Юдоль и Смерть

ГЛАВА 2. Дитя Смерти

Глаза долго не могли привыкнуть к темноте. Сила, залившая их светом, исчезла, оставив только тишину и пустоту. Магда ощущала под собой лишь сырую землю и несколько минут просто сжимала ее похолодевшими руками, чтобы вернуть себя в реальность и вспомнить, что она еще жива. Грязь скользила между пальцев и причмокивала, прилипая к коже. Наконец Магда почувствовала ветер. Смогла услышать, как что-то шуршит. Мягко и успокаивающе. Смогла видеть. Поначалу лишь размытые силуэты, но потом уже четко. Это был чей-то задний двор и, судя по небольшому размеру дома, он стоял в совсем маленькой и не проездной деревеньке. Пустой огород, голое дерево, ветвями утыкающееся в стальные облака, развешенное белье, колышущееся на ветру, и косой месяц.

Осознание произошедшего ударило в голову. Гончие, мертвое тело Авина, обезумевшая душа мамы и умирающий Кан. Магда заплакала. Прикрыла лицо руками, размазывая по нему сырую землю. Затем жадно вздохнула, едва сдержала крик, заткнув себе рот, и тихо замычала в дрожащую ладонь.

В доме распахнулась дверь.

– А я те говорила, шо не убрала! – скрипнул крик вместе с петлями. – Я говорила! А-а? Волосы отрастила, а голова не растет. Совсем пустая? Иди давай! Убирай!

В ответ раздраженно и очень громко выдохнули. Спрыгнув по ступеням и обойдя дом, на задний двор вышла девушка, укутанная в шерстяную шаль. Долговязая, угловатая, с длинными руками и такой же косичкой чуть ли не до колен. Она подошла к веревке, сорвала белье, но увидев за ней движущийся силуэт, дернулась и выронила белую простынь на землю.

– Мамочки!

Она собралась бежать, но, присмотревшись внимательней, утихла. Перед ней был не зверь, не вор и не обезумевшая душа. А просто плачущая незнакомка.

На крыльце послышался топот.

– Ты чего там бранишься? Думашь, мать глухая, не слышит ничего? – Хлопнули дверью. – Да я тебе сейчас рот зашью, браниться-то нечем будет!

– А да не кричи! – разозлилась та в ответ. – Тут человеку плохо! Помоги лучше.

– Кому там плохо? Ты чего удумала?

– А ничего не удумала! Сама ты… – она присела, сложившись вдвое. – Ты чего тут? Тебя как зовут-то? Чего случилось-то?

Магда замотала головой, всхлипывая и резко хватая воздух ртом. Говорить было трудно. Из-за угла наконец выбежала баба, низкая и круглая, словно большая редька.

– Ай, батюшки! – залопотала она, подбегая в одном домашнем сарафане и в наспех надетой обуви. – Ай, что ж творится! И посреди ночи!

– Тебя как зовут? Ты как на наш двор-то попала? – Девушка, обхватив колени и покачиваясь с пятки на носок, рассматривала лицо Магды, подмечая слишком светлую для деревенских кожу без рубцов.

– Небось, ее кто ограбил или того, всунул да пошел и тут бросил.

– Да дай ты ей самой ответить. Тем более сума при ней и одежда целая.

– То правда, – закивала баба. – Ты давай ей помоги встать, дойти, а я пока воду подогрею, тряпку сухую найду. Глянь, не ранена ли! И белье потом принеси!

Она побежала в дом.

– Да принесу, принесу… – удрученно вздохнула та. – Давай. За руку хватайся. Да, вот так. И ничего сложного. Держишься? Тогда пойдем.

Теплая вода, омывшая лицо, и пряные травы помогли унять дрожь. Магда сидела у стола, укрытая двумя шалями, и сжимала деревянный стакан, наполненный отваром. Его стенки обжигали, но от этого становилось будто легче. Она не могла заставить себя отпустить его. Вцепилась так, словно боялась, что мир может перевернуться в любую секунду, а он удержит ее здесь, на земле.

Магда заговорила только минут через двадцать, когда девушка собрала белье с улицы и вернулась обратно в дом. Баба уснула в соседней комнате. Разговор шел неспешно и тихо.

– До Кридхе тебе далековато, – ответила девчонка, складывая тряпки.

– Сколько пешком?

– Пф! Пешком ты точно не дойдешь. Сначала тебе бы до соседней деревни доехать, вот оттуда уже пешком можно за пару-тройку суток добраться.

– А как доехать до соседней деревни?

– У нас туда Хоран торговать ездит, вот, через неделю снова поедет. – Она взяла гору сложенных тряпок и понесла к сундуку. – Хотя, скорее, через две.

– А он может сейчас?

– За просто так? Да никогда в жизни.

– Я могу заплатить. Я все отдам, сколько надо отдам. – Магда подняла жалостный взгляд. – Только довезите меня до деревни. Это очень важно. Меня ждут.

– Ох… Ну, поговорю я с ним завтра… Вижу, девушка ты не простая, из богатой семьи или еще чего, я сразу приметила. Сколько у тебя найдется? Хоран много потребует за то, чтобы кобыл своих туда-сюда попусту без товара гонять.

Магда полезла в сумку, впопыхах отыскивая деньги. Девчонка убрала последнюю простынь и закрыла крышку, с интересом заглядывая в кошелек и ожидая увидеть там серебряник, который она когда-то уже видала у Хорана. А может, даже несколько. Однако, на стол посыпались десятки золотых монет вперемешку с теми же серебряными. Она едва не уронила челюсть.

– Ты… ты чего! – шепотом крикнула девушка, испуганно озираясь. – Убери! Зачем ты?.. Ох, упаси тебя Смерть от рук своих…

– Я все отдам.

– Да не надо все! Спрячь и не показывай больше! Никому! А то тебя и правда кто-нибудь ограбит. Вон той монеты с головой хватит. А это… не знаю, в исподнее зашей и не свети. Поняла?

Магда кивнула.

Мея лежала на песке, наполовину погруженная в ледяную озерную воду, и чувствовала, как та то заполняет уши, то вытекает. Тина липла к рукам. Все внутри сжималось. Мея перевернулась и приподнялась на локтях. Всхлипнула, пуская слюни, резко вдыхая воду носом, кашляя, вновь давясь слезами, падая и утопая пальцами в сыром песке. Она поползла, стискивая зубы и ежась. Кривой месяц выглядывал на нее из-за темных облаков. Была глубокая ночь.

Крови под его телом было слишком много. Его раны…

Она истошно и надсадно зарыдала. Уткнулась лбом в берег, дрожа от страха. Если он умер, есть ли вообще теперь смысл жить?

Мея сжала кулаки и вновь приподнялась.

Есть. Потому что он жив, она была уверена. Если бы Кан умер, то и этот мир перестал бы существовать. Эта мысль, глупая и безумная, зажгла в груди потухший огонек. Жить, чтобы найти его.

Она встала на четвереньки, смотря, как качаются спутанные мокрые волосы в грязи с песком и водорослями. Затем поднялась на ноги. Те едва держали ее, но она не позволила себе опуститься. Мея сняла кофту, попыталась выжать ее, постоянно роняя из трясущихся рук. Каждую секунду ей хотелось вновь расплакаться, но она вдалбливала себе мысль, что Кан в порядке, что он жив.

Холодно. Тонкая майка на бретельках мерзко липла к телу. Песок царапал кожу. Она не знала, что ей делать, куда идти и как его искать. Если бы Мея только могла спросить у него, если бы он только был рядом. Потерянность. Пустота. Разорванное тело и кровь. Может он тогда умер?

Мея ударила себя кулаком по голове. Затем еще. Она колотила костяшками пальцев с такой силой, что те начинали неметь.

Вой. Мея испугалась быстрее, чем поняла, что произошло. Гончие. Хозяйские цепные псы были совсем рядом. Где-то среди полуоблезших скрюченных деревьев и, судя по лаю и утробному рычанию, раздававшихся с разных сторон, их было несколько.

Она осознала, что бежит, только через несколько секунд. Ноги сами понесли ее. Сквозь ветки и засохшие кусты, по грязи, по камням, царапая ноги и руки. Деревья цеплялись за волосы, будто пытаясь ее остановить, а тело одновременно обдавало холодом и жаром.

Мея бежала. Задыхалась. Гончие не отставали. Они были все ближе. Их тяжелые шаги, громкий рокот и смрадное дыхание. Они уже за спиной.

Она обернулась. Не успела увидеть псин, как что-то резко ударило о ногу. Стопа подвернулась о камень. Мея полетела вперед. Линия горизонта закрутилась перед глазами, она упала на бок, ударяясь о землю, и кубарем покатилась с пригорка.

Удар. Переворот. Удар. Она проехалась лицом по грязи. Наконец остановилась и подняла голову. Жадный вздох. Она сжала комок сырой земли и травы дрожащими пальцами. Надо было вставать. Сейчас.

Ногу жгло. Она вскинула взгляд в поисках Кана, но его нигде не было. Он не придет. Не спасет ее.

– Чтоб вы!.. – всхлип. – Чтоб вы все сдохли!

Среди непропорциональных перекошенных силуэтов с горящими глазами вдруг сверкнуло что-то яркое. Это была коса. И тот, кто держал ее, с легкостью отсекал головы псов. Как же повеяло Смертью!

Мея хотела встать, вновь броситься бежать, но почему-то опускающиеся веки оказались слишком тяжелыми. Даже если это Смерть пришла за ней, она уже не побежит.

Саломея закрыла глаза. Дышать вдруг стало как-то легче.

Желтый месяц. Высокие темные ели. Аврелий стоял на коленях среди проездной дороги. Вдалеке, на возвышенности виднелись огни знакомого города. Лазаир.

Он попытался подняться. Почувствовал, как к горлу что-то подступило. Его затошнило, но желудок оказался пуст. Он только тяжело закашлял, чувствуя, как жжется в глотке и легких.

Спрятать. Закопать. Похоронить. Сделать с этими ядовитыми чувствами все, что угодно, лишь бы убрать их подальше. Злость, ужас, потрясение – все, что было, все убить, покрыть таким слоем льда, чтобы никто и никогда до них бы не добрался. И они бы никогда не дотянулись до него.

Внезапно послышался цокот копыт. Двое всадников выезжали рысью из леса. Лерий попытался рассмотреть их, но перед глазами все еще плыло, а их темные одежды сливались с полосой леса вдали. Сам Лерий выделялся, словно светлячок – белые волосы, кожа и одежда казались в темноте слишком яркими.

Заметив его, незнакомцы сбавили темп, а потом, оказавшись совсем близко, остановились. Это были Служители Смерти. В темных одеждах, легкой броне и с оружием. В отличие от Хоронящих, которые лишь выполняли ритуалы, Полевые Служители Смерти занимались куда более опасной работой, а потому всегда носили с собой нефритовые кинжалы и мечи. У одного из всадников через лошадь была перекинута связанная девушка с кляпом во рту. Увидев Лерия, она замычала и задергалась.

– Проверишь его? – бросил один из Служителей. Как раз тот, за спиной которого и пыталась кричать незнакомка.

Второй кивнул, спрыгнул с лошади и шагнул к Лерию, доставая нож. Мужчина с массивными плечами и квадратным неприветливым лицом казался крупнее и шире его в несколько раз. Громадный силуэт загородил Лерию почти все небо. Он непроизвольно отшагнул, спотыкаясь о свои же ноги, но Служитель схватил его за плечо. С такой легкостью, что Лерий показался ему пушинкой, которую тут же сдует ветром, стоит разжать ладонь. Не дав опомниться, он отодвинул рукав Лерия и рассек лезвием кожу. Тот дернулся. Скорее инстинктивно, чем от боли. Порез был совсем неглубокий.

– Человек! – устало крикнул Служитель товарищу, смотря, как кровь стекает по бледной руке Лерия, а потом уже не столь сурово и даже с какой-то жалостью взглянул на него. – Ты чего тут делаешь?

Лерий поднял на него растерянный взгляд.

– Тебя как зовут? Ты откуда такой?

Девушка замотала головой, брыкаясь, а потом затихла. Первый подъехал к ним ближе, с любопытством рассматривая Лерия. Белые волосы и глаза; он решил, что Лерий – один из дальних родственников Аонархов. Мысли, что парень мог быть прямым потомком и потенциальным Наследником, он отмел сразу же. Быть такого не могло.

– Ты что, не знаешь, что тут упавшие души могут быть? И звери? – спросил первый.

– Ты на лицо его посмотри. Он явно не в себе. Вряд ли сейчас тебе что-то ответит.

– И что ты хочешь с ним делать?

– Что-что… До города довезти хотя бы. – Второй убрал кинжал в ножны, все еще не отпуская плечо Лерия. – Не оставлять же тут. В такой легкой одежде он к утру задубеет.

Служитель хотел спросить что-то еще, но услышал позади нарастающий лошадиный топот. Внезапно появившийся из леса всадник приближался быстро, лошадь неслась галопом. Служители напряглись и уже положили руки на ножны, но, приглядевшись, успокоились. Высокая лошадь, статная и с черной лоснящейся шерстью, явно турнирная и стоящая как целое хозяйство. И всадник под стать ей: юноша в дорогом темно-красном халате на восточный манер, подвязанном черным поясом, и с длинными вьющимися волосами каштанового цвета, собранными в свободный хвостик. Его ярко-зеленые глаза на фоне смуглой кожи смутно напомнили Лерию кого-то из прошлого. Кого-то очень знакомого.

– Доброй ночи! – крикнул юноша, останавливая вымотанную быстрой ездой лошадь.

– С вами уже не такая добрая, – засмеялся первый Служитель, сидящий на коне с пленницей. – Господин Карай, какими ветрами вас сюда занесло? Неужели решили попробовать работу Служителей Смерти и половить упавшие души? Вы хоть с нефритовым ножичком-то управитесь?

– Ох, что вы, – растянул он губы в маняще-ласковой улыбке и прищурился. – Такую грязную работу я обычно оставляю кому-то другому. Это немного не по мне.

Карай пересекся взглядом с Лерием. Зеленый цвет глаз манил, как яркий ядовитый цветок.

– Это мой гость, – Карай подъехал к нему. – Ведь так, Аврелий?

Тот кивнул, даже не задумавшись.

– Он немного перебрал на банкете, такое случается, и пошел прогуляться.

– Да уж, у вас там и не такое случается, – буркнул второй Служитель.

Еще раз с сочувствием взглянув на Лерия, он снял с себя плащ и накинул на него. Покрепче застегнул и поправил. Из-за небольшого роста Лерия почти половина плаща осталась лежать на земле.

– У вашего гостя уже вон губы синие от холода, – Служитель осуждающе глянул на Карая. – Пока до поместья доедете, он уж откинется. Вы хоть следите повнимательнее, а то Хоронящим потом ритуалы проводить над телом, а нам обезумевшие и упавшие души ловить. Только работы прибавляете.

– Если бы не было работы, у вас не было бы причин существовать, – засмеялся он, протягивая руку Лерию. – Давай. Забирайся.

Лерий уже протянул ладонь, как вдруг остановился. Только сейчас он наконец заметил окутавшую его разум сладкую пелену, понял, что Карай назвал его по имени, хотя Лерий его не говорил, и что этот Карай – не просто мелкий Последователь Юдоли, проворачивающий фокусы, а довольно сильный и умелый, несмотря на юный возраст. И очень опасный. Ехать с ним куда-то, в какой-то особняк, не хотелось. Но оставаться со Служителями Смерти, один из которых вез за спиной связанную девушку, а второй минуту назад порезал его ножом, хотелось еще меньше. Даже несмотря на их попытку проявить подобие заботы.

– Совсем, видимо, перебрал, раз забыл, как на лошадь залезать, – усмехнулся Карай. – Давай помогу.

Лерий взялся одной рукой за его ладонь, второй – за седло и оттолкнулся от стремени. Неловко забрался, перевалившись на бок. Его все еще трясло и подташнивало.

– Держись за меня, а я буду ехать тихо… Нет-нет, – зашептал Карай. – Даже не спорь. Я знаю, что ты запросто упадешь. Даже сейчас уже думаешь, как бы не упасть.

– Прошу, не лезьте в мои мысли.

Лерий хорошо относился к Последователям, но это он выносил с трудом. У него никогда не получалось хорошо скрывать от них свой разум.

– Ну как же я могу не лезть! – умилился Карай. – Они ведь такие прелестные.

Он ударил лошадь пяткой, и та неспешно пошла по заросшей дорожке.

– До свидания и хорошего вам скорого утра!

– Увидимся на казни, господин Карай, – хмыкнул высокий Служитель, взбираясь на коня. – Вы же будете сегодня присутствовать?

– Может, приду после завтрака. Не хочу портить аппетит.

– Не стройте из себя неженку! – учтивый смех Служителя так удобно скрыл очевидную неприязнь.

– Пускай лучше буду таким. Если перестану строить, вы вряд ли останетесь довольны. – Он вновь ударил лошадь, ускоряя ход. – До свидания!

– И вам того же.

Долгое время они ехали в тишине. Лерий из последних сил пытался не спать, но потом прислонил голову к его спине, смотря из-под ресниц, как плывет мимо сумеречный пейзаж. Предрассветное небо разливалось розовыми и голубыми пятнами. У самого горизонта, у верхушек елей, тлела желтоватая полоса, будто пламенем касаясь их, но не сжигая. Каштановые волосы и одежда Карая пахли жасмином, кардамоном и сандалом. Его теплая спина и плащ с легким мехом согревали. Клонило в сон.

– Не спи. Упадешь, – раздался мягкий голос. – Лерий, не спи, – это не помогало. – Не спи, говорю!

Карай резко запрокинул голову, ударяя его затылком по лбу. Лерий, почти задремавший и медленно съезжавший с лошади, подскочил, сильнее сжимая грудь Карая. Тот рассмеялся.

– Мы почти приехали.

– Куда?

– Ну что же ты так, надо было внимательней слушать. Я же говорил, что мы едем в город, в поместье. Так забавно, что ты до сих пор мне не веришь. Думаешь, я тебя скушать хочу по дороге, или что? Зачем тогда сел? Потому что нет выбора? Хотя я бы тоже отказался ехать со Служителями Смерти. Тем более, когда они везут с собой душу на казнь.

– Душу?

– Ах да, ты же не знаешь, – усмехнулся он. – Как давно ты не выезжал из своего Белого Замка? Год? А, нет, полгода, еще летом.

– Перестаньте ковыряться в моей голове! – Лерий зажмурился, понимая, что никак не может избавиться от этого мерзкого чувства.

– Прости-прости, – голос Карая прозвучал совсем не виновато. – За то время, что ты не был во внешнем мире, кое-что изменилось. Где-то с месяц назад на землю начали падать души. Нет, не обезумевшие. А просто… упавшие. Если обезумевшие сбегают от Смерти и теряют рассудок, хотят убивать и есть сердца, то упавшие ведут себя точно так же, как обычные люди. Единственное их сходство, что раны и у обезумевших, и упавших заживают мгновенно. И что убить их может только нефритовый кинжал или оружие Смерти.

– Ты…

– Нет, не обманываю. Хочешь, свожу тебя на казнь? Да, звучит не очень заманчиво, зато убедишься сам, раз не веришь мне, этому странному и крайне опасному Последователю Юдоли. – Он печально выдохнул и добавил: – Да-да… Понял, постараюсь больше не рыться в твоей голове.

– Видимо, вы все-таки не очень хорошо это поняли.

– Просто не расслышал с первого раза. Слух подводит.

– Как-то не верится.

– Что-что?

– Как-то не… – Лерий прервался, вдруг понимая, что Карай его разыгрывает.

Тот рассмеялся.

– Издеваетесь?

– Да, – Карай лукаво улыбнулся, вполоборота бросая на Лерия малахитовый взгляд. – Это чтобы ты не заснул. И да, можешь обращаться ко мне на «ты».

После такого разговора Лерий не то чтобы не заснул, а даже не задремал. Он погрузился глубоко в мысли и смог отвлечься от них, только когда они въехали за городскую стену и проехали уже не первый переулок.

Лерий когда-то бывал здесь в детстве. Что тогда, что сейчас высокие каменные дома с балконами, вывесками и резными узорами показались удивительными. Узкие улочки переплетались с просторными проездами и площадями, все они были выложены ровной мелкой брусчаткой, а город украшали ажурные лавочки и старые тисы, высокие и зеленые. Вдалеке до самых облаков, тянулись башни, а на возвышении стояло несколько особняков богатых и правящих семей города. В одном из них Лерий уже когда-то гостил.

Карай неожиданно завернул, уводя лошадь на запад, а не к дороге, ведущей вверх.

– Куда мы едем?

– Все еще думаешь, что я пытаюсь обмануть? – он засмеялся. – Поверь, когда я буду обманывать тебя, ты этого точно не поймешь.

Выход на площадь уже был заполнен толпой и стражей. Карай остановил лошадь.

– Что ж, дальше мы не проедем. Только пешком. – Он ловко спрыгнул на землю, подал руку Лерию и склонил голову. – Прошу.

Лерий, бросив на него хмурый взгляд, слез сам. Приземлился грубо и громко, чуть не споткнувшись. Лошадь фыркнула и мотнула головой. Карай, взяв ее за повод, повел вперед.

– Как ты собираешься пройти сквозь эту толпу? – Лерий последовал за ним.

– Ножками. – Поймав очередной раздраженный взгляд, Карай расплылся в довольной улыбке, однако все-таки пояснил: – У знатных семей города отдельная трибуна, нас туда проводят.

Он как раз подошел к одному из стражников. Тот низко поклонился.

– Доброе утро. – Карай погладил встревоженную шумом лошадь. – Проведите меня и моего гостя до места. А лошадь отправьте в особняк. Но не с кем попало. Сами понимаете, это отцовская.

– Доброе утро, господин Тэнма, будет выполнено. – Он обернулся к двум другим: – Найдите еще охрану и сопроводите господина с гостем!

– Будет выполнено!

Лерий взглянул на сцену, возвышающуюся вдалеке, в центре площади, над сотнями голов. Пока что она пустовала.

В детстве на этой площади Лерий впервые увидел восточных танцоров в ярких длинных нарядах со звенящими украшениями, танцующих и громко поющих что-то на своем языке. Каждое их завораживающее движение пламенем жгло изнутри. Яркое и полное пестрых эмоций.

Из-за близости к восточным землям город перенял многое из их культуры. Сюда привозили специи, которые потом разъезжались по империи, доставляли разноцветные ткани, а бывало находили и древние обереги магов. Семилетнего Лерия настолько впечатлило это место, что, когда он вернулся в Белый замок, особенно безжизненный после смерти мамы, Лазаир стал для него сказкой, лишь видением несуществующих земель. Однако он был настоящим. И Лерий снова очутился здесь. И в этот раз на площади вместо чарующего выступления танцоров намечалась чья-то казнь. Такой Лазаир уже больше походил на реальность.

Их с Караем провели по огороженной дорожке прямо на высокую трибуну с удобными скамьями, устланными мягкими тканями. Кроме них тут было еще несколько семей, отдыхавших в своих шатрах и обсуждавших последние новости. Они пили вино, не обращая внимания на крики толпы.

Шатер, куда привела стража юношей, оказался просторным. На сидениях лежали меха и взбитые подушки, а на столе уже стояли серебряные бокалы. Карай, недолго думая, завалился на одну из лавочек, тут же откидываясь и прикрывая глаза. Лерий сел напротив. Заглянул невысокий пожилой слуга.

– Что господин желает выпить?

– Хорошего вина.

– Понял вас. А для гостя?

– Что-то успокаивающее. И лекаря бы, но это уже не здесь.

– Хорошо, передам, – слуга еще раз поклонился и ушел, прикрывая полупрозрачные шторки, колышущиеся на ветру.

Лерий взглянул на полулежащего Карая, вытянувшего ноги.

– Лекарь?

– Служители же тебе руку порезали, – напомнил тот, подавляя зевок.

Неожиданно кто-то резко раздвинул шторки, чуть не сдирая их напрочь. Высокая, фигуристая женщина с медной кожей и вьющимися волосами, разъяренная, с горящими зеленым пламенем глазами.

– Oh, a mhic na galla1! – прошептала она настолько сердито, что Лерий застыл, словно виноватый пес, прижавший уши, в то время как Карай, явно привыкший, даже не шелохнулся. – A bheil thu eadhon a’ smaoineachadh dè a tha thu a’ dèanamh2?

– Ну не ругайся, мам, – устало повторил тот заученную фразу. – Тем более, при госте. Mas e do thoil e3.

Она только сейчас заметила Лерия. Тут же отпустила шторки, и поправила белые восточные одежды, расшитые красными нитями с золотом.

Незнакомка посмотрела на Лерия с легкой улыбкой, заставляя весь мир перед его глазами замереть. Все расплылось. Остался только влекущий, дурманящий взгляд, два ярких изумруда, на гранях которого переплетались его мысли, желания и страхи. Голова заполнилась упоительным туманом, обнажив калейдоскоп скрытых чувств, о которых Лерий даже не подозревал. Неполноценность, презрение, экстаз, исступление, страсть. Но марево развеялось. Так же внезапно, как и появилось. Такова была истинная сила Последователя Юдоли.