Мёртвое солнце

Дорогой читатель!

Меня зовут Мария Рождественская, я сценарист и драматург, автор нескольких замечательных пьес и сценариев ряда нашумевших телевизионных сериалов.

Если вы держите в руках эту книгу (точнее, видите её на экране своего устройства), значит, я всё-таки решилась выпустить «Мертвое солнце» в свет. Честно говоря, до последнего момента сомневалась – стоит ли делиться с вами этой историей, которую я придумала больше десяти лет назад?

Знаете, в Голливуде, которому мое поколение учили (и небезуспешно) поклоняться, есть расхожее выражение – «что если»? Что если бы я родился в другом месте или в другое время? Что если бы сделал иной выбор? Что если бы… да мало ли, что еще может прийти в голову, когда смотришь на звезды, пьешь кофе на балконе с видом на Сходненский ковш или просто стоишь под душем? Так вот, эта книга – результат одного большого «что если».

Я не претендую на истину в последней инстанции. Да что там – я вообще ни на что не претендую, кроме права высказать своё мнение. А оно у меня, как вы уже, наверное, заметили, довольно своеобразное.

Когда я начинала писать «Мертвое солнце», я и представить не могла, во что это выльется. Сначала была просто идея написать антиутопию. Потом появились герои. В какой-то момент они начали спорить со мной и делать всё по-своему. А потом… Потом я сама словно провалилась в этот странный мир, где солнце медленно угасает, а люди всё равно продолжают интриговать, предавать, страдать, любить, совершать ошибки… в общем, вести себя как люди.

Возможно, вы спросите, почему в книге так много горечи и отчаяния? А разве может быть иначе, когда ты пишешь о людях, загнанных в угол? О тех, кому «нечего терять, кроме своих цепей»? Я не верю в красивые обещания политиков и слащавые сказки про волшебную палочку. Но я еще верю в людей. В обычных, живых людей, которые иногда совершают удивительные поступки. И в этом, пожалуй, вся соль.

Мои герои не идеальны. Они ошибаются, предают, боятся, раскаиваются. Они живут в мире, который медленно умирает, но всё равно цепляется за жизнь. Даже когда всё катится к чертям собачьим, кто-то продолжает любить, надеяться, сражаться.

«Мертвое солнце» – это история о том, как мы цепляемся за свою человечность, даже когда кажется, что проще сдаться. О том, как больно порой бывает признавать свои ошибки. И о том, что иногда нужно потерять себя, чтобы найти в себе что-то действительно важное.

Я долго думала, стоит ли писать и это предисловие. Кстати, если вы дочитали до этого места, значит, мне уже удалось вас зацепить (что-то малоинтересное вы бы бросили читать после первого абзаца). Очень надеюсь, что вы начнете читать книгу и дочитаете ее до самых последних строк. Как минимум, вас ждет лихой сюжет, яркие герои и хлесткие диалоги, а еще – маленький бонус в конце, штука, которая называется «плейлист».

Желаю вам приятного чтения!

С уважением, Мария Рождественская

P.S. Если вам понравилась книга – расскажите о ней друзьям. А если не понравилась – напишите мне. Обещаю, что не буду плакать. Ну, может быть, самую малость.

P.P.S. Заходите в мой блог на дзене:

https://dzen.ru/deadsun

Там, помимо прочего, представлено творчество нейросети, которая тоже прочитала мой роман и нарисовала для меня (и для всех вас) моих героев.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: УГАСАНИЕ

ГЛАВА 1. Искаженное пространство

«Поздравляем, у вас умеренная депрессия»! – бодро сообщила с экрана телефона шкала Аарона Бека.

Аня показала телефону средний палец. Умеренная – это когда грустно потому, что нельзя посмотреть новый сезон «Утреннего шоу». Когда хочется плакать из-за того, что порезала палец об острый край банки из дешевого китайского алюминия. А вот когда третий год не радует весна, а вместо запаха вербы чувствуешь только вонь раскисшего собачьего дерьма… Это уже повод забеспокоиться и записаться в конце рабочего дня на прием к участковому терапевту, который, возможно, перенаправит к психиатру, который, возможно, пропишет антидепрессанты, которые, возможно, продадут в сетевой аптеке, если, конечно, эти препараты зарубежной фарминдустрии не попали под санкции.

Решив, что логистическая цепочка сложновата для ее измотанного двадцатисемилетнего организма, Аня, едва прозвучал офисный гудок, отправилась в свою любимую сидрерию Apple Worm. Поскольку к восьми часам вечера каждый квадратный сантиметр офиса вызывал стойкое отвращение, Аня выбрала самый короткий маршрут – пешком по улице Гашека, мимо уродливого здания бизнес-центра, отгроханного в середине нулевых на месте старой табачной фабрики. Фабрику Аня уже не помнила, но, судя по фотографиям из интернета, прежнее здание было стильным и очень функциональным для своего времени. Не то что этот монстр из стекла и палок, от одного взгляда на которого любого приличного архитектора брала оторопь. Впрочем, все закономерно: идиот-заказчик пожелал, бездарный проектировщик придумал, криворукие строители возвели, так сказать, из того, что было. Круговая порука идиотов и торжество бездарей. А если в кои-то веки попадется нормальный заказчик, то проект уплывет к очередной обитательнице элитного лофта на Патриках. И неважно, что она ни хрена не умеет, и все испортит в итоге – она ведь родилась в правильной московской гостиной, и все самое лучшее ей положено по праву рождения.

Аня обратила внимание на очередную вывеску с иероглифами и едко усмехнулась. Свято место пусто не бывает: на смену бургерам и сладкой газировке пришли гонконгские вафли и чай с шариками тапиоки. Кушайте, дорогие москвичи и гости столицы, не обляпайтесь только. Верной дорогой идем, сограждане – теперь уже в сторону Азии.

Невдалеке проявились знакомые буквы AP, и Аня зашагала быстрее, предвкушая, как выпьет залпом бокал нормандского или, на худой конец, астурийского сидра, каждый из которых подорожал почти вдвое с конца февраля 2022-го года. Впрочем, кому какое дело до маленьких людей с их маленькими радостями и маленькими зарплатами? Главное, что у завсегдатаев модных баров на Патриках – итс окей и ноу проблем. Коллега, та самая, получившая на днях проект, о котором так мечтала Аня, в перерывах между работой и тусовками, по-прежнему летает на шоппинг в Милан. Ну или в Дубай, какая разница? Коллега ворчит, конечно, что теперь приходится дольше торчать «в этом долбанном бизнес-классе», где «Лансон» заменили «Кристаллом», но такая уж у нее доля. Похожим образом дела обстоят и у прочих почитательниц тяжелого люкса и селективного парфюма. Да и в докладах, составленных в высоких кабинетах, утверждается, что «санкции не работают» и «экономика страны на подъеме», а в докладах врать не будут. Круассаны выпекаются, лавандовый раф наливается, игристое пэйрится с морскими ежами, а в десертных картах модных заведений вы по-прежнему найдете тирамису, мильфей, чизкейк Сан-Себастьян и даже какие-нибудь вагаси.

Бывшие диванные либералы быстренько перековались в диванных патриотов, привязали к сумочкам Луи Виттон георгиевские ленточки – и в Дубай за шмотьем и за шоколадом. А всякое быдло вроде Ани, живущей от зарплаты до зарплаты, никто не спрашивал.

В сидрерии, как обычно в вечернее время, были заняты все столики, поэтому Аня пристроилась за барной стойкой, плюхнувшись на круглый табурет, прямо возле крана Трабанко – бронзовой конструкции для разлива сидра, выполненной в виде большущей руки. Бармен, высокий плечистый парень по имени Юра, приветливо улыбнулся Ане, пока та пристраивала сумку на крючок под барной стойкой.

– Ежевичного опять нет? – спросила Аня, уже заранее зная ответ.

Юра покачал вихрастой головой.

– Наверное, теперь не привезут, – с сожалением добавил он.

Кто бы сомневался! Аня устало облокотилась на барную стойку.

– Понять не могу, – Аня недобро воззрилась на одетого в камуфляжный костюм мужчину, который только зашел в зал и теперь растерянно озирался по сторонам. – Вроде у нас в стране полно ежевики растет. Так почему не можем наладить производство? Не беспилотников – обычного, блин, ежевичного сидра! А если так зависим от импорта, какого хрена было ссориться с европейцами?

– Спроси чего полегче, – пожал плечами Юра. – Может, еще свой забабахаем. Вон питерские ребята уже черничный делают.

– Химоза с сахаром у твоих питерских ребят, – раздраженно припечатала Аня. – Налей мне «Сорр». Хорошо хоть он пока есть.

Юра кивнул и потянулся за подвешенным наверху бокалом.

Тем временем, мужчина в камуфляже тоже подошел к барной стойке и с трудом примостился на стуле.

– Выпьете чего-нибудь? – поинтересовался Юра, наполняя бокал золотистым сухим сидром, привезенным из Бретани в обход санкционных кордонов.

Мужчина с каким-то детским интересом посмотрел на «руку Трабанко», затем перевел взгляд на Юру.

– Думал выпить водки, – неуверенно произнес он, рассматривая бутылки за Юриной спиной. – Но, кажется, я не по адресу.

– Ну да, зашел не в ту дверь, – со значением хмыкнула Аня и сделала жадный глоток из бокала.

– Водку у нас не наливают, – Юра покосился на залетного гостя. – Могу предложить настойку. Цитрус, клубника, вишня.

– Да любую, только чтоб не очень сладкую, – попросил мужчина.

Пока Юра выполнял пожелание «камуфляжника», Аня успела допить свои полпинты бретонского.

– Наливай большой, – скомандовала она Юре.

«Камуфляжник», между тем, опрокинул стопку вишневой наливки и уставился в полированную поверхность барной стойки.

– Спешишь куда? – полюбопытствовал Юра.

– Нет, просто я окончательно осознала свою принадлежность к угнетенному классу и решила нажраться по этому поводу.

Аня отхлебнула из поданного Юрой большого бокала, украдкой наблюдая за «камуфляжником». Тот по-прежнему смотрел в одну точку.

– Ань, давай потрахаемся? – буднично выдал Юра.

– С ума сошел?? – Аня чуть не поперхнулась сидром. – Ты что несешь?

– Меня, может, скоро загребут, – Юра помрачнел и зачем-то стал натирать куском замши бронзовую «руку». – Надо хоть потрахаться перед смертью. Мы с тобой оба представители угнетенного класса, можно сказать, у нас мэтч.

– Подожди, ты о чем?? – Аня тряхнула головой, прогоняя подступивший было хмель. – Почему вдруг тебя загребут? У нас что, вторая волна мобилизации?

Очевидно, Аня спросила слишком громко, потому что «камуфляжник» тотчас повернулся и внимательно на нее посмотрел.

– Не бойтесь, не будет никакой второй волны, – сказал он и как-то странно улыбнулся.

– А вам не говорили, что это невежливо – вот так встревать в чужой разговор? Здесь приличное заведение, а не столовка для прапоров, – сказала Аня ледяным тоном.

– Простите, – смутился мужчина.

Аня рассчитывала, что Юра поддержит ее возмущение, но тот отвлекся на заказ официанта, и Аня снова сосредоточилась на сидре, в котором планировала утопить все свои невзгоды, пусть хотя бы этим вечером. Нет, правда, почему бы не надраться? Все равно любимую желтую «астрочку», турбированную малышечку, пришлось продать – все официалы сбежали из страны, и техобслуживание стало золотым. Зато теперь можно бухать хоть каждый вечер, а потом добираться домой на метро, соприкасаясь всеми частями тела с другими такими же неудачниками, которым не по карману подорожавшие такси, бензин и автокредиты.

Аня увидела свое отражение в зеркальной барной полке – бледная, замотанная, выглядит лет на десять старше… Слева – какой-то придурок в камуфляже, а на улице – запоздавшая московская весна, нерасцветающие деревья и такие же лица. А ведь Аня могла сейчас быть в Лондоне, могла засидеться в знаменитом офисе на Боулинг Грин Лэйн над каким-нибудь классным проектом… но нет, вместо этого завтра с утра снова надо будет делать ненавистный раф с сиропом для всех этих офисных шмар, которых впихнули на тепленькие места папы и папики, коррупционеры всех мастей, такие же бездарные, как и их силиконовые шлюшки. И видали они талантливую Аню в гробу вместе с ее красным дипломом МАРХИ.

– Юра! – позвала Аня звенящим от отчаяния голосом. – Руанский кальвадос еще остался? Тогда мне сотку!

– А не многовато на голодный желудок? – Юра с сомнением посмотрел на Аню, доставая с полки изящную бутылку темного стекла. – Штучка-то забористая.

– Сказала, нажрусь, значит, нажрусь, – хмуро бросила Аня.

«За собачье дерьмо на улицах и за растоптанные мечты»! – мысленно провозгласила Аня и залпом выпила чистый как слеза, обжигающий горло яблочный дистиллят.

– По-моему, вам тоже плохо, – неожиданно сказал «камуфляжник», явно обращаясь к Ане. – Может, объединимся? А вдруг вдвоем легче?

– Легче – что? Окопы рыть?

Аня повернулась к «камуфляжнику» и увидела его в расфокусе – это подействовал сорокатрехградусный кальвадос.

– Переживать горе, – последовал скупой ответ.

– С чего ты взял, что у меня горе? – Аня соскользнула с табурета и двинулась в сторону «камуфляжника». – У меня все охрененно! Я живу в самой прекрасной стране, а все остальные мне завидуют! На магазинных полках изобилие, сорок или даже сто сорок сортов колбасы – это ли не счастье? Правда, из-за санкций малость поломалась логистика, и теперь привозить некоторые товары в нашу прекрасную страну стало невыгодно. Вот, например, мой любимый сидр из терна и ежевики больше не возят… Или прокладки… Они теперь в три раза дороже, чем раньше! Но это же ерунда, правда? В конце концов, можно ватой подложиться!

Аня взъерошила волосы и, подбоченясь, встала напротив «камуфляжника». Гости заведения с интересом на нее смотрели в ожидании бесплатного шоу. Но Ане было уже все равно.

– Тебе о чем-нибудь говорит имя Заха Хадид? – громко спросила она «камуфляжника». – Вряд ли в твоем колхозе о ней слышали, – губы Ани растянулись в презрительной полуулыбке. – Так и быть, просвещу тебя. Это архитектор, которую знает весь мир! Все мечтают работать в ее бюро! Потому что там ценят талант и готовы достойно его оплачивать! И у меня был шанс – меня брали туда на стажировку! Но потом все накрылось – и моя стажировка, и мой проект… и мой шанс на нормальную жизнь в нормальной стране.

Аня подошла к «камуфляжнику», который теперь опять впился взглядом в деревянную поверхность барной стойки.

– Чего примолк? Вот из-за таких как ты нищебродов-колхозников все и накрылось.

– Я не колхозник и не нищеброд, – глухо произнес «камуфляжник».

– Да что ты говоришь! – развязно рассмеялась Аня. – Значит, все еще хуже, чем я думала! Гуманитарочку приворовываешь или тупо донаты на карточку клянчишь? Срочный сбор! Нашим парням на мавики! – Аня постаралась, чтобы ее голос звучал как можно отвратительнее. – Без лоха и жизнь плоха, да? И пока лох платит, ты и твои дружки-срочносборщики покупают себе новые «зикры»!

Мужчина вдруг сжал кулаки, затем развернулся к Ане всем корпусом, ненароком опрокинув табурет.

– Мой друг погиб неделю назад по Торецком. Закрыл меня собой от натовского дрона.

Все гости вдруг разом притихли, позабыв про еду и выпивку. Отступив на несколько шагов, Аня испуганно замерла. Промелькнула мысль, что можно попробовать забежать в туалет, если «камуфляжник» бросится на Аню со своими кулачищами…

Но ничего такого не случилось. «Камуфляжник» просто достал из кармана несколько мятых купюр и положил их на барную стойку. Затем молча вышел.

Аня выдохнула и мысленно поблагодарила мирозданье – только драки с поехавшим кукухой ветераном ей сейчас и не хватало. Помедлив, Аня вернулась на свое место. Хмель как рукой сняло, надо было срочно добавить.

– Юр, повтори мне кальвадос, – она понизила голос, больше не желая быть в центре внимания.

Гости постепенно возвращались к своим тарелкам, напиткам и разговорам. Однако Аня спиной ощущала исходивший от людей негатив… или ей просто казалось?

– Скажи, – обратилась она к Юре, забирая у него свой заказ, – я повела себя как тварь?

– Да не парься, – скривил лицо Юра. – Можно подумать, он не в курсе, как некоторые барыжат гуманитаркой.

– Ну, у него все-таки товарищ погиб… Не надо мне было так резко…

– Ничего, переживет, – фыркнул Юра. – Они там за ленточкой люди закаленные, всякого навидались.

На этот раз дистиллят обжег горло настолько сильно, что Аня закашлялась. Затем посмотрела по сторонам – и как будто поймала на себе осуждающие взгляды.

– По-моему, они считают, что я не права.

– Забей, говорю, – Юра снова прошелся замшей про бронзовой «руке». – Всем на всех плевать. В такое время живем. Ты, кстати, не передумала насчет моего предложения?

Аня непонимающе уставилась на Юру.

– Потрахаться, – уточнил он.

Тут Аню замутило – внезапно и сильно.

– Мне надо проветриться, – сказала она, доставая телефон из сумочки. – Рассчитай меня.

– Если передумаешь, возвращайся, – Юра услужливо протянул ей терминал. – У меня смена в двенадцать заканчивается.

На улице Аня глубоко вдохнула прохладный вечерний воздух, и тошнота отступила. Хотелось домой – принять душ и залезть в постель. Но до дома еще предстояло добраться – только вот на чем? Метро с его толчеей и «ароматерапией» Аня категорически исключала, но и в такси ее могло укачать. Аня увидела прямо по курсу модную ромбовидную скамейку. Может, посидеть, пока в голове не прояснится? Аня тяжело опустилась на пыльную поверхность.

– Ромб-модуль наклонный, какой же ты, сука, неудобный, – пьяно пробормотала Аня. – Интересно, что за мудак тебя проектировал? Такая же бездарь, как наши курицы с Патриков…

Мышцы стали как желе, и Аня, свернувшись клубочком, улеглась на скамейку. Где-то над головой противно замерцали фонари, и Ане пришлось зажмуриться, чтобы снова не затошнило. А потом вдруг стало тепло, и даже подумалось, что можно было лежать вот так целую вечность…

– Гражданинка Ветлэнда! Встаньте и замрите для чек-аута!

Вздрогнув, Аня открыла глаза.

– Что за хрень, – Аня с трудом шевелила пересохшими губами.

– Встаньте и замрите для чек-аута! В случае неподчинения мы применим силу!

От неожиданности Аня дернулась и тотчас без тени изящества свалилась с жесткой прямоугольной скамьи, больно ударившись головой об асфальт. Затем с трудом поднялась на ноги и увидела двоих мужчин, облаченных в темно-коричневую униформу, которые пристально ее разглядывали. Оба были вооружены дубинками и, судя по выражению лиц, настроены более чем серьезно.

– Наклоните голову, – скомандовал тот, что был постарше.

Понимая, что лучше не спорить, Аня нагнула шею и тотчас едва не вскрикнула от боли.

– Я ушиблась, – севшим голосом проговорила Аня. – Возможно, у меня сотрясение…

– Не дергайтесь, гражданинка, – перебил мужчина, извлекая из чехла странное устройство.

Затем он прижал его к Аниной шее и застыл, словно чего-то ожидая. Устройство противно запищало.

– Уот зэ фак! – сердито отреагировал мужчина. – Она что, не чипирована?

– Китайская диверсантка! Так я и знал! – воскликнул тот, что был помоложе своего напарника.

– Да ладно, она же не узкоглазая, – пренебрежительно заявил первый, убирая от шеи Ани устройство. – Похоже, обычная зэтка.

– От зэтов за версту несет тухлятиной. А от этой, – тут молодой принюхался, – пахнет алкоголем и духами. Да и по виду она сойдет за мидла. Точно, шпионка! Чайнез хора!

– Послушайте, что происходит?! – ввернула Аня. – Это какой-то розыгрыш??

– Думаешь, узкоглазые не могут подделать чип? Если бы они заслали к нам шпиона, то точно бы его чипировали. А у этой чипа нет! – первый посмотрел на Аню как на пустое место.

– Какой чип? – Ане показалось, что она сейчас потеряет сознание от боли в затылке. – О чем вы говорите?!

Аня сунула руку в карман в надежде обнаружить там телефон, однако телефона не оказалось… как и Аниной сумки – то ли потерянной, то ли кем-то украденной, то ли просто забытой в хмельном угаре. Можно было начинать паниковать.

– Слушай, какое нам дело, что там с ее чипом? – усмехнулся, между тем, молодой. – Наша работа доставить, а там пусть с ней Хай Корт разбирается. В любом случае, я ей не завидую.

Только тут Аня заметила припаркованный неподалеку автозак, на котором было что-то написано. Аня прищурилась…

– Окэй, пакуем ее! – гаркнул старший.

И прежде, чем Аня успела хоть что-то возразить, ее грубо согнули пополам и стали толкать вперед, словно отбившуюся от стада овцу, пока, наконец, не запихнули в темное нутро автозака с надписью «POLIZE».

– Встать! Суд идет! – рявкнул затянутый во все черное судебный секретарь. – Заседание ведет Хёр онор судья Айрин Козлоффски.

«Хёр онор?? Что за жуткие англицизмы? – пронеслось в мыслях у Ани. – Какой-то дурной сон… Сейчас, сейчас я проснусь, и весь этот кошмар закончится».

После того, как она сначала час просидела в автозаке, а потом еще столько же в коридоре, у Ани затекли не только мышцы и суставы, но даже сухожилия. По-прежнему нестерпимо болела голова, поэтому Аня крепко зажмурилась. Что вообще вчера произошло? Так, сначала была сидрерия Apple Worm, Юра за барной стойкой, бокал любимого «Сорра». Потом приперся этот тип в камуфляже… Аня пыталась собрать воедино частицы пазла… сказал про друга, которого убил натовский дрон… Аня старалась сосредоточиться. Да, именно тогда все и началось. Она наговорила «камуфляжнику» кучу гадостей, потом ее затошнило… Она вышла на улицу, потом села на уродскую скамейку – а дальше? Дальше все расплывалось омерзительной лужей блевотины, как это обычно и бывает, если смешать сидр с кальвадосом.

Аня негромко застонала. Голова болела так, словно по ней всю ночь колошматили отбойным молотком. Хотя, возможно, так оно и было – Аня уже ни в чем не могла быть уверена. Странные мужики в коричневой форме… Они назвали ее «гражданинка Ветлэнда». Что за идиотизм?? Может, это какое-то новое реалити-шоу, в участники которого ее записали без согласия? И о каком чипе речь – опять, что ли, ковидная истерия?

– Подсудимая зэтка, встаньте! – грозный окрик судебного секретаря вернул Аню в безжалостную действительность.

Аня с трудом поднялась на ноги и схватилась за прутья железной решетки.

В зал прошествовала упитанная дама под или чуть за сорок в ниспадающей мантии, что едва налезла на достопочтенные телеса. Аня открыла глаза как раз в тот момент, когда Ее честь судья Козлоффски всеми телесами опустилась на стул и взяла в свои пухлые руки правосудие, а заодно и что-то похожее на планшет.

– Так, ну и кто тут у нас? – неприятным высоким голосом поинтересовалась судья.

Она заглянула в планшет, затем перевела взгляд на Аню и брезгливо сморщила мясистый нос.

– Ты зачем перелезла через Стену? Ты разве не знаешь, что таким как ты запрещено находиться в Секторе D?

– Это вы мне?? – Аня ошарашенно оглянулась по сторонам, словно бы в ее тесной клетке находился кто-то еще. – Я никуда не перелезала…

– Подсудимая зэтка! – перебил ее секретарь. – К судье положено обращаться «Ёр онор».

– Ёр онор, – послушно повторила Аня, не веря, что она это произносит. – Я хочу сказать, что ниоткуда и никуда не перелезала, не знаю ни про какие стены и вообще не понимаю, что здесь происходит. Если честно, я надеюсь, что сейчас проснусь – и весь этот тяжелый бред окажется побочкой моего похмелья.

– Ну, давай, соври мне тут еще чего-нибудь, – усмехнулась судья. – У меня времени много, с удовольствием тебя послушаю.

– Я не вру! – возмущенно выкрикнула Аня и тут же осеклась из-за накатившей волны боли и тошноты.

«Кто-то с работы решил меня разыграть… Ну, не может все это происходить всерьез».

Судья Козлоффски молча и с ухмылкой наблюдала за Аней, пока та пыталась совладать с вышедшем из строя вестибулярным аппаратом.

– Пожалуйста, – снова заговорила Аня, пытаясь достучаться до толстухи в мантии. – Я даже не знаю, где я нахожусь, и не сошла ли я с ума!

– Насчет первого могу подсказать, – невозмутимо произнесла Козлоффски. – Ты находишься на территории сектора D города Дефолт-сити, столицы Ветлэнда.

– Какой еще Дефолт-сити? – Аня обескураженно посмотрела на судью. – Какой Ветлэнд? Что за трэш?? Признайтесь, вы же из ивент-агентства, да? А все это – просто розыгрыш? Или нет – это квест! Я угадала?

– Что касается сумасшествия, – с нажимом продолжала судья. – Придется тебя разочаровать: я совершенно уверена в твоей психической нормальности. Ты слышала про Уловку-22?

– Прошу вас, – Аня чуть не плакала, – если это розыгрыш, то, пожалуйста, прекратите это! Мне плохо, у меня болит голова, меня тошнит, и если я в чем-то провинилась, выпив лишнюю сотку кальвадоса, то обещаю, что вообще его больше пить не буду…

– Кальвадоса? – судья вдруг рассмеялась. – Слов-то каких нахваталась, май эсс! Ну, разумеется, ты больше не будешь его пить, да ты никогда его и не пила. Зэтам разрешен только алкосинт, и ты это прекрасно знаешь. Или, может быть, ты хочешь сказать, что украла элитный алкоголь у кого-то из хай-мидлов? – голос судьи стал ледяным. – Или, что еще хуже, посмела посягнуть на собственность хая?