- -
- 100%
- +
Пара у Алисы напомнила ей собственные школьные годы: весь класс боялся преподавателя математики, один взгляд которого мог прожечь в тебе дыру размером с арбуз. Алиса точно так же вела физику. Но теперь Тарин смотрела на процесс обучения с другой стороны, со стороны кулис, и понимала, что Алиса была мастером. Подача материала и опрос были на высоте. Все рассчитано четко, по минутам, ни малейшего отвлечения от темы. Студенты сидели так тихо, что, казалось, за партами размещены манекены. Идеальное поведение. Идеальное занятие.
Лидия пустила ее на занятие не слишком охотно, и сначала поминутно отвлекалась на Тарин, но к середине занятия уже забыла о ее существовании. На литературе ребята вели себя более вольно, даже позволяли вступать в споры с преподавателем, когда высказывали свою точку зрения. Пожилая дама это всячески поощряла.
– Студенты должны научиться думать, – сказала она Тарин после пары. – Где найти информацию – давно перестало быть проблемой в современном мире. А вот иметь свое суждение, уметь выбрать для себя чью-то сторону и обосновать этот выбор – действительно, проблема. Чем дольше я преподаю, тем больше замечаю, что молодежь сейчас совсем разучилась выражать свои мысли. Отрывочный, усеченный характер информации порождает отрывочное, усеченное мышление, и такую же речь. На занятиях я часто устраиваю литературные диспуты, чтобы студенты умели высказывать свое мнение. Старайтесь всегда слушать своих студентов, чтобы они в ответ слышали Вас, – наставляла Лидия своим певучим голосом.
Занятие у Регины прошло тоже необычно. Сказалась специфика предмета. Аудирование, чтение текста по ролям, перевод. Студенты разыгрывали сценки на английском языке, много смеялись, дурачились, но в пределах допустимого. Присутствовать было очень интересно.
– Ничего особенного, мы ведь ведем общеобразовательные предметы, на младших курсах. Посети лучше «профильников», которые ведут у выпускников, ты просто будешь в восторге. Будущие юристы учатся писать протоколы, снимать отпечатки пальцев, проводить опросы свидетелей. Студенты специальности «Туризм» разрабатывают туристические маршруты, учатся бронировать билеты через специальные программы, тренируются общаться с проблемными клиентами.
– Думаю, на сегодня достаточно.
Тарин убрала блокнот с пометками в сумку, почти незаметную в складках ее длинного платья.
– Знаешь, сегодня я поняла, что это очень трудно – преподавать. Раньше я как-то не задумывалась. Владеть вниманием большой аудитории, поддерживать интерес к предмету, завоевывать уважение к себе на каждой паре изо дня в день, попутно заполнять целую гору бумаг…
– Но ведь это того стоит, верно? – улыбнулась Регина. – Именно поэтому мы здесь.
Девушка в ответ лишь молча посмотрела в окно, где уже начинали багроветь облака.
На полпути к преподавательской комнате ее остановил ректор:
– Здравствуйте, Тарин! Как Ваши успехи? Вас все устраивает?
– Здравствуйте. Спасибо, профессор, все в порядке.
– Если Вы захотите поговорить, я всегда найду для Вас время.
– Спасибо, не нужно. Мне выделили очень грамотного куратора.
– Да, я слышал. Я говорю не только о работе.
– Еще раз спасибо, профессор, но кроме работы у нас нет других тем для беседы. Извините, мне надо идти.
Алиса шла следом и видела, как опустил руки профессор, как смотрел на удаляющуюся фигуру с тревогой и беспомощностью в глазах. Она приблизилась к ректору и еле слышно сказала:
– Так вот кого она мне напоминает. Хитрец: решил поместить ее поближе к себе. Только зачем делать тайну, не пойму.
– Это не мое решение, – вздохнул мужчина. – Хитрю лишь в том, что хочу ей помочь. Всю жизнь я использовал одно лекарство от всех напастей: работу. Другого рецепта я не знаю.
– Если хочешь, я тоже могу ей помочь, – его собеседница слегка прищурила глаза. – В понедельник у нее первая лекция.
– Знаю. Я пришел бы, но она будет против. Не обижай ее, Алиса. Она очень хрупкая, хоть и кажется сильной.
Алиса покачала головой.
– Кажется, ты плохо знаешь свою дочь. Все как раз наоборот.
Сумерки сгустились неожиданно для Тарин, и цвет неба за окном не отличался сейчас от цвета кофе в ее чашке. Девушка сидела на мягком ковре, окруженная книгами и пометками, и в который раз повторяла свои действия на завтрашних лекциях.
– Так и знала, что не спишь.
Дверь точно подожгли: в полутьме вспыхнул отблеск лампы на волосах Регины. Пижама глубокого синего цвета лишь оттеняла ее пряди.
– Ложись спать. Невыспавшийся преподаватель хуже неподготовленного.
– Тебе смешно, – вздохнула Тарин. – Ты не думай, я выступала перед большими аудиториями. Когда мы защищали наш проект, я была как раз той, кто волновался меньше всего.
Она вернулась к бумагам.
– Хочу, чтобы все было идеально.
– Кто это «мы»?
– Да так, – смутилась девушка. – Почему ты ходишь по общежитию? Уже поздно. От Марты достанется.
– Глупости.
Регина села рядом, рядом по-турецки.
– Новичкам Марта еще может рассказывать свои сказки. У преподавателей все демократично. Мы, если нужно, и в библиотеке, и в спортзале можем задержаться, и в аудитории тоже. Конечно, нужно предварительно договориться с охраной и знать, где ключи. Когда мне еще работать, как не ночью? Днем пары, вечером своих оболтусов воспитываю и тетради проверяю. Ночью самое интересное начинается. Я, как ты сама теперь понимаешь, не так много и зарабатываю. Приходится заниматься переводами: рассказы, техническая документация, статьи. Все же хоть какие-то деньги.
– Подожди, ты говорила, что твоя дочь у бабушки? Родители тебе не помогают?
– Да, у свекрови. Мои родители были против брака, поэтому после развода к ним обращаться бесполезно. Свекровь, в отличие от собственных родителей, мне как мать. Только сердце у меня не на месте. Бросила дочь на бабушку…
– Знаешь, меня тоже воспитывала бабушка. Отец нас бросил, а мама тяжело болела, и из детства я помню лишь, что она все время была в постели, обложена подушками и лекарствами. Как видишь, это не помешало мне вырасти нормальным человеком.
– Слушай, а что ты наденешь на завтра, ты уже подумала? – оживилась Регина после молчания.
Тарин оглянулась на шкаф.
– Какая разница? Обычное платье.
– Нет, ну как какая разница? Ты извини, конечно, что я так прямо, но все эти брюки и платья в пол.… По-моему это не твой стиль. Ты молодая симпатичная девушка, ты можешь себе позволить что-нибудь современное. Смотри, мы так на тебя спорить начнем, наденешь ли ты что-нибудь выше «макси».
Тарин улыбнулась уголками губ:
– Даю наводку: если у вас возникнет когда-либо такой спор, можешь ставить на то, что не надену.
– Ну, мы еще посмотрим!
– Кстати, ты сказала, можно задержаться и в библиотеке. Не представляю, у кого в здравом уме возникнет такая мысль. Я люблю подолгу находиться среди книг, но при таком библиотекаре вряд ли смогу. Он налетел на меня как фурия!
– Брось, не обращай внимания. Наш Герман только на словах такой строгий. Он, конечно, тот еще ворчун и зануда, но умница редкостная. Несколько удачных статей в журналы написал. Сердце у него золотое, а характер подкачал. С другой стороны, что еще ожидать: он живет как рак-отшельник.
– То есть, он со всеми так общается? Какое облегчение. Я думала, он невзлюбил именно меня.
– Что ты. Относись к нему как к местной достопримечательности, и сама не заметишь, как все наладится. Между прочим, один балл симпатии у тебя уже есть: ты очень понравилась Лидии, она у меня про тебя расспрашивала. Только я сама ничего не знаю…
– Так, красавицы, а вы чего это не спите? Иду я, значит, мимо, смотрю свет горит. Чем занимаетесь?
Теперь настал черед пепельных прядей блеснуть под светом лампы.
– Что Марта, опять проиграли вашему коллеге по мужскому общежитию, и теперь Вас мучает бессонница? – подмигнула ей Регина.
– Дак у этого шулера в каждом рукаве по королю, отыграешься тут. Вы вот что, если чаевничаете, заходите ко мне, у меня имбирное печенье есть, посплетничаем.
– Спасибо, но мне нужно работать, – улыбнулась Тарин.
– Работать… от этой работы женихи сами собой не заведутся, милая моя. Сидишь тут каждую ночь допоздна: я вижу как свет из-под двери выбивается-то. А у меня здоровье уже не то, мне переживать вредно. Давай-ка на боковую.
– Видишь, что я говорила, а ты не верила, – прошептала Регина, когда дверь за Мартой закрылась. – Они с комендантом мужского общежития частенько в карты играют, то он к ней, то она к нему в гости ходит. Если нужно, сиди себе в библиотеке сколько угодно, с Германом только договорись, что все закроешь, а то он паникер тот еще… Ух ты, сколько времени! Мне же еще доклад переводить! Я побежала. Удачи тебе завтра! – и она растворилась во тьме коридора.
IV
Следующий день пролетел быстро. Тарин пришла в аудиторию задолго до начала занятия, проверила, что ноутбук подключен к экрану и презентация отображается как надо. Приготовила заметки с планом лекции. Прошла между рядов, постаралась почувствовать пространство аудитории. Постепенно парты стали заполняться, студенты заняли свои места. Когда Тарин увидела Алису в дверях, то даже обрадовалась. Заместитель ректора – железная леди – гарантия того, что студенты будут вести себя прилично. Тут же она устыдилась своей реакции: не годится выезжать за чужой счет. Сегодня Тарин – главный дирижер. Следом появилась Лидия, ободряюще улыбнулась, присоединилась к Алисе.
Тарин еще вчера проверила, что укладывается в хронометраж. Она вздернула подбородок и вышла к кафедре.
Все этапы Тарин соблюла, тему постаралась подать интересно, добавила много наглядных примеров и в целом была довольна собой, что подтвердила и Лидия, которая что-то записывала по ходу занятия. Алиса от комментариев воздержалась, а лицо ее было абсолютно бесстрастно. Тарин пребывала в полном смятении.
Лидия заверила девушку, что все прошло хорошо, и порекомендовала быть не такой скованной. Нужно было продолжать в том же духе. Следующая группа уже заходила в аудиторию. Девушке предстояло выступить на бис, только теперь в аудитории кроме нее других преподавателей не было.
Когда она освободилась, ее уже ждала Регина. Девушки пошли праздновать в кофейню, воздух которой был наполнен ванилью, сахарной пудрой и корицей. Лидия, с сумкой полной самостоятельных работ для проверки, сидела за одним из столиков и разговаривала по телефону. Светлые пряди выбились из высокой прически, левая ладонь не находила себе места. Лидия барабанила пальцами по столу и хмурила брови, отчего ее лицо покрылось мелкой сеткой морщин и казалось старше. Очки лежали рядом. Как только она увидела девушек, то быстро закончила разговор и рассеянно улыбнулась.
Регина подошла первой.
– Добрый вечер. Что, ваш сын звонил?
– С чего ты взяла?
– Такое лицо я вижу в зеркале всякий раз, когда мой набедокурит.
Девушки присели напротив.
– Что ты, мой мальчик очень славный. Он никогда меня не огорчает.
– Вы же говорили, что в юности он был сорвиголовой?
Лидия затрясла головой, взяла в руки очки, повертела их вправо-влево.
– Конечно, как и все мальчишки. Нет, он давно образумился, получил образование, нашел приличную работу. Мелкие неприятности. Все наладится. Давайте лучше праздновать.
Славящееся своими штруделями местечко пришлось Тарин по душе. С непривычки голос у девушки слегка осип, и дамы наперебой стали рекомендовать ей народные средства. Позже к ним подсела Элла, которая снова агитировала Тарин поучаствовать в подготовке студенческого мероприятия, да так рьяно, что девушке стоило огромных усилий тактично избежать этой участи. Под предлогом того, что ей еще многое нужно подготовить к завтрашним занятиям, новоиспеченная преподавательница покинула кофейню и направилась в сторону общежития. На полпути она решила свернуть и проверить утверждение Регины. В период учебы, а затем и работы в медицинском университете Тарин привыкла, что библиотека для нее – второй дом. Поэтому ей было вдвойне обидно, когда оказалось, что здесь ее встретил такой малоприятный человек.
Воздух на улице был еще не так холоден, но уже по-зимнему щипал лицо. Тарин спрятала щеки в теплый вязаный шарф и ловко огибала неглубокие прозрачные лужи на дорожках, в которых плавали желтые глаза фонарей и черные стволы деревьев.
Холл главного здания встретил ее тишиной. Охранник мирно читал книгу и едва обратил внимания на вошедшую девушку. Библиотека была не заперта и на первый взгляд пуста. Тарин подошла ближе и увидела Германа. Тот внимательно изучал журнал, еще пахнущий типографской краской.
– Добрый вечер. Я могу взять книги для ознакомления в читальном зале?
Библиотекарь засопел, надул щеки.
– Нет, что это вы на ночь глядя здесь забыли? —Имейте ввиду, библиотека закрывается в восемь часов. Посетителей не должно быть уже без десяти восемь, поскольку мне нужно принять книги, заполнить формуляры, проветрить помещение и так далее. Поэтому у Вас осталось сорок две минуты, и не более того. На Вашем месте я бы шел в общежитие, все равно ничего не успеете. Как говорится, перед смертью не надышишься. Только электричество мне зря потратите.
– Я сама решу, что я успею. Мне дали понять, что преподаватели могут задерживаться в библиотеке при необходимости.
– Да что Вы говорите, дали ей понять! По-вашему, я ночевать тут должен? Здесь не проходной двор и не паперть, мы не отрыты для каждого встречного!
Слова могли бы задеть девушку, но сказаны они были так забавно, почти фальцетом, что она не обратила внимания на их смысл, а просто прошла к креслу, которое понравилось ей больше всего, положила на столик свою папку с пометками и плюхнулась рядом. От такой наглости Герман стал беззвучно открывать рот, как рыба, выброшенная на берег. Пока он придумывал достойный ответ, Тарин успела уютно расположиться в самом дальнем кресле. Она не пожалела о своем выборе. Слева окно в пол, через него виднелись раскидистые деревья вдоль дорожек и стена оранжереи. Если смотреть вдоль стен, то вход в библиотеку хорошо виден, притом что сама она оказывалась скрытой от посетителей за стеллажом с литературой о древней Греции и Египте, а значит шансы, что ее побеспокоят, ничтожны.
– Между прочим, Вам не стоит садиться сюда, молодая особа! Это место другого преподавателя! Он может прийти в любой момент!
– Правда? Прошу прощения, но я не увидела здесь такой надписи, – недоумевала Тарин. – Думаю, этот преподаватель, как настоящий джентльмен, не будет против моего нахождения здесь. Любезный Герман, не могли бы Вы принести мне книги по иммунологии и микробиологии? Дело в том, что у меня не больше сорока минут…
– Да, сорок минут, и заметьте, ни минутой больше! Я надеюсь, вас в Вашей альма-матер научили следить за временем! Возмутительно! Молодежь нынче совсем не умеет себя вести!
Так, бурча себе под нос, библиотекарь отправился к нужным полкам.
Тарин проводила его торжествующим взглядом и неожиданно заметила, что за ней наблюдает смуглая женщина лет сорока. Кроткостриженные черные волосы спадали на ее высокий лоб, взгляд колючих глаз был скорее одобрительный, однако губы она сжала в тонкую полоску.
– На самом деле он каждый день торчит здесь до десяти вечера. Можете сидеть хоть до ряби в глазах. Если задержитесь – сдадите потом ключ охраннику и отправитесь восвояси.
Она узнала грубый скрипучий голос. Его обладательница была здесь в прошлый визит Тарин в библиотеку.
– Спасибо. Очень важная для меня информация. Завтра я веду пары у второго курса.
– Не стоит перетруждаться. Эти остолопы все равно не отличат дрозофилу от це-це, а восклицательный знак от факториала. У них в головах одни танцы да гулянки. Умудряются прогуливать даже притом, что здесь закрытая территория. После приезжают родители этих лоботрясов. Пытаются доказать, что их любимое дитятко сущий ангел и отчислять его просто не за что.
– Надеюсь, не все так плохо, как вы говорите.
– Еще хуже, – отрезала собеседница. – Будь моя воля, я бы отчислила половину. Больше уделяли бы времени тем, кто действительно пришел учиться.
В это время Герман подошел и демонстративно с громким стуком (но так, чтобы обложки не повредились) опустил книги на столик.
– Изучайте. Но на Вашем месте я бы оставил эту затею: ничего Вы не успеете. Отправляйтесь лучше в свое общежитие, нечего здесь мне ковры топтать. Утро вечера мудренее.
– Я подумаю об этом.
Тарин повернулась, но обнаружила, что незнакомка уже ушла.
Герман пару раз прошел мимо, делая вид, что смахивает с полок пыль, но она была так занята, что даже не поднимала головы. Больше он ее не беспокоил, и девушка достаточно продуктивно провела время до десяти часов вечера.
***
– Значит, точно она?
– Никаких сомнений.
– Тогда помоги мне. Если ты поможешь, я, наконец, выпутаюсь.
– Конечно, дорогой. Обязательно. Береги себя.
Она положила трубку. Встала, подошла к окну. По аллее прошла пара дежурных преподавателей.
Все было не зря. Приезд в колледж, фальшивые улыбки для коллег, сюсюканье с глупыми студентами.
Ян, как всегда, оказался прав. Нужно было только подождать. Она приехала.
Начинается.
***
В субботу Тарин провела четыре занятия: лекцию и три практики. Голова гудела. Она собрала всю решимость по перегруженным углам сознания и направилась на педагогический совет. Шумных сборищ она никогда не любила, отчасти поэтому и подалась в науку, где лучший твой друг – электронный микроскоп и журнал наблюдений. В предназначенной для потоковых лекций аудитории уже стали собираться ее нынешние коллеги. Большинство из них использовали несколько минут до начала собрания, чтобы проверить работы студентов, которые принесли с собой. Тарин постаралась незаметно занять место подальше от кафедры.
– Как дела? – Регина вбежала в аудиторию буквально за пару минут до начала педсовета. – Представляешь, я опять забыла про время: принимала зачет у студента, он на этой неделе к нам переводится, сдает разницу.
– Ничего, еще не начали, – Тарин подвинулась на деревянной скамье. – Я тоже сегодня интересно провела утро: встретила в столовой одного милого толстячка, знаешь, он чем-то на отца семейства из Мишек Гамми похож. Я так поняла, он что-то вроде завхоза или отвечает за охрану труда.
– Артур, точно. Он и его жена работают в колледже с незапамятных времен. Она повар в столовой.
– Значит, это она готовит тот воздушный омлет и сочный киш с курицей? Надо передать ей через него спасибо. Так вот, он накинулся на меня с укором, что я давно работаю, а до сих пор не приходила к нему на обучение. Свое окно между парами, на которое я возлагала большие надежды, я потратила на инструктаж по охране труда. Он даже лекцию по оказанию первой помощи мне провел с демонстрацией на манекене! Хорошо еще, что у меня действующий медосмотр с предыдущего места работы есть. Пришлось идти с ним в медкабинет, чтобы там ему все подтвердили.
– Прости, у меня из головы вылетело, что тебя надо было с ним познакомить. Хорошо, что все утряслось.
– Да, но я не успела проверить самостоятельную работу у двух групп! Оценки надо выставлять в понедельник, значит вечером опять работать! – Тарин обхватила голову руками.
– Я тебе говорила: мы, преподаватели, работаем по ночам. Кстати, ты же не знаешь, что мы помимо охраны труда должны проходить раз в три года повышение квалификации, чтобы не отставать так сказать от нововведений. За свой счет, разумеется. Если у тебя нет свежей «корочки», готовься: просто у методиста еще руки до тебя не дошли. А как только пройдешь, окажется, что министерство выпустило новые рекомендации по обучению педагогов, и нужно пройти еще что-нибудь. В общем, бесконечный творческий процесс получается.
– Что-то я начинаю жалеть, что согласилась здесь работать. Если бы я заранее знала…
– Подожди, посмотрим, что ты после сегодняшнего педсовета скажешь, – подмигнула ей Регина.
– Слушай, а кто вот эта преподавательница?
Тарин глазами указала на вчерашнюю знакомую из библиотеки, которая поднималась между рядами амфитеатра.
– Кира, наш математик. Помнишь, я тебе о ней рассказывала? Кошмар всех студентов и головная боль преподавателей.
– Да? Мне она понравилась. Сразу понятно, что она за словом в карман не полезет, но зато и за спиной никогда не будет ничего говорить. Если что-то будет не по вкусу – сразу все в глаза выскажет.
– Ты прямо в точку попала. Только не всем это нравится.
– Не знаю. Я как никогда стала ценить в людях честность.
Регина вопросительно посмотрела на соседку, но вынуждена была промолчать. В аудиторию вошел ректор, и все разговоры стихли.
Собрание затянулось. Алиса распекала преподавателей за несвоевременное заполнение журналов, затем раздала ответственным новый отчет из министерства. Элла рассказала о конфликте между двумя студентами на перемене, и кураторы вынуждены были отчитаться о произошедшем. Досталось кураторам и за прогулы и плохие оценки подопечных. Регина была в числе получивших замечание, но вела себя так, как будто ее фамилию не произносили вовсе. Тарин подумала, как бы вела себя на месте коллеги. Она, со своим вечным синдромом отличницы, сгорела бы со стыда. Для Тарин все нужно было делать идеально или не делать вовсе.
Затем обсуждали предстоящие мероприятия и утвердили график дежурств. С некоторой неприязнью Тарин увидела, что ее поставили в пару с Виктором на следующей неделе. Накануне она присутствовала на его лекции, куда он пустил девушку явно нехотя. Занятие было насыщенно формулами, демонстрациями химических реакций, но если у Регины все выходило легко и непринужденно, то у Виктора получалось сухо, академически. Не было у него никакого желания донести информацию до студентов. Тарин ощутила, как воздух в аудитории уплотнился, а время немилосердно растянулось. Она заподозрила, что Виктор даже больше чем обучающиеся был рад, когда отведенные полтора часа истекли.
Заметил ли, как она испугалась, когда на занятии оказалось, что студентам предстоит практическая работа с горелкой? Тарин уткнулась носом в блокнот, всем своим видом давая понять, что делает заметки. Старалась не смотреть на то, как обучающиеся поджигают шайбы для спиртовки. Выйти посередине занятия было бы бестактно. Она прижала кисти рук к столешнице, чтобы не было заметно дрожи и отсчитывала в уме: раз-два-три. Вдох. Раз-два-три. Выдох. Так и продержалась до звонка.
Девушка повернула голову и увидела, как Виктор переговаривался с завучем. Судя по сжатым губам Алисы, она была недовольна услышанным. После собрания она попросила Тарин задержаться.
– Сложилась ситуация, при которой один наш преподаватель должен ненадолго уехать. Так как он вел ваш предмет, пока вы еще не приступили к работе, будет справедливо, если вы проведете дополнительные занятия по биологии вместо химии. Разумеется, впоследствии вам будут предоставлены несколько методических дней перед окончанием семестра.
Благодаря Регине Тарин уже знала, что методический день это своего рода выходной среди недели. С небольшим отличием: пары, конечно, в этот день не ставят, но проверку работ, заполнение журналов или другой отчетности при этом никто не отменяет. Этакий рабочий день «на дому». Девушка прекрасно поняла, что этот разговор носит скорее уведомительный характер, но все-таки не выдержала:
– Я могу не успеть качественно подготовиться к такому количеству занятий.
– Ерунда. Сколько у вас завтра пар? Три? Вот вам почти целый свободный день. Советую провести его максимально продуктивно. Да, и зайдите потом к ректору, он хотел вас видеть.
Тарин шла по коридору. Конечно, это то, чего она и хотела: уставать настолько, чтобы начинать засыпать на подходе к кровати. Не думать. Не вспоминать. Не воссоздавать в воображении снова и снова жутких картин. Только концентрироваться на плане лекции или практического занятия было намного труднее, если в голове стоял шум, а глаза закрывались сами собой. Тарин была готова к тому, что на новичка перекладывают гору обязанностей. Вот только размер горы в колледже ее неприятно впечатлил. В первый раз она столкнулась с изнанкой системы образования.
– Но зато в последний, – сказала она себе, пока поднималась по ступенькам. – Больше в преподавание – ни ногой.
Ректор сидел не за письменным столом, как в прошлую их встречу, а на кожаном диване возле одного из окон.
– Добрый вечер, профессор.
– Добрый. Проходи. Хочешь чаю? Я позвоню секретарю.
– Спасибо, не нужно ее утруждать.
– Присядь, пожалуйста. Как твои дела? Я слышал, ты провела достойное первое занятие. Хотел тебя поздравить.
– Вы мне льстите, профессор. Впрочем, о моем первом занятии нужно спросить у вашего заместителя. Ей виднее.
– Не стоит быть такой колючей. Я ведь переживаю за тебя. Есть какие-либо трудности? Я могу чем-нибудь помочь?