Союз-77. Книга 1. Теория заговора
1. Чёрный пистолет, 2025
Сегодня, 22 апреля, в день 155-ой годовщины со дня рождения Владимира Ильича Ульянова (Ленина) начинаю сей труд. Помолясь, приступаю.
Д. Ромов
Сделать нам, друзья, предстоит
Больше, чем сделано.
Кто же это там говорит –
Молодо-зелено…
И. Шаферан
Если за вами никто не следит, значит слежку ведут профессионалы…
Автор неизвестен
Официальное уведомление!
Эта история является вымыслом и плодом воображения. Ничего, из описанного здесь, никогда не происходило в реальности и не могло произойти. Никаких тайных обществ и заговоров элитных групп нет и не было, так же, как и мафии. Все имена, даты и события в этой книге не имеют ничего общего с действительностью, а совпадения непреднамеренны и совершенно случайны. Абсолютно. Впрочем, после прочтения лучше всё это сжечь…
Уходить приходилось скрытно и незаметно, поскольку официально ни меня, ни моего спутника сегодня здесь не было. Маршрут был согласован на высоком уровне и все гарантии получены. Так что, если отряд Саадата не успеет нам помешать, то миссию можно будет считать законченной. Но только после возвращения.
Сидеть в мягком кожаном кресле «Айр Кинга» было удобно, но я чувствовал себя уязвимым в этой посудине. Защиты ноль… Двигатель натужно ревел и вибрировал, шасси били по колдобинам и ямкам относительно ровной песчаной дороги, самолётик подпрыгивал, торопился, а за большими круглыми иллюминаторами мелькала выжженая трава, верхушки пальм и далёкие, затянутые дымкой горы.
Взлёт получился коротким и резким. Удары колёс внезапно стихли и меня вжало в спинку кресла. Сидящий напротив, крепко сбитый мужик с красным лицом, чуть подался ко мне и тут же упёрся сильными руками в полированную крышку разделявшего нас стола.
Кричащая роскошь интерьера не вязалась с нашими задачами, да и настроению не слишком соответствовала. Через пару минут угол взлёта уменьшился и мой спутник потянулся к бутылке, вставленной в круглое отверстие держателя слева от себя. Из двух других отверстий он достал массивные хрустальные бокалы для виски. Небрежно плеснул тёмной янтарной жидкости, пролив немного на полировку стола, и подвинул один в мою сторону.
– Ну что, Григорий Андреевич, вырвались?
Я ничего не ответил, а он расстегнул верхнюю пуговицу камуфляжной куртки, называемой «бежевой цифрой» или попросту «оливье», и вытер лоб тыльной стороной ладони. Погон на нём не было.
– С днём рождения вас, – ухмыльнулся он. – Я не знал, честно говоря, просто услышал, как Сбитнев вас поздравлял. Через губу, кстати. Но вы ему такого жару задали, что понять его можно… Жёстко вы его отделали. Уважаю. Всю правду выложили, у него аж зад задымился.
Мой спутник раскатисто рассмеялся. Грубые черты его лица смягчились, и он поднял бокал. Я же к своему не притронулся. Голова раскалывалась. И гудела, как чугунный мост. Таблетки от давления два дня, как кончились, так что их отсутствие давало о себе знать. А может, и не из-за них. Мало ли причин для головной боли у не слишком молодого человека…
Я медленно повернул голову до упора, выворачивая, насколько было возможно вправо и вверх. Натянул мышцы, пытаясь улучшить кровообращение. Потом проделал то же самое в другую сторону. Стало чуть легче.
В салоне, рассчитанном на шестерых пассажиров, мы находились вдвоём – я и этот здоровый полкан. Серёжа. Наш, гэрэушный, но по службе я с ним не пересекался, только вчера познакомились. Я-то больше по «музыкантам» специализировался, да по прочим артистам. В последнее время в Сирию летал редко, а он, как я понял, постоянно сюда нырял.
– Поздравляю, короче, – отсмеявшись, продолжил мой спутник. – Сколько вам сегодня стукнуло, кстати?
– Тридцать семь, – неохотно ответил я и бросил взгляд на пилота. – Наоборот только. И не сегодня, а вчера.
Пилот был один, второе кресло пустовало. Я отвернулся к иллюминатору и посмотрел на редкие белые пёрышки облаков, тёмную блестящую гладь воды, и оставшийся далеко-далеко берег, жёлтый песчаный пляж.
– Да ладно? – недоверчиво протянул попутчик. – Семьдесят три что ли, если наоборот? Чё-то вы заливаете, по-моему, товарищ полковник.
Вот тебе и «что ли». Сам не заметил, как такое случилось. Семьдесят три. Как говорится, если ты проснулся утром и у тебя ничего не болит, значит ты умер. Вообще-то не так. Если прислушиваться к болячкам, то они сразу повылезают, но если у тебя есть задача и жизненная программа – ещё ничего не кончено. Живи и выполняй. Но и о здоровье не забывай, конечно.
Я глянул в глаза своему спутнику. Нормальный мужик, в принципе. Профессионал. Он кивнул, отсалютовал мне бокалом, запрокинул голову и влил в себя тёмную жидкость. И в тот же миг по корпусу самолёта волной прокатились короткие сильные удары. Как горсть камней. Борт тут же резко накренился и, сорвавшись, по большой пологой дуге понёсся к воде.
– Это что?! – выпучил глаза Серёжа.
– Дождь метеоритный, – бросил я, расстёгивая привязной ремень. – Из зенитной вдарили, что ж ещё!
В левом борту появилось несколько свистящих отверстий.
– Игорь! – крикнул я, вскочив с кресла и устремляясь к пилоту. – Игорёк, что?!
Из глаз брызнули искры. Я зарычал и заскрежетал зубами. Ноги стали ватными, а по позвоночнику пронёсся электрический импульс и вспыхнул в голове молнией. Поясницу прошило острой болью – слишком резко дёрнулся, как молодой, бляха… Но прислушиваться к ощущениям было некогда. Я как с горки скатился, пролетев вперёд, и понял, что Игорь ничего мне уже не ответит. Голова его свесилась на грудь, а белоснежная рубашка на глазах становилась кумачовой, пропитываясь кровью. Твою мать!
– Твою ж мать! – раздалось позади меня, будто мой спутник, повторил вслух мои мысли.
Игорь не двигался. Экраны перед ним были чёрными. Высота, скорость, авиагоризонт…
– Ты не против? – отрывисто бросил я Сергею, забираясь в неудобное узкое кресло второго пилота и морщась от боли в спине.
– Нет, – коротко ответил он. – Я не умею.
Времени на разговоры не было. Мы падали. Экран с маршрутом мигал, но остальные приборы на моей стороне работали штатно. Вроде бы. Вырубив автоматику, я левой рукой взялся за штурвал, а правой потянул рычаг закрылков, пытаясь выровнять положение.
Тысячу лет не летал. А на этом самолёте – вообще никогда… Сергей навалился вперёд, обхватил руками спинку кресла и не отрываясь смотрел на несущуюся навстречу воду. Я глянул на него, он побледнел, но не истерил, не паниковал. Я же сказал, нормальный мужик.
– Григорий Андреич, надо бы попытаться вернуться, – прохрипел он. – На берег…
– Держись, Серый, – процедил я сквозь зубы, с силой вытягивая штурвал на себя.
Ну же… Ну же…
– Ну же!!! – прохрипел я, задирая нос и сдвигая рычаг газа. – Давай!!!
Самолёт, едва не зарывшись в волну, резко вынырнул из пике и рванул ввысь, а мой товарищ, не удержавшись, повалился назад и отлетел к пассажирскому сиденью.
– Надо возвращаться, – повторил он, когда я кое-как выровнял положение. – До Сочи не дотянем.
– Да, кто его знает, – пожал я плечами. – Может, не дотянем, а может, и… наоборот. Но автопилоту капут. Да и хрен знает, чего ещё эти уроды продырявили. Тебе, кстати, ничего не отстрелили?
– Сука… – зло помотал он головой. – Обезьяны с пулемётами… Не отстрелили.
– Ну, и молодец, – кивнул я. – Везунчик ты, Серёжка. Значит надо двигать вперёд. Назад нам с тобой никак нельзя. И, главное, куда назад? На пляж опять? Так там уже наших нет, бармалеи засели. Или чё, предлагаешь в Хмеймим лететь? Типа, здравствуйте, вот они мы. Сам-то подумай. Проверь-ка лучше Игорька.
Но там и проверять нечего было. Игорёк пал на боевом посту.
– Ладно, – покачал я головой, – пойдём на Кипр. Это двести пятьдесят кэмэ всего. Плюс-минус. Ну-ка, вруби свой навигатор на мобиле.
– Блин…
– Чего?
– Да, не хотел я телефон включать…
– Ну, – усмехнулся я, – тогда пальцем ткни, куда лететь.
Он замешкался.
– Да не ссы ты, товарищ полковник, – покачал я головой, – проскочим. Давай только скорее, а то нам похоже бак пробили. Некогда титьки мять.
– Ладно, – недовольно выдохнул он. – Что ставить, Ларнаку?
– Нет, Никосию. Рисковать не будем, полетим в турецкую часть. Ты только Чечиткале забей, а не Эрджан. И смотри, бритов надо стороной облететь, а то у них там есть из чего пальнуть.
– Я уверен, они всю эту хрень и замутили. Твари.
– Это точно, – усмехнулся я, это действительно они расстарались. – Англичанка гадит, да? Жаль, сбросить ей нечего. Нет у тебя бомбы какой-нибудь?
– Нету, Григорий Андреевич. Нету…
На следующий день, ближе к вечеру, я прибыл в Управление на Ходынское поле, прошёл все необходимые посты и проверки и, наконец, вошёл в приёмную генерал-майора Прошина.
– Здравствуйте, Алёна Антоновна. У себя?
– Ой, Григорий Андреевич, здравствуйте, – разулыбалась обычно строгая секретарша с капитанскими погонами. – Заходите сразу, он вас ждёт уже. Спрашивал два раза.
Я глянул на часы, убедился, что не опоздал и шагнул к двери.
– Товарищ генерал, разрешите? – произнёс я, приоткрывая дверь.
Кабинет был просторным, светлым, современным с большими окнами. В глубине стоял массивный письменный стол с приставленным к нему длинным столом для совещаний.
– А-а-а, дядя Гриша, проходите, заждался уже, – хозяин кабинета встал из-за стола и сделал несколько шагов мне навстречу. — Небыстро вы в этот раз.
«Дядя Гриша»… Я сразу всё понял. Сука, Сбитнев, наклепал уже, козёл… Я ему, может, и зря вчера выволочку устроил, да только, всё равно, не жалел, что рубанул правду-матку. Кто-то же должен был этому мудаку объяснить дважды два четыре. Таких он там дел наворотил. Мало что парней не сберёг, так ещё секретное оборудование просохатил. Олень. А там ведь и материалы находились… Ладно… Тихо… Надо было успокоиться.
Генерал меня обнял, а я обнял его. Просто братская любовь…
– Садитесь-садитесь, – заулыбался он и вернулся на своё место. – Что будете?
– Кофе, – кивнул я. – Маленькую чашечку. Ристретто.
– А сердце, давление в норме? Можно вам такой крепкий пить?
– Можно, Саша, можно, – усмехнулся я, назвав его по имени, и он тоже понял, что я понял.
Все всё поняли, в общем… Неофициальное обращение, дружеская обстановка, вроде мы уже не начальник и подчинённый, а просто старые приятели. Ну-ну… Мой «приятель» нажал кнопку на селекторе и попросил принести кофе и коньячный набор.
– Впечатлён, как вы с самолётом управились, – улыбнулся генерал.
– Да, это что! Пустяки, я ещё и вышивать могу. Крестиком, как кот Матроскин. Мне же это только и остаётся теперь, да?
– Дядь Гриш, – немного грустно, улыбнулся он. – С днём рождения вас. Мы приказ подготовили о награждении и подарок.
– Подарок? – удивился я. – Подарок – это здорово. Ценный, надеюсь?
– Да, всё, как положено, ценный подарок, – кивнул он и стал серьёзным.
В юности он походил на бравого гренадёра – ему бы кирасу и усы погуще, и вылитый был бы… А теперь вот раздобрел, плешь завёл, пузцо…
– Я ничего не могу сделать, вы поймите… Сбитнев мужик говнистый, гражданский, к тому же. Я на него надавить никак не могу…
Генерал вздохнул. Я тоже. Да чего там объяснять, всё было понятно. Постучав, вошла Алёна Антоновна и поставила на приставной стол красивый серебряный поднос с двумя маленькими чашечками кофе и бутылкой французского коньяка. Ещё на подносе нашлось место горькому шоколаду и тонко нарезанному лимону.
Я скользнул взглядом по крутым бёдрам и крепким ногам секретарши. Ей было чуть за сорок, в отличной форме, в самом соку… Она поймала мой взгляд и улыбнулась. Я ей в отцы годился. Я тоже улыбнулся и подмигнул. Саша взял бутылку и налил на донышко в пузатые бокалы на низких ножках.
– Правильно вы ему высказали, – кивнул он, когда Алёна Антоновна вышла из кабинета. – Сбитневу этому. Мудак он, это ж все знают. Но мудак с поддержкой в высоких кабинетах. За ним большие люди стоят. Так что…
Так что надо засунуть язык в одно место и не высовывать. А то, что из-за таких вот хорьков, как этот Сбитнев, мы пацанов молодых теряем и вообще годы работы под откос спускаем, это никого не волнует. Главное, не нарушить его покой. Сука. Моя бы воля, я б его лично к стенке поставил и привёл в исполнение без суда и следствия…
Ещё кофе не выпил, а уже защемило в груди…
– А мы вас… будем в качестве консультанта привлекать, – улыбнулся Саша. – Директор уже приказ подписал.
– Быстро, – хмыкнул я.
– Да-а-а… сами знаете, с этим делом не тянут обычно. Раз два – и в дамках. Ладно, давайте за вас. Я, между прочим, завидую вам. Моя бы воля, давно б на покой ушёл, но начальство не отпускает, а вы можете ничего не делать и просто жить в своё удовольствие. Отдых, сказать по чести, вы уже давно заслужили. Вон ещё когда уйти могли. Я вам, кстати, очень благодарен, что не ушли в своё время…
Мы чокнулись. Я едва пригубил и отставил бокал.
– За рулём, – кивнул я, отвечая на вопросительный взгляд генерала.
– Ну да, ну да… Григорий Андреевич, да не расстраивайтесь, правда. Работа будет. Не такая, конечно, как вы привыкли, поездки не обещаю, но и дома в четырёх стенах сидеть не придётся. На возраст же нужно поправку давать. Ну, не планировали же вы до ста лет по горячим точкам мотаться? Вон как с этим самолётом вышло… Ну, честное слово! Геройство, конечно, но и стресс.
– Да, – улыбнулся я. – Разумеется. Всё правильно, Саша, засиделся я. Давно пора молодым дорогу уступить. Пусть теперь они мозгами шевелят, а я настурции разводить стану. Не переживай, я всё понимаю. Молодым везде у нас дорога, а нам, старикам, это самое, да? Ну что же, так и должно быть…
Должно… Должно, да не обязано! Я помотал головой. Накатила и злость, и обида, и, одновременно, понимание, что всё действительно было правильно, и пришла моя пора. Вот так… раз, и пришла пора…В общем, как говорят писаки, я испытал сложную гамму чувств и всё такое прочее.
– Вот увидите, вам понравится, – подмигнул мне Саша. – Обязательно понравится.
– Уже нравится, – кивнул я. – Уже…
На столе тирликнул сигнал селектора, но генерал не успел отреагировать. Дверь распахнулась. Я обернулся и увидел очень немолодого человека в штатском. Он был однозначно старше меня, а вот гляди-ка, продолжал, надо полагать, нести службу на благо родной страны.
– Вот они, – широко улыбнулся посетитель, – герои нашего времени. Коньяки распивают. Парят в лучах славы и нежатся в комфорте.
Дед этот был совершенно лысый с рыхлой картофелиной носа и глубокими морщинами. Скулы напоминали два яблока и делали его похожим на куклу-марионетку с ярморочной площади. Из-за покатых плеч и сгорбленной тощей фигуры, его дорогущий костюм выглядел мешковатым.
Улыбка на иссушенных губах казалась виноватой, но взгляд его меня поразил. Молодой, энергичный, хищный и… властный, что ли. Хотя, нет, неудачное слово, не знаю… В общем, взгляд человека, знающего намного больше, чем другие.
– Алексей Михайлович, – поднялся с места Александр и показал на меня рукой. – Позвольте вам представить…
Дед добродушно рассмеялся, перебивая генерала:
– Помилуйте, ну кто же не знает Григория Андреевича.
Это меня, то есть. Он сделал несколько шагов в мою сторону и протянул руку. Я поднялся со стула и пожал её.
– Стрелец, – представился я.
– Знаю-знаю, Григорий Андреевич, – засиял он и крепко, совсем не по-стариковски сжал мою ладонь. – Товарищ Стрелец у нас человек легендарный. Он и самолёт посадит и дворец Амина в одиночку возьмёт.
– Никак нет, – серьёзно ответил я. – Я не по боевым операциям. А теперь вообще всего лишь консультант. А самолёт… Жить захочешь, знаете ли, и космический корабль посадишь.
Все засмеялись. Дед тоже засмеялся, а вот фамилию свою не назвал. Интересный кадр. Кто же он такой? Меня знает, а я его нет… А я думал, что знаю всех… Алексей Михайлович, значит… Интересно… Откуда такой реликт выплыл… Ну, ладно, разузнаем, что за фрукт, чтоб не скучно было на пенсии дома сидеть.
– Ну, что же, товарищ генерал, – кивнул я. – Пора и честь знать. Разрешите идти?
– Григорий Андреевич, – чуть смутился Прошин. – Спасибо, что зашли. Мы в ближайшие несколько дней с вами обязательно увидимся. Я позвоню, мы сядем и хорошенько поговорим. Обсудим сотрудничество. Лады?
– Лады, Александр Иванович. Лады…
Я подмигнул.
– Всего доброго. Вам тоже, Алексей Михайлович.
– И вам, и вам, – расплылся в улыбке дед. – Всего хорошего…
– Всё в порядке у вас? – услужливо и одновременно пренебрежительно-равнодушно спросил молодой официант с закрученными усами.
– Воды принесите, пожалуйста.
– С газом, без газа?
– «Боржоми», если есть.
– Конечно, – кивнул тот. – Сейчас принесу.
Он исчез, а я снова задумался о своём изменившемся положении. Естественно, я только об этом и думал сейчас. Пенсионер, бляха-муха. Дожили.
Я сидел в каком-то мудацком баре на Садовой-Каретной, неподалёку от сада «Эрмитаж», и от всей души сочувствовал и сопереживал сам себе. Как быстро всё произошло. Раз, два, три. Вчера спасаю операцию, а сегодня уже выращиваю настурции…
Пижоны с умащёнными бородами и стеклянными взглядами поглядывали на меня с усмешками, а их девки на меня вообще не смотрели. Передо мной стоял не бокал, а ваза с густой кроваво-красной жижей, льдом, белыми, похожими на пенопласт, шариками и кусками фруктов. Даже пробовать не хотелось.
И вообще, зря я согласился на встречу с Максом. Надо было домой ехать. Мне всё здесь было противно. Прилизанные самовлюблённые мужики, их подруги, думающие лишь о бабках и с вызовом демонстрирующие свой достаток. Как мы вообще до этого докатились? Я решил, что если через десять минут он не появится, встану и уйду. Но он появился.
– Старичок! – радостно воскликнул он. – Гриша! Привет, родной!
– Да сам ты старичок, – незлобиво огрызнулся я и отмахнулся от его объятий и лобызаний.
Макс был моим давнишним и не слишком близким приятелем. Молодой, деятельный, весёлый. Родственник генеральской жены. У Прошина и познакомились, аккурат лет двадцать назад.
– Что это ты пьёшь такое? – усмехнулся он.
– Ничего. Это твои креаклы мне дурацкой херни намешали.
– Ой-ой-ой, креаклы! – заржал он. – Ты чего не в духе, старина?
– В духе. Ты же видишь, никто из них не корчится на полу от боли, все ходят на своих ногах. Это значит, я в духе. Старина.
Макс расплылся в улыбке. Он был рыхлым, но при этом живым, юрким, с богатой мимикой. На острие моды, в сумасшедших очках, в сумасшедшем пиджаке. В общем, продюсер из телеящика.
– Ладно-ладно, – хлопнул он по столику и обернулся, выискивая глазами официанта. – Чего суровый такой? Ты поесть заказал уже?
– Нет.
– Правильно, я сам закажу. Я знаю, что тебе сейчас нужно. Так, любезный, этот коктейль уносите. Для начала нам, пока будем ждать, эту вашу водку на инжире по три шота, а потом два двойных «Олд фэшн» с бурбоном. А вкушать мы будем гамбургеры с крабами. Гриш, тебе картошку или пюре из цветной капусты?
– Мне борща принесите, – кивнул я.
– У нас нет борща, – надменно ответил официант тоже с закрученными усами и окладистой бородой.
Тьфу! Прям секта какая-то.
– Он шутит, шутит, – пояснил Макс. – Так… Давайте, с домашними чипсами. Вот, а что потом, мы подумаем ещё. Спасибо.
– Максим, почему тебе нравятся извращения? – спросил я, когда официант ушёл. – Надо было тебя взять с собой в командировку хоть раз, чтоб ты на настоящую жизнь посмотрел, вот без всей этой дребедени. Гамбургеры ему подавай и хот-доги из крабовых палочек. Почему нормальную еду нельзя заказать?
– Это какую? Селёдку что ли да щи?
– Да уж всё лучше этого твоего пижонства.
– Сразу видно древнего человека, – засмеялся он. – И при ужасах царизма, и при коммунистах пожить успел. Скучаешь теперь, наверное. А я человек молодой. Ты из прошлого, а я – из будущего. Но это ничего, это даже хорошо.
Я хмуро кивнул:
– Будущее вызывает очень много вопросов, но ладно уже, рассказывай, зачем ты меня сюда вытянул и чего хочешь.
– Вот ты какой шустрый, сразу к делу, сразу быка за рога, – покачал он головой.
– Да, пока ты ещё не на этих самых рогах, а то знаю тебя, накидаешься за пять минут. А я устал. Мне отдыхать надо. Возраст.
– Ну, хорошо, старый ворчун… – усмехнулся он. – В общем так, Гриша, я начинаю большой проект, посвящённый Советскому Союзу.
– В зомбоящике своём? – уточнил я.
– Да, на телевидении. Это будет просто пушка, Гриш! Реалити-шоу «Назад в СССР»! Представляешь? Мы строим целый город и деревню, чтоб всё, как взаправду! Вот там и борщ будет, и селёдка под шубой и пельмени магазинные. Всё вообще.
– И зачем это?
– Ты что! – воскликнул он. – Не понимаешь? Сейчас совок – это самый тренд! Все только про Союз и говорят. Буквально бредят им. Модно, и у целевой аудитории востребовано! Будем туда закидывать участников, чтоб выживали и смотреть, как они справятся. Шикарная идея, да?
– Не знаю, – покачал я головой. – А от меня тебе что надо? Я участвовать в этом барахле не буду.
– Ты мне нужен в качестве консультанта.
О! Кажется, действительно, консультации – это всё, на что я сейчас способен…
– Так тебе же за полтинник, Макс, – пожал я плечами. – Ты и сам при Советах пожить успел. Как я тебя консультировать буду?
– Да что я там успел? Я ж ребёнком был. Но дело даже не в этом. Мне консультант нужен по силовым структурам, КГБ главным образом, по партийным органам. Соглашайся, Гриш. Во-первых, это деньги. Оплата будет очень и очень достойной, понимаешь? Не гигантской, конечно, но, всё равно, достойной. Во-вторых, это интересно. Ну, правда, поверь, проект будет очень крутой. Хочешь, я тебя свожу посмотреть?
– Только не сегодня, – помотал я головой.
– Нет, конечно, сегодня уже поздно, вечер, темнота. Но можем завтра сгонять. У нас прямо деревня настоящая, в Тульской области. Почувствуешь себя в своей молодости. Ты не представляешь, сколько у нас уже заявок на участие. И это при том, что официально кастинг ещё не объявлен.
Принесли инжирную настойку в маленьких толстостенных, будто вырезанных из кусков льда рюмашках. Макс без раздумий закинул в себя сразу три шота подряд. Я только головой качнул.
– Послушай, – кивнул я ему. – Как ты можешь этот проект делать, если ты Союз ненавидишь лютой ненавистью?
– Я тебя умоляю! – вздёрнулся он. – А ты что ли его любишь? ГУЛАГа тебе не хватает, или чего? Дефицита всеобщего? Подавленности? Лжи? Тотальной депрессии? Хотя, ты-то в системе был, соскучился видимо по упоению властью. Только, кроме твоего упоения, ничего там не было доброго.
Идиот. Я властью под пулями «упивался», страну защищая.
– Сраный тоталитаризм, – не унимался он, – диктатура, блин, пролетариата и геронтократия. Тошнота! Одевались, как обсосы, за тряпку фирменную удавить готовы были. Нарушили социальную и экономическую эволюцию. Цивилизацию сломали. Замордовали, угробили, извели миллионы людей, а после обосрались.
– Войну выиграли и индустрию создали, – пожал я плечами, стараясь сохранять хладнокровие. – И, если отбросить твои тупые клише, начали строить общество будущего. Антикапитализм, или, если больше нравится, посткапитализм. И Запад твой любимый к нему же когда-нибудь придёт, только нескоро. А мы имели шанс влететь туда на златогривом коне! Ну, сбились наши руководители, не туда пошли, затупили старики-разбойники, но исправить ситуацию можно было. Дело-то новое, неизведанное, и если б не…
– Если бы да кабы, – перебил меня Макс. – Сбились и ушли не туда. В жопу ушли. Скажи лучше, каков конечный результат? Я сам скажу! Результат – пшик. Да ты и сам мне говорил, что всё в Союзе этом прогнило перед развалом.
– Гниль надо было вычистить и двигаться дальше к процветанию и…
– Ай, – махнул он рукой, снова не желая слушать, а потом взял рюмку, стоящую передо мной, заглотил и продолжил:
– Если бы не Штаты, хрен бы мы чего достигли, ты не соображаешь что ли? И войну бы не выиграли и никакой индустрии не построили бы. Они нам всё дали, а мы своими кривыми ручонками только Беломорканал и сумели выкопать. И то мелко вышло, корабли не проходят, за дно цепляются. Если бы не Америка, хер бы что было при советах.
– Макс, ты дурак что ли? – тихонько спросил я. – Нет, ты правда во всю эту ахинею веришь? Или просто позлить меня решил?
– Нет, Гриша, – самодовольно расплылся он в улыбке и потянулся за следующей рюмкой. – Я знаю факты, а в ахинею веришь ты. Поэтому ты мне и нужен, понимаешь? Без тебя ведь никак! Мне надо, чтобы совок выглядел даже натуральнее, чем был на самом деле, улавливаешь? Потому что это мега крутой тренд. А кто направляет тренд, тот что? Тот будет при бабках. Поверь, рейтинги мы соберём такие, что все остальные каналы…
– Да иди ты в пень, Макс!
– Чего? – захлопал он глазами.
– Я говорю, иди ты в пень, – спокойно повторил я и встал из-за стола.
Повторил спокойно, но в груди всё клокотало. Это как можно быть таким идиотом, чтобы в пятьдесят с гаком нести вот эту тупую дичь? Пусть он и не самый умный, но пятидесяти-, сука, летний деятель культуры!
– Ты чего, Гриш? – удивлённо воскликнул он и попытался ухватить меня за руку.
Но это было зря, конечно. Я в свои семьдесят три был покрепче этого дурачка и рванул руку так, что он чуть не грохнулся вместе со стулом.
– Ещё раз увижу – убью, сука!
Это, конечно, была фигура речи, но он поверил и отшатнулся. Разозлил меня, гад. Самодовольный урод. Любитель крабовых хот-догов. Надо сказать генералу Прошину, что у его жены родственник настоящий мудак.
Я вышел из душного бара. Чувствовал себя херово. В спину опять вступило, в груди жгло, голова разболелась. Надо было просто выспаться. Ну, и давление померять. Я решил, что сейчас пройдусь немного и мне станет лучше. Последние несколько дней выдались суматошными и непростыми, да и этот придурок нервы вздёрнул. И так были вздёрнуты, а теперь вообще…
Я перешёл через дорогу, глянул на грозно возвышающийся зиккурат слева. Надо же было такую хрень построить. Повернул в сторону Делегатской улицы и зашагал вперёд. Вроде полегчало. Было поздно, темно и прохладно, весенний воздух освежал, в небе поблёскивали звёзды.
Я двигал по узкому тротуару вдоль сквера, дышал глубоко, радуясь тонким ароматам цветения. Листья уже распустились и пятнадцатиэтажку с «Азбукой вкуса» было практически не видно за деревьями. Я неспешно шёл дальше, к следующей «свечке», на первом этаже которой помещалась почта. Деревья закончились, я мерно вышагивал вдоль парковки, заставленной машинами и вдруг…
Или показалось?..
Я остановился. Нет, не показалось… Из глубины тёмного двора, со стороны гаражей повторился странный звук, похожий на сдавленный стон. Какого хрена…
Я осмотрелся, поблизости никого не было. Звук повторился, на этот раз он стал отчётливее. Совок ему, видите ли, не нравится. Да только я не припомню, чтобы при совке в центре Москвы, никого не боясь и практически открыто, людей грабили да насиловали.
– Помогите… – вскрик вмиг оборвался…
Я быстро прошёл вглубь парковки, подошёл к дому и прижался к стене. В позвоночнике снова стрельнуло и в висках появились противные молоточки. Почта была темной, нихрена не видать, свет в окнах квартир не горел. Почти. Сжав зубы, я ещё продвинулся вперёд, стараясь ступать неслышно. Вспомнил молодость, как говорится…
На мгновенье мне почудилось, будто сзади кто-то есть, и я резко обернулся и присмотрелся. Но нет, ничего и никого подозрительного не заметил. Нервишки, похоже, пошаливали…
Звуки возни и стоны стали громче, и я прошёл дальше и заглянул за угол. Присмотревшись, различил три тёмные фигуры. Двое из них, несомненно мужчины, запихивали вырывающуюся, судя по всему, женщину в большую машину.
– Давай скорей! – долетел до меня сдавленный голос. – Да не цацкайся ты с ней! А ты, сучка, только пикни ещё, я тебя вспорю сразу по всей длине, от пилотки до пасти!
– Стонать будешь, когда мы тебя жарить начнём в три смычка, – со смешком добавил второй.
Он с глухим звуком ударил жертву по пояснице и она, охнув, затихла, перестала трепыхаться.
– Вот так, – удовлетворённо бросил первый.
Голос был низкий, звериный, с выразительным акцентом.
Они находились от меня в нескольких метрах, под большим разлапистым деревом, скрывающим происходящее от жителей верхних этажей. Да и со стороны дороги тоже ничего не было видно. Прямо в центре Москвы, под окнами жилого дома, хоть и с обратной стороны. Твою же мать! Как это возможно?! Ничего ведь твари не боятся!
Ладно. Два гражданских урода – это раз плюнуть, даже с прострелом в спине. К тому же на таких мразей у меня зуб. Я их на дух не переношу. Мне их порвать хочется, головы пооткручивать…
– А ну, – устало сказал я, делая несколько шагов в их направлении. – Оставьте девушку в покое.
На миг всё стихло. Нет, не на миг… Пожалуй, на пару секунд. Именно столько длилась абсолютная тишина, будто время замерло. Не было слышно ни одного звука. Ни одного… А потом мир снова ожил. Где-то сверчок цвыркнул, где-то машина тормознула, ветерок, листва… Всё стало, как обычно. И тут же мне в глаза ударил яркий свет фонаря. Но я даже не поморщился.
– Девушку оставьте, – повторил я.
– Чего? – услышал я насмешливый голос. – Деда, ты спутал, аптека не здесь, тебе в другую сторону. Иди, пока тебе хронических заболеваний не добавили.
– Я повторять-то не привык, сынки, – хмыкнул я. – Иди сюда, милая. Ты там жива?
– Слышь, старый, дёргай отсюда-на! – вступил низкий звериный голос.
Из-за фонаря, бьющего в глаза, мне их не видно было. Никак не разглядеть.
– Вот ведь шакалы, – чуть прищурился я, и в тот же момент увидел кулак, летящий мне в лицо.
Ну-ну. Рука взмыла автоматически. Блок, удар, резкий поворот и локоть нападавшего согнулся в другую сторону.
– Да не ори, ты ж мужик.
Дикий вопль пронёсся над округой. Я дёрнул парня на себя и заткнул ударом по горлу. В то же мгновенье перехватил кисть второго шакала, вырвал фонарь и этим фонарём наотмашь рубанул ему по роже. Фонарь разлетелся на куски.
– Разве вас не учили, что к пожилым людям надо уважительно относиться? А уж про девушек и говорить нечего.
Хотел пропнуть ему по бубенцам, да спину пожалел. Свою, разумеется. Она и так скрипела, и заставляла лететь искры из глаз. Так что я шагнул к заливающемуся кровью мерзавцу и коротко ткнул указательным пальцем под нос, точнёхонько над верхней губой. Он, не пикнув, тут же рухнул на асфальт.
В доме начали зажигаться окна, и стало светлее. Девушка в чёрной кожаной куртке похоже пришла в себя и поднялась на ноги.
– Ты как, дочка, цела? – кивнул я ей.
– Да, – спокойно ответила она.
На ней были тёмные спортивные брюки и белые кроссовки.
– Ну, и молодец. Ты здесь живёшь или тебя проводить? Точно в порядке?
– В порядке, – вздохнула она и…
Старый дурак!!! Сердце оборвалось… А ещё на пенсию не хотел уходить! Мозги-то уже всё, высохли… Эмоции одни остались! Нюни!