Падение

14. Животные

После ужасно долгого пути Адена наконец увидела просвет. Такой искренней радости и облегчения она не испытывала давно. От едкого зловония забродивших нечистот всё внутри выворачивало наизнанку. Шла кругом голова, и в глазах стояла муть. Хотелось лишь одного: выбраться поскорее, проблеваться и просто подышать нормальным воздухом. Под конец пути ей уже казалось, что она просто упадет в обморок и захлебнется этой смрадной жижей. И только подумав об этом, она брала себя в руки и шагала дальше. Хуже такой смерти и придумать сложно.

Ящерка, едва выбежав наружу, резко припала к земле и затаилась. Адена заметила это даже сквозь мутную пелену слез. Она тут же остановилась и вспомнила о Девятом. Села на корточки и причмокнула губами, подзывая ящерку. Та напуганно подползла к ней, и Адена дала ей понюхать край рубашки Девятого.

– Ищи, – шепотом произнесла она, и ящерка навострилась. Деловито вытянула шейку и раздула ноздри. Адене сейчас почему-то она уже не казалась пугающей и противной. А даже наоборот. Ящерка, словно учуяв что-то, быстро рванула обратно в темень.

Адена притихла и начала наступать с особой осторожностью, двигаясь в сторону выхода. Все ее внимание сосредоточилось на зрении и слухе, и запахи вмиг перестали волновать. Она услышала очень странный чавкающий звук, который был очень похож на жевание коровы. Словно кто-то большой что-то ест. Адена, невзирая на страх, аккуратно подошла к краю тоннеля и слегка высунулась. И от увиденного у нее тут же перехватило дух. Шагах в десяти от нее, на каменистой поверхности лежало животное размером, кажется, с ту самую корову. Но больше оно напоминало амфибию, только с головой нормального размера. Его лапы были сложены под бочкообразное тело, и длинный хвост прижат к туше, огибая живот. Большие глаза, похожие на глаза ящериц, лениво моргали, глядя на воду, и оно что-то монотонно жевало. Но Адену особенно поразила расцветка животного. Его светлая шкура завораживающе переливалась на свету, и ее покрывали мелкие темные округлые пятна, будто крапинка. Она мерцала от каждого вздоха животного, и вдруг Адене подумалось, что не из нее ли были сшиты некоторые наряды господ? Но в эту сторону ей больше не хотелось думать.

Она настолько залюбовалась животным, что не сразу заметила еще одну маленькую тушку рядом с той большой. Только когда та лениво потянулась, вытянув маленькие лапки, Адена увидела его. Уж больно оно сливалось с камнями и напоминало их же. Адена поняла, что перед ней мать с детенышем, и ей почему-то от этих мыслей стало умилительно. Даже на миг захотелось подойти к ним и погладить. Но, естественно, она понимала, что этого делать не нужно. Вдруг они ее просто съедят.

Она просто продолжила тайком наблюдать и увидела, как большое животное отрыгивает на землю голубую кашицу. Адена сразу вспомнила про лишайники. Детеныш подскочил и начал жадно пожирать отрыжку. Адена в этот миг осознала, что это просто животные. Такие же животные, как и те, что живут у них там, наверху.

Она перевела взгляд в сторону темного тоннеля. Стала ждать Девятого, и в голову тотчас полезли ужасные мысли.

Примут ли семья ее обратно такую? Она же теперь в качестве жены не будет никому нужна и принесет лишь позор в свою семью. Единственная дочь, которая лишилась чести до брака… Мать не вынесет этого известия и впадет в отчаяние. А отец…

Неужели ей до конца жизни придется прожить в храме, замаливая грехи и прислуживая? Нет, она примет любую участь, что уготовил ей Солнцеликий. Но жить с таким позором, навсегда оторванной от семьи…

Адена поджала губы, не желая снова расплакаться от бессилия и стыда. От отвращения к собственному, теперь уже грязному и опозоренному навсегда телу. Пока даже думать не хотелось об этом и вспоминать. Она снова аккуратно выглянула, желая перевести мысленный взор на животных. Ей нужно было успокоиться.

Животные заснули, и Адене стало совсем тоскливо. К тому же ей очень захотелось в уборную, а после было бы хорошо поесть. Она поняла, что из-за постоянного напряжения позабыла обо всем. Стыдливо посмотрела в темень тоннеля и прислушалась, но ничего не услышала. Огляделась, видя кругом одни лишь нечистоты. И, преодолевая все душевные терзания, решилась и присела.

Когда начала накатывать легкая сонливость, наконец в темноте послышались шаги. Адена взволнованно взглянула туда и увидела свет. Ее лицо озарила улыбка радости. Наконец ящерка и Девятый дошли до нее, и ящерка, выбежав из тоннеля, вновь припала к земле. И только Адена собиралась что-то сказать, Девятый шикнул, чтобы она замолчала. Адена сразу поняла, что дело в тех животных. Девятый молча протянул ей кусок селенита, тяжелый мокрый плащ и связку, сделанную из тряпочки, в которой что-то лежало. Адена забрала все и не мигая уставилась на него. Девятый быстро и необычайно плавно подкрался к выходу, доставая на ходу из-за пазухи нож. Сердце Адены заколотилось от волнения.

– Они жевали мох, – прошептала она, думая, что это может дать ему понимание, и они смогут быстрее выбраться. Но Девятый, никак не отреагировав на это, вышел из тоннеля и неожиданно, аккуратно ступая вдоль скалы, направился в сторону животных. И тут Адена поняла, что он не собирается обойти их, а собирается убить. Она затаила дыхание от ужаса, поняв, что он нацелился на детеныша. Сердце неприятно сжалось, и ей захотелось вскрикнуть, чтоб напугать животных и помешать Девятому. Но желудок был пуст и причинял уже физическую боль. Она, подавив в себе жалость, спряталась обратно в тоннеле и сжалась. Невидяще уставилась на стену и начала молиться. Она ведь тоже у себя там ела мясо и рыбу. Ей подавали на стол кушанья из них, хоть и нечасто. И тех животных тоже…

Раздался истошный рев и топот. А затем послышалось бульканье и рев взрослого животного. Адена стиснула зубы и выглянула. Девятый, склонившись над маленькой тушкой, резко вонзил ей нож в глаз, и та смолкла и размякла. Мать, встав наполовину в воду, топталась и ревела, глядя на это. Девятый ловко закинул тушку на плечо, взяв ее за хвост, и быстро пошел к Адене.

– Идем. Здесь оставаться опасно, – сказал он и спешно зашагал вдоль скалы в противоположном направлении. – Жмись к камням и замирай, когда услышишь звук воды, поняла?

– Да, – выдохнула Адена и последовала за ним.

Девятый причмокнул губами, и к ним присоединилась ящерка. Когда они немного отошли, Девятый на мгновение остановился и достал из-под камней мешок размером с индюка и взвалил его на другое плечо. Они пошли дальше, но Адена сквозь щели ткани заметила свечение внутри и поняла, что там селенит. Но откуда он у Девятого?..

Вдруг сбоку раздался рёв, и Адена содрогнулась. Увидела на воде плывущую следом за ними мать. Она не сводила с них глаз и бесшумно плыла. На поверхности виднелись лишь её голова, спина и хвост, красиво сверкая на фоне тёмной воды.

– Идём быстрей, нужно оторваться, – прошептал Девятый.

– Но она же ничего нам не сделает. Если бы могла, напала бы уже.

– Дело не в ней, – Девятый напряжённо окинул взглядом воду. – Она привлекает слишком много внимания. И если кто-то выплывет, почуют от него кровь. Тогда придётся его бросить и бежать. А я голоден, наверняка ты тоже.

Адена неосознанно сглотнула и с сожалением взглянула на детёныша.

Но ящерка под ногами неожиданно тихо рявкнула и припала к земле.

– Замри, – скомандовал Девятый и примкнул спиной к скале. Адена мигом повторилась за ним и устремила взгляд на воду. И с ужасом поняла, что та совсем близко. Шагах в пяти от них, не больше. Она взглянула на самку, и по коже побежали мурашки. Животное начало озираться по сторонам и барахтаться. А затем быстро поплыло в их сторону, словно в воде было что-то опасное.

– Не шевелись, – прорычал Девятый сквозь зубы, будто прочитал мысли Адены. Ведь ей захотелось сорваться с места и бежать.

Самка подплыла к берегу и начала карабкаться к ним, взбираясь на камни.

Сердце едва не провалилось, когда из воды, прямо позади самки, показалась большая несуразная голова амфибии с круглыми черными глазами. Она напоминала гладкий, темный и поблескивающий от влаги плоский валун.

Амфибия раскрыла огромную зубастую пасть, словно разомкнула капкан. Ее острые зубы сверкнули и обнажилось розовое ребристое небо. Адена вжалась в стену и перестала дышать. Пасть звучно захлопнулась, оставляя на камне лишь голову и передние лапы самки. Те шмякнулись, словно срезанные ножницами.

Адена уставилась на огромную морду, не в силах даже вздохнуть. Все ее естество сковал животный ужас. Но амфибия не шевелилась, под стать им. Лишь огромные глаза моргнули, на миг покрывшись мутной пленкой. А мелкие ноздри раздулись и сжались.

Перед глазами Адены пронеслась вся жизнь. Она перестала ощущать собственное тело. Дышала крохотными глотками, боясь издать шум, и ожидала, что амфибия вот-вот ринется на них, раскроет пасть и проглотит с еще большей легкостью, чем эту самку.

Но существо неожиданно причмокнуло и издало звук, похожий на отрыжку. Моргнуло и, слегка наклонив голову на бок, оглядело остатки трупа. Резко вытащило большой розовый язык и быстро слизало остатки туши, погрузив их в рот. А затем лениво попятилось назад и скрылось в воде, издав характерное бульканье.

– Похоже, из-за вони нас за падаль приняла. Повезло, – немного погодя прошептал Девятый с ноткой облегчения. – …Идем.

Причмокнул губами и вместе с ящеркой пошел дальше, прижимаясь к стене. Адена на непослушных ногах проследовала за ними.

15. Хочешь знать?

Наконец береговая линия стала возвышаться и расширяться. Адена расслабилась и начала идти, не боясь, что на них нападет какая-нибудь тварь. Она успела оглядеть Девятого и ящерку, ведь они шли впереди. Чем выше они поднимались, тем воздух казался приятнее. Будто бы чище и свежее. Она стала замечать мелких насекомых, летающих в воздухе. Те жужжанием напоминали мух, только были чуть крупнее и медлительнее. Но они стали виться вокруг них. Адена, недовольно отмахиваясь, заметила, как насекомые стали проявлять особый интерес к связке из тряпки, которую дал ей Девятый вместе с плащом и селенитом. Увидела на ней красное пятно и ей стало не по себе.

– Пришли, – подал голос Девятый и остановился. Адена огляделась. Перед ними раскинулся уступ на скале, в котором виднелось множество углублений разного размера, наполненных водой.

– Жди здесь

Девятый опустил на землю мешок и тушку, причмокнул губами, подзывая ящерку, и направился к скале, которая грозной стеной тянулась высоко вверх. Адена вдруг заметила в ней углубление и поняла, что там может быть пещера или очередной тоннель. Она положила на землю свои вещи и стала напряжённо ждать. Но Девятый с ящеркой быстро вернулись.

– Можно идти, – сказал он. – Раздевайся.

Адена застыла в непонимании. Девятый подобрал свой плащ и бросил его в одну из луж. А затем резким рывком стянул с себя рубашку. Адена охнула и отвернулась.

– Что? Что ты делаешь? – нервно спросила она и забубнила молитву. Услышала шорох одежды.

– От нас разит. Нужно всё постирать, чтоб не привлекать в городе лишнее внимание. Раздевайся. Я видел внутри жёлтый лишайник и грибы. Всё замочим, должно отбить запах и размягчить грязь.

– …Я не могу, – сдавленно произнесла Адена, сгорая со стыда.

– Я уже видел твоё тело в тех тряпках. Просто не снимай их, если так сильно смущена. Мне до этого дела нет, – спокойно сказал Девятый, и Адена услышала, как он снял сапоги.

Она на миг притихла, обдумывая.

– А как же ты? У тебя же будет… прикрыто, да?

Девятый шумно вздохнул, словно ему всё это казалось несущественной глупостью, о которой ему нужно беспокоиться. Будто других проблем мало.

– Будет. Я всё. Раздевайся и брось всё туда же. Я схожу за лишайником и грибами.

Адена услышала шлепающий звук босых ног по камню и крайне осторожно оглянулась. Ее глаза расширились и забегали по удаляющейся долговязой фигуре темно-синего цвета. Местами на коже виднелась бородовая сыпь, а спина и бедра были исполосованы давно зажившими шрамами, словно его нещадно секли. Адена ощутила внутри странное волнение, ведь то был почти обнаженный мужчина, пусть не блистал он аристократизмом и красотой. Но Адена в каждом движении видела мужскую силу и стать.

– О, Солнцеликий, о чем я думаю? Прошу, избавь! Стыд какой! – опомнившись, зашептала она, чувствуя, как горят щеки и колотится сердце. Она мигом отвернулась. И, помедлив и помолившись, начала нерешительно раздеваться. Стянула платок и сапоги. И наконец избавилась от платья, оставшись лишь в тех сверкающих тряпках, что еле прикрывали срамные места. Адана тут же скрестила руки на груди и присела на корточки. Затравленно огляделась и увидела валун. Быстро спряталась за него, высунув лишь голову. Увидела, что Девятый идет назад, и заволновалась с новой силой. Но Девятый не обращал на ее поведение никакого внимания. Он, принеся лишайники и шарообразные серые грибы, бросил их в воду, вслед за одеждой Адены. Зашел туда и начал все топтать. Адана пыталась смотреть по сторонам, но все-таки не выдержала любопытства. Начала украдкой разглядывать Девятого. И когда ее взор упал на набедренную повязку, из-под которой выпирал бугор, лихорадочно отвернулась и спряталась за камень. Сжала руки в замочек и снова начала шептать молитвы.

– Думаю, хватит. Когда забродит, лучше перемнем в чистой воде и потрем новым лишайником, – сказал Девятый.

Адена снова высунулась, и их взгляды встретились. Ее щеки раскраснелись, и взгляд поплыл в сторону. Девятый прищурился.

– Я не стану глазеть на тебя, успокойся. Мне от тебя нужен только селенит, а не твое тело. Тот, кому было нужно твое тело, уже мертв и больше тебя не побеспокоит, – сказал Девятый и подобрал перевязанную тряпочку. Подошел к камню и положил ее перед лицом Адены. – Вот доказательство.

Адена с замиранием сердца уставилась на связку.

– Что там? – запнувшись, спросила она, даже не желая представлять. Девятый понял, что она не станет развязывать, поэтому сделал это сам. Глаза Адены расширились, она вскрикнула и отскочила, выбегая из-за камня. Прикрыла рот ладонью и отвернулась. На лице Девятого не дрогнула ни единая мышца. Он вновь взглянул на отрезанный половой член и яйца. Обратно завязал тряпочку. Размахнулся и выбросил их подальше, скрывая с газ.

– Это был равноценный обмен. Твоя душа должна отпустить это, чтоб мы могли двигаться дальше, – сказал он и пошел к тушке животного. Подобрал ее, слыша позади тихие всхлипы Адены. – Заходи в пещеру, там есть где помыться. А я пока сготовлю еды.

Адена, помедлив, побрела в пещеру, мельком видя, как Девятый, повернувшись к ней спиной, присел возле одной из луж и начал разделывать тушку. Она зашла вовнутрь, протирая слезы, и огляделась. Увидела, что Девятый уже успел по всему периметру небольшой пещеры разложить селенит, отчего там стало совсем светло. В одном краю виднелось углубление с водой. Адена, хлюпнув носом, присела и потрогала воду. Та была достаточно теплой, чтоб вытерпеть. Адена снова оглянулась. Поняв, что ее не видно, быстро сняла с себя тряпки и присела в воду.

– Бр-р-р, – произнесла она и замерла, привыкая к воде. Но помыться слишком сильно хотелось, и она погрузилась глубже. И, в конце концов, она привыкла и начала мыться. Вычистив всю кожу и волосы. Она вылезла, немного просохла и оделась. Осторожно выглянув из пещеры, увидела, что Девятый уже успел зажечь костер. Она поразилась и быстро пошла к нему, захотев ощутить запах дыма и немного погреться. Прикрываясь руками, подошла к нему со спины и снова увидела ужасные шрамы. Но Девятый продолжал нарезать тонко мясо и клал его на раскаленные от пламени камни. Оно начинало шипеть и светлеть, разнося приятный аромат. Адена сглотнула и снова взглянула на спину Девятого. И ей очень захотелось познакомиться с ним поближе. Он уже не раз спасал ее жизнь, а она о нем вообще ничего не знает.

– А… Ты всегда жил там? Ты не похож на тех несчастных больных людей, что жили в самом низу, – решившись, сказала Адена.

Девятый неожиданно замер и повернулся к ней.

– Хочешь знать, кто я?

Адена сглотнула и кивнула. Прикрыв грудь руками, робко обойдя костер, присела на камень напротив Девятого.

– …Несчастный торговец и тот нелюдь ведь не первые, кого ты убил, верно? – осторожно продолжила она.

Уголок губ Девятого неожиданно на миг дернулся вверх.

– …Верно, – наконец сказал он и пронзительно взглянул ей в глаза, отчего по коже Адены побежали мурашки. – Я расскажу тебе. Но не смей передумать по поводу нашей сделки.

– Нет. Конечно же нет. Я… клянусь. Всё в силе.

– Хорошо. Тогда слушай, – ответил Девятый и при помощи ножа перевернул кусок мяса. – Прежде я был одним из отряда смертников и жил на четвертом уровне. Служил старому господину, зачищая по его приказу всех неугодных.

Адена застыла, но не смела вставить слово. Ждала, когда он продолжит. Девятый, глядя на мясо, словно провалился в воспоминания.

– Я был верен господину до самого конца. Без колебаний убивал всех, кого приказывали. То были мужчины, старики и женщины. Мой нож перерезал десятки шей, испуская дух. Я не колебался… Я был благодарен господину за то, что он приютил меня, когда я был еще ребенком. Обучил меня и спас от неминуемой смерти. Поэтому, несмотря на порку за повинности, я видел в нем почти что отца.

Глаза Девятого медленно расширились, и он крепче сжал рукоять ножа. На щеке заиграла жилка. Адена затаила дыхание, глядя на него.

– Но потом случилось то, что меня сломало… Я пробрался по заданию в нужные покои, намереваясь в очередной раз лишить врага жизни. Но обнаружил там лишь кроватку с младенцем. Ребенок еще явно кормился грудью матери, едва успел попасть в этот мир, но уже успел стать врагом господина… Я долго стоял и силился, занеся нож ему над глазом, чтоб быстро и без лишней крови забрать его жизнь. Думал, почему не идет его мать или слуги, словно желая, чтоб мне помешали. Моя рука перестала слушать меня. Потеряла твердость. Внутри как будто что-то стало обрываться. И я начал думать, как можно избежать этой жертвы, чтобы младенец остался жив. Я понимал, что даже если я этого не сделаю, придет другой. У господина нас много. А вслед за младенцем убьют и меня. И вдруг я понял, что выход только один. Мной словно что-то овладело. Возвращаясь к господину, я вспоминал ту боль, которую его плетники причиняли мне. Как они секли меня, привязывая к столбу, за малейшую повинность. Секли за слово поперек или недоеденный кусок. За то, что плохо отработал удар или недостаточно наточил нож. Зайдя в комнату господина, я уже сгорал от ненависти. И когда приблизился к нему, моя рука была тверда как никогда. Я без колебаний разрезал ему глотку так, чтобы он не издал ни звука. Стоял и наблюдал за тем, как по полу расползается лужа крови. И только насладившись сполна его потускневшими глазами и вытянувшимся лицом, я наконец очнулся. Занес нож, желая убить себя следом, чтоб не даться на растерзание другим. Но во мне проснулось желание жить. Острое и непреодолимое. И я побежал. Побежал вниз, туда, где меня не позволит догнать их гордость. Туда, где побрезгуют ступить их ноги. Туда, где великие господа и их прислужники не посмеют проследовать. Я бежал до самого низа. До тех мест, где всё мертво.

По щекам Адены покатились слезы. Она скривилась в лице и отвернулась. Грудь сдавило от боли, и она припала лицом к коленям.

Перед глазами пронеслись образы матери, отца и брата. Ужасные сцены с тем, как Клемит надругался над ней, опорочив навечно.

– Почему так? Почему всё так несправедливо? За что?

Адена зарыдала, чувствуя сосущую боль внутри. Она понимала, что все молитвы тщетны, как и раскаяния. Что всё самое ценное, что в ней было и за что ее принимали, она утратила.

– Нам нет дороги назад. Мне нет туда дороги. Я им… больше не нужна. Как бы мое сердце не сожалело, как бы не раскаивалась душа, ничего не вернуть. Я грешница. Я нечиста. Я опозорена навсегда, и этого не исправить. Моя честь… Я лишилась не только своей чести, но лишила чести наш род. Я запятнала его. Я грязная. И я не буду нужна им такая. Уж лучше сгинуть мне здесь, чем такой вернуться назад. Нет мне прощения. Семья не вынесет этот позор. Не примет меня назад. Не примет… – взывала Адена, подавленная чувствами.

На миг оба стихли, и затрещал лишайник в костре, послышалось жужжание насекомых.

– Выходит, они ничем не лучше местных проповедников? – неожиданно произнес Девятый. Адена взглянула на него сквозь мутную пелену слез. Девятый смотрел твердо и пронзительно, словно глядел в самую душу.

– Раз они смеют излагать волю твоего бога в своих интересах, значит, ничем они не лучше местных.

Адена застыла. Девятый окинул ее холодным взглядом и продолжил.

– Да и сама ты. Почему тебе настолько противна та участь, что он тебе уготовил? Легко было верить в него, когда в тепле и сытости сидела, верно?.. Так может, не просто так ты на самое дно пала? Посмотри же, какой жизнь бывает, созданная им. На своей шкуре ощути тягости, чтоб возлюбить бога своего не понарошку и как удобно тебе, а честно и искренне. Иначе ничтожна цена твоей веры. Как и веры всех тех, кто ее в угоду свою использует, – сквозь зубы проговорил Девятый.

Адена не выдержала, вскочила и убежала в пещеру, не желая больше слышать его слов. Ведь кололи они так больно, что, казалось, протыкали душу.

– Как вам у нас отдыхается, господин Лутас? Достаточно ли перина мягкая, девы ласковы и вкусна еда? – любезно спросил прислужник царя, что топтался возле его трона. Вся зала кругом сверкала, как и наряды господ. Ослепительно блестел пол, стены и даже потолок. Сияли ковры и гобелены, вышитые сверкающими нитями. Темны были лишь синие лица господ с ярко накрашенными алыми губами и фигура, что стояла посередине залы, привлекая к себе всеобщее внимание. То был высокий мужчина с завидной статью. Черными волосами, завязанными в хвост и заплетенными в две косы. Темными, на несведущий глаз, простыми одеждами. Но если приглядеться, крой был на них ровный, выдавая руку мастера. Вышивка тончайшая бордовыми нитями изящно тянулась по краям. И вся одежда совершенно чистая и сшитая прямо по фигуре, что только знати по карману. Но всех больше выделялось на фоне местных – его лицо. Кожа бледная, чистая, ни единого прыщика или болячки, ни синюшности даже на губах или под глазами. Красив и благороден, не изуродован местной пищей и спорами лишайников, ясно сразу – из верхних. Но он заранее представился и отдал письмо с указом прямиком царю, поэтому был горячо принят со всеми почестями.

– Да, благодарю вас, ваше преосвященство. Отдохнуть мне удалось на славу. И теперь я приступлю к делу, по которому явился сюда. Позволите ли вы воспользоваться знаниями, что есть у ваших стражников?

– Да, безусловно, господин Лутас, примем за великую честь помочь в поимке столь скверного преступника!

Все в зале тихо зашептались, и прислужник проголосил, топнув сапогом: «Молча-ать!»

В зале вновь воцарилась тишина. Однако продлилась она недолго. В ужасе в залу вбежал один из слуг и припал к полу лбом.

– Господин! Беда! Убит! Убит господин Клемит! В своем доме зарезан, словно животина!

Зал охнул, загудел, и встал царь.

– О ужас!

– Горе нам! Покровитель подземного царства разгневался на нас!

– Не может быть!

Но Лутас неожиданно подошел к вестнику, и все снова стихли.

– Позвольте мне взглянуть на него, ваше высочество. Возможно, дело тут вовсе не в гневе высших сил, а проще. И убийцей является тот, за кем я пришел.

– Позволяю! Найди его и приведи ко мне! Я не поскуплюсь за такую услугу! – в сердцах произнес царь.

Зала с яростью и восторгом поддержала его.

– Идем, – с бесцветной улыбкой на лице произнес Лутас. Слуга подскочил и поспешно повел его.

Они наконец добрались до покоев, в которых до сих пор в той же позе, что был оставлен, лежал Клемит с перерезанной шеей, спущенными штанами и украденным мужским достоинством.

Сомнений не осталось. Глаза Лутаса блеснули хищническим азартом. Он сделал глубокий вдох и тут же учуял запах нечистот. Окинул взглядом комнату и увидел металлическую панель с отверстием.