Арктическое зло
- -
- 100%
- +
Команды высечены у него в сознании. Кейн быстро подбегает к клумбе на противоположной от добычи стороне улицы. Останавливается и втягивает носом запахи, плывущие над узкой проезжей частью.
Он чует стоящий в воздухе резкий запах аммиака – это метки, оставленные вокруг другими собаками. Метки эти старые… они накладывались друг на друга на протяжении многих дней. Тем не менее инстинкт пробуждает желание задрать лапу, обозначить права на это место.
Подавив это желание, Кейн прогоняет запах аммиака прочь. Он втягивает другие запахи, позволяя им достраивать то, что не могут видеть его глаза.
…кислые нотки плесени из сточной канавы…
…едкая резь гудрона…
…гарь машинного масла и выхлопных газов…
…терпкий мускус пота и влажной кожи.
Сосредоточившись на последнем запахе, Кейн совершает быстрый бросок вперед, стараясь держаться в тени. Добежав до следующей клумбы, останавливается и ложится на землю.
Его уши улавливают ритмичные шаги кошачьих лап по железному балкону над головой. Далее следует угрожающее шипение, на которое Кейн не обращает внимания. Вместо этого он разворачивает свои уши на звук голосов. В низком рокоте чувствуются возбуждение и стремление к скрытности.
Кейн слышит каждое произнесенное слово. Однако по опыту он знает, что этого недостаточно. У него в груди по-прежнему звенит команда: «Подойти».
Осторожно выглянув из-за клумбы, Кейн находит взглядом столпившихся у машины людей. Он дожидается того, чтобы ни у кого из них не блестели глаза, обращенные в его сторону, – и быстро бежит вперед. Добежав до следующей клумбы, останавливается, но не ложится. Мышцы его напряжены, лапы застыли на твердом асфальте.
Теперь от целей Кейна отделяет машина.
Голоса доносятся, но недостаточно громко.
Кейн выбирается из-за клумбы и пересекает улицу, приближаясь к машине. Падает на мостовую за колесом. От колеса пахнет горячей резиной и паленой шерстью тормозов. Кейн лежит на асфальте, удовлетворенный отчетливым ворчанием голосов.
У него в ухе звучит подтверждение. Это не команда, а лишь признание правды:
– Молодец, Кейн, хороший мальчик!
Такер бежал по паутине пересекающихся переулков, удаляясь от реки. Завернув еще раз за угол, он ускорил шаг, спеша туда, где лабиринт заканчивался узкой улицей, проходящей вдоль ботанического сада. Судя по плану, Такер должен был оказаться в тридцати ярдах позади машины.
Он продолжал слушать разговор трех преступников. Они говорили по-русски. Программа переводила в реальном времени разговор на английский, однако, поскольку одновременно спорили сразу трое, она постоянно запиналась и делала паузы.
И все же Такеру хватало этого, чтобы понять общий смысл.
Судя по всему, Марича наняли выполнить обычную для него работу – скрытно переправить что-то; однако сейчас речь шла не о запрещенных препаратах или крупной сумме наличными. Груз лежал связанный в багажнике.
– Я не перевожу людей! – возбужденно возражал Марич. – По крайней мере, нужно было предупредить меня заранее. Необходима тщательная подготовка…
– То есть ты говоришь «нет», – перебил его один из русских. – Отказываешься.
– Ничего такого я не говорил. – В словах Марича прозвучал страх.
Добежав до конца переулка, Такер осторожно выглянул из-за угла. В тридцати ярдах от него виднелся массивный силуэт внедорожника. Один из стоявших у машины затянулся сигаретой, в темноте ярко вспыхнул одинокий красный уголек. Человек прошелся мимо калитки в ограде сада. На земле валялись обрывки цепи, вероятно, перекушенной.
Судя по всему, двое из «Хантера» схватили кого-то, работавшего в саду. Но зачем?
– Ты где? – беззвучно спросил Такер по рации у Ковальски.
– Мне до места еще минуты две, – послышался в наушнике запыхавшийся голос. – Может, три.
– Ты садишься в машину, – приказал Маричу русский. – И трогаешься немедленно. На месте тебя будут ждать в полдень.
Хорват выругался, но не стал возражать. Звякнули ключи, и темная фигура – Марич – обогнула машину, собираясь сесть за руль.
Такер внутренне напрягся, понимая, что за задним колесом внедорожника прячется Кейн. Однако его напарник не нуждался в дополнительных предупреждениях. Маленькая тень нырнула под машину, исчезнув в темноте.
И все же так прятаться долго не получится.
Открыв дверь, Марич забрался в машину и громко хлопнул дверью. С ревом заработал двигатель. Внедорожник отъехал от тротуара, направляясь к реке.
У Такера не было времени строить стратегические планы.
Выхватив из-за пазухи куртки пистолет ПММ, он отдал по рации две команды, по одному каждому из своих напарников:
– Ковальски, останови УАЗ «Хантер», едущий в твою сторону! – Выскочив из укрытия, Такер скомандовал Кейну: «Взять цель один!»
Отъехавший внедорожник открыл прятавшуюся овчарку. Двум русским на тротуаре потребовалось какое-то мгновение, чтобы откликнуться на внезапную угрозу – на выскочившую из укрытия собаку и на человека, бегущего к ним по улице. И тем не менее они двигались быстро, что говорило об их подготовке. Оба потянулись за спрятанным под одеждой оружием.
Такер бежал, направив «Макаров» вперед, руки вытянуты, рукоятка пистолета крепко зажата. Прицелившись в красный уголек сигареты, он дважды нажал на спусковой крючок. Первый выстрел получился мимо цели; вторая пуля калибра 9 мм с полым наконечником попала русскому в правый глаз. Отлетев назад, тот рухнул на землю.
Не издав ни звука, Кейн налетел на второго русского. Тишину нарушили лишь пронзительный крик и громкий хруст костей. Своим весом овчарка повалила цель на асфальт. Вцепившись русскому в руку, Кейн принялся яростно трепать его, словно тряпичную куклу.
Русский выронил пистолет, однако ему удалось выхватить из ножен на поясе длинный нож. Он ударил им Кейна в бок – но лезвие лишь скользнуло по кевларовому жилету.
«Твою мать!»
Добежав до Кейна и его жертвы, Такер остановился и навел «Макаров» русскому в голову.
– Отпустить! К ноге! – крикнул он.
Тотчас же отпустив свою жертву, Кейн отскочил назад, уворачиваясь от нового отчаянного удара ножом. Учащенно дыша, овчарка встала рядом с Такером, размахивая опущенным хвостом, избавляясь от адреналина.
Такер шагнул вперед, намереваясь расспросить русского о событиях этой ночи.
– Не вздумай…
Усмехнувшись, русский вонзил лезвие себе в горло, погрузив его по самую рукоятку.
Такер бросился было к нему, но остановился, осознав бесполезность любого вмешательства. Русский закашлялся кровавой пеной, после чего вытянулся на спине и затих.
Громкий хлопок заставил Такера пригнуться.
Обернувшись, он увидел, как уезжающий внедорожник резко вильнул в сторону. Спущенное переднее колесо дымилось. Заскочив на тротуар, машина врезалась в ограждение сада, проломив целую секцию.
Позади показалась внушительная фигура, спешащая к месту.
Это был Ковальски. Он держал наготове «Дезерт игл». Выпущенная из пистолета пуля 50-го калибра разорвала покрышку в клочья.
Передняя левая дверь распахнулась, и из «Хантера» вывалился Марич. Шатаясь, он сделал несколько шагов, лихорадочно оглядываясь по сторонам, после чего нырнул в пролом в ограде и скрылся в темноте сада.
«Проклятье!..»
Развернувшись, Такер устремился к калитке с перекушенной цепью. Краем глаза он увидел, как Ковальски перекатился через капот внедорожника, судя по всему, собираясь последовать за Маричем через пролом.
– В машине заложник! – предупредил его по рации Такер. – Проверь его. С Маричем разберемся мы с Кейном.
Он нырнул в Ботанический сад. Кейн бежал рядом с ним. Такер повернулся к своему мохнатому напарнику. По-прежнему стиснув в руке ПММ, прикоснулся двумя пальцами к носу, затем указал туда, куда убежал Марич.
– Взять след! – приказал он.
Кейн спрыгивает с песчаной тропинки и скрывается в темноте густых зарослей и высоких деревьев. Он бежит вперед, часто дыша, втягивая запахи в дальнюю часть горла и носовые пазухи. После целого часа преследования крепкий смрад добычи ярким огнем горит у него между глазами. Дующий со стороны реки ветерок приносит тот же самый терпкий запах.
Уловив его, Кейн бежит быстрее.
Он слышит позади топот бегущих шагов – его напарник также преследует цель.
Кейна переполняет гордость, а вместе с ней и черное вожделение. На языке у него по-прежнему металлический привкус крови. Сердце колотится в пламенной ярости. У Кейна еще не было времени избавиться от этого огня. Охота продолжается. Он несется вперед, влекомый запахом своей добычи, и постепенно нагоняет ее.
Но тут правую переднюю лапу пронзает острая боль. Кейн не обращает внимания на старую травму. Это что-то знакомое, привычное. Кейн упрямо не хочет сбавлять скорость.
Особенно когда прямо перед ним трещат ветки, увлекая его вперед.
Кейн слышит судорожное дыхание, пронизанное паническим сипом.
До него доносится соленая горечь страха.
Кейн устремляется прямо на этот запах.
Но тут раздается негромкий звон разбитого стекла – и все звуки пропадают.
И все же Кейн сохраняет уверенность. Он крепко вцепился в след своим нюхом – однако через три прыжка все запахи исчезают после одного-единственного вдоха.
Приторный сладковатый аромат заполняет носовые пазухи, начисто стирая все остальное.
Поняв, что он проиграл, Кейн вынужден остановиться.
К нему подбегает его напарник.
Кейн скулит, выражая отчаяние и стыд.
Но ласковая рука треплет его по спине.
– Все хорошо, Кейн!
Такер бежал следом за своим напарником, стараясь не отставать от овчарки, которая неслась между высокими деревьями, перепрыгивала через клумбы и подстриженные кусты. Погоня привела в дальний угол парка, отведенного под японский сад, с прудами и перекинутыми через них изящными мостиками. Вокруг сплошной стеной стояли ряды вишен, только-только начинающих цвести. Повсюду кружились бело-розовые лепестки, сорванные с деревьев ночным ветерком. В воздухе стоял сильный аромат распустившихся цветов.
Должно быть, этот аромат перебил запах Марича.
Такер мысленно выругался, проклиная везение, улыбнувшееся хорвату.
– Рядом! – отдал он команду, первым углубляясь в японский сад.
Через несколько метров они наконец покинули вишневую рощу, однако нос Кейна все еще оставался закупорен сильным сладковатым запахом. По предыдущему опыту Такер знал, что овчарке потребуется несколько минут, чтобы полностью восстановить чутье.
Но тут впереди появилась преграда – оранжерея высотой с шестиэтажный дом, одна из многих, возведенных в саду. Простираясь на длину футбольного поля, она занимала площадь в целый акр.
«Но в какую сторону скрылся Марич? Направо или налево?»
Такер остановился в нерешительности, но тут вперед рванул Кейн.
Решив, что его напарник снова взял след, Такер поспешил за ним. Добежав до главного входа, овчарка обнюхала осколки стекла, разбросанные на земле сбоку от него. Окно внизу было разбито, кто-то смахнул осколки с подоконника.
«Мерзавец не стал обегать вокруг оранжереи – он прошел напрямую сквозь нее!»
Такер осторожно заглянул в окно. Изнутри пахнуло теплым влажным воздухом. В оранжерее росли пальмы и орхидеи. На вид заросли казались непроходимыми, словно тропические джунгли. Марич запросто мог спрятаться внутри, а может быть, он намеревался выбраться с противоположной стороны.
Не имея выбора, Такер пролез в разбитое окно. Кейн запрыгнул следом за ним, бесшумно опустившись на землю. И все же Такер успел заметить, что собака неловко подогнула правую переднюю лапу, ту, которую едва не оторвало при взрыве.
Кейн действовал на пределе.
Такер опустился на колено.
– Стоять! – твердо приказал он, после чего смягчил команду более ласковыми словами: – Охраняй выход. Нельзя допустить, чтобы негодяй подкрался ко мне сзади.
Кейн зарычал, едва слышно, лишь вибрация груди. Команда собаке не понравилась.
Тем не менее Такер подкрепил ее.
– Стеречь! – добавил он, указывая на разбитое окно.
Фыркнув, Кейн описал круг и застыл на месте.
Удовлетворившись, Такер направился в глубь оранжереи.
«Теперь мне придется охотиться одному…»
6
11 мая, 04:12 по Московскому поясному времени
Санкт-Петербург, Российская Федерация
Нагнувшись, Джо Ковальски заглянул в заднюю часть разбившегося внедорожника. Тонкий луч фонарика осветил распростертое на сиденье бесчувственное тело. Это была женщина, лет тридцати – тридцати с небольшим, с белоснежно-светлыми волосами, забранными в хвостик. Под одним глазом у нее уже начинал наливаться багровый синяк, однако оглушил ее не этот удар.
Пощупав женщине шею, Ковальски убедился в том, что пульс сильный и ровный. Посветив фонариком женщине в глаза, он увидел остекленевшие расширенные зрачки.
«Ее чем-то накачали…»
Ковальски одобрительно посмотрел на ссадину на скуле.
– Ты сопротивлялась, – пробормотал он. – Молодец!
«Но кто ты такая, милая дама?»
Женщина была одета в серовато-зеленый комбинезон. Даже несмотря на эту мешковатую одежду, чувствовалось, что она в хорошей физической форме. Ковальски переместил луч фонарика на табличку с фамилией, закрепленную на нагрудном кармане комбинезона.
– Доктор Элла Штутт, – прочитал он вслух, после чего недоуменно посмотрел на слова, написанные русскими буквами. «Ботаник-исследователь».
Ковальски пожал плечами, ничего не поняв, однако эту загадку можно было отложить на потом.
Он выбрался из машины. Оба трупа уже были оттащены в густые заросли за оградой Ботанического сада, однако Ковальски ничего не мог поделать с лужицами крови. Великан хмуро покосился на запасное колесо, закрепленное на задней двери «Хантера».
«Наверное, нужно заменить пробитое колесо».
Марич бросил машину, оставив ключ в замке зажигания. Если придется тащить бесчувственную женщину, машина будет очень кстати.
И все же сначала Ковальски взглянул на свой планшет. Он отслеживал продвижение Такера по Ботаническому саду. Светящаяся точка, обозначающая местонахождение вживленного Кейну микрочипа, застыла на месте.
«Неужели им наконец удалось догнать этого мерзавца?»
Если так, тем более следовало поскорее поставить внедорожник на ход. Вздохнув, Ковальски сел за руль. Заведя двигатель, сдал задом на улицу. Заглянув в багажник, отыскал инструменты и принялся откручивать запаску. Отвинченные гайки упали на асфальт; сняв колесо с болтов, Ковальски уронил его на мостовую.
Прервавшись на мгновение, он снова взглянул на планшет. Точка, обозначающая местонахождение Кейна, по-прежнему не двигалась. Ковальски поморщился, предположив, что случилось что-то неладное.
– Они должны были уже возвращаться назад, – пробормотал он вслух.
Он посмотрел на выломанную секцию ограды, затем оглянулся на распростертую в машине женщину. Проведет в отключке еще несколько часов… По крайней мере, так предположил Ковальски. Медицинского образования он не имел.
– Твою мать!..
Ковальски достал из кобуры свой «Дезерт игл». Он терпеть не мог, когда его отодвигали на второй план. Если все пошло наперекосяк, нельзя рисковать, оставаясь нянчиться с этой бесчувственной женщиной.
«К тому же я и так уже слишком долго работал нянькой».
Ковальски хмуро посмотрел на своего маленького напарника, молча стоящего рядом.
– Пошли, – проворчал он. – Пора приниматься за работу.
04:33
Такер медленно углублялся в сердце оранжереи. Достав из рюкзака очки ночного видения, он надел их, однако несколько минут назад взошло солнце. Проникающий сквозь стеклянные стены яркий свет стал невыносимым, угрожая ослепить его, полностью лишив зрения.
Чтобы спасти свои глаза, Такер переключил очки на инфракрасный режим, что должно было позволить ему различать тепловые сигнатуры. Однако картинка все равно оставалась мутной: повсюду вокруг тропические растения наполняли пресыщенный влагой воздух в оранжерее волнами тепла. С пальмовых листьев медленно срывались капли воды. По лицу самого Такера струился пот.
Поморщившись, он, в конце концов признав бесполезность очков, сдвинул их на лоб и продолжил двигаться вперед, напряженно вслушиваясь, стараясь уловить хоть какие-нибудь звуки, выдающие присутствие Марича. Больше всего Уэйн опасался того, что негодяй уже добрался до противоположной стороны оранжереи и покинул ее, выбив второе стекло. Если так, хорвату, похоже, удалось уйти.
Такер отодвинул в сторону лист огромного папоротника. Перед ним открылся большой пруд, занимающий центральную часть оранжереи. Темная поверхность была покрыта огромными листами лилий, некоторые из них имели в поперечнике целый метр. Многие растения цвели, поднимая над водой стебли с белыми и желтыми цветами. Воздух был наполнен сладковатым мускусным ароматом.
Остановившись, Такер всмотрелся в противоположный берег пруда. В просветы между деревьями он увидел отблески в стеклах окон оранжереи. Осторожно двинулся вокруг пруда, стараясь держаться под прикрытием листвы. Вдруг на том берегу задрожали кусты. Такер застыл на месте – но тут из форсунки вырвалась струя воды, градом брызг посыпавшись на пруд.
Мысленно выругавшись, Такер двинулся дальше.
Добравшись до противоположного берега, он присел на корточки и последнюю часть тропических зарослей преодолел на четвереньках. Достигнув места, откуда была видна стеклянная стена оранжереи, притаился в густых зарослях папоротника.
Насколько он мог видеть, все стекла были целые.
Такер оглянулся назад.
«Значит, Марич по-прежнему прячется где-то здесь?»
Ответом на этот вопрос явился треск пистолетного выстрела. Пуля зацепила Такеру плечо в то самое мгновение, когда он обернулся. Прогремели новые выстрелы, разрывая в клочья листву, однако Такер уже распластался на земле. Перекатившись в сторону, он укрылся за стволом пальмы. Поморщившись от обжигающей боли в плече, постарался определить, где укрывается Марич. Затем выстрелил наугад в заросли, просто чтобы показать хорвату, что он также вооружен.
И тут кустарник слева от него словно взорвался.
Такер отпрянул в сторону, пропуская пронесшуюся мимо него черную тень.
Кейн.
Должно быть, овчарка услышала выстрелы. Четвероногий напарник ни за что не нарушил бы последнюю команду Такера – «Сторожить!» – если б только в этом не возникла крайняя необходимость.
Держа «Макаров» в вытянутой руке, Такер высунулся из-за пальмы, готовый прийти на помощь своему напарнику, не задумываясь о том, что этим он открывает себя.
Но он действовал слишком медленно.
С той стороны, где укрывался Марич, прогремел выстрел.
«Нет!..»
У Такера в груди все сжалось, однако Кейн оставался невредим. За спиной у Марича брызнуло осколками разбитое стекло.
«Мерзавец воспользовался этим моментом, чтобы сбежать?»
Такер выпрямился во весь рост. Снаружи за стеклянной стеной высилась здоровенная тень, сжимающая в поднятой руке пистолет.
Ковальски.
Великан рявкнул краткое слово команды:
– Взять!
Выскочив из укрытия, Марич бросился навстречу Кейну – не чтобы напугать собаку, а чтобы спастись от другого врага. Следом за ним мелькнула черная тень, прижимаясь к земле, запрыгнувшая в оранжерею через то самое окно, которое только что выбил Ковальски.
Марич успел добежать до края пруда, когда его ударили сзади. Овчарка налетела на него всей своей массой, сбивая его с ног и опрокидывая головой вниз в воду. Вцепившись хорвату в запястье, она последовала за ним. Человек и собака вынырнули на мелководье, и животное принялось трясти Марича из стороны в сторону, словно акула, расправляющаяся с тюленем.
Хорват завопил от ужаса.
Подбежав к берегу пруда, Такер направил на Марича пистолет и крикнул собаке:
– Отпустить!
Здоровенная овчарка перестала трепать свою жертву, словно тряпичную куклу, но по-прежнему не выпускала ее руку. Клыки глубоко впились в мягкие ткани; раздалось угрожающее рычание.
– Отпустить! – повторил Такер.
Освободив наконец свою жертву, пес выбрался из пруда и встряхнулся, избавляя свою шерсть от воды.
Подоспевший Ковальски вытащил из куртки застрявший в ткани осколок стекла. Он также направил свой пистолет на Марича, однако тот больше не собирался оказывать сопротивления. Хорват стоял на коленях в неглубоком пруду, прижимая к груди прокусанную руку. Из раны обильно хлестала кровь, были видны белая кость и разорванные мышцы.
Убедившись в том, что пленник под надежной охраной, Такер повернулся к собаке с окровавленной мордой. Молодая бельгийская овчарка часто дышала, расхаживая из стороны в сторону, стараясь совладать с переполняющим ее боевым настроем.
Присев на корточки, Такер протянул руку. Молодая собака дрожала всем своим телом.
– Я здесь, – прошептал он. – Ты отлично поработал, Марко.
При звуках его спокойного, ласкового голоса дрожь утихла, стоявшая дыбом шерсть опустилась.
Овчарка приблизилась к Такеру, желая услышать слова поддержки.
К ним присоединился слегка прихрамывающий Кейн.
Обняв морду молодой овчарки, Такер привлек ее к себе. Он прижался к ней носом, показывая, что все в порядке.
– Марко, хороший мальчик!
Собака осторожно завиляла хвостом.
Шагнув вперед, Кейн дружески толкнул бедром своего младшего собрата. Марко сильнее завилял хвостом.
– Обойдя вокруг оранжереи, я подал Кейну команду по рации, – объяснил Ковальски, по-прежнему не сводивший глаз с Марича. – Мы подоспели сюда как раз, когда началась стрельба. Я приказал Кейну сблизиться с целью, отвлечь ее внимание, чтобы я смог натравить на Марича Марко.
Такер посмотрел на Кейна. «Значит, вот почему ты ослушался моей команды…»
Подойдя к своему напарнику, он почесал его за ухом и сказал, кивнув на Марко:
– Конечно, он еще не Абель, но у него все впереди.
Во время своих командировок в Афганистан Такер работал с двумя собаками, попавшими к нему еще щенками, из одного помета, Кейном и Абелем. Абель погиб – был жестоко убит в ходе столкновения с боевиками-талибами, – и у Такера до сих пор болело сердце из-за этой утраты.
Затем, восемь месяцев назад, когда они с Кейном выздоравливали, восстанавливая свои силы, старый друг, бывший армейский ветеринар, предложил ему щенка бельгийской овчарки из помета служебной собаки, прошедшей обучение на военной базе Лэкленд. Щенка сочли слишком жестоким, не поддающимся дрессировке. Но Такер решил доказать обратное…
Потрепав своего самого нового напарника, он снова заверил его:
– Отличная работа, Марко!
– Нам пора трогаться. – Ковальски махнул пистолетом, приглашая Марича шевелиться. – Нужно будет разговорить этого парня. Но сначала мне нужно поменять колесо. И остается еще допрос этой бесчувственной женщины на заднем сиденье внедорожника.
Такер успел начисто забыть про заложницу.
– Я знаю, кто нам поможет, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Возможно, разобраться сразу с обеими тайнами.
11:45
Семь часов спустя Такер расхаживал перед панорамными окнами просторного пентхауса, откуда открывался вид на излучину Невы и Зимний дворец. Но Уэйн не замечал эту величественную картину. Он успел принять душ и перебинтовать руку, задетую вскользь пулей. Врач, приглашенный в пентхаус, также сделал ему укол, вызвавший туман в голове, но погасивший пламя в плече.
У окна на полу растянулись Кейн и Марко. Положив морду на лапу, молодая овчарка тихо похрапывала, все еще оставаясь под воздействием адреналина. Кейн копировал позу своего младшего собрата, но только глаза у него были полуприкрыты, изображая безразличие. Однако Такер знал, что на самом деле это не так. От внимания Кейна не укрывалось ничто: поза, движения рук и глаз, частота дыхания, потовыделение… Чувствуя в воздухе напряжение, старая собака оставалась настороженной.
У Такера за спиной прозвучал хриплый голос.
– Друг мой, что еще я должен для вас сделать, чтобы полностью расплатиться за старый должок? – спросил Богдан Федосеев.
Вздохнув, Такер обернулся к русскому олигарху. Федосеев, шестидесяти с лишним лет, сидел на обитом бархатом диване, закинув на него одну ногу. Он был в толстом халате, с трудом скрывавшим его солидное брюшко, однако мягким этого человека не назвал бы никто. Потягивая кубинскую сигару, Федосеев выпускал в воздух струйки дыма.
Это был его пентхаус, занимающий четыре последних этажа небоскреба, расположенного в самом сердце Золотого треугольника, самого дорогого квартала Санкт-Петербурга.
– Полагаю, это зависит от того, как дорого вы цените свою жизнь, – ответил Такер.