Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий. Исторические приключения

VII

Манассас, неудачная Кампания на полуострове, снова Манассас… А потом была река Энтитем-Крик. 17 сентября 1862 года. Колосилась утром перед глазами зеленая кукуруза. Все затоптано было здесь и вокруг, когда наступил вечер… Кукурузное поле, ближний лес, небольшая речка… И слишком дорогая цена этому сражению для обеих сторон.

Шестой армейский корпус Потомакской армии стоял в резерве. Шестой корпус был нужен там, на поле битвы. Генерал-майор Уильям Франклин порывался ввести в бой свои силы, но ему не позволили сделать этого. Личное обращение к главнокомандующему штабом армии ничего не поменяло. Шестой корпус не ударил по центру и не решил ничего в исходе сражения. И шестой корпус не принял сегодня своей доли мужества и смерти…

Они стояли теперь, три друга, и молчали. Все решилось без их участия. Наверное, они ко всему за этот год привыкли. Вот только прежде Север всегда отступал, а сегодня у него были собраны здесь многие полки, и его дивизии шли на фронтальный огонь. Конфедераты же в свою очередь тоже должны были бросать все новые и новые подразделения, чтобы выстоять своим гибельным заслоном на пути этих могучих синих волн. Сегодня была такая дорогая цена за все, и сегодня была ничья. Сегодня и Север, и Юг оказались слишком равны в своем жребии. А они остались в живых. В этом царстве боли и гибели. И это было непонятно, и словно нечестно. Южане клали свои бригады, Север – свои. Никто не отступил. Никто не вышел на победные рубежи. Просто затоптали спелую кукурузу. Просто залили своей и чужой кровью эту землю. Просто нельзя было понять горькой и жестокой правды. Молчать. Только молчать.

Письма. Мамины письма с далекого ранчо. Наверное, из них можно было бы составить книгу. Она не говорила лишних слов. Она просто писала «Привет, Натти. Как ты там, жив, здоров, весел? Береги себя, я очень жду, когда ты снова приедешь домой. Всегда помню своего малыша с серо-голубыми глазами. Хотя ты давно уже и не малыш, и стал у меня настоящим воином. Помнишь, когда-то в детстве ты хотел воинской славы? Вот, так все и получилось, и теперь только и нести с терпением и благодарением этот крест. Тебе – свой, и мне – свой, как будет, так все и будет. Не забывай читать Евангелие и еще много чего не забывай. Люблю тебя и целую, мой маленький друг дакотов и стойкий и смелый капитан бледнолицых. Нат, Натаниэль, Тэн, Натти…»

А дальше она упоминала уже творения святых Отцов. Или Священное Писание Нового Завета. Иногда Ветхого: «Поэтому всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое» . «Сыне, отверзай уста твоя Слову Божию и суди вся здраво…» (Притч.31:8). (Мф.13:52)

– Ибо время начаться суду

с дома Божия; если же прежде с нас начнется, то какой конец непокоряющимся Евангелию Божию?

И если праведник едва спасается, то нечестивый и грешный где явится?

VIII

А дальше наступит декабрь, 13 декабря 1863 года, и армия Союза двинется в наступление у Фредериксберга. Наверное, все снова пойдет не так, как задумывалось и хотелось, потому что итогом этого наступления будет его решительный провал и гибель и потери личного состава.

Северяне пойдут брать высоты Мари, пойдут напролом, прямо на протяженную каменную стену, что когда-то просто усиливала проходящую здесь дорогу на ее участке по выемке, но теперь эта невысокая стена станет передовым форпостом укреплений позиций конфедератов. Высоты Мари не будут взяты. На высотах Мари дивизии Севера будут уничтожены целыми бригадами в бесполезных и гибельных фронтальных атаках…

Левое гранд-подразделение Севера не примет участия в развернувшейся под высотами Мари трагедии. Утром с его стороны произойдет демонстрационное наступление на южан и даже окажется взята одна из линий обороны неприятеля, но потом посланная дивизия встретит новые силы чужого подкрепления и отступит. Дальше левый фланг Потомакской армии уже останется стоять на своих исходных позициях. На высоты Мари будут идти бригады Центральной и Правой Гранд-дивизий. Дивизия Френча. Дивизия Хэнкока. Дивизия Ховарда. Дивизия Стёрджиса из IX корпуса… И снова – но уже другие дивизии… Дивизия Чарльза Гриффина. Легкоартеллерийская батарея Хазарда. Дивизия Хэмфриса. Дивизия Гетти, уже потом, в наступивших сумерках…

– Север не возьмет сегодня эти высоты, – сказал Джеймс Грейсли с отчаянным чувством того, как рушится сейчас весь мир и близится наступление конца света, пусть только для него одного и других федералов, но это должен был быть самый настоящий конец света. – Север их вообще никогда не возьмет, – добавил он. – И Ричмонд мы тоже никогда не возьмем.

Это настали три часа дня, и Левая гранд-дивизия получила сейчас приказ, чтобы тоже перейти в наступление на позиции конфедератов.

Серые глаза Уильяма Вингстона казались совсем темными. Наверное, он ни о чем сейчас не думал. Все равно ведь, что будет, то будет… Если кто-нибудь хотя бы мельком когда-то заглядывал в Святое Евангелие, то читал ведь, что там было написано. Уильям глянул на своих друзей. Они тоже будут где-то рядом. Может быть, без дружбы даже проще во всем в жизни. А так ты знаешь, что вместе с тобой погибнут и другие, и никто и ничего не спасет твоих товарищей. Джеймс Грейсли сейчас уже снова молчал и равнодушно стоял в стороне. Наверное, синеглазый капитан все знал: Жезл – Крест Христов. Палица – молитва Иисусова… Вот такое простое и понятное мужество. «Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси, жезл Твой и палица Твоя, та мя утешиста…» (Пс.22:4)

–так написал ведь когда-то святой Феодорит Кирский… «Поэтому, имея такого Помощника и Поборника не убоюсь даже самых врат смерти, но с пренебрежением встречу всякую смерть», 

Натаниэль тоже просто стоял и ждал ожидаемого распоряжения, чтобы пойти туда, на эти высоты. Это было бессмыслено. Северяне таяли там под вражеским огнем , как вспомнит потом предводитель и командир своей дивизии Уинфилд Хэнкок. Все то же самое было понятно в этом дне и про высоты Мари, наверное, всем. Смертный приговор. Сразу и бесповоротно. Но, наверное, эти высоты во что бы то ни стало должны были быть сегодня взяты. Они не будут взяты. Это тоже ведь было всем понятно. «как снег, падающий на теплую землю»

Там, в этом псалме девяностом, были еще и другие слова. Там были еще и многие другие строки. Но память снова и снова сбивалась сейчас на одно и то же: «и от словесе мятежна…» «Живый в помощи Вышняго… Яко Той избавит тя от сети ловчи и от словесе мятежна…» (Пс.90:1,3)

Капитан с Вест-Пойнта со своими погонами, он, конечно же, пойдет под любой огонь. Лэйс не скажет ни слова. Но он не принимал этой своей судьбы. Почему и откуда ему все это? Этот мятеж перед самим собой был оправдан и честен. Там, на подступах к этим высотам, было слишком много смерти. И это была бессмысленная и ненужная смерть. Бессмысленный и ненужный бой…

Лэйс не помнил, он ничего сейчас не помнил. Все, что когда-то было сказано святыми Отцами, все, что было сказано ведь недаром. «Преподобный Марк Подвижник сказал:» И дальше: «Воспрещенное прп. Марком разбирательство только приводит душу в смущение и способствует насеяться в ней семенам ненависти и памятозлобия к ближним, а благодарение Бога за посланное искушение вводит душу в пристанище веры, мирит с ближними и служит причиной духовной радости». „Пришедшу искушению , не ищи как и от кого оно пришло, а ищи того, чтобы перенести его с благодарением“ . 19 20

Натаниэль был не в силах. Нет, это было слишком высокое мужество. Все равно, что когда-то он вырос в прериях. Отнестись ко всему с благодарением? За что? Когда ни за что, ни про что уже положены целые дивизии, когда здесь начало ада на земле и словно бы конец света? Благодарность? Откуда? Ненависть. Только ненависть и мятеж на всех и на все, на Север и на Юг, на саму жизнь. Он не принимал и не примет. Все, что было, и все, что будет, – пусть. Но не этот день, не этот бой и не эти высоты…

Птица, попавшая в сеть и бьющаяся в ней, запутывается всегда еще больше. Наверное, сейчас было уже неважно, принимал он или не принимал свою судьбу. Неважен был его мятеж, и его ожесточение – тоже. «Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли…» Просто вот так теперь и оставалось только повторять про себя в душе все одни и те же слова и стараться верить в них. Хоть как это бесполезно и бессмысленно, хоть что бы ни случилось, пока сейчас не рухнет небо и не обрушатся горы… Да, все это казалось ему сейчас так же глупо и безнадежно, как идти на те высоты. Но Лэйс ведь всегда был просто молчаливым капитаном с серо-голубыми глазами. 21

Он не знал, откуда у него было это спокойствие, он не знал, откуда это спокойствие было у его друзей. Когда не бьется сердце, не перехватывает дыхание, не путается в голове сумятица мыслей. Откуда она была, эта спокойная смелость, без надрыва и без бравады? Он не знал и даже никогда и не замечал. Он всегда просто шел. Натаниэль пойдет и сегодня также. В эту бессмысленную атаку, которая станет уже последней. Да и ладно. «Живый в помощи Вышняго…» «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам. Да не смущается сердце ваше и да не устрашается» (Ин.14,27).

IX

Командующий своим Левым гранд-подразделением Уильям Франклин не бросит своей дивизии на верную гибель. Наверное, при сложившемся неблагоприятном для Севера раскладе сил он найдет, что единственным верным решением для него будет сейчас действовать по своему собственному разумению.

Шестой корпус пойдет на высоты Мари весной. Тогда наступление на Фредериксберг будет предпринято в ходе общей стратегии битвы при Чанселлорсвилле. И тогда эти высоты будут взяты. Одним этим Шестым корпусом. Другая расстановка сил. Другая численность защитников высот. Стремительность и быстрота прорыва штурмовых колонн.

Вперед были двинуты три штурмовые колонны. Справа и по центру наступление оказалось приостановленным. Но еще шла левая штурмовая колонна. Как сказал тогда полковник Томас Аллен своему 5-ому Висконсинскому полку: «Парни, вы видите эти высоты. Вы должны их взять. Вы думаете, что не сможете сделать этого, но вы можете и сделаете. Когда будет дана команда „Вперед!“, вы пойдете ускоренным шагом, не стреляя, и не остановитесь, пока не будет дана команда. А команды такой не будет».

Натаниэль стоял в своей передней боевой линии, чуть впереди своего отряда, и, наверное, ни прошлого, ни будущего сейчас просто словно бы не было. Был лишь вот этот миг, его капитанские погоны и эти высоты. И жизнь. Солнце, небо, земля, его синяя форма – и словно бы ничего больше. Его стойкость. Наверное, стойкость бизоновых трав тех прерий, в которых он вырос… Все то же, как и всегда. Жизнь – так жизнь, и гибель – так гибель. Где-то там, в таких далеких отсюда прериях, его ведь ждут-не дождутся домой. Своего Ната, Натаниэля, Тэна, Натти. Но ничего, мама стойкая, мама все примет с верой и с мужеством. Как всё ведь сказано в Символе веры. «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века…»

А дальше раздалась команда, и они рванулись своей стрелковой цепью. Вперед, под огонь и выстрелы, на каменную стену. Основные силы противника вели сейчас стрельбу по двум другим штурмовым колоннам и по еще другой бригаде. Но все равно вся дивизия из левой колонны, первая прорвавшаяся к каменной стене, будет потом полностью расформирована в силу своих потерь.

Лэйс не знал, как он остался жив, он не знал, как остались живы его друзья. Но высоты Мари были взяты. И знамя Союза, звезды и полосы, было поднято сейчас над ними. Ценой жизни. И ценой смерти. – «Суета сует, сказал Екклесиаст, всё  суета!» (Еккл. 12:8)

X

На начало Геттисбергской битвы Шестой корпус стоял лагерем в Манчестере, штат Мэриленд. Это было 37 миль от Геттисберга. Подразделение выступит на марш, но сможет подойти к Геттисбергу только к концу второго дня сражения. На третий день битва при Геттисберге завершится. Отдельные бригады Шестого корпуса будут разбросаны на эти последние бои сражения по фронту, а сам корпус так и останется в резерве. Но теперь корпусу предстояло принять участие уже во всех оставшихся сражениях. Битва в Глуши. Спотсильвейни. И, наконец, Колд-Харбор. Все одно и тоже – наступления и атаки федеральной армии на оборону отступившего Юга и снова потери… На исходе войны. И на исходе уже всех человеческих сил снова и снова принимать все одну и ту же данность…

При Колд-Харбор Шестой корпус окажется переброшен туда со своих самых удаленных позиций на всей линии сил Севера. Это будет самый утомительный марш корпуса за все время боевых действий. А утром, когда встает солнце, когда просыпается мир и в своем торжестве жизнь, когда вспыхивают тяжелые росы на зеленых травах, – а утром, усталому и измотанному ночным маршем, корпусу предстояло ожидать теперь все той же команды на атаку. Сегодня или завтра…

Трава, зеленая трава, как те бизоновы травы прерий… Она напоминала сейчас про мужество и доблесть индейцев дакота, но она же и плескала в душу отчаянной тоской… Почему-то все словно слилось сейчас для Лэйса в одном миге. Манассас, снова Манассас. Неприступные высоты Мари. Марши на реку Раппаханок и к Геттисбергу. Глушь. Спотсильвейни… И вот теперь – это рассветное небо нового дня. Что же в нем он сам, а что же его друзья?.. Это была вера при последнем издыхании. Это уже не была вера. Это был крест. Крест, на который уже не было сил… Но гибель – она ведь была гибель, и так – и так… «Воззовет ко Мне, и услышу его: с ним есмь в скорби, изму его, и прославлю его, долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое…» (Пс.90:15—16)

«Христос, поправший Своей смертью

смерть человеков и воскресением Своим даровавший воскресение всем верующим в Него, уже одержал победу и над всеми скорбями твоими, а со Христом одержал и ты эту победу. Терпи великодушно яростные волны, терпи великодушно напор свирепых ветров, терпи силой веры – и Христос приведет тебя в свое время в покой Свой».

– Натти…

– Джейми…

– Уилли…

Они все-таки снова стояли все вместе. Смелый, непосредственный в своей искренности Джейми: «Лучше быть расстрелянным за преданность, чем быть повешенным за предательство». Уильям, который никогда и не собирался становиться офицером, но который просто был всегда ответственный и надежный человек, и поэтому теперь такой блистательный, великолепный капитан, несмотря даже на нелюбимую карьеру. И Натаниэль, попавший в Вест-Пойнт откуда-то из своих далеких прерий, где люди любили жизнь просто за то, что она – жизнь. За синее небо, за солнце и за зеленую траву…

Как всегда. Все пока снова было как всегда. Что-то там дальше… Трое капитанов не думали сейчас об этом. Об этом было лучше не думать. Они просто знали – будет все. И хорошее, и печальное. Они ведь жили на этой грешной земле, они жили на той земле и под тем небом, которые прейдут. Здесь не могло быть по-другому. «Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф.6:34).

Что-то там будет дальше… А пока будет осада Петерсберга и Ричмонда. И сдача оружия 12 апреля армией генерала Ли при Аппоматтоксе. Победа… 22

Синие ряды встанут в своем победном строю, под своими победными флагами и знаменами, встанут в своем молчании, и кто-то вдруг призывно выкрикнет троекратное приветствие последней из сдавшихся чужих бригад, и это приветствие подхватят и остальные. Слишком дорогая была цена этой войны. Север и Юг, одна страна и одна доблесть…

XI

12 апреля 1861 года – 12 апреля 1865… Эти страницы жизни стали наконец перевернуты и закрыты.

Трое офицеров-северян стояли на берегу Раппаханок, и закатное солнце снова заливало их своим золотом, как когда-то тогда, после второго Манассаса. Золотые лучи ложились на весеннюю землю, золотые лучи вспыхивали и играли на нашивках и обшлагах синих мундиров. И теперь начиналась новая жизнь, новые пути и судьбы, и все это было так радостно, но почему-то и немного грустно…

– Вот и конец нашей дружбе, – один за всех высказал эту грусть Уильям.

Наверное, он был прав. Не было в этом мире такой дружбы, чтобы она была бы сильнее времени и пространства. Менялись обстоятельства, и все менялось. Уже разные жизни. Разные дороги…

– Нет, Уилли, – с непоколебимой уверенностью и со своей обычной живостью отозвался ему в ответ Джейми. – А как же тогда сказано в Святом Евангелии: А любовь никогда не перестает! – добавил синеглазый офицер с решительным торжеством, прозвучавшим сейчас в его голосе. «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга…» (Ин.13:34)

– – продолжил теперь уже и сам Уильям. «Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится…» (1 Кор. 13:8),

В мире нет дружбы. Нет любви. Нет правды. Все так говорят и все знают. В мире – нет. Но дружба в Боге и ради Бога – она навсегда. Она простирается через любые пространства и времена, она идет в вечность. Этой дружбе нет разлуки и нет конца. По разным концам земли, но она всегда соединяет друзей вместе. «Как говорит книга Деяний: «у множества же уверовавших было одно сердце и одна душа…». (Деян.4:32) 23

«Истинная любовь

к ближнему основана на вере в Бога: она – в Боге. «Вси едино будут, – вещал Спаситель мира ко Отцу Своему, – якоже Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут» (Ин.17:21)».

Лэйс смотрел на реку. Наверное, он думал сейчас о том же, о чем перед этим был в размышлении и Уильям. Они все втроем вступали ведь в новые жизни и судьбы, и, может быть, больше никогда и не увидят уже друг друга, оказавшись по разным сторонам всех своих земных пространств и событий. Три друга, три однополчанина, три капитана… Боевая дружба от Манассаса до Ричмонда, через жизнь и смерть, она ведь словно оставалась сейчас здесь, на этом берегу Раппаханок… Все равно, как если бы вместе с душой и сердцем самих друзей.

Словно безмолвным обещанием своей преданности и верности трое офицеров-северян пожали сейчас друг другу руки.

«Но существует ли вообще дружба-то? – Да! Вот и Некто назвал кого-то друзьями (греч. – фили), но при одном необходимом условии (Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую Вам (см.: Ин. 15:14)). Выполнение этого условия таинственно сочетавало делателей в един дух со Сказавшим и делало их друзьями Ему и друзьями между собою. Это – опыт. Но мешают нам осуществлению подобной дружбы наши страстишки, из-за которых мы готовы охладеть, поссориться и даже вовсе порвать дружбу. Да не будет сего с нами!» 24 .

Лэйс посмотрел на своих друзей и произнес сейчас каким-то по-особенному серьезным тоном:

– У нас в прериях у индейцев дакота есть обычай братства по крови. Они считают, что тогда в жилах людей течет одна и та же кровь, и эти люди становятся между собой братьями. Навсегда и над всеми обстоятельствами и испытаниями. – Он помолчал. И добавил: – Так что все равно. «Вlood is thicker than water». 25

Натаниэль умолк. Дальше было – молчание. Дальше было – братство выше дакотского братства по крови. Братство Духом. «Когда Христос был вознесен на крест, пригвожден и умер, тогда , и из этой крови и воды составилась вся Церковь. Сам Он свидетельствует об этом, когда говорит: . Кровь он называет Духом. Мы рождаемся водою крещения, а питаемся кровью. Видишь ли, как мы – от плоти Его и от костей Его, рождаясь и питаясь кровью Его и водой?». „один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода“ (Ин.19:34) „кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие“ (Ин.3:5) 26

Вот так. Все было как-то вот так. «…И если кто услышит Мои слова и не поверит, Я не сужу его, ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир. Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день». (Ин 12:47,48)

– А все, что писано было прежде, написано

нам в наставление, чтобы мы терпением и утешением из Писаний сохраняли надежду. Бог же терпения и утешения да дарует вам быть в единомыслии между собою, по учению Христа Иисуса, дабы вы единодушно, едиными устами славили Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа.

12 апреля 1861 года – 12 апреля 1865… Эти страницы жизни стали наконец перевернуты и закрыты. Перевернут и закрыт сегодня уже был и новый день – 16 апреля 1865…

Джеймс Грейсли вспомнил первым. Они втроем забыли. Они совсем ведь забыли. Во всех этих маршах и битвах, во всех этих одинаковых днях они совсем забыли, что из года в год наступает каждую весну всё один и тот же самый великий день, и наступает ведь не только в книге Нового Завета и в письмах из дому, но и в самой жизни. Потому что всё на путях и судьбах всей земли всегда озарено уже его светом и сиянием.

«Еже о нас исполнив смотрение, и яже на земли соединив небесным, вознеслся еси во славе, Христе Боже наш, никакоже отлучаяся, но пребывая неотступный, и вопия любящим Тя: Аз есмь с вами и никтоже на вы» . 27

«Аз есмь с вами и никтоже на вы…» Разве не этим пониманием держались они в самые отчаянные минуты, разве не этой надеждой жили и верили, когда ни во что не верилось, разве не с этим упованием была всегда эта решимость принятия своей гибели? Но смерть не была ведь для них всего лишь смертью. «Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день» (Ин.6,40).