Пепел в песочнице

Десятками огненных глаз Земля изумленно смотрела на окружающий ее космос, словно гадая – зачем люди разбуди- ли ее?

Было тихо. Люди смотрели в иллюминаторы. Никто не кри- чал, не бился в истерике. Каждый переживал этот момент в одино- честве. Каждый сам задавал себе вопросы. Получится ли вернуть- ся? Будет ли куда вернуться? К кому? Зачем?

И ни один не находил ответа.

* * *

Второй пилот ушел в туалет и там застрелился из пистоле- та, предназначенного на случай захвата лайнера террориста- ми. Максим помогал белой от ужаса и трясущейся стюардессе вытаскивать тело из фешенебельного, но почему-то един- ственного туалета лайнера.

Начальник службы безопасности лайнера в этот момент пытался установить связь с Москвой, с Торонто, хоть с кем-то.

Судя по количеству увиденных на поверхности Земли вспышек ― а их было в пределах видимости около полутора десятков ― конец света не наступил. Пока.

Около половины всех скоплений золотых брызг исчезло. Очевидно, наступили перебои с энергией. Где-то внизу сей- час умирают самые беспомощные: больные, дети, роженицы, старики. Те, кому не прожить без аппаратов искусственной вентиляции лёгких, принудительного кровообращения, света, тепла и просто без посторонней помощи.

По ногам Максима побежали мурашки. Такое иногда бы- вало с ним, когда ему доводилось видеть открытую рану или большую ссадину.

Попало ли по Москве? Ангелка с Варькой погибли? Или умирают прямо сейчас, вот прямо сейчас, когда Максим смо- трит вниз? Лучевая болезнь, ожоги. Максим на секунду уви- дел лицо жены в ожогах. Сначала захотелось плакать, потом последовать примеру второго пилота и застрелиться. Потом нестерпимо сильно захотелось покурить и выпить водки. Так, чтобы сначала было противно, а потом стало тепло и полег- чало. Он подошел к трясущейся и размывавшей тушь по лицу форменными белыми манжетами стюардессе.

– Водка есть?

– Е-есть.

В каюте стюардов все было разбито. Виновник разгро- ма – молодой пухлый парнишка лет двадцати в форме стю- арда ― сидел тут же на откидном стуле, уставившись в пол, и плакал.

– Это Давид. Он первый рейс с нами. У него родители в Нью-Йорке, бабушка в Питере, а дедушка в Израиле. В самых таких местах…

Максим захотел сделать доброе дело – парня надо было отвлечь.

– Давид! А где тут водка?

Давид поднял на Максима красные глаза, в которых пле- скался коктейль из боли… Не скрывая жгучей ненависти, от- кинулся затылком на стену и произнес:

– Не-на-ви-жу-у-у!

Максим почувствовал свою заботу настолько неуместной, свои благие намерения настолько ненужными, а себя ― таким идиотом, что незамедлительно заткнулся и отошел к стюар- дессе, которая как раз достала из холодильника запотевшую бутылку «Столичной».

– Вот ваша водка.

– Спасибо. А курить есть?

– Вообще-то на борту нельзя, – стюардесса помялась, – но теперь уже как-то все равно. Держите.

– Давай на «ты».

– Давай.

– Я – Максим.

– Лена.

– Выпьешь?

– С одной стороны – почему бы и нет? А с другой сторо- ны, я вроде как на работе.

– Да какая теперь работа,… Какая теперь… вообще хоть что-то теперь будет?

– Что-нибудь всегда будет. Так ты будешь пить или так и будешь стоять?

– Буду! – сказал Максим.

И не выпил. Поставил на стол фужер и, обойдя Лену-стю- ардессу, вышел из стюардской. На пороге он обернулся и от- четливо спокойно сказал:

– Ненавижу. И вышел.

– А что я такого сделала? – Лена растерянно развела ру- ками.

– Это он не про тебя – Давид вытер лицо влажной сал- феткой. – Это он про себя. Он все пытается испугаться, а не может. У него тоже семья в Москве, он все пытается испугаться за них, а у него не получается. И он себя за это ненавидит.

– А откуда…

– У меня дед в Израиле. Там с тех пор, как арабы стали объединяться, такое творится… не успеваешь ни испугаться, ни порадоваться.

* * *

Начальник безопасников вышел из кабины пилотов очень спокойный, подтянутый, степенный – полная противополож- ность тому, каким он туда входил. Он даже слегка улыбался.

– Дамы и господа! Порт в Торонто цел, функционирует и примет нас ровно через полтора часа.

Удивительно, как много шума могут создать десять чело- век, которых только что поставили в известность о том, что они не умрут, и жизнь не кончена. Рты незамедлительно рас- крылись.

– А Москва! Москва цела?

– А что с Нижним?

– А Питер? Питер?!

– О Новосибе что-то слышно?

Молодой человек индийской внешности встал с кресла и, подойдя к безопаснику, что-то шепнул ему на ухо.

– Вот вы можете не волноваться, господин Варуна, – судя по всему, Индия не принимала участия в конфликте. Со- всем. Но это все, что мне на данный момент известно. О Рос- сии мне неизвестно ничего.

– Вы нам скажете, наконец, что вообще случилось? Или так и будете улыбаться, как идиот, и шептаться тут? – шеф раздраженно тискал галстук и вот-вот должен был выйти из себя окончательно. – Вы понимаете, что тут люди, которые семьи дома оставили? Вы можете сообщить хотя бы масштабы произошедшего?

Безопасник каким-то механическим движением потрогал дужку очков.

– Юрий Сергеевич, если я не ошибаюсь?

– Да. Меня именно так зовут, и вы это отлично знаете, Роман. И вы знаете, что я знаю, и так далее, и тому подобное.

– Роман Викторович, если позволите.

– Хорошо! – шеф все больше и больше раздражался. – Роман Викторович! Теперь, когда мы выяснили с вашим име- нем-отчеством, вы не могли бы рассказать нам, что там… – шеф ткнул пальцем в пол, – происходит?

– Я уже говорил, что о России ничего узнать не удалось. К сожалению. Очевидно, что Россия была каким-либо образом втянута в конфликт. – Роман говорил, как конфету развора- чивал. И фантик красивый, и вот-вот сладко будет, но поче- му-то не хочется эту конфету брать.

– И каковы масштабы… конфликта? – уже спокойно и сухо спросил Юрий Сергеевич.

– Неизвестно. Но предположительно около десятка бое- головок с обеих сторон. Вроде бы как полностью уничтожен Китай.

– С обеих? То есть число воюющих сторон известно?

– На самом деле нет. Но можно предположить, что уча- ствовали Россия и Китай. Больше-то – некому.

– Очень сомневаюсь, Роман Викторович. Очень сомнева- юсь. – Юрий Сергеевич постучал пальцами по спинке кресла.

– Ни китайские ракеты, ни российские мы бы не смогли на- блюдать из этой точки пространства. Мне это также очевидно, как и вам. Что мне непонятно, так это то, зачем вы нам тут по ушам ездите. Максим! – Юрий Сергеич помахал рукой в сторо- ну дальнего конца салона. – Пойдем-ка, поговорим. Тема есть.

В хвосте лайнера было уютнее из-за отсутствия большого количества перепуганных людей. Нос был настолько перепол- нен человеческим страхом, который вытеснял все остальное: мысли, разум, волю – все. В этом вязком киселе было совер- шенно невозможно думать. Невозможно было принять хоть какое-нибудь решение. Там невозможно было решительно все, кроме соучастия в коллективных эмоциях, захлестывающих и топящих остатки индивидуальности.

– Максим! – Юрий Сергеевич говорил тихо, но отчет- ливо и твердо, – сынок… Сынок! – повторил он уже как-то неодобрительно. – Я в свои двадцать пять капитаном раз- ведки уже был. А ты все «сынок». Хреново это. Впрочем, есть шанс, что сейчас ты ускоренно повзрослеешь, – и мрачно добавил. – Может быть…

Быстрым движением достал из кармана пиджака сотовый телефон.

– Вот, держи. Смотри, значит…. На жестком диске это- го телефона – информация, которая может быть достаточно важной кое для чего. Отдашь телефон профессору Новосибир- ского государственного университета Салиму Алиеву. Или, если будет такая возможность, директору ФСБ Пименову Ро- ману Романовичу, если он жив еще, конечно. – Юрий Серге- евич в который раз вздохнул. – Что, впрочем, маловероятно. Скажешь, что от меня приехал.

– Юрий Сергеич, а может, Новосибирска-то и нет уже.

Там же столько всего…

– Не волнуйся, сынок. Если бы Новосибирска не было, то лететь нам было бы уже некуда. Точно тебе говорю. Канада бы рейсы не принимала за отсутствием Канады как таковой. Есть такие города, которые трогать нельзя даже во время ядерной заварушки. Ну если, конечно, ты не добиваешься полного… Кстати, странная такая заварушка, – задумчиво протянул Юрий Сергеевич, – никак не напоминает эротические гре- зы наших патрио-идиотов о войне до полной или полного. Занятно это, – он мотнул головой, словно очнувшись, и про- должил. – Тот дебил, – на слове «дебил» Юрий Сергеевич демонстративно повысил голос и ткнул пальцем в обернувше- гося Романа Викторовича. – Так вот, тот дебил, хоть мозгов у него нет, но зато хитрость работает, смикитил, что Москва-то еще существует, но сейчас не пользуется большой популярно- стью. Он решил тут неплохо устроиться. У него, как говорит- ся, товар, у них – купец. Товар ― это мы, если кто не понял. Продаются русские шпионы. То, что шпионы промышленные, по нынешним временам – все равно. Так что у трапа нас пла- нируется сгрести в охапку и отвезти в местную контрразвед- ку, после чего нас передадут ЦРУ. Это я тебе гарантирую. Мне этого не миновать, а вот телефону туда никак нельзя. Телефо- ну надо в Новосибирск ехать. Сейчас я свяжусь с пилотом, и все упоминания о тебе из памяти самолета уничтожат. Пер- сонал какое-то время о тебе тоже не вспомнит. Многого, ко- нечно, от них требовать нельзя, но пара часов после посадки у тебя будет.

– Юрий Сергеич! Вы что?! Как я попаду из Торонто в Но- восиб?! У меня деньги все на карточке! У меня даже теплой одежды нет. У меня ничего нет!

Максим был более не в состоянии сдерживаться. Если бы он мог закричать, он закричал бы, но горло перехватило спаз- мом, и он хрипел на начальника, глядя на него с ненавистью. Из глаз неожиданно покатились крупные слёзы.

– У меня же больше ничего нет! Больше нет! Понима- ете вы или нет? Где ваша семья? На Канарах? В Британии? На Мальдивах? А у меня… у меня все там! Там! – Максим хрипел, схватив себя за горло, пытаясь как-то разжать тиски спазма. – Слышишь ты, старый хрен? Это такие, как ты, во- нючие старпёры устроили все это. Будьте вы прокляты!

– Ты поплачь, поплачь. Время есть еще. Минут эдак де- сять. А пока ты плачешь, я тебе покажу тут кое-что. Смотри – в телефоне аккумулятора нет. Он на батареях. Вот тебе коро- бочка. Покупаешь новые, выбрасываешь старые, и он снова работает. Запомни: батарейки должны быть в телефоне всегда. Он так устроен, что если энергии два часа не будет, информация просто сотрется. Номер опознавания в нем отсутствует. Но ты его все равно не включай – от греха подальше. Вот тут номер телефона, адрес моего старого друга. Зовут Стивен Арчер. Жи- вет в городишке Игл, по-нашему – Орел. Это на самой грани- це Аляски и Канады. Свяжись с ним, скажешь, что от Юргена. Он тебе поможет. Это не рабочий контакт, а личный. Все понят- но? Правда, сотовая связь ближайшие несколько дней работать не будет. А может быть, и не дней, а месяцев. Как все сделаешь, телефон Салиму отдашь, можешь считать себя свободным. По- езжай в Москву, узнай, как там семья, и все такое. Если будет не в тягость, заверни на Ленинский проспект вот по этому адресоч- ку, – шеф потянул Максиму карточку, – узнай, как там мои. Успели из Польши вернуться или нет. Они у меня в турпоездку ездили. Как раз сегодня должны были вернуться. А то, что по Польше либо наши, либо ихние ударили, я даже и не сомнева- юсь. Слишком много там «дружественных» радиоэлектронных потрохов набито. М-да. Жене расскажешь все, как было, только чтобы дочь не слышала. Она вроде как на таком же сроке, как и твоя жена. Я все мечтал этого засранца, что мою Машку обрю- хатил, найти… А сейчас думаю: спасибо тебе, засранец неведо- мый, за то, что хоть за живот дочкин подержаться успел…

Максим сидел на корточках, привалившись к стене. Не- ожиданная истерика его опустошила, но стало как-то легче. В голове звенело. Все было пофигу, и в этом пофигизме появи- лась уверенность, что все не просто так – ему опять, как всег- да в жизни, здорово повезло, надо только не облажаться и вос- пользоваться шансом на полную катушку – успеть в Москву до того, как с женой и дочкой случится что-то плохое. Потому что сейчас с ними все в порядке. По-другому и думать нельзя.

– Мне все ясно. Мой шеф – маньяк, меня застрелят. Не ясно только, как меня не возьмут вместе со всеми в лайне- ре. Что вы, зубр разведки, мне на это скажете?

– Ты меня еще старым мудаком назови. Будет не так куль- турно, но хотя бы точки над «ё» расставим. Я тебя спрячу в лайнере. Когда нас повяжут, вылезешь и уйдёшь. Имей в виду: возле лайнера оставят караул. Что ты с ним будешь делать, мне безразлично. Считай, что ты на вражеской территории. Оружие я сейчас тебе устрою. Денег тысяч пятьдесят тоже. Правда, не знаю, как они сейчас котируются. Это зависит от того, сколь- ко осталось от США. Кстати, по курсу валюты это можно бу- дет определить достаточно точно без всяких сводок с фронтов. С уходом из лайнера не тяни – подъедет специальная команда и вывернет весь лайнер наизнанку. Так что уходи как можно быстрее.

– Да валяйте, Юрий Сергеич. Родных ваших проведаю.

Обещаю.

– Ну вот и молодец.

– Только одна вещь.

– Ну?

– Если мне не очень повезет, позаботьтесь там о моих.

Проконтролируйте.

– Конечно, милый ты мой! Конечно! – Юрий Сергеич снова вдруг стал очень громким, улыбающимся и картинно обхватил Максима за плечи. – А давай-ка, друг мой, по ко- ньячку! Перед посадочкой хорошо бы успеть! А? Сходи-ка коньячку принеси? Роман Викторович! – шеф повернулся к безопаснику. – Давайте-ка заодно и мировую, и начало но- вого бизнеса отметим. Я тут сделал Максиму Константино- вичу предложение возглавить наше новое дело в Канаде, и он согласился. Такое совершенно необходимо отметить.

– Нашли время, – безопасник неохотно подошел к шефу и ехидно осведомился. – Гробами торговать вздумали?

– Ну что вы! По нынешним временам гробы ― вещь не- популярная. Думаем с Максимом заняться производством ра- дио-дезактиваторов по нашим патентам. С радиацией будем бороться. Дело актуальное, полезное. В некотором смысле ― даже богоугодное.

Шеф вынул из кармана складной стаканчик и артистично его раскрыл, резко взмахнув рукой.

– Максим! Наливай!

Струя коньяка полилась в пластиковый стаканчик.

– Ну а вы, дражайший Роман Викторович, не желаете к нам присоединиться?

– В качестве кого? Чем я у вас буду заниматься?

– А тем же, чем и здесь, но уровень будет повыше. Будете обеспечивать безопасность огромной корпорации.

– Интересные предложения делаете! – усмехнулся без- опасник. – Даже не знаю, что вам ответить. Простите мой скепсис.

– Это ничего, дорогой мой. – Юрий Сергеич излучал оп- тимизм. – Вы подумайте, а потом уже будете решать. Правда, не слишком долго. Думаю, что на это место будет немало пре- тендентов.

Улыбка, которой одарил при этом бывший разведчик без- опасника, была достойна незамедлительного фотографирова- ния и помещения в палату мер и весов как образец улыбки уверенного в себе, оптимистичного сукина сына, которую нужно запомнить на всю жизнь и никогда такой улыбке не до- верять.

– Впрочем, неважно. Давайте-ка пока немного рассла- бимся. Чёрт. Все это меня настолько выбило из колеи, что про- сто страшно сказать. Я с перепугу даже забыл, что семья не в России… Ладно, давайте выпьем за то, чтобы все наши близ- кие были живы и здоровы. Прошу вас-с… еще и лимончик.

С этими словами он протянул безопаснику стаканчик, наполненный коньяком, и кусочек лимона. Безопасник встал, одернул пиджак и, громогласно произнеся: «За здоровье и без- опасность наших близких!», выпил. После этого он залихват- ски нюхнул рукав и сунул в рот лимон. Разжевать лимон он уже не смог. Глаза его остекленели, он пошатнулся и упал в гостеприимные руки Юрия Сергеевича.

Шеф аккуратно усадил безопасника в кресле, подложив под голову подушку.

– Вот такая трагедия. Думал, скотина такая, сдать нас всех по описи. Отметить захотел и надрался, – как-то ласково и с удовольствием произнес он. – Такое с этими русскими ал- коголиками бывает – даже предать не могут как следует. Не сложилась у парня карьера. А я, между прочим, уже лет двад- цать никого не травил. Думал, что и навык утерян. А руки-то помнят. Помнят руки-то…

В ответ на изумленные взгляды окружающих шеф про- должил.

– Ну, сами посудите: если бы я хотел его просто убить – убил бы. Делов-то! Но это бы вызвало подозрения у товари- щей, которые будут встречать нас у трапа. А так – все просто и объяснимо. Стресс, амбиции и все такое. Говорить он не смо- жет теперь часов пять-шесть. А больше нам и не надо. Пред- ставляю, как парень, с которым он договаривался о нашем аресте, будет хлестать его по роже, чтобы вырвать из этого ор- ганизма хоть слово. – Шеф мерзко захихикал, одновременно пытаясь закрыть рукой дёргающуюся щёку. – Всегда любил делать людям гадости. С детства. Особенно таким, как этот.

– Значит так! – продолжил он уже серьезно. – Гос- пода сотрудники, господа персонал! Мне от вас нужно только одно – молчать о том, что среди нас был Максим, в течение двух часов после того, как нас арестуют. А нас, если вы этого еще не поняли, арестуют. Два часа. О большем не прошу. На всякий случай могу добавить, что тот, кто сейчас спрячет от меня глазки и будет вести себя недостаточно искренне, имеет все шансы застрелиться или надраться в компании с нашим начальником безопасности.

На этих словах он похлопал отрубившегося безопасника по плечу, отчего тот слегка сполз вниз по мягкому креслу.

– Ну как? Всем понятно?

И не дождавшись ответа, схватил Максима за руку и по- тащил в хвост.

* * *

В хвостовом тамбуре Юрий Сергеевич достал бумажник, разорвал подкладку и вытащил три пластиковые карточки.

– Значит, так. Вот три счёта. Одна карта существует в единственном экземпляре. Вот эта, желтая. На счету около двадцати тысяч долларов США. Вот эти две – в евро. На си- ней десятка и на красной столько же. Но у этих счетов могут быть другие пользователи, так что снимай быстрее. Вот пин- коды. Понял?

– Да.

– Теперь насчет снаряжения…

Шеф подошел к стенке тамбура, отделяющей его от грузо- вого отделения, и, достав из бумажника магнитную карточку, прислонил ее к одному из квадратов пластиковой обивки на уровне груди. Квадратик пискнул и открылся, продемонстри- ровав лаз в какое-то помещение, размерами не намного пре- вышающее гроб.

– Так. Залезай туда. Там тесно, так что вдвоем мы не поме- стимся. Я тебе буду говорить, что делать, а ты уж будь добр…

Максим, кряхтя, полез в люк, а Юрий Сергеевич продол- жил давать распоряжения. Лицо у него совершенно успокои- лось, голос перестал «давать петуха». В памяти ожили слег- ка подзабытые инструкции, заученные десятилетия назад. Вернувшись памятью назад на многие годы, шеф не только вспомнил то, что он когда-то учил, но и вернулся к тому ощу- щению, которое у него было в годы собственного физического расцвета. Его движения стали увереннее, живот слегка подтя- нулся, следы усталости и испуга убежали с лица и спрятались где-то в морщинках. Он на какое-то время снова превратился в неутомимого службиста, думающего не о завтрашнем дне, а живущего одной ― вот этой самой ― минутой. И в этой минуте было то, от чего не может отказаться ни один погоно- носец – натаскивание салаги.

– Свет справа от тебя должен включаться. Включил? Те- перь посмотри слева от себя. Там должна быть дверка такая… с кодовым замком. Нашел? Набери четыре ноля и открывай. Открыл? Давай все, что там есть. Шевелись, давай. Времени у нас уже очень и очень мало. Давай, чего у тебя там.

Максим вытолкнул в руки шефа объёмистую, размером почти с человека черную сумку и вылез следом.

Юрий Сергеич быстро расстегнул клапаны, молнию и на- чал выгружать содержимое.

– Так, ну, акваланг тебе не понадобится, слава Богу. Па- рашют – тоже.

– Почему?

– Потому что ты не умеешь ими пользоваться. Дальше у нас идет оружие. Ну на охоте ты со мной бывал, можешь сказать мне спасибо. Если бы я тебя лично сам за шкирку на дачу к себе не вытаскивал, что бы мы сейчас делали? Так! Смотри: вот это – специальный бесшумный пистолет «Вул- 2». Бесшумен абсолютно – у него электрозапал, так что даже щелчка не будет. Гильза остается в стволе. Гильзы, кстати, по инструкции, ты выбрасывать не должен – они секрет- ные, а должен при перезарядке спрятать в карман и уже по- том где-нибудь гарантированно уничтожить. Но имей в виду: гильзы стремные. Они после выстрела под давлением, и мо- гут взорваться, поэтому, будь добр, не дави на них, не бей и не ковыряй. Вот так вот переламываешь пистолет, вот так вставляешь в стволы патроны. В первый и во второй, – го- ворил шеф, одновременно ловко проделывая именуемые операции, – снимаешь предохранитель и все. Пистолет готов к стрельбе. Это пистолет для профессионалов. Ты, конечно, не профессионал, но придется постараться. Вот это ― кобура скрытого ношения. Сам пистоль керамический, металлоде- текторы его не секут.

Юрий Сергеич расстегнул на Максиме рубашку и прямо на голое тело наклеил кобуру и засунул в нее пистолет.

– Вот так хорошо. Если не будешь мыться в бензине, не отлипнет несколько дней. Потом будешь пластырем приматы- вать. Пистолет, кстати, мочить нельзя – испортишь батарей- ки и контакты. На кобуре слева и справа по восемь патронов. Береги. Так… – Юрий Сергеич достал из сумки помповое ружье, затем штурмовую винтовку, – эти дуры тебе не нуж- ны. Не унесешь ты их никуда в аэропорту. С такой дурой по аэропорту может бегать только кретин. Так-с, что там у нас? О! Вот это можно и даже нужно! – шеф достал из сумки ма- ленький чемоданчик и, щелкнув запорами, открыл его. – От- личная вещь! Пистолет-пулемет «Клён». Собрать может даже такой салага, как ты. Попробуй.

Приняв правила игры «матерый вояка обучает нович- ка», Максим присел на корточки и начал собирать пистолет. Он принял решение запоминать и выполнять все, что говорил Юрий Сергеевич. Ему сейчас необходимы принципиально но- вые умения из области, которой он ранее почти не касался, считая не своим делом, и единственное, что его могло выру- чить, это профессиональная цепкая память, обучаемость, вни- мание к деталям и везение, которым Максим даже гордился. Он часто говорил друзьям, что ему «везет всегда, во всем и со всеми, а если не везет, то это значит, все равно повезло, но по-другому». Повезло и сейчас. Только надо это везение при- ласкать, оставить себе, удержать, чтобы не пропало, не исчез- ло, махнув на прощание пушистым хвостом. «Господь любит младенцев и придурков, а потому не будем притворяться ум- нее, чем есть, а станем поступать как младенец и придурок одновременно – верить и слушаться, верить и слушаться, – думал Максим. – Как же там было-то? “И не убоюсь я идти долиной смертной тени…”. Ну ладно, это потом, а пока – со- брать пистолет. Собрать пистолет».

Он собрал чертов пистолет. Он сделал это аккуратно, не слишком быстро, рассматривая каждую деталь, понимая ее назначение и только потом соединяя с другой, уже осмотрен- ной деталью. Последними Максим прикрепил довольно боль- шой глушитель и линзу коллиматора.

– Вот.

– Молоде-е-ец! – покачал головой шеф. – Честно го- воря, я хоть и сказал, что каждый салага его соберет, но, на самом деле, был уверен, что ты не сможешь. Это ж я так, для красного словца сказал. Видно, ты не безнадежен. Сообража- ешь, что к чему. И вот всегда так делай – думай, что собира- ешься сделать. И с чем собираешься – тоже думай. Но боль- ше всего ― слышишь? ― больше всего думай «с кем?». Этот вопрос, я тебе скажу, всегда самый важный для нашего дела. Всегда думай о том, кто рядом с тобой и кто против тебя. Ка- кие мотивы, возможности, тайны, страсти. Будешь понимать людей – будешь побеждать всегда. В людях нет мелочей. За- помнил? Нет мелочей в людях! Не бывает. Разбирай и собирай каждого человека по винтику, пока не изучишь.

Так, что там у нас дальше? Гранаты… вот смотри – две дымовые, четыре с сонным газом, две слезоточивые и взрыв- чатка с таймером. Нахрена она тебе? Но можно взять, на вся- кий случай, – гранаты Юрий Сергеевич засунул в широкий пояс, а взрывчатку отложил в сторонку. – Так. Теперь оде- жда. – Юрий Сергеевич вытащил из сумки целлофановый пакет. – Снимай с себя все. Носки снимай тоже. Трусы можно оставить. Хотя… – тут он задумался… – Нет. Трусы тоже снимай. На вот, надень эти. Они, конечно не очень…

– А зачем трусы-то? – недоуменно спросил Максим, од- новременно заголяясь.

– Поспрашивай у меня тут! А если тебе раздеваться при- дется? В больнице, например! Или… или еще где? Сверху обычная одежда, а трусы за 150 баксов, подаренные любимой женой! Непоняточка может произойти. Вот эти наденешь, – шеф протянул Максиму пакет.– Полная срань, синтетика. В самый раз для неприметного члена местного общества. Как они в этом ходят, не понимаю.