Я вижу Тебя

© Роман РИЗ, 2019

ISBN 978-5-4498-0085-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Благодарности

Моей любимой супруге, подарившей мне дочку и сына, дорогим сердцу детям и людям, которые помогли и помогают мне по-настоящему чувствовать вкус и ценность каждой минуты жизни.

Все события и персонажи произведения являются абсолютным вымыслом автора, но, безусловно, с его стойким желанием и верой, что это может быть правдой.

В качестве пролога

Не раскисайте, верьте в сказку,

Тогда вам жизнь не надоест.

И никогда не надевайте маску,

На личности она поставит крест.

Любите, чувствуйте, живите!

И смыв с себя печали грустный тон,

Секундой каждой дорожите,

Ведь, кто не верит, – обречен!

– Кто ты? Отвечай? Правда, мне нужна только правда! Хотя подожди! Спокойно, переведи дыхание. Я слушаю. Будь честен с самим собой, как чувствуешь по-настоящему.

– Кто я? Я есть необходимый элемент системы. Я то, что надо для ее нормальной и эффективной работы. Я мыслю и поступаю так, как «правильно», «нужно» и «должно» в системе!

– Зачем? Зачем тебе это надо? Разве ты не понимаешь, что тебя используют как «батарейку», а когда твой «заряд» закончится, тебя заменят на другую, новую и полную энергии.

– Я… Я чувствую себя защищенным в системе!

– Разве она не убивает свободу твоего собственного выбора, принятия себя, какой ты есть, твоих истинных желаний и стремлений?

– Возможно. Но это, наверное, нужно для блага людей. Если все будут жить, как им вздумается, – настанет хаос и беспорядок. Думаю, проблема вовсе не в системе, а во мне. Ведь я не тот человек, который принимает решения. От меня ничего и никогда не зависит.

– Тогда от кого все зависит?

– Думаю, что только избранные принимают главные и правильные решения, им положено переживать за благо всех.

– Ты сам себя слышишь? Есть отдельная горстка людей, и только они определяют будущее всех других. Да это бред какой-то! Ты взял за основу субъективную теорию и возвел ее в ранг аксиомы. А может, истина кроется совсем в другом? Хочешь, я открою ее тебе?

– Не надо! Уходи! Проваливай! Я не желаю тебя слушать и слышать! У меня есть непреложные правила и твердый закон! Я знаю, что есть истина и справедливость! Мне не нужны ложные идолы!

– Ты выслушаешь меня! Избранных нет! Точнее не так. Я и ты, он и она – да все мы изначально избранные и имеем дар изменять свою реальность, делать счастливыми в первую очередь самих себя и своих близких. Каждый из нас единственный и неповторимый космос! При этом нам не надо быть и становиться заложником системы. Ты наряду со всеми другими имеешь равные права стать воином любви и света, меценатом счастья и радости, кузнецом удачи! Дай мне только помочь пробудить в тебе желание жить по-настоящему, без оглядки и условий, вне ограничений и запретов. Тогда и только тогда из странника этого мира ты станешь мастером и творцом, изменяющим действительность, разрушающим рамки ограниченной дозволенности, создающим новые счастливые миры в гармонии и любви! Именно этим ты принесешь людям благо через себя! Ты мне веришь, друг?

– Это слишком сложно, чтобы быть правдой!

Ловец душ

Мириады игл пронизывают мое тело. Концентрированная ужасная боль в каждой клетке. Сначала мрак и темнота, а затем постепенно нарастающий мягкий и теплый свет. Он совсем не раздражает меня, а напротив, дарит невероятное успокоение и ранее неизвестное приятное чувство какой-то опьяняющей радости.

И теперь я уже не ощущаю физических страданий, но удивительная легкость во всем моем существе. Что есть «новый» я: абсолютная свобода перемещения в пространстве, круговой обзор до мельчайших подробностей, идеальное восприятие запахов и звуков. Разве так может быть? Безграничные возможности – это то, о чем я мечтал всегда в той «старой» жизни. Неужели тот самый момент настал, когда моя душа покинула плоть и обрела истинную свободу? Ха-ха, думаю, что со стороны меня сейчас можно зафиксировать только приборами «охотников за привидениями» как информационное электромагнитное поле или сгусток некой энергии, лучше, конечно, положительной, нежели отрицательной. Хотя, наверное, все равно.

Минуту ранее я находился в состоянии свободного полета – невообразимого страшного падения с высоты двадцатипятиэтажного здания, без физической возможности выплеснуть весь ужас происходящего в безудержный крик.

«А что это там внизу? Старое воплощение меня? – подумал я и опустился поближе, чтобы увидеть свое изуродованное тело. – Да, наверное, вот этот несуразно лежащий на тротуарной плитке труп когда-то был мной». Странно, но никаких отрицательных эмоций я сейчас не ощущаю: ни гнева, ни ярости, ни даже обиды, только одно простое любопытство и даже очень странно, что оно тоже присуще мне «теперешнему».

Над моим телом склонился местный уборщик, имени которого я до сих пор, к своему сожалению и стыду, не знал: крепко сложенный молодой парень с густыми вьющимися темно-русыми волосами, завязанными в аккуратный пучок, приятными чертами лица при совсем небольшой горбинке носа.

Иногда, едва в небе только-только зарождалась утренняя заря, спеша по парку, прилегающему к знакомому дому, я видел его, занимающегося интенсивными тренировками на спортивной площадке, расположенной в центре этого миниатюрного чудесного леса. И в этот момент в лучах поднимающегося солнца, которыми оно еще несмело касалось самых верхушек деревьев, признать его неотразимым могли не только женщины, но и по-настоящему честные с собой мужчины: идеальные пропорции тела, отточенные и ловкие движения и ни малейшего намека на усталость. На левой половине его груди красовалась необычная татуировка, набитая не в реалистичной манере, а скорее носящая символический характер в виде угадываемого образа черного ворона, взмахивающего крыльями и обрамленного алым кругом солнца.

Бывало, иногда мы встречались взглядами, и он всегда в этом негласном соревновании выходил победителем. В нем чувствовалась какая-то нечеловеческая сила и невероятная мощь по-настоящему свободного человека. Я всегда воспринимал его как одно из воплощений человеколюбивого и богоподобного титана Прометея, правда, несущего людям чистоту и порядок вместо огня.

И вот сейчас совершенно неожиданно для меня он вскидывает руку и практически замирает, а затем поднимает голову и пристально смотрит прямо на воплощение меня «нового», не моргая и не отрывая глаз. Неужели он как некий биологический радар уловил движение моего электромагнитного поля?

Абсолютно четко слышу каждое его слово, произнесенное шепотом:

– А у тебя сильная душа! Ты можешь быть мне полезен!

В этом момент от его ладони исходит такой жар, который я ощущаю каждой частичкой своей души. Мне не хочется, совсем не хочется оставаться дальше в таком положении. Пытаюсь убежать, удалиться, улететь прочь, но что-то сильно мешает мне и тянет якорем все ниже и ниже.

Да тут даже к бабке-повитухе не ходи, это однозначно уборщик не дает мне уйти. Откуда-то я точно это знаю, но никак не могу этому противостоять. Он, как ловец, искусно закинул свои крепкие и бескрайние сети, которые тут же опутали меня, и нет никакой реальной возможности из них освободится. И теперь он тянет добычу к себе, все ближе и ближе.

«Зачем? Зачем я нужен тебе? Прошу, умоляю только об одном – отпусти!» – эти мысли проносятся во мне, принося с собой новые неприятные страдания.

Постепенно я теряю недавно обретенную легкость, погружаясь в наваливающуюся темную пустоту, без малейшего шанса на сопротивление…

Потери

Я проснулся от болезненного покалывания в груди, как будто сердце пытается выпрыгнуть наружу. Ощущаю непроходящий ком в горле, а потом предательски наворачиваются слёзы – последствия нахлынувшего ночного кошмара.

Иногда я даже помнил их в мельчайших подробностях, проживая и чувствуя в них все по-настоящему, как в реальной жизни, но все-таки в конце концов понимал, что нахожусь в мире сновидений, и тогда по-своему перестраивал сюжет, правда, не всегда просыпаясь победителем своих страхов.

Сегодня во сне я снова был на панихиде по двум ребятам из прошлой смены нашего отряда. Лично никого из них я не знал, но очень долго рассматривал ту фотографию в деревянной рамке с подвязанной черной ленточкой, которая стояла на самом видном месте нашей казармы №1. Рядом с ней водка и хлеб. Там они вдвоем: молодые и светлые лица, излучающие радость и сильное стремление жить, в разгрузках и с автоматами наперевес. Они оба погибли во время конвоя, когда сопровождали местных врачей до одного из далеких горных пунктов республики.

Какая нелепая, злая и отвратительная штука – смерть. Я смотрел, как совсем еще юным вдовам вручали посмертные награды мужей. Находившиеся рядом с ними дети, по возрасту не более пяти-шести лет, казались уж очень взрослыми и сосредоточенными, а матери погибших героев – совсем потерявшимися, сильно поседевшими и поникшими раньше времени и своих фактических лет.

Именно тогда я попробовал свои горькие слезы на вкус. Нет, они даже не горькие, они «ядовитые» – невыносимо, ужасно до боли ими щиплет веки и щеки. Я не мог их остановить, они просто текли и текли. Что со мной происходит, ведь они даже не мои друзья или приятели, но ощущение безвозвратной утраты висело над всеми, кто был в том зале тогда.

А потом снова и снова в голове ухает: «Есть! Так точно! Столько-то пушечного мяса отправлено на поддержание конституционного порядка Содружества, в настоящее время план выполнен, ждем следующего отчетного периода! Понесенные потери незначительны!».

А сколько надо еще принести жертв богу войны? Разве этого не достаточно? Кто знает и даст ответы на эти вопросы?

Я глотнул минеральной воды, и все отпустило так же внезапно, как и началось. Здесь это нормально. Сон вновь поборол меня, и я ушел в очередную страну грёз, как и всегда, с надеждой на положительных исход и верой в победу света над тьмой.

Уже начало светать. Я повернулся на другой бок в своем спальнике, но высовываться из нагретого телом спального мешка никак не хотелось. В помещении казармы прохладно, так как уличный холод из-за хлипкости дверей как внешних, так и внутренних, безжалостно пробивается во все три ее кубрика. Батареи отопления в казарме дают совсем немного тепла. Всего в нашем кубрике шесть двухъярусных армейских кроватей, разделенных проходом, и две односпальные, в том числе и моя, которые находятся по углам помещения возле его единственного окна.

Через ряд кроватей, также в спальнике, смешно причмокивая, спит Макс, при этом, конечно, не в счет другие звуки и запахи, издаваемые и выпускаемые во сне нашими братьями по оружию. Из мешка торчит его оголенное левое плечо, на котором даже в рассеивающейся тьме видна набитая крупная татуировка «Бог всегда с нами!».

Макс любит это повторять. Что он забыл в этой командировке – мне по-прежнему непонятно. Он молодой и очень худощавый, но жилистый блондин с угловатыми чертами лица. Полгода назад окончил «учебку» правопорядка, поработал немного оперуполномоченным уголовного розыска, а потом сразу командировка – не сработался с начальством отдела.

Как ни удивительно, но несмотря на свой молодой возраст, Макс всегда на постоянном позитиве, непризнанный психоаналитик и психотерапевт нашей малой боевой группы, каждый раз доказывающий нам, что все свои недовольства друг другом в такой и так крайне напряженной обстановке надо решать словом и сразу, как только появилось это негативное чувство, иначе это может перерасти в затяжной конфликт. А кто знает, чем может разрешиться ссора, когда оружие всегда при тебе. Но лично мне интересна была его мысль о негативном влиянии на все наши поступки и их результаты в самокопании своих прежних неудач. «Принимай себя таким, какой ты есть, – повторяет он всегда, – без остатка, со всеми своими недостатками и достоинствами». Макс однозначно попал не туда, ему надо было точно стать врачевателем душ. Говорят, что это сейчас модно и хорошо оплачивается.

Это он подсадил всех нас на притчу о шаманских камнях:

«Давным-давно один шаман нашел девять пророческих камней, одинаковых по размеру, но различных по цвету: серые, черные и белые – по три каждого вида. Цвета означали возможность успеха задуманного. Тот, кто приходил к шаману, доставая из „мешка судьбы“ три первых попавшихся камня, мог получить ответ на поставленный вопрос. И уже умирая, шаман открыл секрет своему сыну о природе действия этих камней. Он сказал ему, что многие доставали камни, богатые и бедные, влиятельные и неприметные, но только тот добивался успеха, кто уже изначально сделал выбор для самого себя. Магия не в камнях, сказал он сыну, а она в том, кто берет на себя смелость принять решение и не благодаря камням, а вопреки им!»

Мы с Максом практически единственные в нашей группе, чьи позывные хоть немного совпадают с именами. Мой позывной «Георгич», а его, естественно, – «Макс». Использование имен или фамилий для идентификации личности, даже на территории мобильного отряда, запрещено. Вероятно, мы с Максом большие исключения.

Напротив меня, громко посапывая в своей любимой позе на боку и подложив под щеку правую руку, спит Тюлень, высокий и загорелый здоровяк, я бы даже сказал гигант, в самом расцвете сил, всегда вечно спокойный как скала, стоик по отношению к любым проблемам и вопросам. Правда как-то он применил свои крутые кулачищи в отношении нашего начальника по тылу, и было за что, я вам скажу.

Я окончательно проснулся от толчков в плечо, от которых рефлекторно хотелось наотмашь ответить будившему меня Максу, и еще от его ироничного голоса:

– Георгич, а Георгич? Подъем, солдат! Пора на выезд, боевые подвиги тебя ждут!

В проходе между кроватями уже одеваются Карась и Боцман, впихиваясь в потрепанные бронежилеты и надевая специальную защиту на липучках на руки и ноги, не забывая, конечно, спасательные для всех мужчин (которые еще хотят в дальнейшем быть настоящими отцами) кевларовые ракушки. Они оба кинологи.

Карась – небольшого роста, с пивным пузиком, смешным ушастым лицом и гладко выбритой головой. И да, походу он точно похож на карася, такой же скользкий и шустрый, блестящий своей идеально выбритой лысиной. У него, как он «авторитетно» утверждает, из всех нас правильное «пацанское» понимание жизни.

Боцман, напротив, смуглый поджарый великан с густыми черными волосами, хотя кое-где поблескивают небольшие седые пряди, благородного вида гусарскими усами и безудержным чувством юмора (я бы назвал его «перманентным балагуром»). Несмотря на то, что с виду он шутник и практически постоянно на лице его обаятельная улыбка, мы его знаем и как неудержимого крепкого бойца.

Так, после изрядного выпитого он мог спокойно погонять молодых ребят из соседних кубриков со словами: «Ну что, сухопутные зяблики, опять моремана достаете, семь якорей вам в…». И дальше шли разные варианты в зависимости от нахлынувших на него чувств, степени и тяжести опьянения. Тогда мы все принимали участие в «спасательной» операции по его возвращению в родной кубрик, чтобы его раньше не обнаружил кто-нибудь из командного состава «мобильника» или заезжие проверяющие из округа.

Карась недовольно ворчит о том, что из-за столь раннего подъема не успевает позавтракать и придется давиться отвратительным сухим пайком. Своим шумом они окончательно разбудили остальных. Тут же слышен совместный возглас Тюленя и Тухлого о том, чтобы Карась заткнулся с утра со своими причитаниями, иначе получит по наглой и лысой морде, потому как не всем сегодня на выезд, и что они должны еще отдохнуть после ночной смены и дежурства.

Тухлый – особый вид «хомо сапиенса» нашей группы, большой ценитель хорошего алкоголя, любитель сна и горячих разговоров о женщинах или о горячих женщинах, что тоже вполне понятно для любого гетеросексуально ориентированного мужика.

Узнав его поближе, я понял, что это самый настоящий семейный человек, до мурашек обожавший своих жену, сына и дочку, и думаю, прикрывающейся своей напускной брутальностью. При этом он ходячая энциклопедия и в «мобильнике» при отсутствии возможности использовать «сетевые источники знаний» – просто настоящая находка.

К сожалению, иногда, увлекшись констатацией каких-либо простых или исторических фактов, Тухлый просто «убивал» всех своим природным занудством. Он же пытался отучить нас всех от использования матерных слов (или ненормативной лексики, как он всегда поправлял) и предлагал заменять их более книжным вариантом.

К примеру, если одному из нас хотелось в сердцах сказать одно такое очень емкое слово из пяти букв, начинающееся на «б», либо его более сильный аналог «да, б…», Тухлый предлагал применять слово «блин» или что-то вроде «да, Балин – сын Фундина», а также ввести систему штрафов за брань. Это было еще одним поводом для шуток.

Но было в нем то, что, несомненно, скрашивало все его недостатки. Это безудержная страсть к поэзии. Он вдохновлял и будоражил нас своими творениями. Иногда мы получали экспромтом что-нибудь вроде:

И еще Тухлый шутил, что раньше, до супруги, все его любовные похождения заканчивались примерно так:

Я с трудом поднимаюсь. Уже надевая поверх бронежилета разгрузку, заполненную стандартно четырьмя автоматными рожками (здесь нет нужды в отдельной оружейной комнате, все должно быть под рукой, и ты всегда должен быть готов к бою, но все-таки в отряде есть отдельный пункт боевого питания, и он по выдаче дополнительных боеприпасов, разрывных и светошумовых гранат), слышу, как Макс громко будит Агузара, совсем близко наклонившись к нему и беспардонно крича прямо в ухо:

– Хватить спать, соберись, тряпка!

Агузар, тоже молодой, но довольно крепкий боец с приятным на ощупь ежиком на голове (притронуться к его шевелюре рукой было своего рода ежедневным утренним ритуалом нашего кубрика – на удачу, вместо того чтобы посмотреть в зеркало и улыбнуться) и просто нереально орлиным носом, инстинктивно отмахиваясь руками, кричит в ответ:

– Макс, ты дебил!

Затем демонстративно потягивается и зевает, но тут в игру вступают Карась и Боцман, которые, громко ржа, совместными усилиями стаскивают Агузара с кровати под его истерические вопли:

– Вы что, сучки крашеные! Я еще в «долине белых унитазов» не был!

Он пытается сопротивляться, но все тщетно и безрезультатно. Его бой окончательно проигран, и вот он уже на полу и не в самой лучшей позе.

Практически все синхронно хватаются за животы, потому как таким незатейливым названием «долина белых унитазов» именовался местный солдатский нужник – невообразимое и чудовищное сооружение в лучших традициях фильмов ужасов, особенно наводившее тоску в сумерках или ночью.

Для всякого «новичка» в отряде это загадочное место представляло собой длинную кирпичную постройку под деревянной крышей, зияющую то там, то тут рваными «ранами» и постоянно кишащую крысами. Внутри с десяток дурнопахнущих отверстий в полу для отправления естественных нужд. Чтобы хоть как-то приукрасить ароматы отхожих мест большинство бойцов совмещали поход в уборную с перекуром, и в этот момент даже некурящие очень жалели, что не имели такой «полезной» привычки. А сколько разных историй, передававшихся от одного отряда к другому, мы слышали об утопленных в этих «бездонно-ароматных» отверстиях пистолетах и просто фантастических операциях по их выемке или «веселых» проделках обнаглевших крыс. Именно в таком нужнике у каждого нормального человека появлялось горячее и стойкое желание уединиться в совсем ином месте – теплом и светлом туалете с белоснежно-белым унитазом с мягкой сидушкой. Отсюда и пошло соответствующее название этого «замечательного» места.

Рядом с «долиной белых унитазов» на металлических опорах стояла трехсотлитровая бочка с приделанной лейкой внизу – наш боевой душ. Там же располагался рукомойник в виде половинки длинной пластиковой трубы, которая, как и бочка для душа, наполнялась самотечным способом за счет сбегавшего с высокогорья ручья. Доступ воды к душевой бочке перекрывался дежурными постовыми, при ее наполнении и примерно по истечении часов шести на солнце вода в ней становилась даже относительно теплой, но тут кому как повезет. Возможно, что это безобразие можно было с некоторой оговоркой назвать «все удобства для бойца в одном месте».

Но все же, к слову, одной из отдушин тяжелого солдатского быта была еженедельная возможность посещать настоящую баню с парилкой, построенную руками самих служивых «мобильника», за состоянием которой отвечал отрядный коптерщик Ванда, он же по совместительству и водитель ассенизаторной машины. Сам поход в баню уже был праздником, где с потом, грязью и кровью смывались все лишние тревоги. В этом волшебном оазисе чистоты, благоухающем душистыми ароматами веников, каждый из нас ощущал присутствие частички такой далекой и такой желанной малой родины.

И вот наша боевая мини-группа уже в сборе, за исключением отсыпавшихся после смены Тюленя и Тухлого, а также находящихся на суточном дежурстве Томака и Пухли.

Томак – старый и добрый воин, безбородый и безусый, переживший уже не одну смену в отряде, заядлый курильщик с многолетним стажем. Смеемся, что когда он родился, то вместо крика уже тогда пролепетал: «Мать, а мать, огоньку не найдется?». Постоянно гладко выбрит и вечно подбивает всех нас сбрить пышные усы Боцмана, которые по непонятной для нас причине не дают ему покоя. «Батя» – так иногда называем мы Томака, он-то уж точно наш признанный старейшина и авторитет.

А вот Пухля совсем юнец, даже моложе Макса и Агузара, с тонкой светлой кожей, крупными пухлыми губами и женским строением тела: маленькие плечи и большие бедра. Периодически раздражает всех своей детской наивностью и непосредственностью, за что иногда, бывает, ему «выписывают лещей». Ну так, не сильно, конечно, а больше для порядка и приобретения им навыков взрослой самостоятельности в дальнейшей жизни.

Уже на улице к нашей «банде» вместе с хозяевами присоединились Ирс и Марс – служебные собаки Боцмана и Карася, которые работают по взрывным устройствам и взрывчатым веществам. Ирс – красивая коричневая овчарка с крупными черными пятнами и невероятно добрыми глазами, а Марс – белый и очень ласковый спаниель.

Надо сказать, что именно наш экспедиционный мобильный отряд, в отличие от других ЭМО, или по-другому «мобильников», разбросанных на всей территории проведения контртеррористической операции, отличался определенным демократизмом со стороны отца-командира, то есть без засилья ненужной строёвщины и иных атрибутов образцово-показательного военного «цирка».

Помимо нас на раннее построение «высыпали» парни из второй и третьей казармы.

Агузар с всё еще опухшим ото сна лицом с большим трудом удерживает автомат и себя в вертикальном положении.

– Твою ж мать, как оружие держишь, боец! – грозно рявкает проходящий мимо него командир отряда Джуба, почерневший от местного яркого солнца, с большими крепкими ручищами и крутым нравом, всегда собранный и готовый к бою (по-моему, он самый что ни на есть настоящий и, безусловно, харизматичный лидер). – Вечно в карауле носом клюешь, голову свою проспишь – враги отрежут и на кол натянут!

И вот уже общее построение. Командиры отделений проверяют наличие боеприпасов, индивидуальных средств защиты и связи, наличие и состояние бронежилетов и боевых шлемов. Наши Томак и Пухля сверяют бойцов по списку боевого распоряжения. Они сегодня оперативный дежурный и его помощник.

Рядом с Джубой мелкими шажками семенит пожилой коротышка – заместитель командира по тыловому обеспечению Брахман. Скажу вам, большой зануда по части соблюдения субординации и воинского устава, а также иных «напускных» правил морали и этикета, которые на войне никогда не работали. Несмотря на свое особое положение «невыездного» специалиста, Брахман с завидной регулярностью получал от руководства единой группировки всех восточных «мобильников» множество премий и наград за различные боевые операции, в которых, конечно же, лично никакого участия не принимал, чем очень злил значительную часть рядовых бойцов. Кроме того, непопулярность Брахман заработал рапортами, которыми сдавал в штаб группировки попавшихся его взору подвыпивших парней «мобильника», или привлекая к такому наблюдению за мелкие проступки отдельных служивых в так называемый «патруль чести». А вот за собственной честью ему следить было некогда.