- -
- 100%
- +
– Оп-па! – радуется он, завидев меня.
Наверное, потому что узнает, как и я. И понимает, что можно меня не стесняться. Я уже видела их вместе в загородном комплексе, могла еще тогда обо всем догадаться.
– Здравствуйте, – говорю я. – Ну, не буду вам мешать. Хорошего вечера.
И покидаю дом, не оглядываясь. Вслед ни смеха, ни смешка, ни улыбки. Ни уже, естественно, предложения подвезти до шлагбаума.
К моему удивлению, мальчик никуда не уехал.
– Садитесь! – командует он, завидев меня.
Вот же – маленький, а уже умеет делать интересные предложения. И хотя садиться на самокат некуда, это уже так, можно считать за придирки. Тем более что он позволяет мне порулить.
В какой-то момент мне кажется, что я слышу за спиной мужской голос, который просит меня подождать. Но скорее всего, показалось. Ветер, скорость, еще и мы громко хохочем. И заколка моя решает упасть, а длинные волосы навязчиво лезут в рот и закрывают глаза.
– Ну как? – интересуется мальчик, когда мы останавливаемся.
– Круто! Очень понравилось. Спасибо тебе, выручил, – благодарю искренне. – Тебя как зовут?
– Егор. Самарский, – добавляет зачем-то и фамилию, смотрит пытливо.
Я тоже всматриваюсь – симпатичный мальчишка, может, в сериале где-то играл, ждет, что узнаю? Или тиктокер?
– Спасибо тебе, Егор Самарский, – улыбаюсь.
А чтобы смягчить разочарование, что я его не узнала, достаю из багажника золотой запас – пачку чипсов.
– Это тебе за спасение.
Его плечи подрагивают от сдерживаемого смеха, в глазах пляшут черти, но чипсы берет.
– Если еще здесь соберетесь прогуливаться, обращайтесь – подъеду. У вас смех заразительный – мы половину этого сонного царства взбодрили. Ну а если меня не будет, скажете охраннику, что я попросил, отдадите чипсы ему и прокатитесь на машине.
– Ого, и он пропустит?
– За такую-то плату? – улыбается, похрустывая пакетом. – Еще бы! За нее почти каждый продастся. Ну вы наверняка это и сами знаете, не зря чипсами багажник забили.
Мы смеемся. И под наш смех солнце опускается в сумерки.
Красиво здесь, дышится легко, с удовольствием, вокруг приятные люди. Уезжая, я машу рукой мальчишке и хмурому охраннику. В зеркало вижу, что тот все-таки меня крестит.
На душе тепло, почему-то хочется улыбаться. Даже встреча с незнакомцем на какое-то время забывается. А потом…
Потом становится чуточку грустно. Наверное, потому, что хозяин дома вполне в моем вкусе. Но… не только в моем.
Я кормлю дома кота, под его посапывание смотрю какое-то кино, которое не увлекает. Наливаю себе немного вина – кино не становится интересней. А вот вино срабатывает, тянет поговорить по душам. Алла телефон не берет, поэтому выбор мой очевиден. Прихватив вино и ужин, который есть совсем не хотелось, я звоню в соседнюю дверь.
Звонить приходится долго, и не потому, что время позднее. Просто Василий большую часть суток в наушниках. Но иногда звуки извне все же к нему проникают, потому что дверь открывается.
– Привет, – говорю с широченной улыбкой. – А я к тебе!
Он смотрит на меня с подозрением. А заметив мои припасы, едва не со священным испугом.
– Надеюсь, ты не с ночевкой?! Лаврентьева, ты же помнишь, что твой кот не любит проводить ночи один?!
– Все зависит, от того, как ты справишься.
– В каком смысле?!
– Ответишь, почему так сложно найти хорошего мужчину – и я сразу уйду!
– А я откуда знаю?! Никогда таким вопросом не задавался.
– Ну вот видишь, – вздыхаю я. – Придется мне у тебя слегка задержаться.
Василий громко и разочарованно стонет, осматривается по сторонам, но это он зря. Еще с прошлого раза мог бы понять, что у нас соседи – люди приличные, с ходу спасать не бросаются.
Для того, чтобы он быстрее смирился, я поднимаю выше пакет с едой и его любимыми чипсами.
– Ладно, – сдается, – заходи, поболтаем.
Я снова широко улыбаюсь и иду в святая святых – на холостяцкую кухню. Сразу видно, что там уже была тетя Вера, поэтому я шагаю без страха на кого-нибудь наступить.
– В твоем понимании, поболтаем – это когда я говорю, а ты ешь? – интересуюсь спустя полчаса посиделок. – С таким же успехом я могла выбрать в собеседники Борьку.
– Кот бы тебе вина не налил! – замечает сосед деловито.
И то верно. К тому же, здесь есть надежда, что мне изредка что-то ответят, а там – увы, нет.
Но это я так просто, ворчу. На самом деле мы неплохо сидим. Душевно. А потом, когда даже я болтать устаю, играем в приставку, активно бьемся с пришельцами. Я даже не знала, что это так интересно! Но время не дремлет, завтра опять на работу, и чтобы Славик снова не возрождал меня с пепелища, я решаю откланяться.
Василий даже будто расстраивается. Зависает. Иногда пялится в одну точку, пропускает удары врага.
– Эй, держись! Не сдавайся! – напутствую.
Он кивает.
И тут же снова пропускает мощный удар. Его герой стонет одновременно со мной. Я в сердцах бросаю приставку.
– Ну? – интересуюсь. – Что случилось?
Василий окидывает меня внимательным взглядом. Потом долго смотрит в зеркало на стене. Глубокомысленно чешет подбородок, поправляет непослушную шевелюру и тянет, рассматривая свое отражение:
– А знаешь, Лаврентьева, возможно, у тебя все-таки есть шанс сойтись с хорошим мужчиной.
– Спасибо на добром слове. Ладно, пойду я, пока ты только ранен и тебя не добили.
Слышала я, что мужчины не любят проигрывать. Но не знала, что они переживают это так тяжело.
Глава 8
Макс
– Ты сам виноват, – заявляет Пашка. – Если бы у тебя в ванной водились нормальные полотенца, я бы спокойно себе вытирался, а не врывался во всей красе на ваше свидание.
– В прихожей, в таком виде и с дверью нараспашку? Плохого ты обо мне мнения. Будь это свидание, я бы как минимум постарался, чтобы тебя рядом не было.
– И то верно, – соглашается он, приосаниваясь. – Все-таки такая мощная конкуренция. Но я рад, что не помешал вам. А то мне показалось, ты знатно приуныл.
Он многозначительно косится на мое полотенце на бедрах.
– Это естественная реакция на твое присутствие. Кстати, ты сам прикрыться не хочешь?
– Чем?! – возмущается он. – Тут даже обмотать голову не хватает, не говоря уже про самое ценное!
При таком раздутом эго, не удивлюсь, если он покупает трусы в отделах «Парашюты, Палатки, Брезент для туристов». Трудно представить, каких размеров в таком случае он ждет полотенце. Лучше выдать два, чтобы наверняка. Видеть-то я его видел в таком виде не раз, но не скажу, что это приятное зрелище. От него вон, даже горничная сбежала.
Получив на руки полотенца, он благополучно скрывается с моих глаз, а спустя время появляется на кухне уже в брюках.
– Я все забросил в машинку, – отчитывается. – То есть, я хотел сначала аккуратно сложить, а потом уже… Но решил, что все равно ведь перемешается.
– Думаю, стиральная машинка это переживет.
Он облегченно вздыхает, косясь в мою сторону. Потом открывает шкаф и пристально рассматривает чашки.
– Они тут что, в шахматном порядке? Черные, белые… А если я одну возьму, то что?
Подойдя к шкафу, я достаю ему чашку и доходчиво поясняю:
– На одну станет меньше.
– Все? – удивляется он. – Я имею в виду, ты это нормально воспримешь?
– Я не переношу бардак и когда берут мои личные вещи. При этом у меня за плечами пять лет общежития и пятнадцать лет знакомства с тобой. Если после ты поставишь чашку в посудомойку, наше с тобой знакомство продолжится.
– Ааа, вот так ты, – разочарованно тянет Пашка, – а я думал, что у нас с тобой дружба…
Ясно, рассчитывать, что он за собой уберет, не приходится. Он это знает. Я это знаю. И нам все равно.
Он снова по-свойски распахивает шкаф.
– А это что за чай? – принюхивается, открывая жестяную банку. – Как-то подозрительно пахнет.
– Понятия не имею. Лука из очередной поездки привез.
Пашка снова нюхает, потом задвигает ее подальше с ворчанием:
– По ходу, отрава какая-то… Как много я сегодня узнаю про друзей.
– Мне, допустим, сегодня тоже досталось. Съехав в пятнадцать лет из родительского дома, я даже не представлял, что буду жить в одном доме с тобой.
– Это всего на несколько дней. По крайней мере, так мне сказали. Но сам понимаешь – им нужно отрыть старые трубы, проложить новые, потом убедиться, что вода будет идти через них, а не через спонтанный гейзер, который внезапно открылся. Ну еще пара дней на то, чтобы они отбились от соседей, которые приняли его за священный источник… Так что скоро съеду, сильно не привыкай.
– Постараюсь.
Правда, по моим прогнозам, строители от соседей так быстро не отобьются. Те придумали себе, что вода у Пашки особенная и черпают вволю, перекрестясь. А перекрывать по их мнению – грех, могут проклясть. Но при этом и не смущает их, и не находят они грешным, что хозяин дома может помыться только у себя в огороде, у всех на глазах. День он их молитвами продержался, а потом выбрал бригаду строителей с бригадиром пострашнее да помощнее, которому плевать и на проклятья, и на самого черта, и ко мне перебрался.
– Так, что тут у нас?
Пашка распахивает холодильник и принимается лепить бутерброды из всего, до чего дотянулся.
– Надо бы закупиться, – приговаривает, жуя. – Тут одному на полдня продержаться, а нас теперь двое. Как-то не учел ты, не подготовился.
– И то правда. Может, ты у кого-то другого пока поживешь?
Он перестает жевать, видимо, прикидывая варианты. Лев, наш общий друг и третий совладелец компании, вряд ли пустит. С любовницей Пашка не вовремя разошелся – так что тоже не вариант.
– Я не такой непостоянный, как женщины, – заключает в итоге. – Так что раз выбрал тебя – то и живу у тебя.
– Ну раз так, в посудомойку вместе с чашкой закинешь еще и тарелку.
Он разочарованно стонет, что если в доме теперь живет вдвое больше людей, то и домработница должна приходить чаще, но натыкается на мой взгляд и все-таки делает, как я просил. Все же купаться в огороде голым при всех ему не очень понравилось. То ли дело – разгуливать голым по дому.
– Ну что, пора уже? – спрашивает нетерпеливо, взглянув на часы.
Начало десятого, лучше бы позже, а то приедем самыми первыми. Но, видимо, на новом месте он чувствует себя не так вольготно, как тут всем показывал, хочется поскорей на свободу. Так что мы садимся на байки и выдвигаемся.
Ветер, скорость, городские огни, мелькающие перед глазами яркими пятнами. И наконец территория, где нет светофоров.
Мужской гомон и гогот, звон металла, запах железа и кожи. А дышится легче, на полную.
Мы подъезжаем к Гному и Сиплому. С трассы доносится рев мотоциклов. Много кто там, наблюдает, подсвечивая огромными фонарями.
– Кто там резвится? – спрашиваю после приветствий.
– Дикий натаскивает Студента.
Пашка присвистывает. Я с сочувствием смотрю в темноту, где мечутся быстрые тени.
– Студенту эти навыки пойдут явно на пользу, – говорит Пашка. – Конечно, если он выживет. Потому что тягаться с Диким – это безумие. На такое решался только Лука.
– А так как они сводные братья…
– Да-да. Случилось неизбежное. Заразился.
Пашкин вздох тонет в гоготе. К нам подтягиваются другие байкеры. Спустя недолгое время подъезжают участники гонки. Измученный, хотя и довольный Студент, который адекватно принял свое поражение. Усмехающийся Дикий, дающий ему наставления под одобрительное потявкивание своего верного пса.
Хотя «пес» – это очень громкое название для того, кто размеров смартфона. Имя у собакена Варвар, тоже не в тему. Кто-то подкинул это недоразумение к байку Дикого с запиской, что это будущая овчарка, но уж как вышло. А может, и в тему имя, потому что собакен постоянно сидит у него на плече, а я слабо себе представляю, кому бы еще Дикий позволил так варварски оседлать свою шею.
– Ничего, – Дикий похлопывает Студента по спине, едва не заставляя того бить благодарственные поклоны. – Еще с десяток тренировок со мной – и научишься. Пока тебя сильно заносит. И ты знаешь, что я сильнее и боишься. Это тоже тебе мешает.
– С десяток? – ужасается Пашка. – А Лука разрешит?
– Он мотается по Тибету, там связь не ловит – ничего не узнает, – ржет Дикий. – А к моменту его возвращения уже будет поздно скандалить.
– Бедный Студент… – слышится со стороны чей-то вздох.
Снова гогот. Студент вовсю улыбается. Молодой, наивный, неплохой в общем-то парень. Хоть бы продержался до возвращения старшего брата.
– Живой? – один из парней одобрительно хлопает его по плечу.
– Вроде бы да, – хмыкает тот. – Но уверенней смогу сказать после колбаски на гриле.
Постепенно все перетекают в бар Гнома. Там без особого изыска, не ресторан «La Crevet», но самое главное – чужих не бывает. Напитки и еда тоже в порядке. Особенно в это веришь, если посмотреть на Студента. Уплетает за пятерых, и все равно постоянно голодный.
Хорошо сидим. Весело. Кто-то травит байки – обычное дело, гомон и смех не стихают.
– Вот из-за тех, кто делает сходки по понедельникам, люди и думают, что байкеры – это бездельники, – выдвигает вдруг Пашка.
Ну это и понятно. Бутербродами он у меня закинулся, так что сейчас предпочтение отдает только напиткам. На самом деле в понедельник решили собраться из-за возвращения Гнома. Его тоже где-то долго мотало по миру, а собираться без его бара – это не то. Не та атмосфера.
– Ну что ты сохнешь… – принимается с осуждением уже за меня.
Я многозначительно постукиваю пальцем по бокалу с кваском.
– В отличие от тебя, я собираюсь на ночь домой.
– А я тут останусь, – отмахивается Пашка и заказывает новую порцию пива. – Дома у меня, считай, пока нет. Помыться к тебе утром заеду. Но я не о том. Весь вечер сохнешь. Видно же. По той рыжей, что ли? Зря!
Оставляю его слова без ответа. Когда уверен в собственном мнении, чужое не раздражает.
– Хороша собой, тут согласен, но… – Он ведет рукой, как бы охватывая весь бар. – Вряд ли она разделит твои интересы.
– Если бы ты видел, как она гоняет на самокате… – говорю, улыбнувшись. – Перспективы там точно имеются.
Пашка косится на Дикого с его собакеном, тянется через стол, поближе ко мне и доверительно шепчет:
– Он тоже думал, что там есть перспективы!
Я смеюсь.
Не поспоришь.
– Хотя, – задумывается Пашка, – вы столько раз случайно встречались. Может, ты с дуру решил, что это судьба?
– С дуру я пустил тебя погостить на денек, а потом оказалось, что это минимум на неделю. А судьба – это то, что мы сами себе создаем.
– Ворчишь, а сам улыбаешься. Значит, тебя все устраивает, – отмахивается от претензии Пашка.
Пятнадцать лет дружбы и для него не проходят бесследно.
– Более чем.
– Тогда не забудь закупить домой побольше еды, – наглеет он тут же.
Пользуется моментом, и пусть.
Перед моими глазами ветер развивает длинные рыжие волосы. Ладонь чуть колет заколка. А на душе хорошо-хорошо. И ощущение, будто квас немного пьянит.
Глава 9
– Так, Борька, не мешайся под ногами, – ворчу я, выбирая, что сегодня надеть. – Не видишь, мы опаздываем?
Кот даже приседает от такого заявления. Он, мол, и так умница: разбудил, а к нему такие претензии!
Да, вымотали меня вчерашние посиделки с соседом. Надо было нам с ним раньше таким промышлять – одноклассники, возможностей масса, а мы оставили на потом, когда бессонные ночи остаются в упрек тенями под глазами. Меня-то хоть пудра спасает, а с Василием, наверное, лучше не пересекаться до вечера.
– Ладно, ладно, – глажу кота, – ты у меня умничка.
Он смешно фыркает.
– Проблема в том, что надеть, – я вздыхаю и снова ищу в шкафу что-то, что отвечает моему настроению. – Ничего подходящего.
Сбоку раздается возмущенное «мяу», меня даже хвостиком задевают. Мол, у тебя нечего надеть? У тебя? Да у тебя весь шкаф забит, честной моли завестись негде, а если и заведется – так дышать будет нечем, скончается бедолага! Это у него всего один ошейник, и то ему уже целых полгода! И ничего, не жалуется. Терпит. Носит, что дают. Экономит.
Помахивая хвостиком, он торопливо шагает на кухню. Пару раз оглядывается: догадалась я или нет, что проблема не в одежде, а в том, что в доме такой хороший голодный кот? Раз так хвалишь – корми!
Я насыпаю ему порцию и, взглянув на часы, спешу в спальню. Так, ладно, пусть будут джинсы и эта рубашка. Подумав, беру с собой спортивный костюм. Заскочу в обед на полчасика в зал. Вчера мы с Василием так активно сражались с пришельцами, закусывая ночью котлетками, что сегодня будет не лишним побороться и за фигуру.
Уже в дверях сталкиваюсь с теть Верой. Она гладит Бориса, кинувшегося к ней, как к родной, но я все же успеваю предупредить:
– Борьке не верьте – он ел.
Мой кот издает жалобное мяуканье. Теть Вера заверяет меня, что все поняла, но так гладит его, так гладит, что чую – поверила моему коту, а не мне. Как бы нам двоим вскоре не пришлось сидеть на диете.
– Теть Вера, вы там не сильно пугайтесь. У меня в комнате немного Армагеддон.
– Наконец-то! – она радостно всплескивает руками. – Я же говорила… И я так надеялась… Такая хорошая девушка, и одна…
Она заглядывает в комнату с котом на руках. Тот стыдливо прячет мордочку у нее на груди.
Я тихо открываю замок.
К тому, что я могу бросить вещи, когда собираюсь, теть Вера привыкла. А вот постель я всегда сама заправляю. А тут еще полночи крутилась, как будто битва с пришельцами продолжалась, и спешу, и вот…
– Ох… – слышу удивленный выдох. – Эм… Внушительно. Даже интересно, кто стал причиной этому… взрыву?
Но я Василия не сдаю. Дружба – есть дружба.
Прячусь за дверь и захлопываю ее за собой.
Фух.
Суетно началось утро. И если бы потом успокоилось – так нет же. Еду себе, никого не трогаю, и вдруг меня подрезают! Я даже не сразу понимаю, что происходит. Интуитивно, заметив странный маневр машины справа, нажимаю на тормоз. А этот идиот не просто подрезает меня. Он решает меня поучить. Тормозит. Потом снова чуть отъезжает вперед. И вновь тормозит.
И это в плотном потоке, где мне в любую минуту могут «заехать в зад». Но и этого ему становится мало. Он настолько уверовал в свое могущество, что решается на личную встречу.
Останавливается передо мной, вынуждая тормозить и меня. Вальяжно выходит из машины – он же никуда не спешит, ему хочется превосходства. Идет еле-еле. А я прямо киплю! Не переношу таких, особенно на дороге. Иногда хочется купить старый жигуль, чтобы не выжидать сейчас, когда это чмо подойдет, а спокойно бить в бампер. Желательно, несколько раз. Регистратор есть – пусть потом выгребает.
Идет, взгляд исподлобья. Ну еще бы – видит, женщина за рулем, априори дура и виновата, надо ее наказать.
– Ты, коза… – начинает он басить, приближаясь. – Ты же видишь, что я еду! Ты что, не могла меня пропустить?! Коза драная, ты…
Ну а дальше не слушаю. Мы уже выяснили, что я не дура – коза. А козы бывают очень строптивыми. Перцовый баллончик давно лежит в бардачке, надо бы проверить – может, срок годности вышел?
– Твою ж… Да ты, ты что… – доносится спустя секунду возмущенный крик мужика.
Хороший баллончик. Нужно еще прикупить. А мужик прям настаивает, что это правильное решение – снова вышагивает ко мне. Чуть покачивается, трет глаза широкими ладонями, щурится, силясь меня рассмотреть.
– Да ты курица драная!
Я помахиваю баллончиком.
– То коза, то курица. Никак не можешь определиться – помочь?
На самом деле я не так спокойна, как кажется. Сама слышу, что голос дрожит. Мимо проезжают машины, водители делают вид, что ничего не заметили. Очень спешат и тем самым мешают мне выехать.
– Ты… – мужик сбивается от такой наглости, тяжело дышит. – Да я тебя…
Шаг ко мне.
Трет глаза.
Ругается матом.
Я нащупываю смартфон. Набираю номер полиции, но пока выжидаю. Не хочется отрывать людей от более важных дел ради такого придурка. Может, одумается?
Мужик снова трет глаза, делает еще один шаг ко мне и вдруг под визг тормозов петляет в сторону своей машины. Повернув голову, вижу двух байкеров, которые остановились по обе стороны от меня.
– Что случилось? – спрашивает один из них и кивает на орущего мужика.
– Хотел, наверное, дорогу спросить, – говорю я чуть нервно. – А потом вспомнил, что карта есть в бардачке.
Они ржут. Меня потихонечку отпускает. Я знаю правило «Три Д» – «Дай дорогу дураку». Даю. Но что делать, когда дурак тебя не пускает? Это мой первый случай.
– Ага, – говорит второй байкер, – тут еще и перцем запахло, так что он решил – ну его, эту дорогу, лучше обратно в машину!
– А мне показалось, что ты его огнетушителем окатила, – посмеивается первый. – Типа погасила огонь ненависти и вражды.
– С учетом, что в асфальт топор войны закапывать сложновато, только и осталось, что использовать огнетушитель «Дружба», – соглашаюсь я, наконец окончательно выдыхая.
Байкеры смеются. Машут рукой, чтобы самые нетерпеливые, которые начинают сигналить, проваливали. Ну и как-то выглядят они довольно внушительно, так что и я собираюсь.
– Не дрейфь, Лисенок, – подмигивает мне один, – никто тебя не обидит.
– Лисенок?.. Да я как-то… – начинаю я, а потом расплываюсь в улыбке и благодарно киваю. – Спасибо, ребята!
Видимо, хороший я недавно купила дневной крем. С омолаживающим эффектом. И потом, если человек делает для тебя доброе дело, ни к чему притворяться, что ты не нуждался.
Они довольные. Я довольна. Какое-то время байкеры меня провожают, конвоируя с двух сторон. Потом сигналят и уезжают, когда наши дороги расходятся. А тот, кто познал вкус перца, так и остается где-то там, позади нас и моего испорченного настроения.
Но от Славика это меня не спасает.
– Боже мой, – поражается он, завидев меня. – Только вчера мы почти привели вас в порядок… Уходила – порхала, цвела! Чем вы таким занимались?
– Пыталась сделать этот мир лучше, – дипломатично описываю ночную битву с пришельцами.
Славик качает головой, а потом уверенно заявляет:
– Иногда, чтобы сделать мир лучше, достаточно просто ему улыбнуться.
– Спасибо, я это запомню.
Я с улыбкой ложусь на массажный стол. И, несмотря на все мучения, которым меня подвергают, все еще улыбаюсь.
– Так держать! – напутствует меня на прощанье Славик.
И вот неважно, это он к тому, что я снова щедро плачу, или к тому, что при этом не перестаю улыбаться.
За некоторые уроки стоит платить. И лучше, если плата деньгами.
– О, Софья Витальевна, вижу у вас хорошее настроение! – замечает шеф, стоит мне появиться в офисе. – Вы-то мне и нужны. А то тут все какие-то вялые, не энергичные, не верящие в собственные силы. А главное – они не верят в мои!
– Это они зря, – журю я всех разом.
Шеф приободряется и зазывает меня к себе в кабинет. Сотрудники, которых я встречаю по пути, отчаянно подают тайные знаки, качают головами у него за спиной. Даже любопытно, что происходит.
– Вот, смотрите! Это насчет нашего нового отдыха. Я предлагаю такой вариант…
Шеф раскладывает на столе огромную карту местности и начинает водить по ней карандашом. Уверенно так, размашисто – едва ли не от одного конца карты в другой.
– Здесь планируется перелет? – спрашиваю с надеждой.
– Да ну, Софья Витальевна, какой перелет? Тут и комар не взлетит. Я предлагаю пеший туризм! А вот здесь… здесь, смотрите, когда мы покорим вершину горы и прогуляемся через лес, мы спустимся на байдарках!
Я с ужасом смотрю на синее пятно внушительного размера на карте. На зеленые леса перед ним. На необъятные горы. И понимаю, что из похода, который планирует шеф, даст бог, если живыми половина вернется. И в самом деле, отметили десять лет компании – хватит выделываться, и без того задержались!
– Ну как? – с горящими глазами интересуется шеф.
– Масштаб… впечатляет.
– Ну вот! Я так и знал, что вы меня поддержите. Все же десять лет вместе – это не хухры-мухры. Рад, что я нашел в вас родственную душу, Софья Витальевна.
Я с ужасом смотрю на карту, и понимаю, что он может быть, и нашел мою душу. А вот у меня все шансы ее потерять.
– Прекрасный план, – говорю осторожно, не хочется убивать искреннюю радость и веру в коллектив своими словами. – Свежий воздух, на пути много неизведанного. Не побоюсь этого слова – первозданного… Это мощный удар… по впечатлениям.
– Вот-вот! Это никогда не забудется!
– Несомненно, Вадим Дмитриевич. Такие эмоции предстоят, что нам после тихой, размеренной жизни под вашим чутким началом, лучше бы к ним подготовиться.
– Вы так считаете?
Я киваю. Он задумчиво смотрит на карту.
Через полчаса, когда я выхожу из кабинета шефа, меня встречает весь офисный коллектив. Быстро прикрываю дверь, а то увидит Вадим Дмитриевич, подумает, что им невтерпеж, и все переговоры насмарку.