Горячий подарок со всеми вытекающими

Глава 1.

День учителя. Целый день в школе было шумно и суетливо. Мои первоклашки и ученики старших классов заваливали меня поздравлениями и сладким, которое я не переношу, а сейчас, в четыре вечера, стояла почти оглушительная тишина.

Я, Марья Ивановна, для близких просто Маша, старая дева тридцати трёх лет, обладатель диплома преподавателя начальных классов, одинокой однушки и кота по имени Шекспир, медленно допивала чай с жасмином и пустотой в голове.

В воздухе витали запахи мела, осени и… моего одиночества. Оно стало моим привычным спутником за последние три года, с тех пор, как закончился мой последний не самый удачный роман. Иногда мне казалось, что я навсегда застряла в этой роли милой, немного уставшей учительницы, которую все уважают, но никто по-настоящему не хочет. И я не понимала, что со мной не так? Может быть, я слишком много требовала? Да вроде самый минимум. Чтобы надёжный был, верный, чтобы смотрел на меня как ни на кого, любил! Но все, кто встречался мне на пути, а их было всего трое, либо пустозвон, либо маменькин сынок без собственного мнения и внутреннего стержня.

Хотела, чтобы как за каменной стеной. Чтобы взял, сжал, утащил и… никогда не отпускал.

Только нормальных мужиков нынче днём с огнём не сыщешь. А у меня слишком много заморочек. Вот и одна.

Хотя бы Шекспир меня ждал. Грустно улыбнулась, складывая в сумку подаренные детьми открытки и шоколадки. И сериал новый сегодня вышел. Праздник так праздник!

Вдруг скрипнула дверь. Я вздрогнула, оторвавшись от своих невесёлых мыслей. И застыла.

В дверном проёме, заполнив его собой полностью, стоял он. Игорь Алексеевич. Отец моего первоклашки Стёпы Агафонова.

Вот чёрт! Только его не хватало для завершения этого дня. Когда я выглядела вдобавок так, словно весь день круги по стадиону наматывала.

Этот мужчина являлся ходячим противоречием. Официально – индивидуальный предприниматель, владелец нескольких автомоек. По слухам, которые ползли по учительской со скоростью света, он тот, кто жил в другом мире. В более жёстком. Где вопросы точно не решались на родительском собрании. И вообще намного менее гуманным образом.

Вдовец. Жена умерла ещё когда их сын был маленьким. Один воспитывал своего сына. И, несмотря на его тёмную и опасную ауру, все, а в особенности женщины, восхищались этим мужчиной.

Он был очень высоким, под два метра, с телом какого-нибудь боксёра, широченными плечами и длинными стройными ногами. С очень мужской, неидеальной красотой лица. Одевался безупречно, но как-то всегда мрачно. Оправдывая в полной степени образом слухи о себе.

Сегодня же на нём был чёрный костюм и чёрная рубашка. Дорого, стильно. И ему эту чертовски шло. От него исходила аура спокойной, несуетливой силы. Самой настоящей, мужской. И его глаза… почти чёрные смотрели на меня не так, как смотрят родители на учителя их ребёнка. В них читался холодный, аналитический интерес хищника, который оценивает добычу. Именно так. И от этого взгляда по спине бежали нервные, но при этом приятные мурашки.

– Марья Ивановна, – его голос низкий, с бархатной хрипотцой будто физически добирался до собеседника, обжигал саму кожу.

Уроки закончились уже давно, как в принципе, и мой рабочий день. Но мужчина вошёл не спрашивая. Дверь закрылась с тихим щелчком.

Он всегда так тихо ходит? Словно на мягких лапах. Как большой, опасный кот…

– Игорь… Алексеевич, здравствуйте. А Степан уже ушёл с бабушкой час назад, – проговорила, стараясь, чтобы голос не дрожал. Я чувствовала себя школьницей перед строгим директором. Как иронично.

– Знаю. Я к вам, – улыбнулся он мне.

Его улыбку я видела впервые, поэтому моё сердце заколотилось в удвоённом темпе. Она у него оказалась слишком… провокационной, как бы это ни звучало.

Он подошёл к моему столу. Его движения оставались плавными, несмотря на габариты. Игорь Алексеевич положил передо мной небольшую, но вызывающе яркую коробочку из чёрного бархата.

– С праздником, Марья Ивановна. Решил поздравить вас лично, – взгляд исподлобья, который я не смогла выдержать и быстро опустила его на подарок.

Оцепенела. Что это? Еще одна коробка конфет? Хотя нет. Ну какие конфеты? В бархате? Кончено, от этого мужчины можно было ожидать чего угодно.

Я нерешительно открыла коробку и увидела внутри на чёрном шёлке… колье. Неброское и очень изящное. Тонкая серебряная цепь с подвеской из тёмно-синего, почти чёрного сапфира, обрамлённого мелкими прозрачными капельками. Оно сверкало холодным, дорогим огнём.

Боже мой. Это стоило точно больше, чем моя машина. Что он себе думает?

– Это… это слишком щедро, Игорь Алексеевич, – я попыталась закрыть коробку, но мои пальцы меня не слушались. – Я не могу это принять… Вы с ума сошли? – в конце мой голос перешёл на нервный шёпот.

– Можете, – сказал, как отрезал, и его тон не оставил мне желания спорить. Его большие пальцы властно легли поверх моей руки, сжали. Прикосновение оказалось сухим и горячим. Я вздрогнула, как от удара током. – Оно цвета ваших глаз, Марья Ивановна. Когда вы пытаетесь быть строгой, но, честно, у вас это плохо получается.

Я попыталась одёрнуть руку, но не смогла. Это как в кошмарном сне, когда ноги не слушаются. Только этот сон… волнующий. Рядом со мной двухметровая красивая глыба, и где-то глубоко внутри я не хотела просыпаться.

– Вы всегда так… настойчиво дарите подарки женщинам? – выдавила я сиплым голосом, пытаясь вернуть себе хоть каплю контроля над ситуацией. Казалось, криво пошутить – сейчас единственное, что я могла себе позволить.

Мужчина наклонился чуть ближе, и его тонкие губы растянулись в едва заметной улыбке. Невольно я скосила взгляд на них и почувствовала его дыхание, оно пахло мятой и крепким кофе.

– Только тем, кого не могу перестать трахать глазами даже тогда, когда ругают меня или моего сына.

От его слов у меня резко и бесповоротно перехватило дыхание. В голове закрутились воспоминания, как на недавнем родительском собрании я строго высказала этому мужчине, что Стёпа постоянно приходит в школу без второй обуви или пропуска, попросила его лучше контролировать процесс сборов, так как это только может показаться сущей ерундой, на самом деле таким образом в детях вырабатывается дисциплина, которая всегда идёт рядом с результатом. И я бы не делала это публично, отвечай он в мессенджерах на мои сообщения.

Если честно, я думала, после моего высказывания я как минимум окажусь в его немилости. На собрании его глаза были чернее ночи, сосредоточением мрака. А он мне подарил колье стоимостью как несколько моих зарплат, глядя на меня так, словно…

Это было так откровенно, так прямо. Его слова и взгляд. Напряжение между нами становилось осязаемым. Гудело. Оно висело в воздухе, густое и сладкое, как испарения чего-то вкусного и опасного. Он словно видел в этот момент меня насквозь. Меня. Мою одинокость, мою жажду простого человеческого тепла, прикосновений, огня. И он, как волк, чуял кровь.

Я почти понимала это напряжение между нами. И что должно было последовать дальше. И поэтому кричала мысленно: «Он опасен, Маша. Встань и уйди. Тебе срочно нужно уйти отсюда, иначе случится что-то страшное…»

Но я не двигалась. Я была как будто парализована. Несколько месяцев я подвергалась пыткам его тёмных взглядов, под которыми неумолимо краснела и горела, как школьница. Как меня било током от наших случайных прикосновений. Сначала мне казалось, я ему не нравлюсь как педагог, тем более как женщина, но сейчас…

Он медленно обошёл учительский угловой стол, и я вжалась задом в столешницу, опираясь о неё руками до побеления ладоней. Теперь он находился так близко, что я чувствовала исходящее от него тепло, ощущала запах его кожи. Дорогого парфюма с нотками кожи, дерева и чего-то чистого, мужского.

Этот мужчина пах властью. Пах опасностью.

– Игорь Алексеевич, вам не кажется, что вы переходите все границы? – сбивчивых шёпот, язык с губами онемели.

– Просто Игорь, прошу, – любезно разрешил он мне, скашивая уголок губ в ухмылке. Ещё один мягкий шаг навстречу.

Он не торопился. Не делал резких движений. Он давал мне шанс отступить.

Но я… по какой-то причине не могла.

Мужчина поднял руку и, приподняв вопросительно брови словно спрашивая разрешения, но на самом деле так, будто плевать он хотел на любые запреты этого мира, коснулся пальцами моей шеи, отодвинул прядку моих волос. То место сразу же покрылось мурашками. А я вздрогнула. Затем он наклонился, и горячие мягкие губы прижались к коже чуть ниже мочки уха. Не понимала, почему я допустила такое, дала довести до такой точки… но, тем не менее, я испытала настоящий атомный взрыв внутри своего тела и сознания. Все органы сжались от мягкого жаркого прикосновения, и внизу живота вспыхнул настоящий пожар. Я издала судорожный стон, который сама от себя не ожидала, но, наверное, он был просто неизбежным в моём случае.

– Я знал… – его хриплый шёпот обжёг мое ухо, слышала, что его губы улыбаются при этом. – Я знал, что ты звучишь именно так. Строгая и правильная снаружи, а внутри… я хочу посмотреть на это поближе.

Глава 2.

Его слова, сказанные глубоким, завораживающим басом прямо мне в шею, разбили во мне самые последние барьеры. Господи. У меня несколько лет не было мужчины. Конечно, неправильно было оправдывать невесть откуда взявшиеся похотливые звоночки именно так, но я оправдала. Потому что даже сама не способна была доставить себе удовольствие, и казалось, от оргазменного голода мне просто снесло голову, стоило мужчине прикоснуться ко мне своими большими властными руками и горячими губами. Я отупела, лишилась моральных принципов, отступила от установленных собой же правил, например, таких, как «не спасть с мужчинами просто так, без чувств и отношений»…

Его руки скользнули по моим бокам, обняли меня, резко прижали к твёрдому, мускулистому телу так, что я ощутила себя игрушкой в руках взрослого дяди. Я утонула в этом его запахе, в мужской абсолютной силе. Его рот накрыл мой, язык скользнул между врат. Поцелуй получился далеко не нежным, не вопросительным. Он был предельно властным, требовательным. Игорь Алексеевич не просил, он просто брал меня.

Так, как было мне нужно.

Что там насчёт материальности мыслей? Будь осторожна со своими желаниями, Маша. А то утащит в свою пещеру, или берлогу, и не успеешь пискнуть.

Я же в ответ, наперекор внутреннему предупреждающему голосу, подавалась ему навстречу, открывала рот, боясь не успеть. Его вкус опьянял. Терпкий, острый, как крепкий насыщенный коньяк. Я тянула его за короткие тёмные волосы на макушке и затылке или вцеплялась мёртвой хваткой в плечи. В общем, делала всё, что подтверждало: я схожу с ума от того, что происходит, и мне жизненно необходимого это ещё и ещё.

Возможно, в какой-то степени он правда был той самой водой в затянувшуюся засуху. Как же давно я даже просто не целовалась. И целовалась ли так хоть когда-то в своей жизни – вопрос.

Стало плевать, что я, по сути, знать его не знаю. А из того, что знаю, на 99% мне не подходит. Но этот 1%…

Мужчина легко поднял меня за бёдра и усадил на край учительского стола. Стук падающих на пол тетрадей и ручек показался дико эротичным. Руками он раздвинул мои ноги шире и такой массивный втиснулся между ними, создавая новую волну жара прямо там.

У меня не возникло больше никаких вопросов, кроме…

– Здесь? Сейчас? – прошептала я, поднимая на него пьяный рассеянный взгляд, вряд ли на самом деле в силах вспомнить хотя бы своё имя.

– А что, боишься, директор заглянет? – усмехнулся отец моего ученика, укладывая ладонь на мои ключицы под расстёгнутой на две пуговицы блузкой. Дёрнул рукой вниз, и остальные пуговицы посыпались следом за тетрадями. Но я даже испугаться этого действа не успела, он снова меня поцеловал, хватая мой всхлип губами. – Не переживай, Марья Ивановна, сюда никто не войдёт. Мне можно верить.

Ему можно верить. О-гос-по-ди.

Мужчина отстранился и посмотрел на меня голодным взглядом вверх и вниз медленно, и это было лучше любого комплимента. Такой красивой и вожделенной я никогда в жизни себя не чувствовала.

– Красивее любой, Маш… – его хриплый, низкий голос тем более лишал рассудка и капли приличия, оставшегося во мне.

Это опасный мужчина взялся за застёжку моего лифчика. Его он расстёгивал так нетерпеливо, почти рыча, как животное, которому не терпится растерзать свою жертву. При этом жадно и медленно целуя меня в губы. Хотя поцелуем это вряд лм можно было назвать. Скорее, покусываниями. Меня же его зверские замашки заводили так, что я мало что вообще понимала. Только задыхалась и жаждала, чтобы он расправился со мной побыстрее. Закончил со мной. Заставил кончить.

Наконец это случилось. Моя грудь тяжело освободилась после целого рабочего дня, и горячие полушария сразу оказались в собственническом захвате мужских ладоней. Прохладный воздух и жар рук на коже заставили меня выгнуться, податься вперёд. Ещё секунда, и горячий, влажный рот Игоря Алексеевича обхватил сосок на правой груди. Я глухо вскрикнула, едва не потеряла сознание от такого всплеска адреналина и удовольствия. Мне казалось, он языком дотронулся до клубка оголённых нервов, пронзил меня своей влажностью и горючестью насквозь. Надавил, обвёл вокруг, прикусил.

Я кое-как сдерживалась от громких стонов и только тихо, не переставая мычала, пока одна его рука придерживала меня за талию, а вторая – сжимала то одну грудь, то вторую. Он то нежно посасывал, то остро прикусывал, лишая меня любой возможности как-то остановить это.

Но я солгу, если скажу, что хотела это остановить. Я хотела только одного в этот момент, и этот мужчина осуществлял мои самые смелые мечты.

Откинула голову назад, сжав зубы от смущения, стыда и дикого возбуждения, когда одна его рука скользнула между моих ног, прямо под мою скромную, учительскую юбку. Я так сильно возбудилась, что тонкий хлопок моих трусиков промок насквозь. От этого мне было жутко стыдно, хотелось и провалиться сквозь землю, и громко застонать – как же его прикосновение к лепесткам прекрасно. Меня откровенно трясло. Мужчина провёл пальцем по влажной ткани, чуть надавил на сердцевину, и я громко всхлипнула, прикусила губу, посмотрев мужчине в глаза.

Игорь прижался ко мне лбом.

– Невозможно, чтобы у такой женщины не было секса. Либо ты настолько чувствительная, либо вокруг тебя одни идиоты, Марья Ивановна, – его голос прохрипел около моих губ, когда наши глаза терпели странную горячую, смущающую схватку. Под конец мужчина мучительно рыкнул: – Как же ты течёшь…

Я смогла только снова простонать, соглашаясь, когда мужчина в очередной раз нажал на заветную твёрдую наэлектризованную кнопочку. Да, сколько вокруг идиотов… Да! Покажи мне, насколько сильно я чувствительна. Да, скорее сделай что-нибудь…

Он кружил и кружил пальцами по мне через бельё. Растирал, втирал, вдавливал и выдавливал из меня новые стоны и всхлипы. Ещё бы чуть-чуть, и я сотрясалась в оргазменном припадке, только он ненадолго остановился.

Чтобы стянуть с меня трусики. А после его пальцы тут же снова нашли мой клитор. Точный, уверенный нажим. Только кожа к коже, и я ещё более безвольная кукла в его руках. Этот мужчина знал, что делать. Это знание было не из книг или фильмов. Это знание женщин из жизни.

Я начала раскачиваться бёдрами, двигаясь навстречу его руке, полностью теряя голову, растирая ягодицы о лакированную поверхность стола. Стол в какой-то момент начал поскрипывать в такт моим движениям на нём. А мужчина водить рукой у меня между ног всё яростней и всё более жадно целовать меня в губы. До боли.

– Игорь… Алексеевич… п-пожалуйста, – задохнулась я на самой грани, и…

Мужчина резко опустился передо мной на колени, подхватил за ноги и накинулся на меня снизу ртом. Со звуком, похожим на глухой рык. Я так растерялась на миг, вцепившись в его волосы на макушке, но в следующий уже растеклась по столу чем-то горячим, влажным, бесформенным, дрожащим.

Его ласки языком и губами выключили свет в моей голове, оставив на меня только темноту и наслаждение. Я сидела на своём рабочем столе, где обычно рассказывала детям, чем отличаются одушевлённые и неодушевлённые существительные, и сейчас постанывала от того, что отец одного из учеников жадно лизал меня. Как же всё это было грязно и неприемлемо для меня, но в этот сладкий момент мне было плевать на всё. Имело значение только это напряжение в паху, которое обещало вот-вот взорваться.

И вот этот момент настал. Момент абсолютного, полного освобождения. Мои ноги уже без туфлей беззастенчиво упёрлись в мощные плечи мужчина, пока я левитировала где-то между реальностью и эйфорическим бредом. Дрожала и не могла дышать. Даже непонятно, как вообще осталась жива после такой нехватки кислорода.

После этого мужчина поднялся и поцеловал меня в губы, давая ощутить мне мой вкус. Его было так много, что я снова засмущалась, но, кажется, Игорь Алексеевич получал удовольствие от этого, так как в этот момент из его рта вырвалось что-то похожее на стон вперемешку с рыком.

Он отстранился. Резко, угрожающе расстегнул ремень на брюках, смотря на меня исподлобья чёрным взглядом, ширинку, а потом… достал оттуда свой большой твёрдый орган, отчего у меня перехватило дыхание.

Я… я думала, на этом всё, но…

Вырвав из меня судорожный выдох, мужчина рывком притянул меня к себе за бёдра, наставил влажный бархатный конец к моему входу и медленно начал входить. Вот так просто. Без спроса. Без стыда. Без презерватива…

– М-м-м… – зажмурилась я, обвив его шею руками. А потом задышала как собачка от растягивающих ощущений, от небольшой боли и электрических импульсов, которые били точно в цель.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.