Полезный третий лишний

Глава 6

– А еще мне надо перебрать три килограмма проса, перемешанных с гречкой. Убрать в замке, переловить всех мышей. И уже тогда отправляться на бал! Так точно, товарищ подполковник! Будет исполнено, товарищ подполковник!

Ольхова Клавдия привычно надрывала голос, отматывая километры на своей видавшей виды машине в сторону райцентра, где имела регистрацию Иванеева Инга Андреевна двухтысячного года рождения. Прежде никогда не попадавшая в поле зрения полиции, но запомнившаяся Петровне – бабушке Наташи Ягушевой, убитой несколько месяцев назад.

– И каким, интересно, образом я все это выполню в одно лицо, товарищ подполковник? Из всех оперов я одна и осталась, если что! – орала лобовому стеклу Ольхова, запрещенно газуя на опасных участках дороги.

То, что она своей агрессивной инициативной деятельностью сумела довести коллег до вынужденного увольнения, она будто забыла. Теперь гневалась на немыслимые объемы работ. И на Новикова тоже, потому что…

…Потому что он очень умным ей показался. Умным, проницательным, несговорчивым даже. Не просто же так от него избавились в Москве, отправив в глушь. Таких там не любят. Ольхова попыталась по своим каналам навести о нем справки. И удивилась, что не вышло.

– Все, что знаю: он недавно развелся. А перед этим получил пулю под сердце. Еле выкарабкался. На этом все. Инфы ноль, – виновато посмеивался ее бывший коллега и должник. – Кто-то караулит его секреты, Клава. А че он тебе не зашел?..

Она и сама не знала. Вроде и симпатичный, и вежливый, и лишнего не требует. А бесит!

– Матери ее позвони! Шустрый какой! – орала Клавдия, но телефон в руки взяла и номер матери Натальи Ягушевой набрала. – Алло! Это майор Ольхова. Удобно говорить?

Может, не с того она начала. Может, надо было со слов сочувствия. Но с ней лично никто не церемонился, когда сообщал о чем-то гадком.

Мать Натальи промямлила что-то невнятное. И Клава решила, что получила разрешение на вопросы.

– Когда вы в последний раз виделись с дочерью? – задала она первый вопрос.

– До ее отъезда за границу, – ответила та.

Дура, нет?! Какая заграница? Она не была там ни разу. Клава уже успела выяснить, что Наталья Ягушева никогда в жизни не выезжала за пределы страны. Тем более минувшей весной. Мамаша врет!

– Это было когда? – уточнила Клава, решив, что трепать нервы своими уточнениями бедной матери не станет.

– В сентябре позапрошлого года. Либо конец сентября, либо начало октября. Точной даты я не помню.

– Где вы встретились?

– В Москве. Там она училась, пока не бросила академию. – Мать всхлипнула очень горько и отчетливо. – Я приехала к ней с подарками. Шутка ли: дочка на третий курс перешла. Я накупила ей всего. И из одежды, и из обуви. Сумку новую кожаную купила. Дорогую! В ресторане решила нашу встречу с ней отметить. А она мне сразу после ужина в лоб: «Я академ взяла, мам. Хочу попробовать себя в другой области».

– Для вас это было ударом? – поторопила мамашу с рассказом Клава.

Та вдруг умолкла минуты на две.

– Не то слово! Я просто онемела. А когда она начала рассказывать мне, куда собралась и кем, я онемела вторично.

– И кем? И куда?

Клава резво вильнула влево, обгоняя большегруз. И еле втиснулась на дорогу между ним и встречной машиной. Даже пот прошиб от страха. А она вообще, в принципе, мало чего боялась. Страшных болезней и печальных новостей – вот, пожалуй, и все.

– Она собралась за границу нянечкой! – вырвалось у Ягушевой-старшей. – Это ни в какие ворота не лезло. Я так ей и сказала. Она возмутилась. И мы… Мы с ней поругались.

– Чем закончился ваш ужин в ресторане?

– Она ушла. И больше не звонила мне, только писала сообщения. И мы больше с ней не виделись.

– Нам нужен текст сообщений. Конечно, мы и так их получим. Но после соблюдения некоторых процедур. На это уйдет время. А оно драгоценно, когда следствие идет по горячим следам…

– Да какие же они горячие, простите! – возмутилась Ягушева окрепшим голосом. – Моей дочери нет уже несколько месяцев. Все следы давно потеряны. Неужели вы и правда верите в то, что найдете ее убийцу?!

И все. Она оборвала разговор. И телефон выключила. Сколько Клава ни пыталась ей дозвониться, абонент не абонент.

– Понятно! – скрипнула она зубами, сворачивая к райцентру на развилке. – Придется ждать официального документа.

Районный город встретил ее начавшимся дождем и грозой. Выходить из машины, чтобы перекусить где-нибудь, а она страшно проголодалась, не было никакой возможности. Она вымокла бы за полминуты, так лило с небес. Нашла по навигатору автокафе. Заказала себе комплекс из четырех стрипсов, жареной картошки, кофе и двух пончиков. Отъехала метров на десять и поела прямо на стоянке. Пока ела, ругала себя всякими разными нехорошими словами. За обжорство. Вес и так зашкаливает, а она пончики ест, картошку жареную. С другой стороны, никому, кроме нее самой, этот вес не мешал. Ее никто уже давно не воспринимал как женщину. Как хорошего, въедливого опера – да. Как противную тетю в балахонах – да. Как неуживчивую коллегу – тоже да. Но чтобы как женщину…

Николай Николаевич Харитонов, правда, удивлял. Какие-то смешные знаки внимания ей без конца оказывал. То розочку притащит в кабинет. То шоколадку на столе оставит. То поможет из машины выйти или забраться в нее.

Может, это он из сочувствия к ее неповоротливости и одиночеству так поступал? Жалел ее, смешную и странную?..

– Майор, вы на месте? – застал ее за вторым пончиком звонок Новикова.

– Так точно, товарищ подполковник. Только въехала в город. Сейчас отправляюсь на адрес.

– Хорошо. Держите меня в курсе, – тут же потребовал он, разозлив Клаву.

– Так точно, – буркнула она с набитым ртом.

Отключившись, Клава скомкала масляную коробку из-под стрипсов, стаканчик из-под кофе. Все запихала в фирменный пакет из кафе. Попыталась закинуть его через голову между передними и задними сиденьями, а из пакета сахарная пудра посыпалась. И прямо ей на кофту. Да что ты будешь делать! Только сегодня чистую с полки шкафа достала. Опять стирать? А к Иванеевой она как заявится? Как пончик, вся в сахарной пудре?

– Да чтоб тебя, Новиков! – ворчала она, пытаясь влажной салфеткой смахнуть с себя все.

Но только больше размазывала по груди. Разводы белесые остались. Так еще и масляное пятно на брюках, прямо на коленке, обнаружилось.

– Что ты за свинья, Клава! Даже пожрать как следует не можешь…

К дому Иванеевой она подъехала лишь через полчаса, прилично поплутав по узким улочкам частного сектора. Домик как домик. Не большой, но с хорошей крышей и добротным крыльцом. Уютный палисадник, в котором все цветет на своих местах. Шторы не задернуты. И у Клавы появилась надежда, что Иванеева Инга Андреевна двухтысячного года рождения, выключившая свой телефон, встретит ее сейчас на пороге.

Не срослось.

– Инга? – округлила глаза приятная женщина средних лет. – Нет ее здесь давно.

– Как понять? Нет ее здесь, и давно? А где есть?

– Откуда же я знаю? Она снимала у меня комнату. Я сделала ей регистрацию, на работу не брали без нее. Она не местная, с ближнего зарубежья. Жили хорошо, тихо.

– Жили? Вы с ней или Инга с кем-то?

– И мы с ней, и Инга с подружкой.

– Так, стоп… – Клава сделала широкий шаг в дверь. – С этого места давайте подробнее…

Хозяйка дома была не против впустить сотрудницу полиции в дом. Но вот обыскивать его категорически запретила.

– С какой стати, товарищ майор?! – тихо возмутилась она. – Девочки давно не живут. Сначала съехала Наташа. Случилось это в самом начале весны. Промозгло было на улице, помню, а Наташа в курточке короткой. Инга без нее погрустила пару недель. И тоже съехала. Оплатила. Вещи все забрала. И свои, и Наташины.

Клава уже знала, что Наташа была та самая Ягушева. Хозяйка дома, временно зарегистрировав Ингу, и паспортные данные Наташи переписала.

– То есть Наташа за вещами не приехала?

– Нет. Не видела ее больше.

– А Ингу? Как она от вас съехала – видели еще, нет?

– Ингу видела. – Женщина недовольно поджала губы. – Если бы знала, что она такая, ни за что бы…

– Какая?

– Продажная! На точке я ее видела.

– Та-ак! – Клава возбужденно заерзала задом на жесткой табуретке. – Выходит, девчонки промышляли не тем, чем надо?

– Выходит, так. Только узнала я об этом очень поздно. Уже когда они у меня нажились. Весь дом с хлоркой отмывала. И вещи, которые остались, сожгла.

– Что за вещи?

– Так, ерунда… Халат, пижамы. Тапочки домашние. Инга собиралась как-то впопыхах. Я думала, на малую родину к себе уедет. А тут внезапно увидела ее возле гостиницы придорожной. И обомлела. Не узнала даже. Вся накрашенная, в парике, на каблучищах. Увидела меня, смутилась.

– А вы там были зачем? – не удержалась от ехидного вопроса Клавдия.

– Автобус пригородный маршрут поменял из-за ремонта дороги и митинга. И проезжал мимо этой гостиницы. А они там крутятся, проститутки эти. Тьфу! – Женщина брезгливо поморщилась. – Как вспомню, что впустила их в свой дом, передергивает.

– Наташи там не видели? – просто так спросила Клава, зная, что ее там быть не могло.

– Нет. Не видела.

– К Инге не подходили, не говорили с ней?

– Да вы что?! Зачем?!

– Когда это было?

– На майских праздниках. Уж почти полтора месяца назад.

– У вас есть ее фото?

Клаве, конечно, присылали копию паспорта Инги. Но там было такое фото… Под него дюжина женщин подошла бы.

– Фото? Копия паспорта где-то завалялась, – тронула себя за висок женщина.

И тут неожиданно вспомнила про совместное фото с девочками, так она нехотя их теперь называла. Поискав в телефоне среди фотографий цветов и яблоневых деревьев, женщина нашла запечатленный момент общего чаепития.

– Вот, это Наташа, – указала она на стройную девушку с кудряшками. – А это вот Инга. Красивые обе, стройные. Вели себя строго, никогда сюда никого не водили. Думала, что это из-за хорошего воспитания. А оно вон как! Хотя про Наташу ничего сказать не могу. Инга могла ей ничего не говорить.

Подробно расспросив, как найти нужное место, Клава простилась и отправилась на выезд из города. Там располагалась гостиница, возле которой хозяйка дома видела Ингу Иванееву.

Гостиница как гостиница. С вполне приличной столовкой, куда Клава зашла выпить кофе. Села у окна с чашкой эспрессо и шоколадным батончиком, принявшись тут же рассматривать персонал столовки, посетителей и тех, кто слонялся по двору. Их отлично было видно за большими чистыми окнами.

Никого похожего на Ингу майор Ольхова не видела. Может, смена была не ее. Может, вообще уехала. Сиди не сиди, не спросив, не узнаешь.

– Привет. Майор Ольхова, – представилась она первой нарядной девушке на улице. – Есть вопросы.

– Ну, начинается! – закатила та невозможно ярко накрашенные глаза. – Я уже говорила, что не видела, кто его машину поцарапал. Чего сразу ко мне вопросы?

– Плевать мне на машину! – разозлилась Клава.

Разозлилась сразу на все. И на бестолковую бесполезную езду по городу. И на шоколадный батончик с орехами, один из кусочков которого забрался под коронку и страшно раздражал. И на эспрессо, намешанный из чего – непонятно. Из желудка поднимались волны изжоги, и надо было срочно мчать в аптеку, покупать заветный порошок. Если опоздать, серьезного приступа не избежать.

– Мне Инга нужна, Иванеева. Знаешь ее?

Клава сунула под нос девице с радужным макияжем фото чаепития за столом хозяйки дома, где девушки снимали комнату.

– Ингу знаю, – успокоилась сразу девушка. – Но ее сейчас нет. Не ее смена. Отсыпается.

– Где отсыпается?

Язык заныл от сотой попытки вывернуть орешек из-под коронки.

– На съемной квартире. Мы вместе снимаем. Я, Инга и еще две девочки. Так дешевле, – пояснила она, сделавшись приветливой и словоохотливой.

– А Наташу знаешь? – Клава сместила фокус на лицо Наташи Ягушевой. – Она из ваших?

Густо замазанный тональным кремом лоб девушки пошел морщинками. Она долго всматривалась, наконец отрицательно мотнула головой.

– Видела их как-то вместе. Но давно, по зиме еще. Она точно не с нами. Где работает и кем – не знаю. Но не из наших.

На парковку перед отелем въехал большой грузовик. И девушка сразу оживилась:

– Извините, но мне работать надо. Адрес записывайте. Инга точно спит там. Звоните дольше.

Глава 7

Странно, но Инга открыла почти сразу. И следов недавнего сна на ее лице не наблюдалось. Лицо ее было заплаканным. Это Клава определила без труда: глаза припухшие, ресницы мокрые, нос сопливый.

– Вы из полиции? – не поздоровавшись, сразу спросила она.

– Из нее. – Ольхова показала ей удостоверение.

– Мне наша бывшая хозяйка позвонила. Сказала, что вы про Наташу спрашивали.

– И вы сразу расплакались? – прищурилась Клава. – Почему? Так я войду?

– Входите, – нехотя посторонилась от двери Инга. – И расплакалась я не сразу. А после того, как ваши местные новости в Сети прочитала. Про труп девушки, найденный в подвале Наташиной бабки.

– Ага…

Клава посмотрела себе под ноги. Обувь девушек стояла ровными рядками. Пол казался чисто вымытым. И она нехотя потянула с пяток растоптанные лоферы.

– Идемте в кухню. В комнате девочки спят, – проговорила Инга и, повернувшись к ней спиной, пошла по узкому коридору.

Кухня была просторной, чистой. Все на своих местах. Плитка отмытая. Столы тоже. Имелась даже кофемашина. Но, помня об изжоге, Клава от предложенного кофе отказалась.

– Когда вы видели Наташу в последний раз? – начала она с вопроса, устроившись на самом большом стуле в кухне с включенным диктофоном.

Ей нужен был отчет для нового начальника. Тот строг в этом вопросе.

– В последний раз… – Она задумалась, принявшись накручивать длинную прядь русых волос себе на пальчик. – За день до того, как она внезапно съехала. Я пришла домой утром после работы.

Клава фыркнула. Инга не обиделась, лишь плечами пожала.

– Каждому свое, – прокомментировала кратко.

– Хорошо. Вы явились утром, а Наташа?

– А она вещи собирает. А должна была быть в библиотеке.

– А что бы она там делала? – вытаращилась на нее Клава.

– Она там работала. Библиотекарем. Она не захотела со мной вместе. Ну, вы понимаете?..

– Да, – кивнула Клава. – То есть Наташа не вела асоциальный образ жизни? Работала в библиотеке?

– Совершенно верно. Она была… Не то чтобы сильно правильной, но грязи не хотела. И поэтому на все мои предложения заработать, хотя бы разово, отказывалась.

– Вы застали Наташу за сборами. Когда это было?

– В начале весны. Сразу после Восьмого марта. Она ждала от кого-то подарка. И не дождалась. И сильно расстроилась. И наговорила мне гадостей.

– Каких гадостей?

– Что из-за моего образа жизни и на ней клеймо. И что мать ее достает. Просит вернуться. Матери-то она наврала, что за границей работает. И писала ей все время сообщения.

– Почему она ей не звонила?

– Потому что мать не отвечала на ее звонки. Она и на сообщения не отвечала. Там сложно все было. Мать не простила, что Наташа бросила академию. И перестала с ней общаться. А Наташка будто переживала. И писала ей.

– Но врала же в сообщениях? Врала.

– Ничего она не врала. Писала кратко: все хорошо, жива и здорова. И все. А она и была жива и здорова.

– Как думаете, зачем в день смерти она поехала к своей бабушке? Она же редко с ней общалась. Та говорила, что в последний раз видела ее с вами.

– Да, приезжали прошлым летом. И даже не к ней ездили, а мимо проезжали, решили завернуть.

– А куда ездили?

И вот тут Инга запнулась. Придумать ответ, ее устраивающий, не успела. А врать несуразицу не стала. Просто замолчала, и все.

– Инга… – тяжело глянула на девушку Клава. – Наташи нет. Ее убили. Кто-то сломал ей шею и зарыл в куче угля в бабкином подвале. Это… Это как, по-вашему? Нормально? Наташа была достойна такой кончины?

– Нет, – тихо произнесла девушка и заплакала.

Клава достала из кармана штанов мятую упаковку носовых платков. Швырнула ее на стол. Инга тут же надорвала полиэтилен и вытащила пару платков, принявшись вытирать глаза и сморкаться.

– Знаете, почему Наташка бросила академию?

– Нет.

– Вовсе не потому, что ей не нравилась выбранная профессия. Все ей нравилось до поры, до случая. Просто она… Она влюбилась. Да так сильно, что с ума сходила. Приехала на каникулы сюда из Москвы, встретила мужчину. И влюбилась так, что не захотела никуда уезжать. Бросила учебу. Переехала сюда. Сначала жила где-то, не знаю… Потом мы с ней в баре познакомились, возникло взаимопонимание. Решили вместе снимать комнату.

– Вы были знакомы с ее мужчиной?

– Нет. В том-то и дело, что нет! – уставилась Инга на Клаву со странной обидой. – Она его скрывала ото всех. И от меня. И от девочек в библиотеке, с которыми работала. Я их как-то мимоходом пыталась вывести на откровенность. Нет. Никто не знал, кто это. Честно? Когда мы с ней поехали прошлым летом «кататься», так она назвала нашу поездку, то мы ведь никуда так и не завернули. Кроме ее бабки, конечно. Просто колесили по райцентрам. Но она точно кого-то высматривала.

– Следила?

– Возможно.

– В ее привычках ничего не поменялось? Может, деньги появились? Наряды новые?

– Намекаете, что он платил ей за отношения? – усмехнулась Инга. – Как профессионал, отвечу: нет. У Наташи не было лишних денег. И не лишних особо тоже не было. Какая зарплата у библиотекаря!

– Так зачем она поехала к бабушке в начале марта?

– Я не знаю. Она могла туда и не ездить вовсе, – рассуждала Инга. – Могла быть где угодно. А туда ее потом отвезли уже мертвой. Господи, помилуй!..

– Надо искать ее любовника, товарищ майор, – докладывала Клава на обратной дороге Новикову, потому что тот снова позвонил и потребовал информации. – Что-то не то в этих странных отношениях.

– Почему? – отозвался рассеянно подполковник.

– Почему она его скрывала ото всех? Он же не беглый преступник, нет? Не урод?

– Он мог быть женатым человеком, – предположил Новиков.

– Я вас умоляю, товарищ подполковник! – невесело рассмеялась Клава. – Кого сейчас это останавливает? Чтобы молодая девчонка имела с кем-то связь и никому не проболталась? При этом она была в него очень влюблена. Даже учебу бросила ради него. Отношениям минимум два года было на момент ее гибели. Так предположила ее подруга. И чтобы за два года они нигде не засветились? Никогда никто их не видел? Не верю! Надо искать.

– Надо искать, майор, – согласился Новиков и тут же спросил: – И с чего начнете?

– С отелей, гостиниц, баз отдыха. Куда обычно везут любовниц, желая их скрыть ото всех?

С тем, что любовник Наташи был женат, Клава согласилась. А еще у них имелась какая-то общая тайна, предположила она в разговоре с начальником. Повязаны, скажем, были какими-то обязательствами. Может, Наташа что-то знала о нем. Потом, не выдержав, начала его шантажировать. И он от нее избавился. Безжалостно, цинично.

Версия отличная. Для будущего отчета то, что надо.

Почему Наташа оказалась в тот вечер возле дома своей бабки? Не ее же она приехала навещать! Со слов Петровны, Наташа не очень жаловала деревенскую избу с туалетом на улице. Нет. Не к бабке приехала Наташа. Она явилась на встречу. Он живет в селе Баранки?

Над этим следовало поразмышлять основательно, прежде чем излагать на бумаге.

Клава, вспарывая километры дорог на запрещенной указателями скорости, попыталась вспомнить жителей села. Она с ними со всеми довольно тесно общалась после гибели Бэллы. Был или нет среди них кто-то, кто мог гипотетически вскружить голову бедной дурочке Наташе? Кого можно представить новому начальнику Новикову как возможного кандидата, чтобы начальник не высмеял ее версии?

Она остановила свой выбор на трех персонажах.

Все трое подходили на роль героя-любовника и по возрасту, и по внешним данным.

Первым в списке у нее был Смирнов Анатолий Иванович. Попросту Толик. Так его все называли в деревне.

«Пошли к Толику», «были у Толика», «идем от Толика» – такими были разговоры, потому что Смирнов держал в деревне закусочную. Сам ездил за товаром. Жена его, сильно располневшая и подурневшая не по возрасту, готовила нехитрые закуски, бутерброды, к праздникам пекла на продажу пироги.

Толику было тридцать семь лет. Высокий, симпатичный, разговорчивый, улыбчивый, он очень любил красивых женщин. Оказывал им знаки внимания. Делал в закусочной скидки, чем бесил свою жену.

Мог Толик быть любовником Натальи Ягушевой? Предположительно? Мог.

Далее…

Рогов Сергей Сергеевич сорока двух лет от роду, москвич. В деревне выкупил сразу четыре заброшенных участка земли, построил дом, баню, вырыл бассейн. Обнес угодья высоким забором. И из-за него, по деревенским сплетням, часто доносились громкая музыка, женский смех и счастливый визг.