Врач

Глава 1. Встреча

Он – достаточно перспективный врач, хирург. Уже давно не мальчик. Пятнадцать лет в медицине. Семья, достойная зарплата, любовь пациентов, не обделен вниманием женщин. Жизнь идет. Он очень харизматичен. Никогда не останавливается. В его сорок лет любой малолетний пацан завидует движухе, которую он мутит. Тусовки – в самых топовых местах, масштаб мероприятий – так Версальский бал где-то позади; дом, машина. Много друзей. Завистников еще больше.

Работа – это отдельная тема. Считает себя, ну, если не Богом хирургии, то, как минимум, его сыном. Нравится это немногим. Ему наплевать. Есть друг – коллега. Как старший брат ему – Константин Константинович. Уважает его и прислушивается к нему. Тот тормозит его на поворотах. Хотя Марк – тот еще гонщик. Грамотен, чистоплотен, добр и искренен. Прямой человек – это его слабость. Только одна слабость, как он думал…

Все, возможно, так и шло бы: карьерный рост, материальные блага, ступень за ступенью. Но он – тончайшая натура. Не очень-то и цеплялся за материально-карьерное направление. Важнее ему душа, внутренний мир друзей, семья, чувства. Конечно, он не Пушкин. Совсем не он. Но где-то, в глубине и не для всех, Марк совершенно другой человек. Тонкий, чувственный, заботливый. Он – это два человека. Нет. Не так, чтобы разительно противоположных или альтер эго. Просто на контрасте и тот, и другой. Две сильные личности. Одна чуть депрессивней, другая чуть маниакальней.

Про противоположный пол упоминалось уже. Отказов не терпел. Да и более того, ни разу и не получал. Считал это своим хобби. Там очередь стояла. А он принципиален был всегда в выборе. Если и берет, то только самый топчик.

А тут немного не то произошло. Все, как всегда. Работа. Операционная. Стол. Пациент. Он – разрушая, созидает. Красивых глаз прищур заметил с виду обычную, ничем не привлекающую его, студентку. Ну, как не привлекающую: она обратилась к его светлости с вопросом не поправить ли свет в операционной. Абсолютно рабочая ситуация. За годы работы ничего нового. «Поправь», – в своей манере ответил он, но прежде взглянул на робкого ребенка. Не знаю, что уж там произошло в его голове, какие мысли были, но взгляд на ее медовых глазах он все-таки задержал. Она, смущаясь, отвернулась.

Операция, как всегда, закончилась блестяще и, по сложившейся традиции, со своим другом, анестезиологом Константином Константиновичем – тот еще парень, хотя и немолодой – тот, который как старший брат, отправились в ординаторскую передохнуть и дернуть по стаканчику "Мартеля".

У Марка из головы не выходит лисий взгляд новый девы. Он рассказал другу. Костя в этой теме ну очень давно. Сразу сказал: «Все как обычно, приглашай. Трахнешь ее, да и отпустит». И правда. Марк нашел контакт этой дамы. Пока искал, другие чуть не насадились. Он толком-то и не оценил ее внешний вид. Впервые встретил: на голове шапочка, на лице маска, рабочая хирургическая одежда. Обычно все. Но что-то было в голосе и взгляде. Какая-то новая и очень красивая мелодия зазвучала тогда у него в голове. Он был убежден, что делает все верно. Звонит. «Привет. Коньяк. Вино. Клубника». Ответ: «Спасибо, не приду». Хирург в напряге. Его послали нежно нахуй.

День второй. Операционная. Все, как вчера. Подходит к ней. Отдельное приветствие ей дарит. Выясняет, почему не пришла. Она, немного нервничая, отвечает, что не выпивает и достаточно о нем наслышана. Марк напряжен, но виду не подает. Он король бала.

Проходит день. Затем еще. Но у него в голове дисконнект. И проблема даже не в том, что ему отказали в первый раз, проблема в том, что он понял из короткого общения с ней: она настоящая. Она пусть и робко, но сказала «нет». Сказала ему.

Он сильный. Огромное окружение, но истинных, настоящих, людей вокруг лишь единицы. Он теперь не может спокойно работать, думает только о ней. Он хочет с ней говорить. Он хочет слушать ее тонкий проникновенный голос. Это пиздец…

Прошло время. Доктор, скучая в пробке, звонит вновь. Такой человек никогда не сдается. Друзья считают его упрямым. Но очень уважают. Для них он лидер и пример.

Взяла: «Здравствуйте, Марк Яковлевич».

Он: «Привет. Как дела?»

Банальщина сплошная. Вообще не Марк. Но образование, опыт и прошлая жизнь дали знать о себе. Собрался. Нашел правильный подход. Разговор пошел. Долгий. Пока ни о чем. Вокруг да около. Но он точно знал, что обязательно встретится с ней. Обязательно. Выяснилось, что она уходит из больницы, пробыв тут около двух месяцев. Не понравился коллектив. Марк пытался ее переубедить, руководствуясь своим интересом. Тщетно. Договорились встретиться в день ее увольнения у него в кабинете.

День встречи. День, который не забудется никогда.

Она пришла. С порога он все решил для себя. Она будет его. Мелодия снова заиграла у него в голове. Чем больше они говорили, тем больше он хотел ее. Ее неподдельная искренность, проникновенно тихий, словно морской бриз, голос, не давали ему быть разрушителем, он не мог сосредоточиться. Что-то постоянно перебивало его. Что-то внутри. Его обычная похоть не была как раньше. Он хотел дышать ей. Он хотел слушать ее. Он хотел созерцать ее. Простая молодая девочка стала его головоломкой, которую он не может разгадать. Садится рядом. Расстояние все меньше и меньше. Она прячет глаза в пол, сжимается, боится. Он напорист. Касается рыжеватых, самых ароматных волос, его взгляд, как пика, целенаправлен. Цвет глаз меняется с серо-голубых на синий. Приобнимает. Его губы локомотивом движутся к ее губам. Она вжалась в спинку дивана. Он уже не видит этого. Хотя должен. Он пугает ее. Она вскакивает. Плачет. Убегает, роняя вслед слова, из которых он запомнил: «…подумайте над этим…».

Глава 2. Знакомство

Прошел месяц. Он звонил. Она не брала. Не любила разговаривать. В девятнадцать лучше переписка. Он писал. Она насторожено, но все же отвечала. Тогда Марк не понимал ее страхов и убеждений. Он брал напором.

У нее заболела мама, потом брат. Ковид не щадил никого.

Марку помогала сама судьба. Она самостоятельно вышла на контакт: «Если ты такой крутой врач – помоги». Для него это не просто вызов – шанс. Он помогал искренне. Не стелил и не стелился. Встречи были все чаще и чаще. Он был опьянен ей.

Ее день рождения. Двадцать. Он не мог не проявить себя. Утром у ее парадной. Подарок. В ответ белоснежная искренняя улыбка, произнесла: «Спасибо». Угадал. Марк всегда делал это искусно. Дарить подарки противоположному полу – его конек. Он был доволен больше именинницы. Он считал, что стал познавать ее.

Как же она была бесподобна в тот день… Он знал, он был уверен, что этот образ она специально подобрала для него. Стильное приталенное пальто благородно-серого цвета, черные, облегающие тончайшие голени, сапоги на высоком каблуке, белая, слегка просвечивающая блуза, распущенные натуральные, все с тем же рыжеватом оттенком, волосы, выстрелили пулей двенадцати грамм весом и в без того неспокойное сердце Марка. Тогда он уже как раненый волк – еще сильный духом, но физически слабый, готов был ради нее поступиться со своими принципами. Забить на многое. Но только не на нее.

Пользуясь ситуацией и ее юностью, выкладывался, как никогда ранее. Он хотел проводить больше времени с ней. Он делал это искренне. Да, он хотел ее. Очень хотел. Он чувствовал аромат ее волос, как в первый день их встречи. Он видел ее хрупкое нежное тело в стильных одеждах. Он думал только о ней. В тот момент на Земле не было такого человека, который бы разубедил Марка в неправильности его действий. Он точно знал и понимал, что должен попробовать ее. Но этот ужин, явно, не макароны с сосисками. Это был званый ужин из самых дорогих блюд. Его манил даже не секс, который точно свершится. Он хотел ее всю. Как человека. Ему было важно слушать ее. Она говорила так мало. Очень мало. И очень тихо.

Его напор и харизма не оставили ни единого шанса хрупкому дитя. Это был космос для нее. Дрожь в ногах, учащенное сердцебиение, спутанная, но такая же тихая речь. А он, человек, который вкусил многое, осознал, что все, он уже не принадлежит себе. Мелодия так и играла у него в голове, но еще громче. И дело было не в сексе. Не только в нем. Будучи сам человеком тонкой натуры, Марк впервые понял и ощутил зависимость от нее. Он хотел обладать ей всей. Каждой частичкой, каждой клеточкой, каждой молекулой. Он наслаждался ее смущением, ее вкусом, ее кроткостью. Он никогда ранее не встречал девушек даже близко похожих на нее по несбалансированности. Настолько ебанутую, отбитую и в то же время глубокую и настоящую, такую же, как и он сам, он видит впервые. Сегодня он трахнул самого себя. И тут ему стало не по себе. Потому что он понял: за долгие годы, за многие связи, за все, что с ним было, что он "не трахнул" и что она "не телка", что были ранее. Теперь она – это его все!

Она ушла. Марк хотел еще. Им управлял эгоизм. «Она только моя». Хотя имел семью. Имел множество безотказных хуесосок. Но его мир перевернулся, хотя это довольно дешманское выражение. Он желал ее снова. Желал не только ее молодое тело, мокрую писю и торчащие, подобные замороженной бруснике сосочки, а желал ее присутствия, присутствия в его жизни…

Время шло. Секс на 10 из 10. Отношения еле-еле на 4-5. Всплески эмоций. Ей некомфортно. Он женатый мужчина. Он никогда не будет ее. Он убеждал ее, что это нормально, сам понимая всю сложность ситуации. Она не может. Их тянуло друг к другу. Цветы, подарки, осужденье мамы. Все не то. Оргазмы сменяли слезы. Боль осознания, что он не ее…

Глава 3. Odi et amo

Они то сближались, то расходились. Порою разлука длилась неделями. Много недосказанного. Еще присутствовали недоверие и ревность. Но чего не было точно, так это предательства и измен. Они оба знали, были уверены наверняка, что никто никогда не предаст.

Марк очень переживал за нее. Ведь она же ребенок. Боялся, что ее может кто-то обидеть, а он не будет в этот момент с ней рядом. Он разрывался между домом, своей девочкой, друзьями, работой. Жизнь всегда была у него перенасыщенной. Он искал проблем и приключений. Но в этот раз судьба уготовила ему испытание посерьезнее.

Находясь в постоянных думах о ней, он терял равновесие в других областях жизни. Недосып, постоянный стресс, проколы, которые недруги использовали при малейшей возможности, дали свои плоды. Марк терял в весе, обычные головные боли приобрели мигренозный характер, гипосостояния становились нормой жизни. Но нужно всегда быть в форме. Он обязан быть на высоте, на пике популярности, врач – не болеет. Врач – последняя инстанция для умирающего перед встречей с создателем.

И, как не банально это прозвучит, Марк стал помогать себе приходить к той форме, в какой был ранее. Нет, не алкоголь. Алкоголь всегда присутствовал в его жизни. Наркотические анальгетики. Они давали ему то, что так нужно было ему в этот момент его жизни – продлить время. С их помощью он не ощущал боль, мог спать 3-4 часа в сутки, еда тоже не была ему очень необходима, мысли были четкими и выверенными. Он снова Марк. Марк Яковлевич. Царь и Бог! Конечно же, он хорошо понимал, что это ловушка. Он презирал и ненавидел наркоманов. Но ему так не хватало этих двадцати четырех часов в сутках. Он понимал, что обманывает только себя. Никто не знал о его тайне. Почти никто. Он был скрытен и аккуратен. Всю эту неформальщину пришлось терпеть и в дальнейшем помогать разруливать его другу. Константин Константинович, однозначно, не одобрял этой хуйни. Марк сам не одобрял и ненавидел себя за это.

Он не делал попыток завязать с этим. Потому что знал – будет только одна попытка, и он точно справится. Шли недели, за ними месяцы. Картинки все ярче, ломки все болезненнее и чаще. Марк увеличивал дозу, комбинировал разные препараты. Он знал, что двигался к краю не шагом, он бежал к нему, как спринтер.

Она стала догадываться. Сказать, что она не одобрила – не сказать ничего. Весь блеск и сила его образа в один миг померкли. Она стала относиться к нему с ненавистью, думая, что все что с ней произошло за последнее время – это не он, не его душа и сердце, это действие наркотиков. Ей стало горько сначала за себя. Ошиблась. А мама предупреждала. «Какая же я доверчивая…» Но посмотрев в его честные стеклянно-мокрые глаза, поняла – он искренен с ней, он не врет, ему нужна помощь. Ее забота не имела границ. Не то, чтобы она раздавала всем сирым и убогим деньги направо и налево. Нет. Она помогала только тем, кто истинно нуждался в ней.

Он обещал бросить. Молниеносный вопрос, как ждала: «Когда?». Недолго подумав: «Скоро», – ответил он.

«Скоро» все не наступало. Они то ссорились, то мирились. Ссоры становились более жестокими и изящными. Примирение более агрессивно-страстным. «Ненавижу и люблю», – говорила она постоянно. «Уйди, отпусти меня, дальше будет тяжелее». Они оба понимали, что не уйдут и не отпустят друг друга. Но и так же хорошо понимали, что потом расставание будет не болезненным – оно будет для них смертельным.

Глава 4. Любовь. Исповедь

Переломный момент случился спустя год в их сложных и, на тот момент, совсем непонятных отношениях. Ей хотелось рассказать о нем всем. Всем вокруг. Она хотела делиться счастьем с близкими. Он же, напротив, скрывает ее ото всех. Лишь только друг знает и очень сочувствует ему, понимая, какую боль и страдания принесут эти чувства.

Ее окружение, подруги – змеи, одна за другой вливают в, и без того отбитый, мозг яд. «Он же женатый, у него дети. Его ухаживания и подарки – это лишь способ купить секс с молодушкой». Она очень переживала. Плакала. Единственный чисто любимый человек – мама, понимала ее, как никто другой, но не одобряла этих отношений. Да и есть ли на свете мать, которая с легким сердцем благословит свое чадо на такое?

Марк понимал, что пришло время бросать. Есть всего лишь две недели. Роковые две. Внеплановый отпуск. Две ничтожно коротких недели. Полный уход из социума. Дом. Родные с ним. Друг рядом. Все контакты заблочены, кроме одного…

Она обещала, что бы не случилось, быть с ним, как бы тяжело ему не было, они пройдут этот путь вместе. Они верили друг в друга. Она произнесла: «Люблю». И это было другое люблю, не то, что ранее. Это было особенное и самое настоящее «Люблю». Он не слышал этого никогда. В этом, как всегда тихо, произнесенном слове было столько заботы и самоотдачи, что они оба поняли – им никогда уже не быть врозь. С такой заботой можно сравнить лишь заботу матери о своем первом, долгожданном, выстраданном ребенке.

Тяжелейшая первая неделя. Понедельник. Утро. Он уверен, что не свернет. Ломка началась постепенно. Марк знал некоторые тонкости и нюансы и поэтому был готов. Ящик «Абсолюта» в холодильнике, кастрюля куриного бульона, блок сигарет «Kent 8». С каждым новым часом, а потом уже и минутой становилось все хуже и хуже. Первая бутылка ушла в три приема. Сигарета одна за одной. Плохо. Водка. Сигареты. Рвота. Хуево. В голове вертелась только одна мысль: «Ладно. Не сегодня. Брошу завтра. Сегодня можно вмазаться еще разок». Но тут же всплывал образ его девочки. Девочки, которая верит в него. Он готов был сделать все что угодно, но только не предать ее.

Чтобы уйти от наркотических мыслей, Марк стал писать стихи. Он и раньше писал, но это более походило на любительские стишки школьника для понравившейся ему одноклассницы. Он писал и писал. Рвал бумагу, ломал ручки. Агрессия переполняла его. Родные боялись. Некогда блестящие серо-голубые глаза, стали мутно-тусклыми, как затертое матовое стекло наручных дедушкиных часов на коричневом кожаном ремешке.

Вторник. Марк никогда не ждал утро так как ждал его сегодня. Ночь – ад. Пьет с утра. Рвота. Снова пьет. Сигарета не выпускается изо рта. Мама успевает влить вместо водки стакан теплого куриного бульона. Ломает. Слезы. Агрессия. Родные получают пиздюлей. Пьет. Пишет. Пьет. Снова пьет. Вырубился. Ночь проходит в тряске под одеялом. Температурный режим сбился.

Среда. Нихуя не легче. Бульон. Водка. Стихи. Отправляет ей. Она с ним. Даже если он пишет ересь, она с ним. Она понимает. Переживает за него. Сейчас больше всего она хочет быть с ним рядом. Она понимает, он нуждается в ней. Но там семья. Она рыдает у себя на кухне. Мама рыдает с ней. Она срывается с места в попытке приехать к нему. Мать стоит грудью. Нет. Фак.

Он на сломе. Но идет до конца. Слезы льются рекой в его доме, в ее квартире, друг тоже на измене. Голос в голове монотонно провоцирует на ширево. Бьет посуду. Все в крови. Пьет. Суставы взрываются все одновременно. Холодно. Рвота. Пьет. Вырубился.

Четверг. В почти разряженном, разбитом в угаре, телефоне сотни непрочитанных. Красные сердца. Миллионы сердец. Пьет. Рвота. Землистого цвета кожа с впавшими глазами, обтягивала и без того выпирающие кости. Движения болезненны. Поднять стакан водяры становится подвигом. «Мы пройдем этот путь вместе», – как мантра в его голове. Он знал: она с ним. Семья с ним. Друг с ним. «Марк, ты должен победить это в своей голове», – шептал он сам себе. Ломка не оставляла его ни на миг. Ручка в его руках становилась не орудием, а оружием. Он втыкал ее в стопку пустых белых листов. Он был опустошен. Не мог написать ни одной буквы. Горячая ванна. Водка. Ночь.

Пятница. Уверенность промелькнула в образе его девочки. Такая же хрупкая, такая же тонкая. Где-то вдалеке мотив знакомой до боли мелодии. «Ну же, сука, давай! – кричал он самому себе. – Собрался. Ты же Бог!» Водка уже стала приносить облегчение. Первая ночь с редкими эпизодами сна.

Суббота. Куриный бульон стал обретать вкусовую окраску. Он вышел на связь. Голос был еще болезненный, хриплый; прилипающий к щекам и нечищенным зубам язык, был скуп на слова. Но она чувствовала, что ему лучше. Она шептала: «Люблю, я с тобой. Мы сможем». Он работал над собой дальше. Близкие с надеждой улыбались. Они с нетерпением ждали его «возвращения». Остался еще один день.

Воскресенье. Утро. Помылся. Побрился. Голод. Ел немного. Он знал, что делает. Он готовился продолжить войну. Впереди еще неделя. Остались алкоголь и сигареты.

Бросить пить оказалось несложно после ада, в котором он побывал, да и рвотный рефлекс при виде «алкашки» был незамедлителен. Сигареты тоже ушли из жизни. Он не хотел уже куража, как раньше. Он хотел быстрее стать человеком и обнять свою малышку.

Глава 5. Воскрешение

Их жизнь и отношения заиграли новыми красками. Это были не банальные отношения мужчины и женщины, это был волшебный, созданный ими мир любви и музыки, переживаний и поддержки друг друга. Неприятности извне они вместе переживали и преодолевали играючи, как нашкодившие дети, получившие прощения от мамы.

Марк стал более ответственным. Окружающий его ранее, окутанный суетой мир стал чище, спокойнее и мелодичнее. Панк-рок сменила классическая музыка в современной обработке. Слова более сдержанными, но такими же прямыми и правильными, как раньше. Он не обращал уже никакого внимания на ежесекундные увлечения. Противоположный пол вызывал у него отторжение. Он боготворил только ее одну. Все другие были лишь люди, он не видел в них ничего отличительного. Она. Только она. Воскресила его и воскресла с ним вместе. Они удивляли друг друга, каждый раз придумывая все новые и новые развлечения и сюрпризы. Их счастью не было предела. Никто и ничто не могло помешать им.

Шло время. И по закону жизни обычных, серых, наполненной лишь одной бытовухой и проблемами (по типу: «Что пожрать сегодня?») людей, они должны были запреснеть друг другу. Но только не эта пара. Эпичные красочные скандалы, созданные ими самими в унисон их маниакальных фаз, давали безграничный заряд для их вечной любви и обожания друг друга.

Глава 6. Питер

Она никогда не летала на самолете. Он же, напротив, обогнул весь мир. Марк хотел начать все заново, все с самого первого раза, но только с ней. Вкуса и подачи ему не занимать. Его мозг – генератор лучших идей. Он удивлял ее каждый раз, вызывая радостное смущение своей милой девочки. Он вел ее в неизвестный для нее ранее мир. И ни разу не засомневавшись, она шла за ним. Послушно и внимательно, как на Параде Победы отточенным до миллиметра шагом.

Пятница. Погода на сотку. В его голове уже написан сценарий. «Поедем отдыхать на выходные. Отпросись у мамы. Возьми паспорт и самое необходимое на три дня», – сказал ей в трубку. – «Заеду в 14 часов».

«Куда на этот раз?» – как всегда робко спросила она. «Сюрприз. Тебе понравится. Обещаю», – ответил он.

Время Ч. Приехав к ней со своим другом Константином Константиновичем, с лицом «как ни в чем не бывало» сказал, что сейчас они по пути заскочат в аэропорт, Косте там сумку надо забрать у кого-то, помогут, заодно и аэропорт новый посмотрят, а потом поедут дальше. На вопрос «куда?» ответил: «Очень далеко. Но мы сократим».

Аэропорт. Выходят из машины. Проходят первичный досмотр для всех входящих. Она впервые здесь. Красиво. Костя незаметно и не мешая влюбленным, согласно плану, покидает их. Марк – знатный стратег. Электронная, заранее пройденная регистрация, и они уже в зоне досмотра. Она удивлена, но до конца не понимая, что происходит движется за ним. 40 минут до посадки. Рейс на Санкт-Петербург. Радость переполняет ее. Звонок маме. «Он везет меня в Питер». Голос полон счастья. Мама с осторожностью: «Люблю тебя. Будь внимательнее. И его береги. Он же конченый».

Серебристый самолет играет на солнце. Это первый ее полет. Он рядом. «Боже, за что такое счастье? Пожалуйста, хоть я и не верю в тебя, пожалуйста, пусть это никогда не закончится», – произнесла она в своей голове.

Волнение и страх. Еще час назад она в ожидании болтала с мамой. «Сейчас взлетим», – сжимая влажной ладошкой его горячую руку, произнесла она. Полет через густые пышные облака, как полет ее мыслей, такой же чистый и высокий…

Два часа, для бьющихся с унисон сердец – миг. Посадка. Автобус до метро. Подземка. Отель. Номер. Она еще ничего не понимает. И не желает. Детская наивность и искренность постоянно возбуждают его. Он никогда еще не был так спокоен. Они смотрели друг на друга как в тот первый, самый первый, раз их встречи, но она уже не прятала глаза и не убегала смущенно. И даже если бы начали рушиться стены, начал рушиться мир, они бы стояли, не шелохнувшись, чтобы только не потерять из виду друг друга…

Знакомство с Петербургом прошло очень легко. Сложилось впечатление, что они всегда были здесь. Мосты, каналы, величие и мощь архитектуры, как отражение их сильной любви.

Накануне, они, как всегда, договорились, что не будут ругаться. Они всегда договаривались. Но всегда ругались. По пустякам. И тут же мирились. Марк знал, что и этот раз не станет исключением. Она знала это тоже.

Суббота. Отличное настроение. Невский проспект. Масштаб поражает. Аничков мост. Казанский собор. Исаакиевский. Дворцовая площадь. Карета. Поцелуи. Набережная. Голова кругом. Эмоции зашкаливают. Сотни пройденных метров вместе, не разжимая рук. Уставшие, но заряженные мелодией Питера, отправились в номера.

Душ. Легкий ужин. Бурный, сносящий голову как в первый раз секс. Еще раз. И еще. Седьмой. Даже в свои восемнадцать Марк не делал ничего подобного. Мокрые от пота, страстно целуясь, не разжимая крепких объятий. Секс всегда был как впервые, но с каждым разом становился все жестче и жестче, порой на грани садизма с обеих сторон. У него опыт, у нее желание попробовать с ним все.

Почти ночь. Он приготовил ей очередной сюрприз. «Ночной Петербург станет кульминацией этой поездки», – думал он. А завершится все на Неве разведением мостов. Такси у отеля. 10 минут – и они на месте. Небольшая группа из 5 человек, опытный гид, белоснежный панорамный автобус. Исторический экскурс. Фонтанка. Чижик-пыжик. Они бросают на пьедестал монеты с желаниями. Он первый – в точку, легла красиво. Ее очередь. Покатавшись немного, успокоилась – лежит. Зеваки в восторге. Несложно догадаться, что они загадали. Они и сами знают. Они знают, что так и будет.

Опять соборы, каналы, мосты. И вот последняя остановка перед самым эпичным завершением ночи – Атланты. И зачем тогда он посмотрел на экран ее телефона? Переписка с каким-то мальчиком. И ведь он понимал, он знал, он был уверен в ней на все 100, но «Jack Daniels» делал свое дело. Ревность душила его, она застилала ему глаза, он не мог представить и на долю секунды, что его девочка может подарить улыбку или внимание кому-то другому. И тут он начал играть свою самую ублюдскую роль. Достал свой телефон и демонстративно, выбрав телку с самой откровенной аватаркой, делал вид, что пишется с ней. Тут понесло уже ее. Им уже не важно, что этот мальчик – всего лишь сокурсник, который отправил ей домашнее задание, а это, вообще, рандомная телка, которую он даже и не помнит (таких контактов у него было множество: пациенты, коллеги, друзья, знакомые, поклонницы). Они начали ругаться. Они всегда ругались по пустякам. Но очень эпично. Все положительные эмоции Питера с утроенной силой должны превратиться в говно. Они должны отравить друг друга. Марк всегда был склонен к садизму, к моральному садизму. В этом она тоже не отставала. Но он делал это с таким каменным лицом, что она каждый раз верила в истинность действий.