Маша

Дмитрий Ковалевский

МАША

Раздался выстрел. Очень скоро запахло порохом. Я сразу вспомнила, как отец брал меня с собою на охоту. Они с князем Михаилом Ларионовым были на конях, и я сидела позади батюшки ближе к крупу, качаясь по пути, будто на каком-нибудь механизме. Меня тогда оставили следить за лошадьми, и я не заподозрила того подвоха, какой вижу теперь: что бы я, маленькая, шести или, может быть, семи лет девочка стала бы делать, вздумай эти могучие звери разбежаться.

Выстрел тогда заставил меня переживать о том, кто стрелял: батюшка или князь Ларионов? И ежели это отец, то попал ли? А ежели попал, то кого подстрелил? Стоял ноябрь, и я была укутана поверх платьишка в тёплый меховой полушубок, сшитый няней из обрезков родительских одежд. На склоне, у подножья которого я дожидалась отца, стелился жёлтый ковёр высохшей травы. Небо, чистое, голубое и морозное, походило на ничто, из которого, конечно, ничего никогда не свалится, ни единой дождинки.

Из шуршащего на ветру подлеска вышел папа, а ещё прежде него самого из зарослей какого-то куста вылезла его рука, за чёрный пышный хвост державшая толстую мёртвую птицу. Это оказался глухарь, как мне позже объяснил батюшка. Глухари, рассказал он, птицы, в общем-то, чуткие и неглупые. Но по весне, желая завладеть вниманием глухарихи, становятся рассеянными и часто попадают в руки охотников. Бывает, впрочем, и такое, что брачные игры птицы эти затевают и в лето, и в холодную осень.

Весь обратный путь отец пах шерстью и той родительской свежестью, которая врывается в дом по возвращение отца с матерью из города с подарками.

Так вот, раздался грохот. И я сразу подумала о глухаре. Только через какое-нибудь мгновение одумалась и отложила пудреницу. Взглянула в зеркало, но за спиною дверь всё так же была закрыта. Мне показалось, что вот-вот она откроется, и кто-нибудь ворвётся ко мне. Кто же? А если это абреки пришли? Мы стояли недалеко от кавказских гор. Но в гостиной – знала я – пятеро офицеров, да Коленька мой. Одним выстрелом всех ведь не убьёшь.

Сердце в груди моей забилось, как дикая птаха в клетке. Оттого всё было неясно, что после того грохота не последовало ни пальбы, ни шума. Совсем наоборот – всякие звуки стихли. Едва не теряя сознания от страха, я как могла тихонечко подошла к двери. Жаль только, туфельки мои негромко, но всё же цокали по паркету, пышный подол предательски шуршал, а дыхание своё нервное я так до конца унять и не смогла. И всё же, встав с краешку у двери, я наклонилась к ней, но ничего не услышала. Потому как за нею, по-видимому, никто не шевелился, и ничего не происходило.

Да тут, словно из ниоткуда, донеслись грузные мужские шаги, в которых я узнала солдатские сапоги. Они приближались стремительно, неумолимо, так, что я лишь успела протянуть руку к комоду, чтобы схватить что-нибудь. Но промахнулась и неглядя только уронила два флакона – они, на счастье, не разбились, упав, – как дверь вместо того, чтобы распахнуться, аккуратно приоткрылась. И во всё растущей щели гостиного света нарисовалось исполненное смятения лицо Гриши.

Я, вообще-то, считаю себя приличной барышней, и от того мне впору постыдиться того, что я тут же бросилась ему на шею. Такие чувства меня обуяли! Будто безумный дух разом покинул тело моё. Я упёрлась плечом в какую-то медаль, а Гриша поспешил прикрыть за собой дверь, и после этого только мягко приобнял меня, как бы успокаивая. Наверное, я ещё немного дрожала.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.