, яркости и спектра освещения, плотности и состава воздуха – в коридоре не было. И пол со стенами ничего не почувствовали.
– Да, дела! – Лео задумался. – Изменение массы есть, но точно не локализовано. Коридор к бассейну проходит недалеко от борта, обращенного к Объекту. Больше ничего нет, кроме слов Тима…
– И видеозаписи его изумленной спины, – добавил Дан.
В этот момент круглый журнальный стол вывернулся внутрь и извлек из себя заказанные блюда и столовые приборы, аккуратно расставив их. Затем слегка подрос, раздался вширь и перекрасился из бледно-желтого в яркие цвета веселенькой, клетчатой скатерти.
Все, как по команде, повернулись к еде. После чего повисла короткая пауза, прерываемая лишь утробным и жизнерадостным мычанием Дана.
– А Семенычу уже доложили поди? – с набитым ртом спросил Лео. – Он-то что говорит?
– Что он может сказать… – ответил Тим, наклонившись к столу и аккуратно ставя чашку с кофе на блюдечко. – Поворчал, как всегда, на наше хлипкое здоровье и неумение распределять нагрузки в работе. Посмотрел показания Станции и автодоктора… ну, и велел рапорт подать. К вечеру.
– А ты что скажешь, доктор? – чуть помолчав, снова спросил Лео.
– Видишь ли, пилот, – Дан с показной неохотой оторвался от тарелки. – Наш Тим сам по себе случай очень интересный и малоисследованный, и я бы с радостью попрактиковался в клинической психиатрии… Все, молчу, молчу! – Дан шутливо закрылся рукой, увидев, как предостерегающе дернулся Тим. – А если серьезно, то вряд ли у меня появился пациент. С головой у него все в порядке, а потустороннее – не по моей части. Это как раз к нему вопрос, к пациенту несостоявшемуся!
– А пациент несостоявшийся что думает? – спросил Лео.
Тим сдвинул брови, наклонился вперед и сцепил в замок свои лапищи.
– Я тут архив Станции запросил – ничего похожего не было за тридцать шесть лет ее существования. Потом поразмыслил, и вот что мне кажется – если взять данные факторного анализа по гравитационным возмущениям Объекта за последние…
Его прервал вызов коммуникатора.
– Да, Семеныч! Здесь мы! – откликнулся Лео.
– Хорошо, что здесь, орлы. Кормитесь и Тима пытаете? Правильно пытаете. Тут, похоже, опять его привидение нарисовалось – как раз у границы Объекта. Так что Тиму по местам стоять, а Лео с Даном – марш на взлетную!
Лео и Дан сорвались с мест и бегом устремились к двери жилого модуля, на ходу слушая вводную.
– Лео, берешь свой борт, Дан – на спасательном «Соколе», ведомым. Чтоб ведущего подстраховать, если что. За вами выпущу еще десяток «Ос» на автомате. И поаккуратней там!
Стремглав пролетев коридор, вскочили на эскалатор, рванувший в ускоренном режиме. Схватившись за поручни, посмотрели друг на друга.
– Ну что, доктор, случай не клинический?
– Какое там… – Дан взволнованно сверкнул глазами. – Хотя как сказать! Ко мне в медблок призраков еще не притаскивали! Попрактикуемся! Если живой он, конечно…
Спрыгнув с эскалатора, пронеслись через зону контроля и выскочили на взлетную палубу.
Дан приостановился, озираясь, забыв о бегущих по полу указательных стрелках. Лео, заметив это, на бегу коротко махнул рукой в сторону третьего причала:
– Вон твой «Сокол», седлай! – и с ходу взбежал по поднявшемуся пандусом полу к кабине своей «Осы».
Запрыгнув в кабину, мысленно поприветствовал летунью, затем откинулся на спинку сиденья, положил руки на протянувшиеся к ним подлокотники управления и закрыл глаза.
Процесс слияния с «Осой» всегда был волнительным – сначала еле заметные тычки множества сигнально-компенсационных щупальцев в грудь, живот и ноги, потом появление зрения с возможностью выбора спектра, и, наконец, нарастающее чувство физического слияния с машиной – не полного, не до конца, а просто ощущения продолжения в ней собственных органов и конечностей.
Говорят, что старые и опытные пилоты летают расслабленно, не шевелясь и не тратя ни единой калории на мышечные усилия, управляют только мысленно. Лео так не умел – обязательно шевелил руками, ногами и туловищем, не всегда даже отдавая себе отчет, мускульная или ментальная команда прошла первой. Разумом вроде понимал, что ментальная – но порой казалось, что мышцы сами принимают решение, опережая сознание.
Слившись с «Осой», по уставу отрапортовал:» – Борт семь-восемь, к сходу готов!», и стал ждать замешкавшегося с непривычки Дана.
Секунд через пять почувствовал намек о готовности «Сокола», вслед за ним – устный рапорт «один-шестого».
И долгожданное:
– Бортам семь-восемь и один-шесть – сход разрешаю!
Лео приподнял нос кораблика и, привычно волнуясь, двинул челнок к шлюзу, чуть быстрее обычного.
Дану, видимо, тоже не терпелось – более громоздкий и неуклюжий «Сокол» подошел к своему шлюзу одновременно с «Осой» и так же повис, чуть дрожа оранжевым брюхом в струях горячего воздуха.
– Семь-восемь, запрос на выход!
– Один-шесть, запрос на выход!
– Семь-восемь, один-шесть, выход разрешаю!
Пройдя шлюзы, замерли в нетерпении, в ста метрах друг от друга и двухстах от борта причального модуля.
– Бортам семь-восемь и один-шесть. Старт по программе «один-пара», Дан ведомый. Выход к Объекту по нормали. Далее – сами решайте, по обстановке. «Осы» поддержки – сзади полусферой, дистанция ноль-один мегаметра. Привидение Тимово сейчас болтается у самой границы Объекта, где-то в надире. Старт разрешаю.
– Семь-восемь, есть старт!
– Один-шесть, есть старт!
«Оса», как обычно, словно в нетерпении, прорисовала корпусом мелкий крестик и рванула с места.
Лео заложил лихой вираж, послал Дану образ движения и еще ускорился.
У того хватило ума синхронизировать свой шлюп с «Осой», и «Сокол» провел маневр не менее залихватски, несмотря на видимую неуклюжесть.
Лео непроизвольно улыбнулся.
– Молодец доктор, соображаешь!
– Дык, не пальцем деланы… Понимаем, что к чему в этой посудине!
– Молодец, правда! Мы сейчас на нормали, пока можешь расслабиться. А когда подойдем к Объекту и сядем на сферу смены траектории – я дам знать, – отстань на километр и оставайся чуть левее и выше, так будет лучше наблюдать.
– Принято. Веди нас к славе, пилот!
До Объекта – еще восемь минут. Лео привычно огляделся. Вверху и внизу – только черный космос с россыпью далеких звезд. За кормой, как привязанные, висят «Сокол» и «Осы» сопровождения. Еще дальше – съеживается в точку Станция, позади нее – планета, так и не получившая имени, мягко сияет большим серпом в полнеба, пересеченным полосами бесконечных вихрей. Видимый кусок тоненького кольца вокруг нее резко обрывается косым срезом на границе тени, образуя крутую петлю. Из четырех спутников виден только один – маленькая, грязно-коричневая скобка с редкими синими искрами – остальные оказались в этот час позади газового гиганта. А шарик местного светила чуть сбоку, посылает к планете свой тревожный, недобрый, фиолетовый свет.
Кинув беглый взгляд вперед, на полоску Млечного Пути, Лео сосредоточил внимание на пятом спутнике планеты, единственном в этой системе получившем хоть и невразумительное, но собственное имя – Объект.
Включив максимальное увеличение и попросив «Осу» добавить к зрению инфракрасный спектр, Лео пошарил глазами вокруг медленно набухающего темного круглого пятна, затмевающего звезды одну за другой. И нашел маленькую точку внизу него, почти на границе зоны непроницаемости.
– Дан! Точка рядом с границей, точно в надире, если смотреть с поверхности Объекта. Может, успеем! И массу приборы показывают, и спектр постоянный, только медленно яркость меняет – похоже, вращается. И холодный, почти абсолютный нуль.
– Что ж ты хочешь, призраки не могут быть горячими – от них замогильным холодом веять должно… Ага, вижу. Гляди-ка, не исчезает. Похоже, здесь кувыркаться ему уютнее, чем по Станции шастать.
– Циник вы, доктор. Все, подходим к сфере поворота. Притормаживай.
– Есть, капитан! Притормаживаю.
– Когда начну развешивать капсулы с приборами – не зевай!
– Принято.
Лео плавно опустил нос «Осы» и тоже начал постепенно гасить скорость. Объект будто почувствовал и запустил очередное свое изменение, «включив» электромагнитное излучение – из угольно-черного постепенно перекрасился в темно-бордовый.
Такие изменения с небесным телом размером чуть поменьше земной Луны происходили постоянно, но Лео никак не мог привыкнуть, и каждый раз восхищенно таращился, наблюдая за ними. А в этот раз только быстро глянул и опять уперся взглядом в светящуюся точку, будто боясь потерять ее.