Наказание

ПРОЛОГ

Серая табличка с золотыми буквами официально сообщала, что это кабинет начальника рекламного отдела ООО "Питерстарс" Гришина А. Н.

За дверью, два человека заканчивали сложный разговор.

– Андрюха, я ничего не обещаю. – Сказал высокий, под метр девяносто, молодой мужчина. – Я попробую, но только ради нашей многолетней дружбы. Мне, как бы, интересно, но и страшно одновременно.

– Гена, я не могу признаться ей в своей слабости. Но желание – оно сильнее меня. Я уже пять лет сам с собой борюсь. Если я этого не сделаю, боюсь, нам придётся развестись. А так, есть небольшой шанс, что всё будет нормально. Чужого человека в этой роли я видеть не хочу. Давай, а я тебе долг за машину прощу.

– Андрюха, я и так это для тебя сделаю, не надо мне ничего прощать! – с обидой ответил Гена.

– Хорошо, хорошо, нет так нет. Ты, главное, попробуй. Сегодня, я у тебя часы оставлю, а завтра, ты их принесёшь мне домой.

– Уговорил, так и сделаем, – ответил Гена.

Ему было не по себе. То, что он должен сделать, относилось к женщине, в которую он тайно был влюблён уже много лет. Но, она была замужем за его лучшим другом. А опускаться до такого скотства, как отношения с женой друга за его спиной, он не мог.

Но, жизнь в очередной раз перевернула всё с ног на голову.

Теперь, он может сделать это без угрызений совести. Да, просьба друга была необычной, но. Было ощущение, что лопнули стальные кольца сковывающие грудь. Первый раз за последние пять лет исчезла тяжесть на сердце. То, о чём он мечтал много лет, случится. И, может быть, исчезнет эта колдовская любовь к замужней даме, и он сможет построить отношения с другими женщинами, без оглядки на неё.

ГЛАВА 1

Я захлебывалась в экстазе, теряя границы между болью и наслаждением. Мои стоны перерастали в хриплые вопли, срывающиеся с губ вместе с каплями слюны. Два сокрушительных оргазма уже пронеслись через мое тело, словно ураган, но он не собирался останавливаться. Его член, будто раскаленный клинок, вонзался в меня снова и снова, растягивая до предела, полностью меня заполняя. Мир растворился в вихре ощущений, где боль и наслаждение сплелись воедино, теряя четкие границы. Мои стоны, срываясь с губ, превращались в прерывистые, хриплые вздохи.

Я полностью отдалась этому дикому, первобытному ритму. Тело скользило по влажной простыне, колени и локти подкашивались, но его сильные руки, вцепившись в мои бедра, были моей опорой и одновременно моей тюрьмой. Звук нашей кожи, гулкий и влажный, бился в такт нашему бешеному пульсу, наполняя комнату. Воздух стал густым и пряным – смесь нашего пота, его терпкого запаха и всепоглощающей страсти.

Я перестала думать. Мое сознание сузилось до одной точки – до жгучего, пульсирующего удовольствия, разрывающего меня изнутри. Я больше не чувствовала своего тела – только его железную хватку на моих бедрах, его горячее дыхание на спине, его член, бьющий прямо в самую чувствительную точку.

Да, он поставил меня раком, и я молила его только об одном, чтобы он, не останавливался.

Мое тело, послушное и напряженное, отзывалось на каждый его рывок мелкой дрожью. Он играл со мной, то замедляясь, растягивая мгновение, чтобы почувствовать, как я сжимаюсь вокруг него, то снова погружаясь стремительно и глубоко, вырывая у меня внезапный, сдавленный крик. Его пальцы впивались в плоть, оставляя на коже жгучие отметины – немые свидетельства этой ярости и страсти. И я, принимая его, лишь глубже прогибалась навстречу, жаждая каждой новой волны, каждого следующего удара по последним границам контроля.

Он наклонился ближе, и я почувствовала, как его зубы впиваются мне в плечо. Боль смешалась с удовольствием, и я застонала еще громче, почти рыча от нахлынувшего возбуждения. Его рука скользнула вниз, грубо сжала мою грудь, щипнула сосок, а затем резко опустилась между моих ног.

– Ты вся течешь. – прошептал он хрипло, и его пальцы заставив меня взвыть тронув самую чувствительную точку.

Я рухнула на кровать, без сил, без мыслей, вся дрожа от пережитого. Он тяжело дышал мне в спину, его пот капал на мою кожу, а пальцы все еще сжимали мои бедра.

– Еще? – усмехнулся он, и я бессильно застонала, чувствуя, как его член снова начинает твердеть во мне.

Он вгоняет в меня свой член с новой силой – резко, грубо, безжалостно. Каждый толчок заставляет мое тело подаваться вперед, а его ладонь со звонким «шлёп!» обжигает мою кожу, оставляя алое пятно на упругой плоти.

– Да! Да! Ещё. ооо! – мой голос срывается в хрип, превращаясь в стон, больше похожий на рычание.

Он натягивает мои волосы, как поводья, наматывая их на кулак, и резко запрокидывает мне голову назад. Боль пронзает кожу головы, но она лишь распаляет меня сильнее. Его пальцы грубо впиваются в мой рот, раздвигая губы, царапая нёбо. Я облизываю их с жадностью, словно это не пальцы, а ледяное эскимо в знойный полдень. Слюна капает на подбородок, но мне плевать – я хочу только одного: чтобы он рвал меня сильнее.

Новый оргазм накатывает волной – не взрывной, а медленный, тягучий, как горячий сироп.

Всё мое тело выгибается в последней, сладкой судороге. Внутри всё сжимается вокруг него волнами, вытягивая каждую крупицу наслаждения, сливая наши ритмы в один. Сознание на миг уплывает в белую мглу, но его пальцы, вплетенные в мои волосы, мягко возвращают меня, не давая потеряться в этом блаженном падении.

Его движения меняются – становятся порывистее, отчаяннее, будто он сам уже на краю. И я чувствую это – чувствую, как его тело готово отдать всё, напряжение достигает предела.

– Пожалуйста. – едва слышно вырывается у меня, губы, припухшие от поцелуев, шепчут почти без звука. – В рот. Дай мне всё.

Он слышит. Его действия становятся быстрыми, но в них нет резкости – только взаимное понимание. Он помогает мне повернуться, мои ослабевшее от пережитого тело послушно следуют за его направляющими прикосновениями. Я опускаюсь спиной на край кровати, позволяя голове мягко свеситься назад. Он приближается, и я вижу его – возбужденного, прекрасного. Я ловлю его взгляд и улыбаюсь, желая в этой близости отдать ему всё то удовольствие, что подарил он мне.

Откидываюсь еще сильнее, открываясь ему полностью. Его ладони мягко, но уверенно касаются моих щек, помогая принять его. Первое прикосновение его кожи к моим губам заставляет всё внутри сжаться от предвкушения. Я делаю последний глубокий вдох, полный его запахом. Он такой большой, что поместился только на половину.

Он замирает на секунду, наслаждаясь моментом, этой интимной властью и доверием. А затем начинается неспешное, глубокое движение. Всё мое существо отзывается на него. «Да, вот так.» – звучит внутри меня, и я полностью растворяюсь в этом акте дарения. Одной рукой я касаюсь себя внизу, находя ту точку, что всё ещё пульсирует жарким эхом, и новая, сладкая волна пробегает по коже.

Я чувствую, как его тело содрогается, как ритм сбивается. В последний миг я крепче притягиваю его к себе, принимая его глубже, стараясь вместить всё, ощущая, как он заполняет меня. Наступает кульминация – горячие, густые волны накрывают с нежностью и силой. Я смыкаю губы, стараясь удержать каждую каплю этого момента, каждую пульсацию, пока его стоны смешиваются с моим дыханием.

Только когда его тело обмякнет, отдавшись последним судорогам наслаждения, я мягко отпускаю его, делая жадный глоток воздуха. Сердце стучит, выбивая лихорадочный ритм где-то в горле.

Мы оба дышим, как загнанные звери.

– Жадна, как сучка в течке. – хрипит он, проводя большим пальцем по моим губам, собирая капли.

Ещё пару минут пришлось полежать. Он рядом, гладит мои бёдра. Его прикосновения мне уже неприятны. Чувствую себя глупой, похотливой тварью. Вся перемазана в своей смазке, лицо в семени и слюнях. Если бы он захотел поиметь меня в упругую задницу – я бы и туда дала. Анала я боюсь, мне всегда очень больно и неприятно, и не понятно почему. Муж делает всё, чтобы я расслабилась.

"Боже, что я наделала?" – эта мысль пронзила меня, как ледяной кинжал. Я сидела, сжавшись в комок, и буквально физически ощущала, как волны стыда накатывают одна за другой. Горло сжалось, в глазах стояли предательские слёзы, но плакать я не могла – не заслужила даже этого облегчения.

"Ты была в здравом уме. Трезвая. Осознавала каждое движение. И всё равно."

Я закрыла лицо руками, будто могла спрятаться от самой себя , но картинки всплывали с пугающей чёткостью:

Он просто зашёл.

Высокий, не красавец, но. с таким взглядом. С тем самым тёплым, чуть грустным взглядом, который бросал на меня последние месяцы. Я делала вид, что не замечаю.

"Часы забыл", – улыбнулся он, протягивая дорогой аксессуар моего мужа. Его пальцы – длинные, сильные. Пальцы человека, который не боится работы , – слегка дрогнули, когда наши руки соприкоснулись.

А потом.

Потом я сама не поняла, как это случилось.

Одна секунда – я стою в прихожей, в своём лёгком халатике, который вдруг показался мне слишком тонким, слишком открытым.

Другая секунда – мои пальцы уже расстёгивают пуговицы.

"Это не я", – мелькнуло где-то в глубине сознания, но было поздно.

Я видела себя со стороны , как в дурном сне:

– Примерная жена.

– Женщина, которая ещё вчера клялась в любви мужу.

.а сейчас жадно тянется к другому.

Его запах ударил в голову – древесный, пряный, с лёгкой горчинкой. Не как у моего мужа – более резкий, более. животный.

"Он хочет меня", – пронеслось в голове, когда его руки схватили меня за бёдра.

И не просто хочет.

Он смотрел на меня так, будто готов был разорвать на части. Глаза – тёмные, почти чёрные от желания. Губы – приоткрытые, чтобы резче дышать.

И я.

Я превратилась в кого-то другого.

В ту самую "первобытную самку", которая только и ждёт, чтобы её взяли.

Всё тело горело. Внизу живота сладко потянуло, соски предательски набухли и стали видны через ткань халата.

Я не сопротивлялась. Не хотела сопротивляться.

А теперь.

"Как я могла?"

Я чувствовала его запах на своей коже. Волосы были растрёпаны. Губы – распухшие от поцелуев.

И самое страшное – где-то глубоко внутри ещё тлел огонёк. удовлетворения.

"Ты падшая женщина", – прошептала я себе, сжимая кулаки.

Но даже сейчас, сквозь весь этот стыд , тело вспоминало его касания – грубые, властные, совсем не такие, как у мужа.И предательски сжималось от этих воспоминаний.

Иногда мне кажется, что я совсем одна. Удалёнка – это проклятие. Целые дни в четырёх стенах только я, ноутбук и бесконечные звонки в Zoom. Я уже начала разговаривать с техникой. Вчера спросила у умной колонки, не хочет ли она выпить со мной вина.

А ещё у меня слишком много времени на фантазии. Я уже переспала (в своих мыслях, конечно) со всеми голливудскими красавчиками. С Крисом Хемсвортом – на кухонном столе. С Райаном Гослингом – в лифте. С Тимотэ Шаламе – прямо в кинотеатре, пока шёл его последний фильм.

Но реальность. реальность куда скучнее.

Мой муж – заботливый, нежный, внимательный. Он никогда не забывает обо мне ночью. Проблем с сексом нет.

Но.

Всё стало предсказуемым.

Как по расписанию:

1. Поцелуй в губы (лёгкий, почти дружеский).

2. Шея (ровно три поцелуя в то место под ухом, где у меня родинка).

3. Грудь (обязательно левую сначала, потом правую – он у меня педант).

4. Пальцы (ровно минуту ласкают мою киску, пока я не стану мокрой).

5. Поза (либо раком, либо на боку – последнее время только так).

Теперь в нашей близости не осталось той животной жажды, что раньше заставляла его забывать обо всём. Раньше, когда он хотел, чтобы я приласкала его ртом, он брал меня с мужской силой, грубо и страстно. Доводил до хрипоты и головокружения, и в этом был свой восторг: чувствовать его безграничное желание, слышать его низкий стон, ощущать на языке каждый нервный толчок его наслаждения.

Сегодня всё иначе. Эта стихийная страсть ушла, сменившись тишиной. Теперь мне приходится ловить момент – когда он расслаблен, смотрит свою любимую передачу, – чтобы украдкой приникнуть к нему губами, облизать, поиграть яичками, почувствовать, как он постепенно твердеет у меня во рту.

В этой медлительности, в этой почти невидимой игре есть своя горькая сладость. Это уже не буря, а тихий дождь, в котором я пытаюсь вспомнить вкус былого ливня. Страсть прошла, словно короткий летний дождь.

Но даже тогда он не всегда замечает.

Иногда я специально надеваю кружевное бельё, выхожу к нему в одном халатике, пристраиваюсь рядом так, чтобы он чувствовал тепло моего тела.

А он просто целует меня в щёчку и спрашивает:

– Как дела, солнышко?

Я люблю его.

Он – идеальный муж. Заботливый отец. Надёжный партнёр.

Но. Огонь в отношениях пропал, превратившись в пепел былой страсти.

А мне всего тридцать.

Я ещё хочу, чтобы меня желали. Чтобы за мной охотились. Чтобы меня не просто «трахали», а – трахали с жадностью, с одержимостью, с невозможностью остановиться.

Я хочу, чтобы он снова смотрел на меня так, будто я – запретный плод, который он готов сорвать, даже если за это придётся гореть в аду.

Но пока.

Пока я просто жена.

Просто «солнышко».

Просто часть его уютного, предсказуемого мира.

И от этого иногда так горько.

Ещё пару лет назад.

Ах, эти дни!

Они были наполнены таким безумием, такой животной страстью, что сейчас, вспоминая, я чувствую, как по спине пробегают мурашки.

Он сбегал с работы домой – посреди дня, бросая важные встречи, – только чтобы он взял меня. Торопливо, жарко,жадно, страстно.

Мы даже не успевали дойти до спальни.

Прихожая. Коврик. Я, стоящая раком, с халатом, задратым на спину, и трусиками, спущенными ровно настолько, чтобы он мог войти в меня.

Быстрые, жадные поцелуи. Его руки – горячие, нервные – за минуту облапывали меня с ног до головы, будто боялись, что я исчезну.

И его член.

Твёрдый, как сталь. Горячий, как расплавленный металл.

Он входил в меня резко, без предупреждения.

Мы не снимали одежду.

Он – в рубашке, расстегнутой на груди. Я – в халате, который так и оставался на мне, только приподнятый, чтобы не мешал.

А потом.

Потом он хватал меня за волосы, прижимал к себе, и мы падали на пол, задыхаясь от поцелуев, смеясь сквозь стоны.

А в те дни, когда у меня были месячные.

О, это было особенно сладко.

Я садилась напротив него на кухне, следила, как он ест, и знала – он не выдержит.

Мне не нужно было ничего просить.

Я проводила ноготками по его колену, медленно поднималась выше. выше.

Смотрела ему в глаза.

Облизывала губы.

Расстёгивала пуговицы халата и ласкала свою грудь, зная, что он не сможет отвести взгляд.

Он замирал, глотать становилось трудно, и его пальцы начинали дрожать вокруг вилки.

– Нет, дорогой, кушай, – говорила я, разворачивая его обратно к тарелке. – Я всё сделаю сама.

И забиралась под стол.

Я гладила его через ткань, чувствовала, как он растёт, набухает, становится твёрдым и тяжёлым.

Покусывала – лёгкие, дразнящие укусы, от которых он вздрагивал и стискивал зубы.

А потом.Он больше не мог терпеть, и в его голосе, срывающемся от желания, звучала одна лишь мольба. Мои пальцы медленно скользили по молнии, ремню, крохотной пуговице. И вот он, горячий и упругий, рвётся на свободу сквозь тонкую ткань. Осталась последняя преграда.

Я оттянула резинку, и он, напряжённый и твёрдый оказался в моей ладони. Казалось, от одного моего прикосновения по его коже пробегали искры. Я замерла, любуясь им. Он был прекрасен в каждом изгибе, в каждой трепетной прожилке. Во рту от предвкушения стало сладко.

Я не спешила, дразня и его, и себя. Мои губы и язык исследовали каждую частичку его тела, мягкие яички, чувствительную головку. Его дыхание сбивалось. И тогда, потеряв остатки терпения, он опустил руку, нежно вплел пальцы в мои волосы и притянул к себе, к сладкой и влажной твердыне своего желания.

В этот миг я была для него всем – и женой, и безумной искусительницей, и самым близким другом.

А сейчас.

Сейчас всё иначе.

Он по-прежнему любит меня.

Но та безумная, дикая страсть.

Куда она ушла?

После моего греховного падения прошла целая неделя. Семь дней и семь бессонных ночей, наполненных удушающим чувством вины. Каждое утро я просыпалась с одной мыслью: "Я изменяла мужу". Эти слова звучали в голове навязчивым эхом, не давая покоя ни днём, ни ночью.

Я боялась смотреть ему в глаза.

Казалось, что стоит нашему взгляду встретиться – и он тут же всё поймёт. Что в моих зрачках отразится стыд, что в дрожи губ прочтёт признание, что по едва уловимому изменению дыхания догадается – его жена спала с другим.

Но хуже всего был страх, что любовник проболтается.

Что расскажет друзьям за кружкой пива. Что правда выплывет наружу, и мой муж – самый дорогой для меня человек – узнает.

И потеряет меня.

А я не хотела его терять.

Но сексуальная энергия, что копилась во мне месяцами, требовала выхода.

Я избегала любовника, как чумы.

Не пошла на день рождения подруги, потому что знала – он будет там. Сказала мужу, что у меня "болит живот" – классическая женская отмазка.

Пропустила корпоратив на работе мужа – они с Геной трудились в одной фирме.

Я вычеркнула его из своей жизни, пыталась стереть ту ночь из памяти, как страшный сон.

Но судьба смеялась надо мной.

Вчера муж привёз от своей мамы банки солений.

Четыре огромные стеклянные ёмкости, наполненные до краёв хрустящими огурцами и помидорами.

– Гена поможет занести, – сказал муж, целуя меня в щёку.

Моё сердце упало в пятки.

И вот он стоит на пороге – высокий, с жилистыми руками, с тем самым взглядом, от которого у меня «сорвало крышу» в прошлый раз.

– Ну а для чего ещё друзья нужны, – ухмыльнулся он, глядя мне прямо в глаза.

Мир остановился.

Мне показалось, что муж вот-вот повернётся, ткнёт в меня пальцем и прошипит:

– Сколько раз ты трахалась с Геной?

Ноги стали ватными, сердце замерло, в глазах потемнело.

Но.

Ничего не произошло.

Муж спокойно пошёл в кладовку, даже не заподозрив подвоха.

А потом. всё случилось.

Как только муж скрылся за углом, Гена схватил меня.

Одной рукой – за задницу, второй, задрав халат, запустил пальцы в трусики.

Я остолбенела.

Секунда.

Две.

Три.

Сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди.

Я попыталась отстраниться, но его лапа впилась в мою упругую, накачанную для мужа попу, не отпуская.

– Молчи, – прошептал он.

И я молчала.

Не из-за его приказа.

А потому что стыдилась себя.

Стыдилась, что мокрею под его прикосновениями.

Стыдилась, что тело предаёт меня, отзываясь на его руки.

Он отпустил мою задницу – знал, что я уже не убегу.

Его грубые пальцы впились в грудь, мяли её через тонкую ткань халата.

Соски затвердели, как будто их вырезали из дерева, стали болезненно чувствительными.

Я застонала.

А в кладовке гремели банки – муж был так близко.

И так далеко.

Его пальцы, будто знавшие карту моего тела наизусть, мягко и уверенно ласкали меня сквозь тонкую ткань. Каждое движение вызывало волну тепла, заставляя меня тонуть в собственной влаге, щедрой и предательской. Один палец, скользнув глубже, начал медленные, гипнотические круги внутри, и с каждым витком реальность отступала, растворяясь в этом сладком тумане. В животе порхали сотни бабочек, а сердце билось в такт его ласкам.

Его губы коснулись уха, и горячий шёпот, тихий и властный, обжег моё сознание: «Ты хочешь меня, моя девочка?»

Я хотела крикнуть «нет», хотела вырваться из этого сладкого плена, но душа и тело изменили мне. Из моих сжатых губ вырвалось лишь одно предательское, сдавленное: «Да.». И этого, вместе с его проникающим голосом, оказалось достаточно, чтобы меня накрыло с головой, унеся в стремительную пульсацию наслаждения.

В этот самый миг из кладовки донёсся голос мужа: «Гена, тащи банки!»

Ледяной ужас пронзил меня, мгновенно возвращая к суровой реальности. Слава Богу, он не вышел сам. Мысленная картина того, что он мог бы увидеть – жену с затуманенным взором, застывшую в объятиях друга, – была леденящей. Это был бы конец всему.

«Несу!» – отозвался Гена, и его пальцы начали медленный, невыносимый уход. Моё тело, ещё содрогающееся от оргазма, взбунтовалось, и таз сам, едва заметно, рванулся вперёд, умоляя продлить этот миг, эту последнюю связь.

О том, что из темноты коридора за нами всё это время следили чьи-то глаза, я узнаю позже. Но не в этот день. В этот день остался жар его ладоней и тихий стыд, смешанный с ещё не угасшим трепетом.

– Гена, ну ты где? – закричал муж.

– Да иду я. Крышки у банок скользкие, боюсь упустить, сейчас, твоя жена вытрет и принесу.

Мужчина поднёс к моему лицу руку с блестящими от моих выделений пальцами и сказал:

– Оближи их, сучка.

Я, как послушная собачка, стала работать языком слизывая свои соки, засунула его средний палец в рот и стала посасывать. Терпкий вкус моей смазки заполнил рот, и мне это нравилось. Я бесстыжая, развратная, извращённая женщина.

Гена поднял с пола банки и понёс их в кладовку. Я зашла в ванну, включила холодную воду и умылась.

– Да что же со мной происходит? – задала себе вопрос, глядя на своё раскрасневшееся лицо в зеркало.

Ответа не было.

– Любимая, ты где? – я услышала голос мужа.

Вышла из ванной.

– Я здесь, дорогой.

– Мы с Геной сегодня вечером у нас по рюмочке коньяка выпьем, нам надо рабочие моменты обсудить. Нарежь нам часикам к семи лимончик и апельсинов. Да. И ещё. Мама на выходные сына заберёт. Вещи к вечеру приготовь – сразу после садика заберёт.

– Хорошо. До вечера.

Чмокнула мужа в щёку, и мужчины ушли.

Захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Напряжение последних десяти минут, страх разоблачения, присутствие мужа и руки Гены в моих трусиках, заставляли моё женское сердечко биться, как птичке в клетке и дрожать коленки. Да как он посмел лапать меня при муже! Грязное животное. Сильные мускулистые руки, страсть в глазах, наглость и похоть. Животное. Низ живота сладко заныл, вспомнив его пальцы во мне.

Я не хочу этого, нет, я мужа люблю.

В начале восьмого вечера пришли мужчины. Расположились на диване за журнальным столиком с бутылочкой коньяка. Нарезала им на закуску апельсины и лимоны, добавила копчёной колбаски. Культурное питие, это вам не пьянка алкашей. Я гордилась своим мужем.

– Дорогая, подрежь ещё лимончик! – попросил муж.

Я подошла к столику, чуть наклонилась и взяла пустое блюдце с остатками лимона. Не успела даже выпрямиться, как почувствовала, что на мою попку легла большая мужская пятерня и стала мять ягодицы. И это была рука не мужа! Я выронила блюдце на стол, оно упало и раскололось на две половинки, как и моё сердце от страха.

Мою задницу нагло лапала рука Гены.

Всё, сейчас будет скандал и мужчины подерутся. Гена явно крупнее мужа, он его просто изобьёт. Я так испугалась, что слова супруга доходили до меня как через слой ваты.

От услышанного, я была на грани потери сознания – мой муж, спрашивал у Гены, понравилась ли ему задница его жены?

– Классная. Упругая, подкаченная, и форма отличная, – ответил Гена, делая глоточек коньяка.

Муж довольно заулыбался.

– Ну так! На фитнесс уже год ходит – вот и результат.

Я была в шоке. Мой муж не только за меня не заступился, но и разрешил чужому мужику лапать свою жену. Как? Как такое вообще возможно?

– А ты что думала, Гена будет молчать и ничего мне не расскажет? – обратился ко мне муж. – Да мы с ним дружим с шести лет, нашей дружбе уже двадцать четыре года. Гена рассказав мне о том, как ты на него набросилась, поступил, как настоящий друг.