- -
- 100%
- +
Корректор Екатерина Федорова
© Дарья Рундыгина, 2020
ISBN 978-5-4498-3307-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Автопортрет
«Мне говорят, что надо быть умнее…»
«Мне говорят, что надо быть умнее…»
Мне говорят, что надо быть умнее,Что мне не двадцать, нужно понимать!!!И что стихи мои – не панацея.Бумагу растревожила опять…Мне говорят: «Опомнись, время вышло!Пора встать на ноги и ими топать ввысь.Впрягись капиталистами под дышлоАмбиций и давай трудись, трудись…».Мне говорят: «Работай пятидневку!Бросай извечное свое «то там, то тут».И не тяни, не засидись-ка в девках.Храни очаг, создай в семье уют».Мне говорят: «Нельзя жить так, как хочешь.Живи, как все, счастливой, как велят.И не мечтай, не тай в слоистой ночи,Не жди ни принца, ни царя, ни короля».А я молчу, ведь кажутся пустымиСтихи в ответ на душные слова.Я жизнь плету заветами простыми:За то, как проживу, отвечу я сама.«Настроение дурацкое …»
Настроение дурацкое —Беспричинное и бабское!Изнутри гремит оркестром,В попе заиграло детство!Хочется бежать куда-то,Лакомиться сладкой ватой.И по лужам топать глупо,Твое имя крикнуть в рупор.Хочется, как будто лето,Без обратного билета.Только бы опять живой.Только бы с тобой, с тобой…В жизнь лихую без маршрутаУбегаю в это утро.Настроение дурацкое,Беспричинное и бабское!«Мне в детстве подарили пианино…»
Мне в детстве подарили пианино…Сказали: «Доченька, играй».Я радовалась просто и наивно,Как будто это – пропуск в рай.Казалось, сяду – сразу заиграю,Соседи все сбегутся на концерт.Прошла неделя первая, вторая.Аншлага у квартиры так и нет.Пришлось учить арпеджио и гаммы,Сдавать какой-то женщине в очках.Реветь надрывно на руках у мамы,Отсчитывая время на часах.Так год за годом маялся ребенок.Из чёрно-белых клавиш строя мир.И наконец-то в музыкальной школеКрасный диплом директор мне вручил.Мне в детстве подарили пианиноСказали: «Доченька, играй».И оказалось, лишь трудом и силойМы в жизни получаем рай.Ириски
Впала в детство. Ем ириски.На качелях поднимаюсь к небесам.Вспоминаю приключения Анфиски,Рубрику читаю «Сделай сам».Мультики смотреть не перестала,Мелом расписала весь свой двор.Может, я вообще не вырастала?!Малышня! И кончен разговор.Я катаюсь вновь на самокате,Ножкой разгоняюсь от души.Мне для радости мороженого хватит.А «Мурзилкой» можно рассмешить.«Ералаш» – любимый и прекрасный,Хрюша и Степашка перед сном,Яблоко, томат гуашью красной,И игрушки, что разбросаны кругом.Мне уже давно не пять, не восемь.Только все осталось, как тогда.Самокат, ириски, листья, осень…Я теперь не повзрослею никогда.Одиночество воет в ночи на распятом небе.Я себя успокою: «Не надо, ведь все неплохо.Не копайся в душе, там черт сломит, там, знаешь, дебри.Там идти невозможно, и мысль тебе выйдет боком.Не грусти, не скули, затянулась часами рана.Не тревожь ее снова, забудь и сотри навечно.Это, знаешь, случилось с тобою рано.Но чем боль твоя чище – душа от нее человечней.Посидим, помолчим, ты кого-то прижми покрепче.Держи руки его, пожалей, как тебя не дали.Может быть, от тепла хоть кому-нибудь будет легче.Не тебе – так другому… живи по такой морали.И с луною вприглядку хватай эту ночь, как хочешь.В волосах успокой непослушный день цвета «медь».За лугами, лесами, на пне среди мха и кочекВсе плохое оставь, что пока не смогла стереть…»Слово мое безлико
Слово мое безлико, слово мое бездарно,Каждый звук в нем немой, каждый слог – безударный.Горечь стихов моих Вам не сдалась и даром!Осень, листва горит рукописей пожаром.Слово моё слепо, слово мое глухо,Слово мое прогоркло, слово мое протухло.Слово моё никчемно, слово мое глупо,Мухой навозной мысль жестью звенит над ухом.Слово моё пленно, слово моё избито,Строки стихов моих – треснувшее корыто.Не удержали смысла, смысл прошел сквозь сито.Строки мои – не гордость, части их – не молитва.Слово моё померкло, слово моё сдулось.Строки стихов моих бьются о стены улиц.«Мальчик мой, знай, что ты полюбил поэтессу…»
Мальчик мой, знай, что ты полюбил поэтессу.Она будет писать о слезах, а как же иначе!Она будет страдать так надрывно, как будто бы честно,Только ты не сердись, мой хороший, мой миленький мальчик.Мальчик мой, ты всерьез полюбил поэтессу!У нее в голове лишь хорей, и ей все же до ямба.И в безлунных ночах не находит приюта, места.В ней за жизнь накопилось так много обид и яда.Мальчик мой, полюбил, а она ни стиха и ни слова.Все кромсает себя изнутри обрывками строчек,Ее жизнь протекает и в каждой строфе все по новой.А писать о тебе она может, но только не хочет.Но неровными строчками лист от души опять исчерикан,Снова падают слезы на белую в клетку тетрадку.Она снова будет читать их с угрозой, надеждой и криком,А ты путайся в сложных о смысле тех строчек догадках.Она любит тебя, только пишет душой забытойИ плюется стихами, как будто шампанским горчащим.Мальчик, радуйся, те, что в стихах, те навеки в титрах.Она любит тебя, всей душой, так надрывно кричащей.В ее строчках скопились ненужные залежи соли,Бесконечный порыв все отдать на потеху людскую.Если ты не в стихах, значит, ты все ж не сделал ей больно.Она любит тебя, пока соль ей не даришь морскую.«Знаешь, мама, я не хочу больше быть поэтом…»
Знаешь, мама, я не хочу больше быть поэтом.Себя, других травить бессмысленными словами.Главные строки опять оставлять без ответаИ смотреть в потолок, валяясь на старом диване.Мама, я не хочу писать и думать о прошлом,Слать в прошлое письма, бросая в почтовый ящик.В стихах воспевать то, что больнее и горше.Хочется не в стихах, а в жизни быть настоящей.Знаешь, милая мама, в жизни ведь нету местаПравильным мыслям, спокойному, ровному шагу.Ну, мама, скажи мне, что я из другого теста.И что побеждать свое прошлое мне не надо.Знаешь, мама, я ведь совсем ничего не смыслюВ том, что правильно, что дозволено, незапретно.Но жизнь однозначно повадки имеет лисьи.Знаешь, когда вырасту, я хочу быть поэтом.«Я буду писать верлибром…»
Я буду писать верлибромИ буду жить не по правилам.Ты душу мне с корнем вырвал —Я сердце тебе подставила.Я буду кричать навзрыд,Чтоб выкричать без остаткаПрогорклость моих обид,И я не ослаблю хватку.Я буду писать стихи,Домой приходить под утро.Наотмашь кнутом лихим —Со свистом в галоп минуты.Я буду сама себеХозяйкой, свободной кошкой.Мечтать и идти к мечте,И плакать лишь понарошку.«К сожалению, врать не умею…»
К сожалению, врать не умею.Я боюсь перепутать легенды.Моя правда – не панацея,А попытка пресечь инциденты.Правду шпарю в лицо без сомнений,А не нравится – буду молчать.У меня для моих сочиненийЕсть толстенная в клетку тетрадь.«Не люблю, ненавижу, скучаю,Приходи, уезжай, замолчи!» —То, что чувствую, то и вещаю,А ты ложью меня не лечи.К сожалению, врать не умею,Не умею, хоть тресни, никак.Я не вру, но, бывает, жалею,Что ты в правду не веришь, дурак.Итоги 2019
Подводить итоги мне безмерно сложно!Год прошедший мерить в мыслях, ставших делом.Мой январь бесснежный начинался ложью.Я врала себе же и душой, и телом.В полусонной дымке на проспектах тусклыхЯ теряла гордость, надевая маски.Накачала сердце в сильный, твердый мускулИ играла в кости, не сгущая краски.Отрезвела рано, на февральской стужеРаскололась снова, как фарфор китайский.И осколков горы растоптала в луже,Ожидая чуда, словно дачник майских.Март меня размазал между «до» и «после»,Растерзал мне мысли в россыпь нервным ветром.Лишь обрывком снов тень осталась возлеИ одним касаньем ранила поэта.На листе бумажном, белом и в морщинах,Я писала счастье светлой акварелью,Что ко мне явилось странно, беспричинно.Я в душе рисую главный день апреля.В бесконечном шторме пролетело лето:Города, прогулки, ночи новый шорох…Лишь порой хлестало сердце тонкой веткой.Дни сменялись днями, загород на город.Осень, обессилев, бросилась на землю,День стирая в крошки, заменяя ночью.Я почти не помню, но опять не верю.Я опять разбита, разлетелась в клочья.Сил не бесконечно, я сдалась и пала,Мой октябрь спрятал в рукава простуду.Все, что было «слишком», мне казалось «мало»,Мысли били в темя каждую минуту.В сером, мокром мире стало снова чище.Я опять проснулась, ноябрем умыта,И опять готова на дела, делища.То, что там разбилось, – не мое корыто.Говорят, от мыслей, что опять тревожат,Волосы редеют, что не плюс, конечно.Все свои ошибки я на ноль умножу,Мой декабрь будет светлым и беспечным.О Санкт-Петербурге
«Нормальный у нас город!!!»
«Нормальный у нас город!!!..»
Нормальный у нас город!!!Дождь, сопли, вино…И постоянно холод,Ветер прямо в окно.Нормально у нас с лицами!!!Они выдают интеллект,Не грусть… Ночами не спитсяИ хочется идти на проспект.Не нравится климат и серость?!Объята гранитом Нева.Ноябрь на землю мерзость,И в центр идут поезда.Здесь правильно то, что красиво.То, что идёт из души.Здесь можно быть очень счастливым,Ты сырость ругать не спеши.И где ещё встретишь бездомных,Что пьют, но читают стихи.И где читать – это модно,И где все, кто с книгой, – свои.Здесь жить и любить незапретно,А Петербург не понять.Я просто встречаю рассветы,И трепет души не унять.Я вся растворяюсь в гитаре,Что там за окном, во дворе,Здесь с колыбели играютПесни «Кино» детворе.В обед, в перерыв на работе,Здесь ходят в Русский музей.И в легком подпитии послеНа Думской встречают друзей.Здесь даже мат – как искусство,Ругань – не просто слова.И пусть тут улыбок негусто…Зато не пуста голова.«Бесконечностью пошлых окраин…»
Бесконечностью пошлых окраинИ безликостью новых домовМы природу вконец напугали,Обаянья лишив диких псов.Муравейник наполнен до края,Затерялся внутри человек.И в домах, подобных сараям,Он живёт век такой, как у всех.Одинокие в этих коробкахСтроим крепость из пенобетона.И стоим одинокие в пробках,Чтобы к ночи добраться до дома.«Солнце наконец-то вышло из засады…»
Солнце наконец-то вышло из засады.Белый снег по-новому скрипит.Двориком цветным за Летним садомВыхожу к Фонтанке, на гранит.В Петербурге началась весна.Марта снег в моих ладонях тает.Хочешь, раздели со мной до днаРадость жизни цвета попугая?!Приходи, накрыто на двоих!Март всегда людей по парам строит.Если б хоть чуть-чуть меня любил,Стала бы царицею в короне.В Петербурге началась весна.Я ее в маске зимы узнаю.Рада не с тобой, но для тебя.В шкаф свой теплый свитер убираю.«В Петербурге осталась, люблю до крика…»
В Петербурге осталась, люблю до крика.Целовать готова его витрины.Под мостом обнимаю ветра и дикоВырываюсь с разбега в его седины.Продолжаю сгорать в хладнокровно-сером.И чугунно плавлюсь в листах гранита.В списке радостей город поставлю первым.Сквозь ограды глядит на Неву сердито.В желтизне фонарей разбивает слезыНа осколки льда в лужах ранним утром.Здесь колонны белее любой березы.Я счастливее многих в промозгло-хмуром.Я руками касаюсь сырого счастьяИ вдыхаю стих, ощущаю кожей.Я, наверно, рабыня твоя отчасти.Друг без друга давно мы уже не можем.Только здесь я могу расписать закаты,Поцелуем, страстью наполнить чувства.Обнимая мостами, любить, как брата.Воспевать, как наследие и искусство.Ночной дождь
Крыша стальною гладью мне режет душу,Дождь принимая близко к немому сердцу.Небо бросает слезы на землю в лужи.Еле сверкает в прошлом остаток детства.Капли картины пишут на стеклах грязных,Желтой пыльцы тушь смазав по лицам окон.Чувства мои расплескались в осадках разных.Пух тополиный копим, чтоб сделать кокон.Летнее выцвело, как чёрно-белый снимок.Серое небо, асфальт – все оттенки грусти.И словно вакуум, время бежало мимо.Ночь пробирается… Дождь льётся серой ртутью…Ночь поседела от боли и от разлуки.В сизой Неве растворились дождя объятья.Мост протянул берегам свои створки-руки.В летнем саду все одето в туман, как в платье.Каплями дождь очищает от боли душу,Бьется в окно, по щекам тушь пыльцы размазав.Я растворяю прошлое в грязных лужахИ в ароматы прячу в хрустальной вазе.Город, которого больше нет
Знаешь, я сегодня впервые захотела уехать отсюда.Мне надоел бесконечный запах модного «кофе навынос».Опять восторгаться искусством, придуманным культом простуды.Устала спускаться в метро, становясь в толпе ничем плюс-минус.Осознать, что в городе пять миллионов стали мне чужими,И в город, знакомый с детства, теперь выходить только с опаской.А смирение и терпение растягивать как пружину,Скрываться от людей дни напролет за глупой, нелепой маской.На улицу выхожу теперь все чаще ближе к полуночи,Тогда в Петербурге еще пахнет стихами, дождем, сыростью.Часами хожу по тем прежним, пустым и любимым улочкам,Снова в потоке бешеном воскресаю по чьей-то милости.Но как только холодное утро лучами ляжет на крыши,Заварится кофе в машинах, машины наполнят бензином.Осталась искренней ночь, и мы с городом полной грудью дышим,И только в граните седых ночей тут пахнет еще заливом.Пока так прекрасно чисто, пусто на Кирочной и Шпалерной,Белые чайки на белом небе кричат, что разводят мосты.Я все-таки буду с тобой, твоей серости искренне верной.А завтра с утра опять я скроюсь в пучине безликой толпы.Городу
Я тебя не предавала!Что ты смотришь, как на чужую?!Из всех окон, из всех подвалов.Я тебя ни к кому не ревную.Я дождей твоих не бояласьИ прощала истерики ветру.Твой ноябрь сочла за усталостьС низким небом из серого фетра.Я ж твоя, город мой, ну, не надоТак смотреть из чугунной листвы.Бессердечность узоров оградыПереплавится в слякоть весны.Испугался? Да, мне самой страшно!Ты распят в желтизне фонарей.Быть собой – оставаться отважным,В тебе стойкость холодных морей.Наводненья страшнее БалтийскихЗахватили тебя, как в аду.Все накрыло чужим, пошлым, низким.Петербург, возвращайся, я жду.«Я настолько из Петербурга…»
Я настолько из Петербурга,Что в Москве не была ни разу,Не каталась в метро по кругу,Чтобы все получить и сразу.⠀Я настолько из серой стужи,Что глаза мои цвета небаБлиже к цвету обычной лужи,Голубого почти что нету.⠀Я настолько из белой ночи,Что не сплю, как наступит лето.Я сложилась из длинных строчек,Из простуды, дождя и ветра.⠀Я настолько из мелкой пыли,Из забытого всеми солнца,Из чугунных оград, из шпилей,Из Невы, что о берег бьется.⠀Я настолько своя в болоте,Да, настолько внутри сырая,Что одета не по погоде,С сентября до начала мая.⠀Я настолько из Петербурга,Что не вышибить, не исправить.Мы настолько нужны друг другу,Словно будущему память.О любви
«Если б я поняла тебя,
мне вручили бы премию Нобеля…»
«Надеюсь, никогда не оказаться в большинстве…»
Надеюсь, никогда не оказаться в большинстве,К которому относятся, как к стаду.Хочу быть пусть в духовном, но родстве,И большего, пожалуй, мне не надо.Хочу для тех, кто был моей судьбой,Остаться нерушимой стенкой.Хочу с другими быть другою, чем с тобой,Чтоб знал лишь ты, как открываю клетку.Хочу порвать шаблоны и картинки,Что рисовали многие другие.Хочу жить с глупостью блондинки,Но знать души чужой глубины.Хочу встречать прохладные рассветыНа набережной с видом на залив,Хочу такое питерское лето,Где прячется души родной прилив.Хочу после короткой летней ночиДержать в руке бутылку от вина,Накинуть твой пиджак, пусть холодно не очень.А то, что с нами, помнит лишь Нева.Но вот уже становится теплее,Мосты свели, и ты уйти готов.Я так любила сердцем из осколков…Любила всего несколько часов.«Я больше не согласна на «почти…»
Я больше не согласна на «почти»,На милого, нормального такого.А ты свалил бы с моего пути,Пока я не сломала тебе ногу…Я ненавязчива и знаю себе цену,Теперь я не торгуюсь ни на шаг.Я не прощаю даже мыслями измену.Ты был мой друг. Не свалишь – станешь враг.Я остервела за последние полгода,За год я выносила новый план.Отныне я как личность неделимаНи на куски, ни даже пополам.Я – это я, что мне теперь дороже?!Себя я точно больше не предам!Я лучше дам кому-нибудь по роже,Чем сдамся неотобранным рукам.Я буду ждать, пока забьется сердцеВ такт с чьим-то близким по всему.Ну а пока в РХБЗ и берцахЯ объявляю пошлостям войну.Я больше, милый друг, не подпускаюНенужных и неискренних людей,Но я простила, словно Герда Каю,Твоё неподдержание идей.«Попробуем без слов, без писем и звонков…»
Попробуем без слов, без писем и звонков.Посмотрим все ж, когда начнётся ломка.Насколько крепок узел из оков,И какова столь тонкая соломка.Пройдёт минута, час и сутки…И что-то сдавит грудь желанием бежать,Но нам нужны с тобою промежутки,Что хочешь делать, только не писать…«Снег прошел, и следов не осталось…»
Снег прошел, и следов не осталось,Где вчера была я и был ты,Столько раз я к тебе возвращалась,Сколько раз разводила мосты.Снег скрипит, навалилась усталость,Я не слушаю зов темноты.Столько раз в эту ночь просыпалась,Сколько раз появился в ней ты.Знаешь, нужно мне толику, малость,Чтоб касался рукою руки,Чтобы сердце твое не сжималосьОт холодной и душной тоски.Я иду, только снег на ресницы,И тепло, пока помню вчера.Помню, как не хотела проститься,Как прекрасен был свет из окна.Твои руки, глаза и улыбка —Это все не имело конца.Этот вечер, наверно, ошибка,Но я слышала – бились сердца.Это больше похоже на жалость,На холодный и дерзкий расчет.Но я снова рисую усталость,Во дворе мы с тобой, снег идет…«Ну сколько можно?! Я живая!..»
Ну сколько можно?! Я живая!Ты что, смеёшься надо мной?!Я разгорелась, пропадаю!Живу одна твоей судьбой…Неосторожно я открыласьНавстречу твоему огню,И вот, теперь я загорелась,А ты надел свою броню!Ты не такой огнеопасный.Ты не сгоришь, не полыхнешь,А я сухой тростник несчастный.Глядишь на угли, пепла ждешь?!Ну, ничего, ведь я не спички,Я словно Феникс восстаю,И, как весной голодный хищник,Я пред тобой теперь стою.Не бойся, я сейчас не трону.Я просто буду ждать тебя,Чтоб посмотреть, как ты от ветраИ от искры будешь, как я…Стань раскалёнными углями,Проси меня еще гореть.Смотрю холодными глазами,Не дам потухнуть, будешь тлеть…Давай, как я, жди откровений,Пытайся стать одним огнем.Я наблюдаю: в искупленьеСгорает сердце день за днём.«Я согласна отдать слишком много…»
Я согласна отдать слишком многоЗа мгновенье простого тепла.А хотелось быть сильной и гордой,И казалось, я всё прожила…Каждый день узнаю об обмане,Каждый день засыпаю одна.Я живу в темно-сизом тумане,В перегаре, что веет с окна.Расставаться с иллюзией трудно,Но становишься жёстче и злей.Для влюбленных я стала занудной,Для обиженных стала своей.Изнутри все кипит и трепещет,А так хочется спрятать свой мир.Из него нелюбовь так и плещет,Захлебнуться в ней страшно теперь.Я хватаюсь за каждое слово,За улыбку случайных людей,Только чтобы поверить им снова.Только чтобы казаться сильней.Я унижена до подчиненьяОбстоятельствам, людям, словам.Я такого в общеньи паденьяНе желала бы даже врагам.Мне звонят неизвестные люди,Меня сводят с «такими парнями»,А внутри прокуроры и судьи,А внутри не зажили раны.Я согласна на этих «хороших»И согласна на тех, из кино.Скоро снег, все тот снег запорошит,А мне больно, и мне все равно.Я сижу у разбитой мной лодкиИ смотрю на темнеющий брус.Я снимаю с ног эти колодки,Я же смелая, я больше не трус.Ну, попробуй, добей, не сломалась.Я по-прежнему так же жива,Может, слабо, но тоже пыталась.Я теперь безнадежно вольна.«Это просто была любовь…»
Это просто была любовь…Она робкой была, несмелой,Нет, не первой и не второй,Но какой-то совсем неумелой.Ты глазами шептал: «Пройдет,Это только лишь кажется, знаешь».Я тебе отвечала: «Ну вот,Уже легче, ты забываешь?».Убеждали друг друга упорно,Что все кажется и не всерьез.Заклевал любовь черный ворон,И теперь обидно до слёз.Это просто была любовь,Мы в нее не проверили только.Больше первой любви и второй,Лучше даже не думать насколько.Было страшно и мне, и тебе,Что окажется искренним слишкомТо, что билось, горело в огне,Сделав глупым и диким мальчишкой.А теперь не боимся, смотри,В моем сердце спокойно и чинно.Только хочется крикнуть: «Гори!».А вот как горит – больше не видно.