Ноты сердца

Глава 1. Фальшивая нота

Лиза

В кафе оказалось душно, хотя окна и двери были нараспашку, и мы с Дашкой заняли столик на летней веранде. Здесь, по-крайней мере, ветерок налетал иногда, еще только конец мая, а жара уже накатывала волнами.

– Как в фильмах-катастрофах, да? – Подруга плюхнулась на изящно изогнутый стул с тонкими ножками и потянула ближе большой запотевший стакан сока со льдом, который уже принес официант. – Небо такое чистое, ясно, и солнышко, но все жарче и жарче, и листья такие – раз, и уже коричневые, и трава вся желтая, а потом…

– Даш! Ну что ты опять?

Я фыркнула и тоже придвинула к себе безалкогольный коктейль, ледяной мохито. Стекло было мутным, сплошь покрытым холодными капельками, тут же скатывающимися шустрыми ручейками под пальцами. Дашка обожала всякие страшилки про апокалипсис и в любом погодном явлении умудряясь усмотреть сюжет для очередного блокбастера.

– Тебе жалко, что ли? – Она сморщила нос и вздохнула: – Такая идея!

– Да сто раз уже снимали твою идею. – Дашина кинострасть меня не раздражала, но настроение было странным.

– Ладно. – Она легкомысленно дернула головой, потом пальцами поймала и заправила за ухо выбившуюся прядь волос. – Рассказывай, что там у вас. Интересно же!

– Да мне самой интересно, – я хмыкнула и сделала большой глоток.

* * *

Еще бы! Когда Антон сказал, куда мы поедем, у меня глаза стали в пол-лица.

– Куда? Мы же во Францию собирались.

– Да что мы там не видели в твоей Франции, вы с отцом туда сколько ездили?

– Ну, мы в музеи всякие ездили и на Лазурный, при чем тут… Я же тебе говорила: хочу романтики!

– В очереди в Лувр потолкаться – это, по-твоему, романтика?

Если честно, я разозлилась. Эта поездка была не экскурсионной. Мы с Антоном встречались уже год, и мне хотелось отметить годовщину по-настоящему, как бы по-взрослому – Париж, Монмартр, цветы, Сена. Красиво попозировать на мосту и на фоне Собора Парижской богоматери, посидеть в кафе, зайти в бутик «Caron». Ух, какие там красивые интерьеры, я видела на фотках. Огромные стеклянные конусы с духами, представляете? Фонтанные духи «Caron» – это ж легенда! Прямо при тебе наливают в красивый флакончик, ленточка, коробочка, эксклюзив! Я уже представляла, как выберу себе самые вкусные, а Антон с улыбкой мне их преподнесет – и на тебе.

Не думайте, что я такая уж эстетка. Про Париж мне мама рассказывала и бабушка. Они все время стараются привить мне чувство вкуса. На самом деле, меня и свое вполне устраивает. Но нормальный человек должен быть открыт новому, вот я и стараюсь учиться. Дед говорил, что мне надо на художника или музыканта учиться, на дизайн пойти, творческую жилку развивать, но куда там: оба родителя на дыбы встали.

«Музыкой заниматься должны Моцарты и Рахманиновы, не вижу в тебе подобных талантов», – сказал папа. И я учусь на менеджера.

Антон продолжал рассматривать меня с усмешкой, и я зашипела:

– А там бешеные мартышки и комары!

– Бешеные комары? – он рассмеялся ехидно. – Лиза, ты сама как бешеный комар, это им бояться надо.

Я скорчила ему гримасу. Умник, вечно со своими комментариями. Иногда кажется, что моему парню больше удовольствия доставляет не нежности говорить, а гадости. Я не из тех девушек, которые в обморок от матерного слова падают, но ведь пряники в отношениях тоже должны быть, а не только перепалки, да?

– Там вода плохая и еда странная!

– Еду в отелях подают вполне европейскую, а воду можно пить из бутылок. И вообще, – Антон скривился, став сразу взрослее и жестче лицом, – ты чужую заботу и труд не ценишь. Я нашел уже хороший тур, билеты подобрал, отель забронировал. Пляж, отдых, цветы, экскурсии в центр, где все это древнее и историческое. А тебе наплевать, что столько сил вложили. Никакой благодарности.

Я замолкла. С одной стороны, я ведь не просила Антона всем этим заниматься. Вообще-то четко сказала, чего хочу, договорилась с родителями и с ним самим, мечтала последние месяца три о поездке, в конце концов. Но с другой стороны, и правда… Он обзвонил, нашел, согласовал, за бронь заплатил. Наверное, тоже мечтал и представлял, как мы долетим туда и будем отдыхать, настроился, а получил скандал в ответ. Ему обидно.

Запал у меня тут же сдулся. Не умею спорить и свою точку зрения отстаивать в таких ситуациях. Дашка говорит, что маман во мне взрастила здоровенный, откормленный комплекс вины. Думать об этом неприятно, я и стараюсь этого не делать. Неправда. Это нормальное, здоровое чувство благодарности!

На кухне мы были вдвоем, и когда повисла тишина, а Антон отошел ткнуть чайник, мне стало неуютно.

– Тоша…

Он дернул плечом, не оборачиваясь.

– Что?

– Прости, пожалуйста…

Спина у него была напряженная, сведенные плечи наклонены вперед, как у боксера. С минуту я смотрела на воротник свежей, тщательно отглаженной рубашки, дорогой ремень и отлично сидящие на его крепкой заднице брюки. Наконец, Антон вздохнул и обернулся.

– Ты маленькая еще и глупая. Но хоть стараешься понимать, что можно, а что нельзя. Ладно, прощаю. Запланируй по магазинам пройтись, тебе вещи надо купить, там не Париж.

Я только кивнула, слушая закипающий чайник и пытаясь не слышать, как где-то в глубине души закипаю и сама.

* * *

– Охренеть. – Дашка заморгала, как будто ей песка в глаза сыпанули, и стакан отодвинула. – Так Парижа не будет, а вы…

– Летим на Бали, – я кивнула и глубоко вздохнула.

– Но ты же ни на какие пляжи эти не хотела. – Подруга даже голову наклонила, рассматривая меня, как какое-то чудо в перьях.

– Там тоже романтика. – Я почему-то упрямо нахмурилась, может, потому что и сама пыталась заглушить противный голосок обиды и расстройства внутри. – Просто другая. И вообще, знаешь, мама намекнула, что Антон, кажется, до предложения дозрел. Может, хочет на пляже весь в цветах на колено стать и кольцо подарить?

Даша только глаза закатила.

– Бабок он пожалел, там оплатил все один раз – и готово. А в Европе туда-сюда, машина, отели, поездки, и разлетится черт знает сколько.

– Да ну тебя! Вредина злобная!

Мы рассмеялись обе, и я не заметила, как Дашка смотрит на меня расстроенным взглядом.

– Ненавижу сборы и тяжеленные чемоданы. В Европе все просто: с собой минимум, а если им не обойдешься, то в любой аптеке за углом тебе и резинки продадут, и от головы таблетку. Даш, как думаешь, в Индонезии есть муха цеце? Лихорадки всякие, Эбола, что ли…

Дашка снова рассмеялась.

– Цеце в Африке, балда ты!

– Я в книжках читала, что там всегда проблемы с болячками страшными в этих экваториальных странах!

– В каких книжках? Про Робинзона Крузо?

– Про пятнадцатилетнего капитана!

– С чего ты вообще это взяла, Лизка?

Откуда вытащила… Я маленькая часто простужалась. Родители по работам бегали, а бабуля варила мне куриный бульон, кормила свежими пирожками, заваривала чай с медом и читала книжки про приключения. Там вечно на всех нападали людоеды, шли тропические ливни, летали зловредные насекомые, а герои мерли, как мухи, от чудовищных болячек.

Само собой, я не думала, что меня украдут прямо в Денпасаре. Но, признаться, и комары меня волновали куда больше туземцев. Те разве что ограбят, если не прямо рюкзак спиздят, так на сувенирах и услугах вытрясут. А еще больше пугал призрак собственного неподъемного чемодана.

– Ни с чего…

– Значит, на Бали летите. – Она покрутила почти пустой стакан по столу. – Довольна?

Я замялась, прежде чем ответить. После того, как за Антоном закрылась дверь, минут десять я просто сидела и тупила за кухонным столом, глядя на полупустые чашки кофе и коробочки из-под йогуртов. Расстаться с лучезарными мечтами о Париже в одну секунду не получалось. Фиалки, каштаны и картины, мосты и соборы манили по-прежнему, и в душе раздражение боролось со смущением. Было обидно, что с моими словами и просьбами – да что там просьбами, планами! – нифига не посчитались, но на обиженных воду возят. А еще спорить, когда тебе все готовое, считай, на блюдечке преподносят, неприлично. И вообще, где мой юный бунтарский дух, на который часто сетовали мама и ба? Подумаешь, Франция! Вот Индонезия – это круто!

Я уговаривала себя довольно долго, полезла в сеть, выяснила, что и на Бали есть культурный центр с древними строениями, духовные практики в самом сердце тропиков, а в Сене ни за что не искупаешься, как в океане, – и, в конце концов, уговорила.

– Довольна! – Я даже кивнула для убедительности.

Дашка посмотрела мне в глаза и пожала плечом.

– Ну и хорошо.

Глава 2. Горький шлейф

Гера

Вечно она следит за мной взглядом, как будто сейчас получит оплеуху. Господи, как это раздражает, кто бы знал!

Когда Томка приехала из своих ебеней, похожая на тощую и облезлую дворовую кошку, ластилась, как котенок. Мурчала, нежилась, улыбалась, во всем угодить старалась, каждое слово ловила. Понятно, в провинции ни работы, ни перспектив, наша случайная встреча давала шанс выдраться оттуда нахрен. В рот заглядывала, слушала – нет, внимала! – и главное, вникала. С ней можно было поговорить, вопросы задать, ответы услышать. Я подумал, что нашел, наконец, девчонку, которая сумеет меня понять.

У меня никогда не было проблем с женским полом. Как-то легко получалось и знакомиться, и разговором увлечь, в старших классах – на поцелуй раскрутить, а потом и на кое-что другое. Приятели завидовали, по пьяни трясли: ну, на чем ловишь, расскажи! А я не ловил, честное слово. Обаяние было какое-то врожденное, ни лайфхаков, ни тренировок. Наверное, надо просто самому себе нравиться и заниматься чем-то, что нравится тебе, вот и весь секрет. Тогда и тема для разговора есть, и азарт, и вкус к жизни. И я занимался, собой и делами, хобби находил, как-то так получалось, всегда яркие и опасные. Скейт, паркур, байк, горные лыжи, потом картинг и стрит-рейсинг – от прыжков под солнечным сплетением ухало пустотой, визг и запах подгорающих шин прокатывались по телу электрическим разрядом, на байке казалось так просто вылететь вообще к хренам за горизонт, за пределы этого мира. Было в кайф переживать и рассказывать тоже, так странно ли, что девки висли на плечах?

Но я искал ту, которой можно заглянуть в глаза, с которой можно поговорить, которая меня поймет. И Томка показалась мне такой. Но только показалась.

– Не надо мне спину сверлить взглядом, – говорю спокойно, да, в общем, и не злюсь, раздражаюсь только. – Я тебя в расходах, кажется, не особо ограничиваю.

– Ты который раз за год один уматываешь? – Жена поджала губы, нервно прокручивая на пальцах пару колец.

– Тамара, я вообще много езжу и предупреждал об этом с самого начала, помнишь?

– Разговор был о работе, и я не возражала. Помнишь?

Она зеркалит мои слова и интонацию, и вот это злит. Я медленно втягиваю воздух и выдыхаю так же медленно, считая про себя, чтобы на выдох ушло вдвое больше времени, чем на вдох. И поправляю плотно завязанный галстук.

– А помнишь, я объяснял, что моя работа – это не только офис, что я работаю и дома, и на выходных, и в праздники, как и мои партнеры.

Это правда. Даже когда биржа закрыта у нас, она работает на другом конце света. Даже праздники мимо, если хочешь уследить за колебаниями курсов, ничего не упустить. Я не со своими деньгами работаю, – ну, не только со своими, – и ответственность будь здоров, не кашляй. Будешь хлебалом щелкать, ни черта не поймаешь. А я поймал, и не только на обаяние. Деньгам на обаяние болт положить.

– И то, что я куда-то там лечу, не значит, что буду тюленить неделю. Все, Тома, разговор окончен.

Она кривит губы и поджимает куриной жопкой.

– Не забудь карту мою проверить, я хотела гардероб к лету обновить.

Смотрю ей в прямую спину, домашний шелковый халат сидит, как на модели. Томочка моя быстро отъелась на хороших бабках, лоск навела, вкус прокачала. Приятно взглянуть, не стыдно на мероприятие с собой вывести. Но я уже знаю, как только найду время, отдам Семенычу распоряжение, чтобы развод готовил. Я не против содержать красавицу-жену и такую же красавицу-любовницу, не жалею денег и внимания, но взамен хочу всего лишь понимания и внимания в ответ. Почему его никогда нет?

***

Николай Семенович Трунин смотрел на меня с искренним удивлением:

– Ты, правда, на неделю рвануть решил?

Кому другому я бы пасть заткнул с такими вопросами. Кому захочу сказать – все узнает от меня лично. Но Семеныч еще с отцом моим работал, он и мой адвокат уже порядком лет, ему и не такое можно.

– Когда-нибудь надо и отдыхать. У меня есть запас финансовой прочности, акции проверил, на зама перевел пару дел, он справится.

– Отдыхать, значит. – Он с сомнением посопел и бровями повел, забирая у официанта чашку кофе и кивая ему. – Я тебя с подгузников знаю, Георгий, ты отдыхал разве что до последних курсов универа, раз в год. Чего темнишь?

Улыбаюсь ему в ответ, щуря глаза. Старый лис, все чует. Но рассказывать о поездке почему-то не хотелось. Никаких секретов, собственно, не было. Я дико устал от скандалов, что устраивала жена, как с цепи сорвавшаяся в последнее время. От работы устал тоже, хоть и любил ее безмерно, цифры со мной говорили, как ангелы с шизофреником – охотно и откровенно. Знания и чуйка – вот, что позволяло поднимать на бирже хорошие деньги, радовать душу азартом, а друзей-приятелей поражать удачливостью.

Но этого оказалось мало.

Мечта. У любого человека должна быть мечта, мало стремиться к благополучию. Когда денег становится много и ты можешь позволить себе какой хочешь комфорт, к самому сердцу подбирается скука. Должно быть что-то для души. И я себе такое нашел. Но почему-то обсуждать проект так, как я всегда обгрызал с Семенычем свои денежные дела, не хотелось. Оно было какое-то все… хрупкое, что ли, нежное.

– Не темню я, дядь Коля. Правда, устал дико. Томка выкаблучивается, я хотел тебя попросить документы подбить, сам понимаешь…

Он уставился на меня, держа чашечку эспрессо на весу.

– Георгий, ты выбрал неудачное время, честно скажу. Твое начинание требует вложений. Изымать деньги из основного оборота – не лучшее решение. А Тамара Михайловна, безусловно, потребует отступного, чтобы не судиться с тобой при разделе имущества.

– Да знаю я… – Виски стянуло напряжением, призраком головной боли. – Не могу больше, Семеныч, я устал от нее жутко. Подумаю, какой кусок ей бросить, акции посчитаем, все такое. Почему они такими алчными суками становятся в два счета, а? Ведь классная девчонка была, такая веселая, прикольная, а сейчас – дай, дай, дай, хоть бы пару слов за вечер не о себе любимой. Бесит.

Он приподнял брови снова и откинулся на стуле.

– Гера, дорогой мой, деньги – отличный индикатор отношений. Но вот я, старый дурак, верю, что каждый может найти свою девчонку, веселую и прикольную, которая такой и останется. Ищи.

Я кивнул и махнул официанту, чтобы принес счет.

Глава 3. Резкий аккорд

Лиза

– О чем ты вообще думала, Лизавета?

Мы ехали в аэропорт. Антон сидел на переднем пассажирском сидении и говорил со мной, даже не оборачиваясь через плечо. Я свернулась на заднем, за спиной у шофера. Тот с любопытством косился в зеркало заднего вида, но молчал.

– Я просто тебе поражаюсь иногда. – Слова мой парень выговаривал ровным тоном, неспешно, как будто объяснял что-то малолетнему ребенку. – Что за дикие, придурошные выходки! Соображаешь, что с тобой было бы, если бы не я?

Мне, в общем, и возразить-то нечего: выходка была еще та.

***

Окончание университета должно запомниться чем-то особенным и радостным, как же, такое событие! Только я думала, что ничего вообще не запомню, кроме гонок взмыленной лошадью то за одной бумажкой, то за другой по кабинетам, консультаций с преподами, бессонных ночей за зубрежкой билетов и трясучки перед выпускным и защитой. Но ошибалась.

Выдачу дипломов просто святое дело отметить. Пять лет позади, чертова прорва экзаменов и зачетов, нудных лекций, заумных семинаров, дружбы, ссор, интриг и всего прочего, что прилагается к студенческой жизни. Мне нравилось быть студенткой. Потому что люблю узнавать новое, овладевать навыками, которые по жизни пригодятся потом, но и потому же, почему и большинство нормальной молодежи. Яркие шмотки, бурные отношения, свобода самовыражения и всяких других выражений тоже – кто скажет, что этого в его жизни не было, – соврет!

В нашей дружной группе такая я была не одна. Мало кто удивился, когда староста-заводила Лесенька после банкета, устроенного для комиссии, замахала руками, как ветряная мельница лопастями, и завопила на весь коридор:

– Пятая группа, эй! Не расходимся, сюда гребем! Есть идея!

Народ, растрепанный, счастливый, веселый, подгреб на раз, окружив нашу шуструю рыжую старосту кольцом.

– Есть места на завтра на турбазу, глэмпинг, всей группой. Кто едет? Зайчики мои, последнее пати вместе, ну?!

Парни загалдели тут же, посыпались вопросы про ночевку, выпивку, девчонки дергали Леську за рукава, требуя подробностей.

– Скидываемся, как обычно, пожрать и выпить будет, только заказать надо. Там компания одна собиралась, но сорвалось, вот мне и звякнул знакомый из обслуги тамошний.

– Это там, куда мы на прошлый Новый год гоняли? – кто-то вякнул из-за спины моего долговязого одногруппника Славика.

– Точно! Пати в стиле Алисы в Стране Чудес! Оторвемся в последний раз! – Леся коротко закивала. – Да?!

Ну и кто откажется?

– Чур, я Алиса! – Мой язык успел раньше мозгов, и в дальнейшей дележке ролей я не участвовала.

Идея вообще-то была богатая. Почти все в нашей группе любили косплеи, деньги на костюмы имелись, фантазией бог не обидел, да и вообще это выходило всегда очень забавно. Главное, чтобы градуса хватило. А в том, что об этом позаботятся, я даже не сомневалась.

Родне за ужином я сообщила, что мы укатим на выходные. Мама приподняла брови.

– Лиза, у вас с Антоном билеты, ты помнишь?

Я отмахнулась, дотягиваясь через стол за мисочкой с любимыми оливками:

– Да времени еще дофига, мам!

– Лизавета! – Бабушка тихонько постучала по столешнице черенком ножа. – Следи за языком.

– Ба-а-а, сейчас все так говорят, я же не матом ругаюсь!

– Еще чего не хватало!

– Ладно, поезжай, – мама вздохнула и пожала плечами, – только вещи собери заранее. Приедешь уставшая, забудешь ведь что-нибудь важное…

***

До симпатичных футуристических домиков у кромки леса добираться было недолго, часа полтора на машине. Деревянные каркасы, обтянутые плотными парусиновыми стенами с панорамными окнами – прямо по классике. Спаленки на двоих-четверых и один большой шатер для общей тусовки. Мы ввалились туда всей компанией к обеду и тут же разбежались переодеваться. Я не пожалела пары часов, чтобы пролететь по магазинам и купить себе длинные полосатые чулки к пышной девочковой юбочке и гладкий широкий воротник к строгой блузке. Приличной английской девочке полагалась прическа с аккуратно расчесанными волосами, но тут вышел облом: собственные темные, чуть вьющиеся локоны я заплела в ярко-бирюзовые брейды. С другой стороны, у нас не викторианская Англия, да? Так что к брейдам я добавила почти неоновые сиреневые линзы и радостно выскочила на улицу.

До вечера мы носились на великах, играли в дурацкие салки и ругались с поварами, что сами хотим жарить шашлыки. Когда запалили мангалы, все уже были растрепанные и чутка навеселе. Димон в огромной шляпе ловко насаживал на шампуры куски шашлыка и помидоры с луком. София в белых кроличьих ушках и с милым пушистым хвостиком носилась со стаканами и одноразовыми тарелками. Чеширский Вася то появлялся, то исчезал с бутылками. Каждому нашлось дело.

– Любишь мясо? – Славик с нарисованными на щеках червами смотрелся по-дурацки, но говорил, понизив голос и наклонившись к самому уху. Местный Казанова, ну само собой!

Я дернула плечом от щекотки и глянула на него.

– А ты нет?

– Я люблю. Я вообще все сочное люблю. – Он толкнулся грудью мне в спину и поймал за талию руками.

– Тогда тебе к Маринке, она вон как губки сочно накачала в последний раз! – Васька в футболке с нарисованной чеширской улыбкой заржал рядом и проскочил мимо, потащив бутылку с водой к мангалу, где занялся огонь. – Лови ее, Славик, пока не увели!

Я рассмеялась и вывернулась из цепких пьяных рук. Мне хотелось танцевать.

***

Гром среди ясного ночного неба грянул, когда все уже опрокинули в себя по паре-тройке, а кто и больше пластиковых стаканчиков вина или чего покрепче. Помню, парни еще спорили, что лучше: вискарь или ром. Меня это рассмешило ужасно, тоже мне спецы. Сколько они там в своей жизни хорошей выпивки успели попробовать?

Мы с девчонками бесились на траве, та еще картина: Мартовский Заяц, Алиса, Соня ореховая, Герцогиня, которая таскала везде за собой на поводке надувного, розового, как поросенок, фламинго, Девятка и Десятка пик, милая парочка – скачут горными козлами под тумц-тадумц из колонки, которая и сама подпрыгивает на земле от басов. Но шашлыки к тому времени успели все сожрать, и, напрыгавшись, мы стали расползаться из большого шатра – кто побрел обжиматься и целоваться подальше в подступающую темень, кто-то уселся за столиком с остатками выпивки и спорил, а я поняла, что хочу немного отдохнуть от этого обжорства и гвалта и потопала в сторону своего спального места.

В домике, где устроились мы с Соней, было сейчас темно и тихо. Он стоял подальше от центрального, сюда даже музыка долетала с трудом. Но на территории базы чего бояться? Да и темнота меня никогда не пугала, и я бесстрашно шла себе и шла, не прислушиваясь к шорохам в траве и потрескиванию веток в лесу, вдоль которого лежал путь. Сзади налетели внезапно. Руки меня обхватили прочно и крепко, одна сдавила по поясу, вторая ладонью закрыла рот, так что заорать с перепугу я не смогла.

– Лизка, я ждал, когда ты пойдешь… Твою ж мать, так долго, чуть не околел тут нахер!

В нос шибануло спиртными парами. Парень дышал мне прямо в ухо, и по плечу и загривку тут же всю кожу обсыпало мурашками. Он толкался пахом мне прямо в задницу и ерзал, как псих, пытаясь притереться плотнее. Я замычала, дергаясь и пытаясь вывернуться, но он только стиснул жестче.

– Прыгала там, сиськами своими охрененными трясла, я думал кончу от одного только вида…

Он тоже замычал, слюняво тычась мне в шею, и все тело окатило вдруг омерзение, смешанное со странной горячечной волной. Алкоголь отлично справлялся с ролью «отпусти тормоза», и тело хотело удовольствий. Но не таких же и не с пьяным невесть кем! Я задергалась снова, в губу вдруг вдавилось широкое рифленое кольцо и до меня дошло, кто тут изображал из себя Казанову. Славик, – чтоб ему сдохнуть! – напившийся и распаленный, вдруг повернул меня так, чтобы поймать в замок рук, и поволок к двери своего домика.

– Тебе на меня похер было всегда, да? Ты, Лизка, такая сучка, но сучку трахнуть – это такой кайф! Ты еще спасибо скажешь…

Он бормотал какую-то хрень, тянул и толкал, придавил меня к деревянной стойке, готовясь, кажется, задрать на мне юбку. А я пыталась вывернуться из захвата, и как только сжатая ладонь на губах ослабла, куснула его за палец – и мы заорали вместе. Вдруг, как будто на звук, вспыхнули яркие огни, а потом совсем рядом я услышала голос Антона, искренне обрадовавшись:

– Лизавета, это что еще такое?! Это еще кто такой?!

Глава 4. Приторный аромат

Гера

Надо было уехать сразу после разговора с Томкой. Не пожалеть часа, собрать все и свалить, да хоть в гостиницу на пару дней. Или к родителям в гости с ночевкой, они обрадовались бы. Но мне показалось глупым бежать из собственного дома, хотя загривком чуял, что парой неприятных фраз драгоценная моя половина не ограничится. Как в воду глядел.

– Мне карту заблочили. – Она сидела напротив все в том же шелковом халате и пила чай из фарфоровой чашечки.

– В смысле? – Я поднял глаза от телефона и глянул на жену.

– В прямом. Позвонили из банка, сказали, что слишком большой перевод, они обязаны проверять, а теперь в банк надо ехать, чтобы разморозили. Я сколько тебя просила сделать карту на мое имя, чтобы я все могла подтверждать сама!

Я отодвинул кусок любимого бородинского с куском ветчины, аппетит пропал.

– Что, невтерпеж было очередную побрякушку себе заказать? Не дотерпела до магазина?

Томка скривилась.

– Я себе бронь хотела сделать, в спа поехать на пару дней. Ты на другой конец света сваливаешь, а я рыжая, что ли, как пришитая пуговица тут сидеть и киснуть?!