Чистый разум

Глава 6. В темноте

Лестница в подпольную лабораторию была настолько узкой, что им пришлось спускаться друг за другом. Прохладный воздух и влажные металлические ступени создавали ощущение погружения в другой мир. С каждым шагом воздух становился гуще, наполняясь запахом озона, формальдегида и чего-то приторного и неприятного, как запах гниющей плоти, смешанный с химической горечью.

Райан следовал за Сайрин. Его нервы были напряжены до предела, как туго натянутые струны, готовые разорваться в любой момент. Он осознавал: внизу его ожидает нечто особенное, что навсегда изменит его жизнь.

– Ты знала о существовании этой лаборатории? – его голос звучал приглушенно, выдавая внутреннее напряжение. Вопрос был обращен не только к девушке, которая все больше привлекала его внимание, но и к самому себе: что он надеялся здесь найти? Оправдание своей ненависти? Или что-то, что заставит его потом пожалеть о своем любопытстве?

Тусклый свет просачивался через отверстие позади, едва освещая ступени. Райану приходилось идти почти вслепую, но он не мог оторвать взгляд от темноты, которая манила его.

Сайрин шла первой, её плечи были напряжены, а спина неестественно выпрямлена. Казалось, она пыталась сохранить остатки самообладания в этой ситуации, которая давно вышла из-под контроля.

– Нет, я не знала, – ответила Сайрин, неожиданно остановившись и наклонив голову, словно размышляя. – Отец неохотно говорил о терминале, когда я спрашивала о нём, и всегда переводил разговор на другую тему. Он не был сентиментальным, но вдруг решил сохранить терминал в неисправном состоянии, ссылаясь на дорогие воспоминания. Это показалось мне странным, но я поверила ему и больше не задавала вопросов.

Конечно. Иного и быть не могло. Когда полностью доверяешь человеку, готов принять все его слова без сомнений. Но Райан никак не мог понять, почему эта умная, проницательная девушка, привыкшая анализировать все подряд, вдруг забывала о критическом мышлении, когда речь заходила о ее отце?

Когда они спустились вниз, яркий свет внезапно озарил стерильное, похожее на гробницу помещение. По спине пробежал холодок.

Первое, что бросилось в глаза, – длинные ряды стеллажей вдоль стен. На них теснились десятки прозрачных цилиндров с мутной жидкостью, в которой плавали причудливые бледно-розовые формы.

– Нет… Не может быть… – Сайрин прошептала, не веря своим глазам, и почти бесшумно подошла к ближайшему стеллажу. – Это же эмбрионы!

Райан медленно оглядел ряды цилиндров. Его желудок сжался от отвращения.

Бесформенные тельца размером не больше ладони вызывали ужас. Такого не найдешь ни в одном учебнике. Создание биологических клонов было запрещено законом и осуждалось научным сообществом.

В колбах перед ними застыли жуткие проявления «синдрома Бога» Деклана Кортекса. Один эмбрион имел раздвоенный позвоночник, другой – несколько пар конечностей, торчащих под неестественными углами. Третий был с огромной головой и крошечным телом. Галерея кошмаров, коллекция неудавшихся творений.

Сайрин замерла, её взгляд скользил по бледным призракам в колбах. Пальцы дрогнули, коснувшись холодного стекла.

– Боже мой… – прошептала она.

– Конечно, твой, никто и не спорит, – с горечью усмехнулся Райан. – Отец никогда не заставлял тебя молиться на свои творения? А, Сайрин?

Но девушка пропустила его колкость мимо ушей.

Отвернуться от стеклянных полок было тяжело, словно они притягивали взгляд. Сайрин сделала шаг назад, затем другой. Подошла к соседним стеллажам, где сначала они увидели лишь груду хлама. Райан наблюдал за ней, все еще ожидая ответа. Ему было некомфортно среди монстров в колбах, хотелось ощутить присутствие живого человека. Но Сайрин выглядела как оживший призрак: бледная кожа, выцветшие глаза. Внезапно её пальцы наткнулись на старую папку в потертом переплете и вытащили её из-под хлама.

– Что… как?

– Что там?

Райан подошел к девушке и заглянул через плечо на то, что она держала в руках.

На странице журнала была фотография: маленькая девочка лет шести сидела на чистом ковре в гостиной. Она была одета в идеально отглаженное белое платье. Перед ней лежали кусочки пазла, которые она должна была собрать. Девчушка хмурилась, надула щеки и сложила руки на груди. Рядом с ней валялись кубики.

Под фото на странице была подпись:

– Объект С. День 1842. Продолжает демонстрировать высокие когнитивные способности. Отмечается склонность к не продуктивному фантазированию: вместо решения логических задач строит замки из кубиков. Требуется коррекция поведения. — прочитал вслух Райан и посмотрел на девушку. – Неужели…?

– Это я.

Она не дала ему закончить вопрос.

Сайрин замерла, видимо не в силах отвести взгляд от слов под фотографией. Еще раз пробежавшись по подписи взглядом, она дрожащими пальцами медленно перелистнула страницу.

Райан, под еще одним фото с девочкой, вытирающей кулачками глаза, нашел на странице подпись.

«Эпизод эмоциональной нестабильности. Плачет из-за гибели лабораторной мыши. Проведена корректировка воспоминаний: внедрено понимание нерациональности привязанности к несовершенным биологическим формам».

Райан почувствовал, как что-то внутри него оборвалось. Живот скрутило, а горло сдавила невидимая рука. Его рука.

Сайрин продолжала листать, пальцы дрожали все сильнее. Страница за страницей, день за днём. Вся жизнь девушки была расписана как протокол эксперимента.

«Задан вопрос о субъекте А. [Мать]. Применен протокол 7-Дельта (подмена воспоминаний). Создана уверенность, что субъект А уехала в длительную научную командировку».

– М…Мама? Но… она же умерла. Как? Как такое вообще возможно? – Сайрин обернулась.

В серых глазах со стальным блеском стояли слезы. Она смотрела на Райана, будто он один способен дать ответ на вопрос о том, как родной человек мог так жестоко поступить по отношению к своей дочери, переступив все нормы морали и позабыв о простой человечности.

Райан отвел взгляд от лица девушки, не в силах смотреть на боль, что рвалась из нее наружу. Он снова уставился в журнал.

«Обнаружены тайные рисунки. Тема – абстрактные узоры без логической нагрузки. Уничтожены. Проведена беседа о бесполезности нефункционального творчества».

Внезапно Сайрин пошатнулась. Райан тут же подхватил её за плечи, не дав упасть.

– Эй, что с тобой?

– Я вспомнила… – хрипло прошептала Сайрин, держась рукой за голову. – Вспомнила… цветные карандаши и листы бумаги под матрасом. Как я рисовала. Я прятала свои рисунки под матрас. Однажды, не найдя их, сильно расстроилась. Помню, как плакала, а отец сказал, что их нашла уборщица и выбросила. И добавил, что рисование – это бесполезное занятие для будущего ученого.

Сайрин крепко схватила его руку, и Райан позволил ей найти в нем опору. Коррекция поведения, протокол, подмена воспоминаний – все это обжигало сознание, как проклятая чума. Райан мысленно усмехнулся. Деклан был просто восхитителен! Такой чудовищно аморальный урод, каких свет еще не видел – ставить эксперименты на собственной дочери.

– Вот подонок! Чертов урод! Надо же… я и не думал, что он мог зайти так далеко.

Они с Сайрин, как оказалось, были разными бутылками одного и того же проклятого вина, разлитого по разным социальным классам.

– Не надо так. Он мой отец.

– Ты его защищаешь? Из ума выжила? Он стирал твои воспоминания! – голос Райана прозвучал прямо у её уха, громче, чем ему хотелось, напугав девушку и заставив Сайрин вздрогнуть. Он все ещё держал её, читая журнал через плечо, но его голосе не было сарказма, только нарастающий ужас.

Сайрин молчала. Она смотрела на свои детские фотографии с фальшивыми улыбками.

– Так вот откуда мои головные боли после «бесед» с отцом! И провалы в памяти. Обычно я списывала их на усталость. И сны. – Она будто говорила сама с собой. – Последнее время мне часто снится женщина, сидящая на кровати в темноте, лица которой я никак не могу рассмотреть. А запах духов…Цитруса и ванили. Иногда мне кажется, будто я помню этот запах, но в доме никогда не бывает фруктов. У меня аллергия.

Это были последствия «коррекций» Деклана. Каждая улыбка Сайрин, каждая слеза и каждая мысль – всё задокументировано, проанализировано и, при необходимости, изменено. Её отец не воспитывал её. Он её программировал. Конструировал совершенный разум в идеальном теле. Она была не его дочерью. Нет. Она была его «Объектом С». И этот журнал был инструкцией по её сборке.

Райан поднял взгляд от журнала и повернулся к Сайрин, почувствовав её мелкую дрожь. Тело девушки обмякло, и журнал выпал из рук. Маска хладнокровия слетела, обнажив испуганную, потерянную девушку, которую хотелось защитить от ее собственного отца.

– Эй, послушай меня. Дыши. Глубоко вдохни, – его голос звучал тверже, чем он планировал. – И медленно выдохни. Еще раз.

Её глаза, полные слёз, расширились, но она послушно начала дышать, пытаясь справиться с паникой. В этот момент Райан увидел её настоящую – без высокомерия и холодной отстраненности. Просто человека, который испытывает страх и боль, как и он сам. Ледяная маска растаяла, и неожиданно для себя он почувствовал щемящую жалость.

– Он… он всё стирал… всё… – её голос дрожал от ужаса. – Всё, что делало меня… мной…

Райан крепко схватил её за плечи, чтобы она посмотрела ему в глаза.

– Всё хорошо, Сайрин. Всё хорошо… Сосредоточься на дыхании. Вот так. А теперь сядь.

Райан усадил ее на стул, стоявший у стеллажа.

– Помни о дыхании. Я пока еще осмотрюсь, хорошо? – он дождался её медленного кивка и повернулся, чтобы осмотреть комнату.

Он отошел от Сайрин, оставив ее одну со своими мыслями. Она пыталась пережить шок, пряча слезы ярости и горя. Опустив голову, Сайрин закрыла лицо прядями волос. Райан не мешал ей. Он медленно бродил по комнате, глядя на стеллажи с приборами.

Его внимание привлек старый терминал, покрытый пылью. На его корпусе был пожелтевший бумажный стикер. Края стикера завернулись, а чернила выцвели, но надпись все еще можно было разобрать:

«ПРОЕКТ: ПАРАДИЗ-СЕВЕН. ДОСТУП ТОЛЬКО ДЛЯ ДК.»

– Парадиз… Семь. Рай, как же… – прочитал он вслух. – Звучит как чертово проклятие, а не рай.

Райан на свой страх и риск нажал кнопку питания. Экран вспыхнул синим светом, раздался раздражающий писк, и в центре появилось окно.

– Пароль, – глухо произнес Райан. В голову пришло ввести дату своего рождения.

Отказ.

– Ну же! Мое имя?

Снова отказ.

– Ты же не мог сделать паролем имя дочери?

Отказ.

– Черт! Деклан! – он ударил терминал ботинком, чувствуя, как внутри разросталось отчаяние.

Он обернулся, ища подсказку, но взгляд упал на ржавый крюк в дальнем углу. Там висел детский оранжевый комбинезон. Простая вещь, но что-то в ней заставило его сглотнуть. Голова закружилась, и он едва устоял на ногах. В ушах зазвенело, превращаясь в гул, пол поплыл, и Райан рухнул на колени, схватившись за голову. Из глубин памяти хлынули обрывки воспоминаний.

…Холодные пальцы на лице… Запах озона и лекарств… Высокий потолок, уходящий в темноту… Голос Деклана, спокойный, но безжалостный: «Ты должен забыть…»

– Нет… Я был здесь, – прошептал он, с трудом выдавливая слова. – Я помню… Нет… Не может быть!

Он закрыл глаза, пытаясь унять тошноту. Но вместо темноты перед ним всплывали образы.

…Скрип кожаного сапога по полу… Запах озона и лекарств… Высокий потолок, исчезающий в темноте…

Он медленно открыл глаза, обводя взглядом комнату. Его взгляд остановился на высоком кожаном кресле в углу.

– Я был здесь, – выдохнул он, его голос дрожал от ужаса. – Я помню этот запах. И холод…

Он протянул руку, указывая на кресло и пытаясь подползти поближе.

– Райан? Что ты делаешь? – прошептала Сайрин, подходя к нему. Ее голос звучал приглушенно, словно где-то вдалеке. – Райан?

Он почувствовал ее руку на своем плече.

– Я маленький… – Райан зажмурился, его лицо исказилось от напряжения. – Сидел здесь, – Он указал на кресло дрожащим пальцем. – Оно было слишком большим. Слишком высоким. Мои ноги болтались в воздухе. И он… Деклан.

Райан открыл глаза. Он смотрел на Сайрин, но видел не её, а свое прошлое.

– Я помню, как Деклан гладил меня по голове. Я точно помню, что это был он! И его слова… – Райан сглотнул, силясь вспомнить фразу, всплывшую в его памяти. – «Ты – мое величайшее творение. Не подведи меня». А потом… резкая боль в руке. Укол. И всё стало серым, пустым.

– Но…

Он схватился за голову, будто пытаясь выдавить остатки воспоминаний.

– Почему я это помню? Почему сейчас? – его голос сорвался на крик.

Он ударил кулаком по бетонному полу. Дрожь пробежала по телу, к горлу подкатил ком. Райан задыхался от ярости. Она разрывала его на части, заставляя с силой сжимать голову руками и тянуть себя за волосы.

– Но как ты мог быть здесь? Я не помню, чтобы отец кого-то приводил к нам в дом.

– А ты думаешь, он оставил бы тебе не угодные ему воспоминания? Если ты не помнишь, то не значит, что этого не было вовсе, Сайрин. Он – монстр, как ты еще не поняла. – Райан продолжал сидеть на полу, борясь с головной болью, когда услышал тихую вибрацию.

Повернув голову, он увидел, как Сайрин с застывшим на лице ужасом смотрит на свое запястье. Она подняла взгляд.

– Он знает… Райан, слышишь? Отец прислал сообщение… Что нам делать? – её голос дрожал от отчаяния. – Райан… Пожалуйста…

– Сначала помоги мне.

Он встал, опираясь на стену. Её слабость и просьба о помощи не разозлили его, а, наоборот, заставили собраться. Кто-то должен был взять ответственность, и этим кем-то был он.

– Сначала помоги мне, – повторил он, медленно подойдя и взяв её за плечи. – Эта сыворотка… я теряю себя. А ты видела данные. Ты единственная, кто может помочь мне это остановить.

– Но… здесь нет оборудования… – она беспомощно обвела лабораторию рукой. – Нужны специализированные сканеры, анализаторы… всего этого тут нет!

Райан отпустил её и огляделся. Оставаться здесь было опасно. В памяти всплыл разговор с Джексом: «Если что, ищи Вольта. Старый гений, когда-то работал на Сайферов. Живет в Гетто, в Старом Секторе. У него подпольная лаборатория. Выглядит, как гараж с хламом, но поверь – она будет получше корпоративной. Только не задавай лишних вопросов.»

Решение пришло мгновенно. Он схватил банку со стоящего рядом стеллажа. Это был легковоспламеняющийся реактив, помеченный черепом.

– Что ты делаешь? – с испугом спросила Сайрин.

– Стираю следы, – коротко ответил он и швырнул банку в стену. Стекло разбилось с треском и едкая жидкость разлилась по полу. Он выхватил из кармана старую зажигалку – свой верный спутник в Гетто – наклонился и поджёг вытекшую к ногам жидкость.

Огонь с шипением скользил по полу, пожирая бумагу и пластик. Райан завороженно наблюдал, как пламя облизывало детский комбинезон на крючке в углу. Затем огонь переключился на стеклянные цилиндры, искажая их формы в кровавых отсветах. Воздух наполнился едким дымом, который разъедал легкие.

– Бежим! – крикнул он, схватив Сайрин за руку.

Он потянул её к выходу, который привёл их в подвал. Сайрин замерла, её взгляд метнулся к огню, пожирающему архив.

– Это всё ложь, Сайрин, – сказал Райан, толкая её в тёмный проём к лестнице. – Забудь об этом! Твоя жизнь начинается сейчас.

Огонь уже лизал пол лаборатории, проникая через вентиляционную решётку. Пламя уничтожало терминал и все записи Сайрин. Воздух наполнился густым едким дымом, который щипал глаза и горло. Пожарная сигнализация завыла.

– Двигай! – с хрипотцой крикнул Райан, толкая её к выходу. Сайрин бросила последний взгляд на пылающий хаос: ее детство, охваченное огнем, и все доказательства преступлений отца.

Они поднялись наверх. Райан потянул ее к заднему входу.

– Во двор! Быстро! – крикнул он, отпуская девушку.

Добежав до границы участка, он нашёл место, где цвет травы был слегка иным, и наклонился, чтобы отодвинуть пласт газона. Под ним оказался люк.

– Что это? – спросила Сайрин.

Райан, не отвечая, сорвал решетку. Чёрный провал зиял сыростью и свободой.

– Вниз! Быстро! Ну же, давай! – скомандовал он, и Сайрин, повинуясь его приказу, прыгнула в темноту.

Райан прыгнул следом. Они оказалась в узкой вертикальной шахте, где было трудно пошевелиться. Лицо Сайрин в призрачном лунном свете, проникающим сквозь дыру в потолке, было напряженным.

Решетчатый люк захлопнулся с оглушительным металлическим звоном.

– Ползи за мной, – эхом раздался голос Райана. – Держи дистанцию в два шага. Если я остановлюсь – ты тоже.

Красный луч лазерного сканера на мгновение пробился сквозь щель прямо перед лицом Сайрин. Она зажмурилась, сжав край его куртки, как якорь.

– Пригнись! – прошептал он.

Сайрин вжалась в пол. Сердце Райана колотилось где-то в горле. Сверху донеслись тяжелые шаги и голоса:

– …тепловой след идёт сюда…

– Проверить все вентшахты. Он не мог далеко уйти.

Райан лежал неподвижно, едва дыша, готовый бежать в любой момент. Шаги стихли.

– Ползи, – его голос дрожал от тревоги. – В следующий раз они вернутся с оборудованием.

Он рванул вперёд, не обращая внимания на грубый металл, царапавший ладони. Ржавчина впивалась под ногти, оставляя темные следы на одежде. Воздух был тяжёлым, пропитанным пылью, металлом, сырой землёй и разложением. Обернувшись, он убедился, что Сайрин не отстаёт. Её лицо выражало ужас, она явно никогда не видела подземного мира во всей его мрачной красе.

Новый люк вывел их в широкий тоннель. С потолка капала вода, образуя зловонные лужи. Холод и влажность проникали до костей, а запах плесени и разложившейся органики усиливал чувство тревоги. Они шли осторожно, стараясь не издавать лишних звуков. Райан двигался впереди, используя колонны и неровности стен как укрытие.

– Видела датчики? – он указал на едва заметные камеры. – Слепые зоны только под ними. Иди от колонны к колонне, не поднимай голову.

Сайрин кивнула. Она была слишком напугана, чтобы говорить. Ее родной город, который раньше казался безопасным, вдруг стал враждебным.

Их чуть не обнаружили у развилки. Райан быстро оттащил Сайрин в узкую нишу и прижал к холодной стене. Патруль прошел в метре от них. Он чувствовал, как дрожат ее руки, и слышал ее прерывистое дыхание. Несмотря на то, что они оказались в таком ужасном месте, от нее исходил аромат чистоты и чего-то приторно-сладкого.

Когда опасность миновала, Райан не сразу отпустил ее. Он продолжал вдыхать этот запах.

– Всё в порядке, можем идти, – прошептал он, как будто убеждая самого себя.

После долгих блужданий по тоннелю Райан резко остановился у пожарной лестницы. Он с силой открыл люк, и они выбрались в грязный переулок.