Чистый разум

Глава 7. Цена предательства

Дом Сайферов, месяц спустя

Две полоски. Они проступили на тесте так четко, что, казалось, выжигали сетчатку. Лана прислонилась лбом к прохладной кафельной плитке ванной комнаты, пытаясь заглушить бешеный стук сердца. Наконец-то. Губы сами растянулись в улыбке, но в глазах стояли слезы – смесь облегчения и старой, прожитой, но не забытой боли. Она положила ладонь на еще плоский живот, думая о Кевине.

«Он будет счастлив. Теперь все изменится. Он снова станет тем мужем, который смотрел на нее, как на чудо, а не на нерешенную инженерную задачу».

Вечером, ожидая Кевина на ужин, Лана перекладывала столовые приборы в третий раз, поглядывая на часы. Ее пальцы слегка дрожали, когда она расставляла белые пионы в хрустальной вазе на столе в гостиной – любимые цветы, которые Кевин дарил ей в начале их отношений. Сегодня все должно было быть идеально. Аромат запеченной грудки с розмарином, который он так обожал, смешивался с запахом восковых свечей. Лана приглушила верхний свет, оставив комнату в теплом полумраке. Ее сердце забилось быстрее, когда за окном послышался звук подъезжающего автомобиля.

Кевин вошел, снимая пальто, и замер, оглядывая стол, мягкий свет и Лану в небесно-голубом платье, подчеркивающем ее глаза. Усталость на его лице сменилась недоумением, а затем – улыбкой.

– Годовщина нашей встречи или я забыл свой день рождения? – пошутил он, мягко целуя Лану в щеку и с теплотой глядя на нее.

– Нет, – голос Ланы дрогнул, хотя она пыталась говорить уверенно. Она сделала глубокий вдох. – Это… Сегодня особенный день. Пожалуйста, сядь. Она протянула ему небольшую, красиво упакованную коробку. Кевин взял её с улыбкой, но его пальцы, привыкшие к чертежам и микросхемам, неловко развязывали ленту.

– Что ты приготовила, ласточка? – спросил он, потянув за ленту и открыв крышку.

На белом бархате лежал тест на беременность с двумя яркими алыми полосками.

Секунда тишины показалась Лане вечностью. Она видела, как его взгляд скользнул по тесту, замер и вернулся снова, будто мозг отказывался верить в увиденное. Потом что-то неуловимо изменилось в его лице. Усталость и заботы исчезли, уступив место безудержному восторгу. Его глаза наполнились слезами, которые он даже не пытался скрыть, а губы растянулись в широкой, почти детской улыбке.

– Лана… – его голос сорвался, став хриплым от изумления. – Это… Правда?

Она кивнула, чувствуя, как слёзы облегчения и счастья текут по её щекам.

Кевин подхватил её на руки, поднял в воздух и закружил по гостиной. Его громкий, заразительный смех звенел, как хрустальный колокольчик, смывая горечь и сомнения из глубины ее души.

– У нас будет ребенок! – кричал он, прижимая её к себе так крепко, будто боялся, что это сон. – Наш малыш! Лана, ты подарила мне целый мир!

Его поцелуи были полны нежности, надежды и радости.

В следующие недели Кевин преобразился. Его рука всегда находила её плечо или талию, как будто он боялся пропустить хоть мгновение этого чуда. По вечерам они вместе читали книги о беременности, его голос стал мягче, а интонации – теплее. По утрам он приносил ей завтрак в постель и добавлял дольку лимона в чай, как она любила.

Лана расцвела, как пустыня после дождя. Его взгляд был полон нежности и восхищения, и она снова видела в своем муже того юношу, который когда-то смотрел на неё как на чудо. Глубокая трещина в их браке начала затягиваться, и новая надежда, хрупкая, но желанная, начала прорастать.

На следующий день

Совещание подходило к концу, когда Кевин, не в силах сдержать ликования, вдруг вскочил с места. Его лицо сияло, как у ребенка, нашедшего клад.

– Друзья, коллеги, прошу извинить за непрофессионализм, но я не могу молчать! – его голос звенел от счастья. – У нас с Ланой будет ребенок! Мы ждем малыша!

Вокруг тут же поднялась радостная суматоха – поздравления, аплодисменты, дружеские похлопывания по плечу. Сквозь этот шум Деклан услышал лишь оглушительный звон в ушах. Пол ушел из-под ног, оставив лишь ощущение свободного падения в бездну.

– Деклан, старина, ты представляешь?! – Кевин радостно обнял его за плечи. Его глаза светились доверием и счастьем, от которых Деклану стало не по себе. – Мы столько лет пытались… Это же чудо!

Деклан почувствовал, как холод пробежал по его телу, сменяясь удушающим жаром. На лице появилась натянутая улыбка.

– Поздравляю, – выдавил он, и собственный голос показался ему далеким. – Когда… когда вы узнали?

– Вчера! Срок – четыре недели! – воскликнул Кевин, сияя. – Лана устроила целый ритуал с ужином при свечах. Я до сих пор не могу прийти в себя!

«Четыре недели… Быть этого не может!»

Деклан судорожно пытался вспомнить, что было четыре недели назад. Он искал несоответствие, но цифры складывались в неумолимую реальность.

«Неужели… Она носит моего ребенка. Моего. Ребенка».

– Извини, – пробормотал Деклан, срываясь с места. – Мне нужно…

Он выбежал в пустой коридор, чувствуя, как ноги подкашиваются, а грудь разрывается от чего-то горячего и тяжелого. Прислонившись лбом к прохладной стене, он пытался восстановить дыхание, но воздух не попадал в легкие.

Шок накрыл его волной, смешанной с чем-то темным и запретным, о чем он старался не думать. Мысль пронзила его, как электрический разряд:

«Частица меня. Моя кровь. Она всегда будет связана со мной, и никто, даже он, не сможет это отнять».

– Деклан? У тебя все в порядке? – из кабинета вышел Кевин с беспокойством на лице. – Ты выглядишь ужасно. Наверное, я слишком резко рассказал эту новость.

Деклан с трудом выпрямился, сглотнув ком в горле.

– Да… да, все нормально. Просто… такой сюрприз. – Он попытался улыбнуться, но мышцы лица предательски дрожали. – Я очень рад за вас. Правда.

– Спасибо, друг. – Кевин просиял, ничего не подозревая. – Лана… она снова стала собой. Той самой, которую я когда-то полюбил. Как будто что-то внутри нее исцелилось.

Эти слова ударили Деклана, как кинжал.

«Исцелилось».

Его действием, его предательством. Он смотрел на счастливое лицо лучшего друга и ощущал, как ненависть к себе поднимается по горлу, оставляя горький привкус. Он ненавидел себя за извращенную радость, которая все еще жила в нем, отравляя душу.

– Да, – хрипло ответил Деклан. – Это… отличная новость. Тебе лучше ехать к ней. Я… я закончу здесь.

Кевин, все еще охваченный радостью, кивнул и ушел, оставив Деклана одного в пустом коридоре. Сжав кулаки, он чувствовал, как ногти впиваются в ладони, оставляя красные следы. Разрываясь между восторгом и виной, он понимал, что эта тайна теперь навсегда останется с ним, отравляя каждый взгляд на Кевина, Лану и будущего ребенка. Его ребенка.

Девять месяцев спустя

Когда за дверью родильного отделения раздался пронзительный крик новорожденного, Деклан вздрогнул, словно от выстрела. Его сердце на мгновение замерло, а по спине пробежал ледяной пот. Он сделал шаг к двери, но ноги словно налились свинцом. Деклан остановился в тени подвесного светильника, вцепившись пальцами в подоконник.

Дверь приоткрылась, и ему предстала сцена, которая навсегда врезалась в память. Кевин, всегда собранный и сильный, стоял на коленях у кровати. Его плечи дрожали от беззвучных рыданий, лицо было мокрым от слез, и он прижимал к щеке руку Ланы. В его глазах светилось бесконечное счастье. Лана, изможденная, но сияющая, улыбалась мужу и ее улыбке была вся вселенная.

И в этот миг, глядя на их идеальное, замкнутое друг на друге счастье, Деклан принял решение. Острое, ясное и безнадежно запоздалое. Ему был нужен свой ребенок. Не призрак, не тайна, живущая в чужой колыбели, а свой, осязаемый шанс. Шанс на семью. На видимость нормальности. На то, чтобы прикрыть этой новой жизнью зияющую пустоту внутри и жгучую тайну, которую он носил в себе.

Тем же вечером, вернувшись из больницы, Деклан предложил Айлин завести детей. В стерильной тишине спальни он произнес это ровным голосом, словно озвучивал следующий шаг в эксперименте под названием «жизнь». Айлин, всегда чуткая к его настроению, взглянула на него с легким удивлением, но согласилась. Для нее это была долгожданная надежда.

Через девять месяцев родилась Сайрин. Деклан разглядывал черты ребенка с холодным интересом. Его пальцы, привыкшие к точности, осторожно провели по личику, пытаясь найти отголоски своей крови. Но взгляд его снова и снова возвращался к Райану, которого Кевин с гордостью подкидывал на руках.

«Брат и сестра», – мысленно, с горькой, извращенной иронией поправлял его Деклан, чувствуя, как стальная удавка вины и лжи затягивается на его горле еще туже, с каждым таким словом все глубже впиваясь в плоть. Он стоял, улыбаясь натянутой, неживой улыбкой, глядя, как два его ребенка – его плоть и кровь – находятся в одной комнате, разделенные невидимой, но непреодолимой пропастью его собственного предательства. И с каждым днем эта пропасть становилась глубже.

Спустя пять лет: день рождения Райана

Солнечные зайчики весело плясали на блестящем полу просторной гостиной. Шестилетний Райан с восхищением смотрел вверх, пока Кевин, шутя, надевал ему на голову бумажный колпак. Звонкий смех мальчика разносился по комнате.

Лана, сидя на диване, обхватила колени руками. Ее улыбка была натянутой, хотя она пыталась убедить себя, что все хорошо. Но пальцы бессознательно сжимали ткань платья. Старая тревога, подавленная рождением сына, не исчезла окончательно. Она видела, как Кевин снова погружается в работу, в свои проекты. Идиллия казалась хрупкой.

В углу комнаты, словно в тени этого семейного счастья, стоял Деклан. Он держал на руках свою пятилетнюю дочь Сайрин, но его тяжелый взгляд был устремлен на Райана. Он снова искал в чертах мальчика свое отражение. Его пальцы нервно постукивали по плечу Сайрин, которая сидела неподвижно, держа куклу в идеально отглаженном платье. "Он мой. Должен быть моим," – навязчивая мысль терзала его, как оса. Рождение Сайрин не избавило его от одержимости. Оно лишь добавило новую боль и раздвоенность.

Веселье прервал резкий звонок телефона. Кевин вздрогнул, как от удара током. Его лицо стало серьезным, черты заострились.

– Кто там, любимый?

– Гейдж. Вызывает на завод. Сторожевой массив вышел из строя, – бросил он, снимая праздничный колпак.

Лана встала, ноги ее слегка подкашивались, а в глазах вспыхнула знакомая старая, горькая боль.

– Опять? В день рождения сына? Кевин, посмотри на него! Он ждал этот день шесть месяцев, когда сможет целый день провести с тобой и всеми нами! —Голос Ланы дрожал, выдавая накопившуюся обиду.

– Я вернусь через два часа, максимум! – он избегал ее взгляда, уставившись в ключи, которые перебирал в ладони, словно ища в них спасения.

– Нет! – ее голос сорвался на крик, горло сжалось спазмом, выталкивая слова наружу. Она не стеснялась ни друзей, ставших свидетелями их сцены, ни своих эмоций. – Ты обещал! В прошлый раз ты уезжал на час и вернулся утром! Я больше не верю твоим «скоро вернусь»!»

Кевин резко развернулся к ней, его тело напряглось, как струна.

– А ты думаешь, мне легко? Этот проект кормит нас всех! Если я сейчас не поеду, завтра триста человек останутся без работы! – Его грудь тяжело вздымалась, выдавая внутреннюю бурю.

– А сегодня твой сын остается без отца! – она подошла к нему вплотную, глаза блестели от слез, горящих, как раскаленные угли. – Почему ты всегда выбираешь работу, а не нас? Что я должна сделать, чтобы ты наконец увидел свою семью? – Ее руки сжались в бессильные кулаки, ногти впились в ладони.

– Лана, прошу, не начинай снова… – Кевин раздраженно провел рукой по волосам, пытаясь избавиться от ее упреков.

– Что не начинать, Кевин? Говорить о том, что я шесть лет пытаюсь достучаться до тебя? О том, что даже рождение сына не вернуло тебя в семью? Ты просто перевел наши отношения в другой режим работы! – Слезы потекли по ее щекам, оставляя мокрые дорожки.

Дверь захлопнулась с такой силой, что с полки упала фарфоровая статуэтка. Лана застыла посреди комнаты, дрожа от бессильной ярости и горьких слез, ее тело била мелкая дрожь, будто в лихорадке.

Деклан, наблюдавший за этой сценой, почувствовал странное сочетание жалости и темного удовлетворения. Он резко подошел к Айлин, сидевшей рядом с Ланой на диване.

– Забирай детей и поезжай домой. Немедленно.

– Но Деклан…

– Сейчас же! – его голос прозвучал так резко, что Айлин вздрогнула. – Райан не должен видеть мать в таком состоянии. Отвези их к нам. Я вызову такси.

Айлин кивнула. Наспех собрала детей, и, оставив Лану одну, они спустились вниз.

Когда такси уехало, Деклан медленно поднялся обратно в квартиру. Его шаги были тяжелыми, ноги ватными. Дверь спальни была приоткрыта. Он вошел без стука.

Лана лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Ее плечи вздрагивали, а пальцы впивались в простыню. На прикроватном столике стояла бутылка вина.

– Он… он снова ушел… – прошептала она, голос был полон отчаяния и боли. – Как и тогда… Когда мы… когда у нас ничего не получалось… Я думала, с Райаном все изменится…

Деклан сел на край кровати, матрас прогнулся под его весом.

– Он дурак. Слепой дурак, – прошептал он, касаясь ее волос дрожащими пальцами.

Лана обернулась. Ее лицо было мокрым от слез, щеки покраснели, кожа горела.

– Почему, Деклан? Почему он не любит меня? Что со мной не так?

– С тобой все хорошо, – его голос дрожал, в горле стоял ком. – Проблема в нем. Он не видит, какое сокровище… Если бы я был на его месте, я бы не смог тебя оставить. И нашего сына.

Она внезапно села на кровати и обняла его, прижавшись к груди в поисках утешения, поддержки и тепла.

– Я знаю о твоих чувствах ко мне. Знаю, Деклан, – ее дыхание было горячим и прерывистым у него на шее, и отдавало терпким запахом вина. – Я часто думала о том, как сложилась бы моя жизнь, если бы я была с тобой. Если бы твое пристальное внимание и забота всецело принадлежали мне, и я могла бы с радостью его принять. Что бы было тогда? Чувствовала бы я себя одинокой?

Деклан не мог поверить в происходящее. Каждое слово Ланы обжигало его, как раскаленный металл. Она думала о нем, о них. Его рука, лежавшая на ее спине, замерла, а потом с новой силой начала гладить ее плечи, ощущая дрожь тела под тонкой тканью платья.

– Ты всегда был рядом, – ее голос был глухим и разбитым, каждое слово оставляло тяжелый след. – Только ты… Как жаль, что я не могла ответить тебе взаимностью.

Это признание и приговор одновременно. В груди Деклана что-то оборвалось, уступив место чему-то горькому и долгожданному. Все преграды, годы молчания и самоограничения рухнули одним махом.

– Ох, Лана, – его голос стал хриплым и чужим. Сердце бешено колотилось, боль пульсировала в висках, кровь гудела в ушах. – Моя Лана… Я больше не могу… Я так долго…

Он не успел договорить, как ее губы внезапно коснулись его.

Поцелуй был соленым от слез, горьким от отчаяния, обжигающим и глубоким, как бездна. В нем не было радости – только боль и яростное желание вырваться из одиночества хотя бы на мгновение. Ее руки крепко вцепились в его плечи, его собственные обвились вокруг ее талии, прижимая к себе с такой силой, что она прерывисто выдохнула.

Их губы дрожали, словно крича в безмолвном признании всего ужаса, что они творят. Это не было любовью, это было взаимное уничтожение, акт мести Кевину, себе самим и отчаянная попытка заполнить пустоту внутри. Их тела слились в разрушительном танце, каждое прикосновение оставляло раны, каждый вздох был стоном потерянной души. Они искали спасения друг в друге, но находили лишь горькое временное забвение, зная, что за этим последует расплата.

***

Щелчок открывающейся двери раздался, как выстрел, заставив их сердца на мгновение замереть. На пороге стоял Кевин с огромным тортом в виде робота. Его лицо, сияющее от радости неожиданного сюрприза, медленно бледнело, кровь отхлынула от кожи, оставляя её мертвенно-бледной.

– Я… Я вернулся раньше, чем думал… Хотел сделать сюрприз Рай… – его голос затих, слова застряли в пересохшем горле.

Лана резко оттолкнула Деклана. Её тело содрогнулось от ужаса, кожа покрылась мурашками.

– Кевин… Это не то, что ты думаешь… – её голос был слабым и испуганным.

– Нет? – Кевин поставил торт на комод, его руки дрожали, пальцы едва удерживали картонную коробку. – А что это, Лана? Научный эксперимент? Или терапия? – Каждое слово было острым лезвием, выходящим из его глотки с хрипом.

Деклан попытался встать, но ноги подкашивались, тело казалось тяжелым.

– Кевин, давай поговорим…

– Молчи! – Кевин повернулся к нему, его глаза пылали болью и предательством. – Ты… мой лучший друг… крестный моего сына… и ты… в моей спальне… с моей женой… – Голос срывался на крик, вены на шее вздулись.

– Ты сам виноват! – Лана внезапно закричала, закрываясь халатом. – Ты годами игнорировал меня! Я умирала от одиночества рядом с тобой! – Слёзы снова потекли по её лицу, но теперь это были слезы гнева и стыда.

– Так ты решаешь проблемы? – Кевин повысил голос. – Через постель с моим лучшим другом? – Он сделал шаг вперед, его тело выражало такую боль, что казалось, вот-вот разорвется.

– Он и мой лучший друг! Ты забыл? – Лана встала между ними, закрывая Деклана спиной.

– Убирайся, Кортекс. – Кевин не смотрел на Деклана, его взгляд был прикован к Лане. – Если ты сейчас же не уйдёшь, я не ручаюсь за себя.

Когда Деклан вышел, сгорбившись, будто неся невидимый груз, Кевин посмотрел на Лану.

– И ты… Как ты могла? – его голос был разбитым, лишенным эмоций. Он чувствовал, будто падает в бездну, из которой не выбраться.

– А ты? Как ты мог годами притворяться, что меня не существует? – Ее голос дрожал, она задыхалась от рыданий. – Ты мог давно передать большинство проектов Токсу! Он мечтает занять твое место, так почему бы не отдать ему компанию?

– Ты знаешь, я не могу.

– Ах, не можешь? А оставлять сына без отца и пропадать в офисе целыми днями – это, значит, можешь? Хочешь, чтобы он вырос без отца, как и ты?

– Лана!

– Что «Лана»? Скажи, это не так?

– Я делаю для нас все, что в моих силах! У нас есть дом, мы живем комфортно под Куполом. Моя корпорация занимает лидирующие позиции, а Райан станет моим наследником. Я так долго ждал того, кому смогу передать управление. – Кевин провел рукой по волосам.

– Кевин, ему только шесть лет! Может, он не захочет продолжать твое дело!

– Я не стану его спрашивать. Он – наследник по праву рождения.

Лана приоткрыла рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле.

– Не думала, что ты настолько равнодушен к желаниям сына.

Она схватила ключи с тумбочки у двери и, не оглядываясь, вышла из квартиры.

Кевин остался один. В комнате царила тишина, нарушаемая лишь шорохом одежды и праздничным декором. Он подошел к торту и провел пальцем по глазури. Сладкая масса прилипала к коже, оставляя липкий след. Оставив глубокую борозду в креме, Кевин почувствовал, как внутри него что-то надломилось.

Час спустя

Дверь дома Кортексов с грохотом распахнулась, ударившись о стену и отскочив, нарушив ночной покой. В проеме, залитый желтым светом уличного фонаря, стоял Деклан. Его фигура была неестественно сгорблена, будто невидимый груз давил на плечи. Он был мокрым – не от дождя, ведь ночь была ясной, а от холодного пота, пропитавшего кожу. Рубашка была расстегнута, на дорогом пальто виднелось темное пятно – грязь или… Айлин не позволяла себе думать об этом. Волосы Деклана, всегда аккуратно уложенные, были взъерошены, словно он бежал сквозь ураган, не замечая ничего вокруг. Но самое страшное – его взгляд. Пустой, остекленевший, устремленный в никуда, за горизонт своего кошмара.

Сердце Айлин замерло, а затем забилось с такой бешеной силой, что в ушах зазвенело. Она подбежала к нему. Запах пота, смешанный с уличным воздухом и чем-то металлическим, ударил ей в нос.

– Деклан! – ее голос пронзил тишину прихожей. – Что случилось? Как Лана и Райан?

Он не ответил. Казалось, он даже не слышал. Губы Деклана сжались в тонкую белую линию, будто скрепленные невидимым замком. Его неподвижность вызывала мурашки по коже Айлин.

– Ответь мне! Они уехали полчаса назад! Лана была не в себе! Что произошло?

Он медленно покачал головой, как манекен на заржавевших шарнирах. Губы его задрожали, но он не смог произнести ни слова. Несколько мучительных секунд спустя из его горла вырвался хриплый шепот, который она скорее угадала по движению губ:

– Авария…

– Что? – вскрикнула Айлин, ее голос сорвался на визг. – Что значит «авария»?

Она схватила его за рукав пальто, ткань затрещала под ее пальцами.

– Деклан, смотри на меня! Говори!

Он глубоко, прерывисто вдохнул, будто воздух обжигал его легкие.

– Фура… вылетела на встречную… Они…

Его голос оборвался, горло сжалось, и он беззвучно зашевелил губами. Айлин все поняла.

– Нет… – выдохнула она. Гостиная наполнилась ледяным ужасом. Воздух в комнате застыл. Айлин отшатнулась, прижав руку ко рту, чтобы заглушить крик. – Лана… Маленький Райан…

Ее ноги подкосились, мир поплыл, и она едва удержалась, схватившись за спинку кресла. Пальцы судорожно впились в дерево.

Тогда Деклан поднял на нее глаза. В них не было слез, отчаяния и боли. Только пустота. Бездонная, всепоглощающая, в которой утонули свет, надежда и будущее.

– Я все уничтожил… – хрипло прошептал он. – Нашу дружбу… Их семью… Их жизни… Все… до основания…

Его тело содрогнулось, ноги подкосились, и он рухнул на колени у двери, на дорогой персидский ковер. Плечи тряслись в беззвучных рыданиях, пальцы впились в ворс так, что костяшки побелели. Казалось, он пытался ухватиться за ускользающую жизнь.

Айлин стояла над ним, парализованная. Она смотрела в его пустые глаза и видела приговор. Холодный, безжалостный, окончательный. Воздух в комнате стал густым, тяжелым, пропитанным их общей трагедией, и каждый вдох отдавался в легких свинцовой тяжестью.

Глава 8. Рождение и смерть