«Музыка – это застывшая кровь времени.»
– Ф. Ницше
«Музыка – это тишина, которая кричит.
И когда мир замолчит, услышишь ту самую ноту, что разорвёт небо.»
– Из «Хроник Дирижеров»
Глава 1. Опасный лифт
Алиса чувствовала, как тонкие каблуки впиваются в подошвы, превращая каждое движение в настоящее мучение. Ее скрипка в потёртом футляре за спиной неловко подпрыгивала, ритмично ударяя по лопатке в такт бегу. Ещё пять минут – и она опоздает. Снова.
– Черт, черт, черт! – мысленно ругалась она, протискиваясь между утренними прохожими в подземном переходе.
Её взгляд скользнул по огромным электронным часам на стене станции. 9:20. Начальник сегодня и так был на взводе после вчерашнего срыва сроков. А эти дурацкие туфли, которые она ненавидела всем сердцем, но была вынуждена носить по дресс-коду, превращали утренний марафон в настоящую пытку.
Лифт в бизнес-центре "Северная башня" уже начинал закрывать двери, когда Алиса, задыхаясь от бега, успела просунуть руку между створками. Сенсоры сработали, двери снова разъехались с тихим шипением.
– Спасибо, – выдохнула она, вваливаясь внутрь и опираясь о зеркальную стену.
И тут же замерла, почувствовав ледяной холод, исходящий от фигуры в дальнем углу.
В углу лифта, отгородившись от всего мира невидимой стеной дорогого парфюма и безупречно сидящего костюма, стоял Он. Арсений Вольский. Самый молодой и самый опасный партнёр в их компании. В коридорах о нём шептались, что он за год разорил трёх конкурентов и ни разу не проиграл суда.
Алиса почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Не от страха – от странного, почти животного возбуждения. Этот человек буквально пах опасностью: ноты кедра, кожи и чего-то обожжённого, будто он только что прошёл сквозь огонь.
– Вы кто? – его голос был тихим, но каждое слово резало, как лезвие.
– Алиса Соколова. Отдел… логистики, – она ненавидела, как дрожит её голос.
Его взгляд – холодный, оценивающий – медленно скользнул по её фигуре, задержавшись на потёртых джинсах, выглядывающих из-под слишком короткого офисного платья.
– Дресс-код существует не для украшения стен, мисс Соколова.
Что-то внутри неё взбунтовалось. Может, от усталости после ночного концерта. Может, от того, как его глаза – серые, как ледяная корка на Неве в феврале – смотрели на неё, будто на назойливое насекомое.
– Если бы лифты в этом здании работали быстрее, я бы успевала переодеваться между концертами и работой, – выпалила она, сразу пожалев о своей дерзости.
Тишина в лифте стала гулкой. Его помощник – молодой парень в идеально сидящих очках – замер, будто ожидая удара.
Арсений даже не изменился в лице. Только пальцы слегка сжались, и Алиса поклялась бы, что в этот момент его ногти на миг потемнели, почти как…
– Увольте её, – произнёс он ровным тоном, когда двери лифта открылись на его этаже. Даже не оглянулся.
Алиса стояла, чувствуя, как кровь стучит в висках. Она только что потеряла работу. И что самое странное – часть её почему-то жалела не об этом, а о том, что этот ледяной человек даже не удосужился разозлиться по-настоящему.
– Идиотка, – прошептала она себе, выходя на своём этаже.
Коллеги уже расходились по кабинетам, бросая на неё любопытные взгляды. Ольга из бухгалтерии схватила её за рукав:
– Ты знаешь, с кем только что спорила? Это же сам Вольский! Он…
– Никогда не прощает дерзости, да, я поняла, – Алиса грустно улыбнулась.
Она уже доставала телефон, чтобы позвонить Лене – предупредить, что вклад на запись альбома придётся отложить. Опять.
В подсобке, куда она зашла собрать вещи, Алиса не удержалась – достала скрипку. Один аккорд. Два. Пальцы сами нашли "Времена года" Вивальди – то самое место, где зима сменяется весной.
Она не видела, как за матовым стеклом двери замерла тень. Не слышала, как где-то в глубине коридора упал и разбился стакан, выпавший у помощника Вольского.
Но если бы обернулась – могла бы заметить, как в щели под дверью на секунду отразилось странное оранжевое свечение. Будто где-то там, за пределами её понимания, разгоралось пламя.
Глава 2. Запретная мелодия
Алиса проснулась от назойливого звонка в дверь, который разрывал тишину её крохотной квартирки, как нож пергамент. Голова гудела от вчерашнего – пол-литра дешёвого вина, слезы и бесконечные переговоры с Леной о переносе записи альбома слились в одно размытое пятно воспоминаний. Она потянулась к телефону, смахнув прядь волос с лица. 10:17 утра. Уже второе пропущенное рабочее утро подряд.
Звонок повторился, теперь более настойчиво, почти требовательно. Алиса, спотыкаясь о разбросанные по полу ноты и пустые бутылки, побрела к двери, на ходу натягивая старый халат.
– Кто… – она распахнула дверь и замерла, ощутив, как по спине пробежал холодок.
На пороге стоял тот самый помощник в безупречных очках, которого она видела в лифте рядом с Вольским. Его тёмно-синий костюм выглядел дороже всей её квартиры, а в руках он держал конверт с узнаваемым логотипом компании "Вольские Инвестиции".
– Мисс Соколова, – его голос звучал слишком отточенно, будто он репетировал эту фразу перед зеркалом. – Вам просили передать это лично в руки.
Алиса машинально взяла конверт. Бумага была непривычно плотной, с тиснёным логотипом, а уголки идеально ровными, будто их вырезали лазером.
– Меня? Но я же… уволена, – она почувствовала, как голос предательски дрожит.
Помощник сделал странное движение губами, будто пытался подавить улыбку. Его глаза за стёклами очков оставались непроницаемыми.
– Приказ об увольнении был отменён. Вчера в 23:47. – Он сделал театральную паузу. – Лично господином Вольским.
Дверь закрылась с тихим щелчком, оставив Алису в полном недоумении. Она разорвала конверт дрожащими пальцами. Внутри лежала единственная карточка из плотного пергамента с лаконичным текстом, выведенным чётким шрифтом:
"Сегодня. 19:00. Ресторан "Лазурь". Ваша скрипка обязательна. Транспорт будет в 18:30."
Ни подписи, ни объяснений. Только внизу мелким шрифтом: "Форма одежды – черное."
Офис встретил её гробовой тишиной, которая становилась только громче с каждым шагом по длинному коридору. Коллеги перешёптывались за её спиной, а когда она проходила мимо, тут же замолкали, делая вид, что увлечены работой. Начальник отдела логистики, обычно такой словоохотливый, сегодня упорно избегал встречи взглядом, уткнувшись в монитор.
Только Ольга из бухгалтерии не выдержала, затащив её в курилку. Запах табака и кофе смешался в душном помещении.
– Ты что, спишь с ним?! – прошипела Ольга, выпуская клубы дыма. – Никто ещё не получал второй шанс у Вольского! Его прозвище "Дракон" не просто так.
Алиса покачала головой, машинально теребя край карточки в кармане.
– Я даже не понимаю, что произошло. Вчера он…
Она замолчала, вспомнив, как играла в подсобке. Как её пальцы сами нашли ту самую мелодию, которую когда-то играла мама перед сном. Ту, что всегда успокаивала её в детстве после кошмаров, когда снились пауки, заползающие в рот.
"Лазурь" оказалась тем самым рестораном, куда обычные люди не попадали даже в день зарплаты. Лимузин – настоящий, чёрный, с тонированными стёклами до такой степени, что невозможно было разглядеть, кто внутри – привёз её к отдельному входу, где уже ждал менеджер в безупречном фраке.
Алиса нервно поправила единственное чёрное платье, которое смогла найти в своём скудном гардеробе – слишком простое для этого места, с потертостями на швах. Но скрипка в руках придавала ей уверенности, как старый друг.
Менеджер провёл её через лабиринт залов с хрустальными люстрами и золотыми панелями к закрытому банкетному пространству. За длинным столом из чёрного дерева сидели человек двадцать – все в дорогих костюмах, с холодными глазами акул бизнеса. И во главе – Он.
Арсений Вольский выглядел ещё опаснее, чем в лифте. Чёрный смокинг подчёркивал его широкие плечи, а свет люстр отражался в его глазах странными бликами, будто там действительно горел огонь.
– Ах, наш музыкант, – произнёс он, и Алиса почувствовала, как по спине пробежали мурашки. – Сыграйте нам что-нибудь… живое.
Его ударение на последнем слове было не случайным. Алиса кивнула, доставая скрипку. Она знала, что в таких местах обычно ждут фоновой музыки, но что-то в его взгляде говорило – он ждёт большего.
Пальцы сами нашли нужные струны. Она начала с классики – "Зима" Вивальди. Но уже через минуту мелодия ожила, преобразилась, наполнилась чем-то диким и необузданным. Алиса закрыла глаза, позволив музыке вести себя, забыв о присутствующих, о дорогом ресторане, о странном заказе.
Когда последняя нота замерла в воздухе, в зале воцарилась тишина. Алиса открыла глаза и увидела, что все смотрят на неё. Но больше всего её поразило выражение лица Вольского.
Его губы были плотно сжаты, а пальцы с такой силой впились в ручки кресла, что дерево треснуло с громким щелчком. В глазах горел тот самый странный огонь, который она уже видела однажды – в отражении под дверью подсобки.
– Достаточно, – резко сказал он. – Все, свободны.
Гости засуетились, но Алиса заметила, как несколько человек бросили на неё странные взгляды – не восхищение, не недоумение, а что-то между страхом и почтением. Вольский поднялся и, не глядя на неё, вышел через чёрный ход.
Помощник в очках подошёл к ней, наклонившись так близко, что она почувствовала запах его дорогого одеколона.
– Господин Вольский просит вас завтра в 8 утра в своём офисе. С инструментом. – Он сделал паузу, будто взвешивая каждое слово. – И, мисс Соколова… Никому не рассказывайте, что играли сегодня.
Алиса кивнула, но вопрос уже горел у неё на языке – почему именно эта мелодия вызвала такую реакцию? И что скрывает за своей маской холодности этот странный человек, в глазах которого пляшут отражения несуществующего в зале пламени?