Глава 1
– Что это, Игнат? – спросил я, недоверчиво глядя в тарелку.
На тарелке лежало липкое комковатое месиво, украшенное ягодами чернильного цвета.
– Овсянка, ваше сиятельство! – невозмутимо ответил Игнат. – С черникой. Английский завтрак!
Он стоял возле стола с перекинутым через руку полотенцем и держал кастрюльку с остатками каши.
– Английский? – удивился я. – А разве английский завтрак это не картофельные драники и жареная колбаса?
На лице Игната отразилось сомнение.
– Нет, ваше сиятельство, – упрямо ответил он. – Я в книжке читал, что английские лорды непременно завтракают овсянкой.
– Что-то мне подсказывает, что это была не поваренная книга, – улыбнулся я. – Да и я пока еще не лорд.
Вздохнул и принялся за кашу, которая на вкус оказалась намного лучше, чем можно было ожидать по ее виду. Игнат сварил ее на молоке и щедро сдобрил сахаром и маслом. Черника подчеркивала молочную сладость еле заметной ягодной кислинкой.
Неплохо!
К каше прилагались отварные яйца, поджаренный хлеб с маслом и кофе. Игнат давно запомнил, что в кофе не надо класть сахар, так что обошлось без сюрпризов.
Я основательно перекусил и вышел на балкон с чашкой в руках. Небо над Невой розовело – я поднялся еще до рассвета. Стояла особенная утренняя тишина, которую еще не нарушил шум просыпающейся столицы. Только над рекой пронзительно вскрикивала неугомонная чайка.
Сегодня мы с дедом едем смотреть Мальчика!
Граф Толубеев, наконец-то, оформил родословную, и будет ждать нас в девять утра возле своей конюшни в Сосновке.
При мысли о предстоящей поездке меня охватило чувство приятного предвкушения. Прогулка летним утром по сосновому лесу – отличное занятие!
Я допил кофе, улыбнулся, глядя на розовые от восходящего солнца облака и вернулся в кухню.
– Я вам хлеба завернул, – сказал Игнат, протягивая мне горбушку, завернутую в чистую тряпицу.
– Думаешь, я успею проголодаться после такого плотного завтрака? – улыбнулся я.
– Это для коня, – объяснил Игнат. – Лошадки любят черный хлеб. Дадите коню, он вас и признает. Я хлеб солью посыпал, для коней это лучшее лакомство. И вот еще!
Он прибавил к хлебу чисто вымытую ярко-оранжевую морковку.
Я спустился вниз и принялся натягивать высокие сапоги из тонкой кожи. Обувь была непривычной, но удобной. В самом деле, не ехать же на конюшню в легких туфлях.
– Вы верхом-то раньше ездили, Александр Васильевич? – спросил Игнат, с тревогой глядя на мои сборы.
– Нет, – улыбнулся я.
– Если конь попадется норовистый, то упасть можете! – забеспокоился старик. – Так если падать будете, руки вперед не выставляйте. Катитесь клубком подальше от копыт. Глядишь, и не сломаете себе ничего.
– Откуда столько познаний? – улыбнулся я, глядя на пессимистично настроенного слугу.
– Я же из деревни, Александр Васильевич, – напомнил Игнат. – В детстве лошадей пас вместе с другими ребятишками. Ох, сколько раз с коня кубарем летел!
– Понятно, – рассмеялся я. – Не беспокойся. Мальчик – дорогой конь, для скачек. Кататься на нем по лесу я не стану.
– Вот и хорошо, – с облегчением одобрил слуга. – Но в аптеку за бинтами и примочками я все равно сбегаю.
– Сбегай, если так тебе будет спокойнее. Спасибо за завтрак, Игнат.
Мой низкий спортивный мобиль так и стоял возле калитки. Я полюбовался его плавными линиями и серебряной фигуркой ворона на капоте, провел ладонью по влажному от утреннего тумана металлу, а потом уселся за руль. Глубокое удобное кресло обхватило спину.
Вчера я немного прокатился по городу и сполна оценил уверенную мощь мобиля и глубокий басовитый рык его мотора.
Отличная машина!
Дед планировал, что мобили этой модели будут покупать молодые аристократы и дети богатых столичных купцов. Потому и подарил первый серийный экземпляр мне, чтобы узнать мое мнение. Я с улыбкой подумал, что Игорь Владимирович ничего не делает просто так, под влиянием минутного порыва. Но именно такое поведение лучше всего подходило главе влиятельного рода.
На лобовом стекле серебрились мелкие капли росы. Я смахнул их дворниками и завел мобиль. Мотор нетерпеливо фыркнул, и я неторопливо покатился по дорожке парка.
По договоренности с дедом я заехал за ним в его особняк на Фонтанке. Особняк находился в двух шагах от Летнего императорского дворца, так что Игорь Владимирович и император вполне могли по утрам здороваться друг с другом через высокую ограду. Это вызывало понятную зависть других влиятельных семейств.
Как-то дед рассказал мне, в какую цену ему обошелся участок земли в таком престижном месте. Когда я услышал сумму, то не выдержал и удивленно хмыкнул.
– Влияние дороже денег, Саша, – с улыбкой объяснил мне тогда Игорь Владимирович.
Он, как всегда был прав. Участок пытались перекупить у Игоря Владимировича дважды, причем давали цену чуть ли не вдвое большую. Но дед только улыбался, качая головой, и покупатели с досадой отступали.
Дед поджидал меня возле ворот. Как и я, он был одет в костюм для верховой езды и высокие черные сапоги.
– Как тебе мобиль, Саша? – спросил Игорь Владимирович, усаживаясь на пассажирское сиденье.
– Замечательная машина, – одобрил я. – Покупатели будут в восторге.
– Надеюсь, – кивнул дед. – Наши служащие уже подготовили первую партию для столичных богачей. А вторую будем отправлять в Англию, как только твой отец уладит формальности с таможней. В Лондоне таких машин и не видали.
– Меня сегодня Игнат накормил английским завтраком, – с улыбкой вспомнил я.
– Овсянкой? – усмехнулся дед. – Сочувствую. Мне как-то подали овсянку за королевским столом – королева Англии пригласила меня к завтраку. Пришлось есть и не морщиться.
– Наверное, королевский повар готовит кашу хуже Игната, – предположил я, на что дед весело рассмеялся.
– Как вы ужились с Игнатом? – отсмеявшись, спросил он. – Ты всерьез решил оставить его при себе?
– Да, – твердо кивнул я. – Уверен, лучшего слуги мне не найти.
– Я тоже так думаю, – одобрил дед. – И удивляюсь твоей рассудительности.
– Взрослею, наверное, – усмехнулся я, внимательно следя за дорогой.
В мобиле действовали магические технологии, которые позволяли ему устанавливать связь с водителем и выбирать скорость в зависимости от его навыков. Это происходило настолько деликатно, что даже не чувствовалось. Полное впечатление, что мобиль сам едет туда, куда тебе надо. Оставалось только поворачивать руль и наслаждаться поездкой.
– Вы хотели о чем-то поговорить со мной, Игорь Владимирович, – напомнил я.
– Да, – кивнул дед, задумчиво глядя на парадные фасады Городового острова. – Ты же знаешь, что мы с Владимиром Гораздовым договорились о совместной работе?
– Конечно, помню.
Владимир Гораздов был одним из самых талантливых артефакторов столицы. Несколько дней назад мне довелось выручить его из неприятной истории. Из мастерской Гораздова украли уникальный артефакт, над которым он работал. Мне удалось найти вора и вернуть артефакт.
А еще дочь Гораздова собиралась выйти замуж за моего отца.
– Я предложил Владимиру выбрать подходящий участок для будущих мастерских, – продолжал дед. – Ему приглянулись бывшие алхимические лаборатории на Левом берегу. Ты наверняка их видел – они неподалеку от Каменного острова.
– Видел, – согласился я, вспомнив низкие угрюмые корпуса из закопченного красного кирпича и высокую трубу. Ее было отлично видно с пляжа Каменного острова.
– Полвека назад эти мастерские принадлежали графу Павелецкому, – сказал Игорь Владимирович. – Но граф разорился, и участок выкупил у его наследников купец Сойкин. Мастерские он так и не восстановил, они стоят заброшенными. Я предложил Сойкину хорошую цену за участок.
– Да, Гораздов говорил мне, что хотел бы устроить мастерские именно там, – улыбнулся я. – Так вы сговорились с Сойкиным?
– В том-то и дело, что нет, – нахмурился дед. – Купец наотрез отказался продавать участок. Я немного повысил цену, но это не помогло.
– Случается, – хмыкнул я. – А как он объяснил свой отказ?
– Никак не объяснил. При встрече со мной Сойкин был очень предупредителен, но твердо сказал, что участок не продается. У него на эту землю какие-то планы.
– Вы хотите, чтобы я узнал, что он затеял? – напрямик спросил я.
– Мне было бы любопытно, – признал дед. – Но я не стану обращаться к тебе с подобной просьбой. В конце концов, у меня есть свои люди, которые могут все разузнать. Для мастерских Гораздова я подберу другой участок. Уверен, мы с Владимиром сумеем договориться. Саша, я прошу тебя просто подумать об этом деле, а потом поделиться со мной своими мыслями. Это не слишком обременительная просьба?
– Не слишком, – улыбнулся я. – В самый раз.
Мы пересекли по мосту правый рукав Невы и выехали на дорогу, которая вела в сторону Выборга. Здесь столица заканчивалась. Плотная городская застройка уступила место небольшим особнякам, которые прятались в зелени фруктовых садов. Затем по обеим сторонам дороги потянулись бесконечные луга, на которых паслись печальные рыжие и белые коровы. Вдалеке виднелись плоские крыши пригородных ферм. С них на рынки столицы попадало свежее молоко, творог, сыр, сметана и мясо.
Все, что нужно для того, чтобы почтенные горожане чувствовали себя сыто и спокойно.
Далеко впереди синей полоской темнел лес. Это и была Сосновка, где находились конюшни графа Толубеева.
Наш мобиль миновал россыпь аккуратных деревенских домиков, которые жались к опушке соснового леса. А потом я свернул на узкую лесную дорогу и аккуратно поехал по утрамбованному песку, из которого тут и там выглядывали толстые корни могучих деревьев. Мобиль переваливался на них, словно могучая черепаха.
Игорь Владимирович внимательно прислушивался к сытому урчанию мотора. Подвеска даже не скрипнула, и дед довольно кивнул.
– Отличная машина получилась.
Дорога привела нас к узкому мостику через ручей, который журчал в глубоком овраге. Возле мостика стоял пустой мобиль – наверное, граф Толубеев приехал заранее и уже поджидал нас.
Проехать по мосту было невозможно, так что мы оставили свой мобиль рядом с мобилем графа Толубеева и пошли пешком. Трость деда уверенно постукивала по доскам настила.
На середине моста я остановился и поглядел вниз через перила. Ручей был почти незаметен в густых зарослях лопухов, слышалось только журчание быстро текущей воды. Из оврага тянуло сырой свежестью, тихо зудели неугомонные комары, которых летнее солнце загнало в лесную тень.
– Хорошо здесь, – светло улыбаясь, сказал Игорь Владимирович. – Давненько я не выбирался из столицы. Все дела, суета.
За мостом мы встретили местного охранника – сурово насупившегося парнишку лет семнадцати. Он окинул нас строгим вопросительным взглядом и шмыгнул носом.
– Граф Толубеев нас ждет, – улыбнулся я.
– Я провожу, – кивнул парнишка. – У нас тут строго, без сопровождающего ходить нельзя.
– Любопытные донимают? – поинтересовался я.
– Хуже, – ответил парнишка. – Газетчики так и шныряют. Вы же знаете, какие у его сиятельства лошади? Самые знаменитые кони в столице. Сколько они скачек выиграли! Вот шпионы и толкутся вокруг конюшни, все хотят разузнать – как лошади себя чувствуют, не захромала ли какая, не заболел ли наездник.
Тропинка привела нас к высокому сплошному забору. Подойдя к нему, я почувствовал в воздухе напряжение – это работали охранные магические плетения. Дед тоже ощутил их и довольно кивнул:
– Охрана у графа на высоте. Бережет своих лошадок. Но и устроить такое хозяйство стоит немалых денег. Понимаю, почему Толубеев взял кредит в Уральском банке.
– Давеча один газетчик на сосну влез, чтобы Мальчика высмотреть, – продолжал наш провожатый, отпирая тяжелым ключом калитку в заборе. – Так еле согнали его оттуда. Пришлось собаками травить.
– Может, он потому и не слезал с дерева, что вы на него собак спустили? – со смехом предположил я.
– А нечего тут выглядывать, – сурово ответил парнишка и снова шмыгнул носом.
Широкое пространство за забором было полностью расчищено от деревьев и засеяно травой. Центральное место занимал широкий тренировочный круг. На кругу конюх в заляпанном грязью комбинезоне гонял легкой рысью белую лошадь с темной гривой. В левой руке конюх держал конец длинной кожаной веревки, пристегнутой к уздечке лошади, а в правой – короткий хлыст. Изредка он щелкал хлыстом по голенищу сапога, подбадривая лошадь.
Земля внутри круга была истоптана лошадиными копытами. Кое-где лошади вымесили ее до грязи, но эти места были заботливо присыпаны свежим песком. Справа за кругом находились длинные деревянные конюшни, ветер нес оттуда сладковатый и резкий запах лошадиного навоза.
А слева я увидел двухэтажный коттедж с широким балконом, выходящим на тренировочный круг. Коттедж был оштукатурен и выкрашен белой краской.
– Его сиятельство ждет вас в конторе тренера, – подсказал нам парнишка, указывая на коттедж.
Очевидно, граф Толубеев увидел нас в окно. Когда мы с Игорем Владимировичем подошли к коттеджу, владелец конюшен вышел нам навстречу.
– Очень рад видеть вас, ваше сиятельство! – сказал он, пожимая руку Игоря Владимировича.
Затем Толубеев повернулся ко мне:
– Александр Васильевич, добро пожаловать! Не устаю благодарить вас за своевременную помощь.
– Пустяки, Алексей Дмитриевич, – с улыбкой ответил я.
– Значит, выбрались взглянуть на Мальчика? – весело спросил Толубеев. – Покажем, покажем! Но сначала подпишем дарственную, и я передам вам копию родословной.
Когда граф говорил о лошадях, его глаза горели детским восторгом. Было видно, что лошади для него не просто увлечение, а дело всей жизни.
Мы с Игорем Владимировичем не стали возражать и вслед за Толубеевым поднялись по деревянной лестнице на второй этаж коттеджа, где находилась контора тренера.
Обставлена она была просто – широкий письменный стол боком к окну, а перед ним кресла для посетителей. В углу стоял шкаф со стеклянными дверцами, за которыми поблескивали бутылки.
Вдоль стен тянулись длинные узкие полки, на которых заботливой рукой были расставлены позолоченные, серебряные и бронзовые кубки всех форм и размеров. Отдельно висели многочисленные медали, некоторые из них были величиной с десертную тарелку.
– Сколько же скачек выиграли ваши лошади? – удивленно спросил я.
– Много, Александр Васильевич, – довольно ответил граф Толубеев. – Эти медали не только за гонки. Вот эта – с выставки в Париже, я в прошлом году возил туда трех лошадей. Не поверите – французские заводчики чуть не передрались за право купить их. Удачно съездил, вернулся с хорошей прибылью.
– Выходит, разведение лошадей это не только увлечение, но и прибыльное дело, – понял я.
– Конечно, Александр Васильевич!
Граф Толубеев весело рассмеялся.
– Многие думают, что я сумасброд, вкладываю деньги чуть ли не в навоз. Уверяю вас, это совершенно не так! Хотя, навоз тоже хорошо продается, окрестные фермеры не дадут соврать.
Он повернулся к моему деду.
– Игорь Владимирович, вы бы не хотели вложить часть своих капиталов в мою конюшню? Я готов с цифрами в руках доказать, что в убытке вы не останетесь.
Я незаметно улыбнулся. Вот и причина, по которой граф Толубеев так настойчиво зазывал нас посмотреть его владения. Он надеялся на финансовое вливание от рода Воронцовых. Кажется, несмотря на его увлеченность, Алексей Дмитриевич был вполне деловым человеком.
– Я подумаю об этом, – вежливо ответил дед.
Но я заметил, что в его глазах промелькнул огонек искреннего интереса.
– Итак, к делу! – торжественно сказал Толубеев.
Он достал из ящика стола документ и протянул его мне.
– Александр Васильевич, вот дарственная на Мальчика. Составлена безупречно, я не поскупился на услуги лучшего нотариуса. Этот документ полностью передает вам право владения. Вы также можете заявлять Мальчика на скачки от своего имени. Вам остается только поставить вашу подпись.
– А когда ближайшие скачки? – спросил я, внимательно вчитываясь в хитросплетения юридических терминов.
– Через неделю, – довольно рассмеялся граф Толубеев. – Мальчик полностью готов к ним, и я заявил его на эту скачку еще месяц назад. Разумеется, теперь решение за вами. Но я не вижу никакой причины отменять заявку. Мальчик – один из претендентов на победу.
– Значит, пусть бежит, – улыбнулся я и передал дарственную деду. – Взгляните, Игорь Владимирович!
Дед быстро пробежал взглядом страницы и довольно кивнул:
– Все верно. У вас отличный нотариус, Алексей Дмитриевич.
Граф Толубеев протянул мне еще одну бумагу.
– Вот копия родословной, она тоже заверена у нотариуса.
Я вчитался в список предков жеребца. Там были чемпионы, призеры, участники и победители выставок во всех уголках света.
– Мальчик – один из потомков знаменитого Огнедышащего, – подсказал мне граф Толубеев. – Вы слышали про Огнедышащего?
Я покачал головой:
– Нет.
– Тогда обязательно прочтите в архиве копии газетных статей того времени и отчеты о скачках. Уверяю, вы не пожалеете о потраченном времени.
– Благодарю вас, ваше сиятельство, – улыбнулся я.
– Что ж, мой долг чести выполнен, – кивнул граф Толубеев. – Думаю, это надо отметить!
Он открыл дверцы шкафа и достал высокую бутылку темного стекла и три бокала. Я отказался, тогда Толубеев налил себе и Игорю Владимировичу. Пригубил напиток, поставил бокал на стол и улыбнулся:
– А теперь приглашаю вас взглянуть на вашу первую скаковую лошадь. Ефим, принимай новых клиентов!
На зов Толубеева из боковой двери вышел невысокий широкоплечий человек средних лет. Видно, он по приказу графа дожидался окончания разговора в соседней комнате.
Человек был очень крепким, словно его отлили из металла. На румяном лице воинственно топорщились длинные светлые усы. Он был одет в клетчатый пиджак, а брюки заправил в высокие сапоги с отворотами. На голенищах сапог налипли комочки грязи.
– Мой тренер Ефим Никанорович Нагайцев, – представил его Толубеев. – Ефим, это господа Воронцовы – новые владельцы Мальчика.
– Добрый день, господа! – коротко поклонился Нагайцев. – Рад знакомству.
– Покажи нам Мальчика, Ефим, – улыбнулся граф Толубеев.
– Прошу за мной, – пригласил тренер и первым пошел к двери.
– Ефим – строгий тренер, – сказал Толубеев, спускаясь вслед за Нагайцевым. – Лошади у него всегда в порядке, конюхи по струнке ходят. Лучшие наездники считают за счастье скакать на наших лошадях. Прямо скажу, конюшня не бедствует. Призовых от скачек хватает, чтобы поддерживать все в полном порядке. В этом году хочу пристроить новый корпус и взять еще десяток жеребят. Уверен, эти вложения окупятся буквально за год-два.
Граф Толубеев многозначительно посмотрел на нас.
– Я ведь не только заявляю лошадей на скачки, – сказал он, когда мы шли через тренировочный круг к конюшне. – Я их развожу. И надеюсь сделать свой завод лучшим в Империи.
Игорь Владимирович внимательно слушал графа.
– Но об этом позже, – оборвал сам себя Толубеев, придерживая широкую дверь конюшни. – Прошу!
В конюшне было светло. Солнечный свет падал через длинные узкие окошки на засыпанный свежими опилками пол длинного коридора, в который выходили решетчатые двери загородок. Кажется, эти помещения назывались денниками, но я мог и ошибаться.
Пахло деревом, сеном и живыми существами. Не знаю, как передать характерный запах лошадей. Но он был скорее, приятным, чем нет. Было в нем что-то уютное, надежное.
Одна из лошадей, заинтересовавшись нами, вытянула шею над низкой загородкой своего стойла. На меня доверчиво уставился карий глаз величиной с крупную сливу.
– Звездочка, – ласково улыбнулся граф Толубеев и потрепал лошадь по морде.
Вслед за графом мы прошли по коридору и остановились возле одного из денников.
– А вот и Мальчик, – сказал Толубеев.
Я с любопытством взглянул через перегородку и замер от удивления. В узком стойле стояла тощая лошадь грязно-бурой масти. Ее ребра выпирали под шкурой, а взгляд был печален.
Этот конь был совершенно не похож на будущего чемпиона скачек.
– Алексей Дмитриевич, вы уверены, что это Мальчик? – спросил я.
Глава 2
Граф Толубеев заглянул в денник, покраснел от возмущения и набросился на тренера Нагайцева:
– Ефим, я же велел тебе приготовить Мальчика к показу! Что ж ты меня так подводишь?
Нагайцев с досадой закусил губу:
– Виноват, ваше сиятельство! Я сыну велел напоить его зельем, да парень, видно забыл. Сию минуту!
Тренер сердито нахмурился, посылая кому-то мысленный зов. По его выражению лица нетрудно было понять, что он решил устроить адресату хорошую взбучку.
Не прошло и минуты, как дверь конюшни распахнулась, и в коридор вбежал тот самый паренек, что встретил нас с Игорем Владимировичем у моста.
Роскошные усы тренера сердито задрожали.
– Ты где пропадаешь, оболтус? – накинулся он на парня. – Господа приехали коня смотреть, а ты его в порядок не привел! Где зелье?
Он побагровел и бесцеремонно схватил парня за шиворот.
– Где зелье, я тебя спрашиваю?
– Да вот оно! – вырвавшись, выкрикнул парнишка.
И сунул отцу небольшой стеклянный флакон.
– Почему ты не подготовил Мальчика? – продолжал орать тренер.
– Потому что газетчики вокруг шастают! – отбрил парень. – Сейчас вот еще одного в лесу видел. А если кто из них в конюшню пролезет и увидит, в каком деннике Мальчик стоит? Сейчас все сделаю, господам всего то и надо минуту подождать.
– Прочь с глаз моих, – гневно отмахнулся Нагайцев. – Я сам.
Парень бросил на нас взгляд, по которому я понял, что он вовсе не чувствует себя виноватым. Тем временем Нагайцев отодвинул защелку, запиравшую денник и легко открыл тяжелую створку.
– Мальчик! – позвал он, подходя к деревянной поилке, которая стояла на полу.
Несуразный конь дернул ухом, и взгляд его стал еще печальнее, чем минуту назад. Казалось, несчастное животное стыдится своего жалкого вида.
Тренер открутил пробку и вылил содержимое пузырька в поилку.
– Пей, Мальчик, – ласково приговаривал он.
Конь нехотя потянулся к воде. Опустил в нее морду по самые ноздри и зашлепал мягкими губами. Я смотрел во все глаза, с недоумением ожидая – что произойдет.
На мгновение мне показалось, что у меня задвоилось в глазах. Так бывает, когда долго смотришь себе под нос, а потом переведешь взгляд на какой-нибудь далекий предмет.
Но все очертания оставались четкими – решетчатые двери, кормушка с мягким сеном, поилка.
Менялся только конь. На секунду он превратился в мутное бурое пятно, которое не имело ни определенного цвета, ни обличья. А потом я увидел совсем другого коня.
Передо мной стоял высокий тонконогий красавец темной масти с рыжими подпалинами по впалому животу. Изменился и взгляд коня, и его осанка. Гордое животное ничем не напоминало недавнего тощего заморыша.
– Что за чудеса? – удивился я.
– Зелье преображения, – небрежно объяснил Толубеев. – Газетчики нас, и в самом деле, донимают. Лезут в каждую щель, как мыши. Вот и приходится прятать лучших лошадей на самом видном месте. Ефим покупает это зелье только у проверенного поставщика, оно совершенно безвредно для лошадей.
Конь переступил с ноги на ногу, вскинул голову и тихо заржал.
– Можно его погладить? – спросил я.
Тренер Нагайцев сурово нахмурился, но отказать не посмел. Хотя, по его взгляду было понятно, что он с неохотой подпускает к лошадям даже их владельцев.
Я подошел к коню и провел ладонью по его боку, чувствуя, как под тонкой кожей сокращаются сильные мышцы. Лошадиная шерсть была мягкой и шелковистой.
Чудо, а не конь!
Мальчик словно услышал мою мысленную похвалу и потянулся мордой к моему карману.
Конечно! Не похвалу он услышал, а учуял хлеб, который заботливо припас для него Игнат и дал мне с собой.
Я достал из кармана сверток и развернул тряпицу.
– Не положено, ваше сиятельство, – ворчливо сказал Нагайцев.
– Это же просто хлеб с солью, – удивился я. – У меня еще морковка есть.
Нагайцев недоверчиво взял хлеб из моих рук. Внимательно обнюхал его и даже ковырнул пальцем. Потом с неохотой вернул хлеб мне.
– Сами понимаете, ваше сиятельство, – оправдываясь, сказал он. – Ответственность на мне, так что я должен все проверять.
– Понимаю, и благодарю вас за бдительность, – с улыбкой кивнул я.
А потом протянул хлеб Мальчику.
– На ладони подавайте, – успел предупредить меня граф Толубеев.
И в самом деле, зубы у коня большие и крепкие – вмиг отхватит пальцы вместе с горбушкой.
Мальчик осторожно обнюхал хлеб, деликатно взял его губами и принялся жевать, чуть запрокидывая голову. Прожевал и выжидательно посмотрел на меня.
– Еще хочешь? – спросил я, чувствуя, как лицо поневоле расплывается в счастливой улыбке.
Конь кивнул, как будто понял мои слова. Затем потянулся ко мне и негромко фыркнул мне в самое ухо. Воздух защекотал шею.
– Признал вас, – улыбнулся граф Толубеев.
– Игорь Владимирович, идите сюда, – позвал я. – Познакомьтесь с нашей совместной собственностью. Она великолепна – собственность, имею в виду.
Дед решительно вошел в денник, взял у меня морковку и протянул коню. Мальчик снова повторил ритуал обнюхивания и вкусно захрумкал морковкой.
А я глядел на улыбающегося деда.
– Как ты догадался взять с собой угощение для коня? – спросил он.
– Игнат подсказал, – признался я.
И твердо заявил Нагайцеву:
– Выведите Мальчика на улицу. Я хочу посмотреть на него при дневном свете.
– Мы тренируем Мальчика только по ночам или ранним утром, – заспорил тренер.
Но быстро сдался и снял с гвоздя сбрую. Умело надел ее на коня и протянул мне конец длинного кожаного повода.
– Прошу! Только держите крепче, не выпустите.
Я повел Мальчика по длинному коридору. Копыта коня мягко ступали по опилкам совсем рядом с моими ногами. Совершенно незнакомое ощущение. Конь намного сильнее человека, стоит ему захотеть, и он без усилий вырвется из моих рук. Но Мальчик послушно шел рядом со мной.
Я вывел его на улицу и шагом провел вдоль тренировочного круга. Конь косил любопытным глазом в мою сторону, изредка тихо фыркая.
– Хочешь побегать? – спросил я. – Попрошу тренера, чтобы он дал тебе размяться сегодня ночью.
Мы с конем вернулись к дверям конюшни, и я передал повод Нагайцеву. Он сразу же увел Мальчика внутрь с таким же облегчением, с каким скупец прячет свое золото в дальний сундук.
– Вам понравилось? – с улыбкой спросил граф Толубеев.
– Очень, – не стал скрывать я.
– Это золото, а не конь, – убежденно сказал граф. – Причем, в буквальном смысле слова. Уже через год Мальчик станет отличным производителем. Об этом я и хотел с вами поговорить.
Я предоставил Игорю Владимировичу право вести переговоры с графом Толубеевым. В конце концов, у моего деда огромный опыт в таких делах и стальная хватка. Так что затею Толубеева он разберет досконально, и род Воронцовых, как всегда, останется с прибылью.
А я приотстал на несколько шагов и просто наслаждался отдыхом на природе. Удивительное дело – я живу посреди парка, но нечасто гуляю просто вот так, без какой-то определенной цели.
А еще я никогда не думал, что быть владельцем настоящей скаковой лошади – такое удовольствие. Теперь я с нетерпением ждал скачек, которые, по словам графа, состоятся уже скоро. Непременно приду поболеть за Мальчика.
Граф Толубеев проводил нас по мосту до самого мобиля.
– Заезжайте в любое время, – пригласил он. – Ефим всегда здесь, он и живет при конюшне.
– Благодарю вас, – ответил я.
Судя по довольному выражению на лице Игоря Владимировича, они с графом Толубеевым отлично поладили. Посвящать меня в подробности дед не стал, он отлично знал, что я не большой любитель деловых переговоров. Лишь коротко заметил, что предложение графа очень интересное и обещает хороший доход. Который мы с дедом, как совладельцы Мальчика, разумеется, поделим пополам.
– Вот и хорошо, – улыбнулся я. – Деньги никогда не бывают лишними.
Мобиль медленно переваливался на ухабах узкой лесной дороги. Любопытная белка стремительно взлетела по сосновому стволу и спряталась за веткой, сердито сверкая глазом – урчание мотора напугало зверька.
У самого выезда на шоссе стоял еще один мобиль – недорогая и простая машина, которую мог позволить себе почти любой столичный житель. Мобиль печально наклонился на один бок, оба его колеса были спущены.
Вокруг мобиля с растерянным видом прохаживался человек, чем-то похожий на белку. У него была круглая голова с зачесанными назад волосами, и такие острые черты лица, словно их рисовали хорошо отточенным карандашом. Человек был одет в серый костюм, который обтягивал его худую фигуру, и почему-то носил ярко-красный галстук.
Заметив нас, человек повел себя странно. Он быстро забежал за свой мобиль и даже присел, словно надеялся спрятаться. Но почти сразу сообразил, что я его вижу. Тогда он наклонился и сделал вид, словно поднимает что-то с земли. При этом человек старательно не обращал на нас внимания.
Мне стало смешно. Похоже, это был один из настырных газетчиков, которые по словам тренера Нагайцева так и шныряли вокруг конюшни. Наверняка он тоже что-то высматривал, а в это время кое-кто проколол колеса его мобиля.
Я даже предполагал, кто именно это сделал. Сынишка тренера, больше некому.
Я притормозил мобиль и вежливо осведомился, могу ли я чем-то помочь.
Человек выпрямился и растерянно посмотрел на меня.
– Вам нужна помощь? – повторил я.
– Нет, благодарю!
Похожий на белку человек энергично замотал головой и замахал руками.
– Все в порядке, уверяю вас. Я просто на минуту остановился.
– Вы очень удачно сделали остановку, – улыбнулся я. – У вас проколоты сразу два колеса, ездить на таком мобиле небезопасно.
– А я и не заметил, – не моргнув глазом, соврал человек.
Своего имени он не назвал, поэтому и я не спешил представляться.
– Подвезти вас до города? – спросил я.
– Не нужно, – отказался человек. – Я уже вызвал механика.
– Значит, все же заметили поломку? – усмехнулся я.
Человек ничего не ответил и покраснел от досады. Выезжая на шоссе, я видел, что он проводил нас недовольным взглядом.
До столицы мы добрались быстро и без приключений. Мотор довольно рычал, когда я прибавлял газу, ветер свистел в ушах. А Игорь Владимирович довольно щурился, зажав трость между коленей – он обожал быструю езду.
Я отвез деда домой, а сам поехал на Каменный остров, собираясь спокойно пообедать дома. Волшебные трактиры – это замечательно, вот только иногда хочется уютной домашней обстановки.
Попрощавшись с Игорем Владимировичем, я послал зов Игнату и попросил заказать обед из “Румяного поросенка” – по субботам у них бывали изумительные жареные перепела.
– Александр Васильевич, а в саду новая пристройка появилась, – растерянно сообщил Игнат. – Только что. Я вышел клубнику полить, а она стоит.
Ничего себе!
Мой дом опять приготовил мне какой-то сюрприз.
– Сейчас я приеду, и мы вместе разберемся, – с улыбкой пообещал я и прибавил скорости.
Иначе можно и лопнуть от любопытства.