Анастасии и Анне
Моим двум дорогим сёстрам
ПЛЕЙЛИСТ
– Massive Attack – Angel
– Billie Eilish – NDA
– Noah Cyrus & XXXTENTACION – Again
– Sting – Shape of my heart
– Fallulah – Give Us a Little Love
– Elley Duhe – MIDDLE OF THE NIGHT
Labrinth – Mount Everest
The Weeknd – Timeless
Lana Del Rey – Art Deco
ВАЖНО
Это произведение – как непростая экзистенциальная игра теней, может содержать натуралистическое описание болезней, катастроф и сцен употребления алкоголя и наркотиков. Здесь могут быть натуралистические моменты половых отношений, нецензурная брань, специфические кинки, кровь и сцены, способные вызвать отвращение, а также элементы преследования и клеймения.
Пролог
Её звали Ренесма. Он не знал, зачем запомнил это имя. Оно звучало, как что-то запретное – как слово, которое нельзя произносить в темноте, чтобы не разбудить зверя.
С тех пор она появлялась в его жизни, как солнце через щели жалюзи: слишком яркая, чтобы смотреть в упор, но слишком живая, чтобы не тянуться. Он знал, что с ним что-то не так. Психологи говорили это шепотом. Мать – взглядом. Отец – молчанием. А она… смотрела прямо в глаза. И однажды, с детской уверенностью, будто ставила крест, прошептала:
“Хищник.”
Он не понял, испугалась ли она. Или это было восторженно. Но с тех пор – имя прилипло.
Клеймо.
А он? Он запомнил, как её плечи дрожали от страха – или возбуждения, кто теперь знает. В его памяти она стала добычей. Единственной.
Не как те, кого он мог бы ударить. Не как те, кто кричал. Нет. Она – была тишиной перед бурей.
“Моядобыча”, – подумал он тогда, ещё не зная, как больно ей это однажды отзовётся.
Глава 1
Аллета Уотерс.
Сегодня мне предстоит сделать то, что оказалось одним из самых трудных моментов в моей карьере – оповестить родителей четырнадцатилетнего мальчика о его психологическом состоянии. Папка с анализами, пришедшими ровно полчаса назад, словно весомый груз, тяготит мой рабочий стол. Я стою у широкого окна, скрестив руки на груди, и тяжело вдыхаю воздух, наполняющий легкие легкой тревожностью. В любую минуту появится семья Хантер, и я не могу не заметить, как сердце колотится в груди, когда я выглядываю их автомобиль на стоянке.
«Ни один из восьми сеансов терапии не выявил у мальчика признаков агрессии или неконтролируемого поведения. Как бы я ни старалась быть максимально внимательной и чуткой, мне требуется больше, чем обычная преданность своей работе. У него есть свои тайны; он научился тщательно прятаться за маской спокойствия, и лишь время покажет, каковы его реальные триггеры.»
Звонок в дверь неожиданно прерывает мои размышления. Я направляюсь к папке с анализами, стараясь сохранить хоть какое-то спокойствие и произношу: «Входите.»
Дверь распахивается, и в кабинет врывается Берта Хантер, дрожащей рукой держащая своего сына. От её взгляда, полного отчаяния и надежды, мне становится тяжелее.
– Аллета Уотерс, прошу вас, скажите мне, что с моим сыном всё будет хорошо – всхлипывая, произносит она, слегка поддергивая руку Дарта. Эти слова звучат как мольба, и в них чувствуется материнская тревога, готовая перейти в безумие.
Я собираюсь с мыслями и отвечаю, стараясь говорить как можно более мягко: – У мальчика амок, Берта. Как бы мне ни хотелось продолжать сеансы с Дартом, его состояние требует специального вмешательства, чего я не могу обеспечить. Внутри меня борются эмоции, и я осознаю всю тяжесть сказанного. Я прошу прощения за то, что не смогла увидеть истинные проблемы и обмануть вас относительно его состояния.
Её взгляд из стекла, полным слез, становится более проницательным, и я чувствую, как каждый момент этой встречи подобен стальному обручу, сжимающему грудную клетку.
Дарт, словно предчувствуя нарастающее напряжение, отпускает руку матери и в мгновение ока прижимается ко мне, обвивая свои небольшие ручки вокруг моей талии. Я замираю, не ожидая, что к этому моменту он будет так близок, и не в силах сдержать слезы, которые начинают катиться по щекам. В этот момент в кабинет вбегает моя дочь, взвизгнув: «Маам.. мама!» Мы с Бертой, охваченные мгновением, бросаем на неё взгляд. Моя девочка, её каштановые локоны, собранные в два неуклюжих хвостика, словно шевелятся в воздухе, привносят в напряжённую атмосферу нотку невинности и детской беззаботности. Она замирает, покраснев от стыдливого смущения, теребя руками свою школьную юбку.
– Ренесма, сладкая, – произношу я, стараясь вернуть её в реальность, когда она оказывается между нами, словно мостик между двумя мирами – миром детей и миром взрослых. Она молчит, всё ещё стоя на месте и внимательно изучая Дарта. Я замечаю, как он ловит её удивленный взгляд. Вдруг, налюбовавшись её веселыми зелеными глазами, он начинает бить меня по руке, и тут же папка с его анализами, как будто в замедленной съёмке, обрушается на пол, разлетаясь на несколько файлов. Берта, угрожающе скукожившись, делает несколько поспешных шагов к своему сыну, хватая его за плечи, с лёгким ужасом изучая его поведение.
Ренесма, не дождавшись ничего иного, поднимает один из файлов с пола и, всматриваясь в содержимое с широко раскрытыми глазами, застывает на месте. Я, в состоянии страха, немедленно собираю бумаги обратно в папку, опускаясь на колени, словно пытаюсь скрыться от взгляда правды.
– Хищник! – закричит моя дочь, её голос резонирует в затишье, как удар грома.
В этот момент Берта смотрит на неё, как вытащенный из ясного моря миди, затем застывает, переведя взгляд на меня, полная смятения и тревоги.
– Я позвоню вам, Аллета, когда мы с мужем примем решение о том, что делать с нашим мальчиком.
В этот момент Дарт, махнув рукой, вырывается от её объятий и мчится к рабочему столу, сбрасывая с него всё, что только можно: папки, книги, бумаги, которые с гулким звуком разлетаются по всему кабинету, расплёскиваясь на пол, словно разъяренный шторм.
Добыча. 15 лет
Я никогда не мучилась от кошмаров и не замечала в себе страхов. Ночами я спокойно сплю с выключенным светом, могу воткнуть пальцы в рой муравьев и даже не моргну. Скрипящие полы не пугают меня, когда я одна дома, пока мама погружается в воспоминания о том мальчике, который напугал нас своим ужасным поведением год назад. После этого инцидента я прекратила общение с Кейко, но он отреагировал иначе.
«Мой отец, Грег Уотерс, ушел из дома пять лет назад после ссоры с мамой, когда мне было всего 10. Каждый год на мой вопрос куда он исчез и когда он вернется, мама отвечала разными выдумками. Сначала она говорила, что он уехал работать браконьером в бункер, а теперь, погруженная в работу, отвечает, что он гидронавт. Мне уже не интересно, куда он так красиво смылся из нашей жизни, но тот факт, что он мучил нас с мамой, вызывает во мне негодование. Я всегда надеялась, что однажды мама скажет мне, что он близко, и я смогу напасть на него и покусать за все, что он натворил. Ох уж эти отцы, чьи ноги всегда у порога в нужный момент. В общем, он был злым и глупым в своем побеге.»
Я закрываю свой личный дневник, ставя точку на последнем предложении, и, взмахнув ногами в воздухе, прикусываю нижнюю губу. Мысль о том, чтобы устроить ночевку с Арвен, приходит в голову. Она выше меня на дюйм, но постоянно умничает и упрекает меня во всем. Но она классная, когда раскрывает свои карие глаза, слушая мои истории, которые я на самом деле придумываю, чтобы увидеть шок в ее глазах. Это мило.
Я мчусь по коридору к маме, чтобы попросить вернуть телефон, который она отобрала у меня, когда узнала о моем интересе к жестокому обращению с женщинами. Это не пугало меня, наоборот, вызывало интерес и жалость. Почему люди позволяют это с собой? Почему не позвонить в 102 и не рассказать о своих переживаниях? Может, у них нет телефона, как у меня сейчас?
Я открываю дверь в комнату, где мама сидит за столом, увлеченная чтением. Я не вижу ее лица из-за растрепанного пучка, но представляю, как она хмурится на каждой строчке. Вспоминаю, как стояла в ее кабинете с листком бумаги, где было много непонятного, однако я прочитала что-то о импульсивно-агрессивном поведении и внезапных вспышках гнева, и не могла сдержаться, крикнув "Хищник", не от текста, а от фамилии Дортагнана Хантера.
Я стучусь по двери, уже входя в комнату. Мама оборачивается и смотрит на меня без слов. Я подхожу к ней, кладя руку на плечо и заглядываю в бумаги на столе.
– Рене, если ты пришла выпытывать местоположение своего телефона, то нет, я не скажу, – говорит она, укладывая бумаги в стопку.
– Маам, прошу, отдай мне его! Я хочу пригласить Арвен на ночевку, – стону я.
– Ты постоянно опаздываешь, когда провожаешь её в школу, – отвечает она, поднимая на меня глаза.
«Я и Арвен учимся в разных школах. Мы познакомились, когда мне было восемь – шли на французский. С тех пор мы неразлучны. Кейко тоже ходил с нами, но мы всегда ссорились, прежде чем начать дружить. Он мешал с шутками, новыми лего, слишком отвлекал меня от занятий и мне приходилось краснеть во время замечаний.»
– Я встану еще раньше, прошу, маам, – умоляю я, проводя рукой по её макушке.
Она вздыхает и идет к комоду, открывая ящик, достает мой телефон и протягивает мне.
– Я установила на твоем телефоне детский режим, теперь твое любопытство будет прерываться уведомлением о запрете на вход в браузер, – сообщает она, возвращаясь к столу, за которым сидела до этого.
– Какой бред, мам, мне пятнадцать лет, ты издеваешься надо мной, – фыркаю я, не дождавшись ответа и направляясь к выходу.
Я лежу на своей уютной кровати, прижимая телефон к груди, и набираю сообщение: «Может, устроим сегодня ночевку у меня дома? Я расскажу тебе такое, от чего ты покроешься мурашками.» Ожидание подогревает моё любопытство, и через несколько минут вибрация пробегает по моему животу. Я положила телефон на грудь и, ковыряясь пальцем в стене, смотрю в потолок, представляя, как Арвен отреагирует на моё предложение.
«Я попрошу маму привезти меня к тебе. Скажи, а твоя история заставит меня покрыться мурашками от страха или от удивления?»
«И то, и другое, клянусь! Поспеши, я уже заскучала и хочу видеть тебя прямо сейчас!»
Скоро сообщения обменялись, и я, с улыбкой на лице, поднимаюсь с кровати и направляюсь в душ. Вода обдает меня теплом, и я позволяю мыслям о предстоящем вечере закружиться в голове.
Стою на крыльце своего дома, скрестив руки на груди, и ощущаю, как ветер игриво треплет мои волосы, закидывая их мне в лицо. Он будто приглашает меня в танец, но, если бы ветер был человеком, я бы ни за что с ним не подружилась. В комнате мамы свет уже выключен, значит, она скорее всего ложится спать. Придется осторожно пробираться по дому с первого этажа на второй, прям как в старом фильме ужасов, чтобы не разбудить её.
Внезапно слышу, как машина останавливается у нашего дома. Я спешу к выходу, едва успев распахнуть дверь, когда водительское окно машины опускается. В глазах отца Арвен вижу заботу и усталость – взрослый мужчина с темными волосами и опущенными веками, в которых будто отразилась вся жизнь.
– Здравствуйте, Дэвис, – приветствую его, стараясь излучать дружелюбие.
– Привет, Ренесми! Какие планы у вас? – с легкой ухмылкой спрашивает он, словно предвкушая, что будет дальше.
– Посмотрим фильм и ляжем спать, все как обычно, – отвечаю я, прищурившись на яркий фонарь, стоящий прямо перед нами.
В этот момент Арвен выскакивает из машины и бросается ко мне с такой силой, будто именно наши объятия могут спасти мир. Мы обнимаемся крепко и тепло, словно это последняя встреча в нашей жизни, как будто завтра одна из нас должна будет навсегда распрощаться с другой.
– Арвен, после школы сразу домой, – говорит Дэвис с серьезным тоном, но при этом в его голосе слышится нежность. Он закрывает окно и запускает двигатель, оставляя позади пустоту.
Арвен не успевает кивнуть, как машина уходит в сторону, теряясь за домами. Мы направляемся к моему дому, запираем дверь с впечатляющим щелчком и двигаемся на цыпочках. Как и предполагала, мама снова рано ложится спать, так что ей не удастся помешать нашим планам. Эти два призрака в доме – она и Арвен, просто знают, что существуют рядом, но на этом их связь и заканчивается.
Вбегаем в мою комнату и прыгаем на кровать, ловя глазами люстру, которая свободно парит над нами. На мгновение мы замолкаем, отдыхая и отводя дух.
– Расскажи, от чего я буду в восторге! Ну же, Рене, – умоляет Арвен, щипая меня за руку с рисовкой отчаяния на лице.
– Хорошо, – смеюсь я, удобно устроившись на кровати, подставив под спину подушку. – Буквально два дня назад, когда я возвращалась с продуктового, я встретила женщину, сидящую на куче рваных коробок, – начинаю, закручивая слова в интересный сюжет.
Арвен сидит напротив и пристально смотрит на мое лицо, вникая в каждую деталь, пытаясь уловить хоть какой-то спойлер к моей вымышленной истории.
И тут меня вдруг ловит её рука за запястье, и я замечаю её лицо – морщинистое, скукоженное, с большими бородавками. Сначала я слегка дергаюсь от неожиданности, но она лишь протягивает мне помятый и запачканный листок бумаги, как будто это важнейший артефакт.
– Фу, она тронула тебя! Надеюсь, это был не сифилис, – корчит она лицо, и я не могу сдержать смеха.
Я бросаю в неё подушку, что лежала у меня за спиной, и она ловит её с широкой улыбкой.
– Что дальше? – спрашивает она, сжимая подушку в руках, будто это её единственная защита от ужасной истории.
– А что было дальше, я расскажу на следующей ночевке, – мистически произношу я, и в ответ она шутливо бьет меня по плечу, после чего мы вместе закатываемся в смех, полные ожиданий и приключений этой ночи.
Добыча. 15 лет
Нежный луч света, пробравшийся в мою комнату без разрешения, мягко ласкает плечо Арвен. Я, как всегда, тяну время, доставая из-под подушки телефон. Всего через несколько минут прозвенит будильник, и настигнет нас утренняя суета – пора собираться в школу. Я не ранняя пташка, и просыпаться рано утром для меня – настоящий подвиг в мои пятнадцать. Мысли витают: неужели поведать про незнакомца из кабинета мамы, который всегда может свалить на приступы и остаться дома? Глупо, понимаю, но сейчас не до логики и рассуждений.
Направляясь в ванную, я бросаю последний взгляд на спящую подругу. Она такая милая, с открытым ртом и струящейся слюной. В этот момент мне хочется, чтобы она стала мне сестрой. Она обладает такой необычной аурой, что порой завидую самой себе – ведь она была дарована мне, как лучшая подруга.
Завтракая, мы с Арвен наслаждаемся хлопьями и какао, параллельно переглядываясь и хихикая без объяснений. Её поток вопросов о примирении с Кейко наполняет треском наше утро. Я помню, как испугалась, мысли о том, что он может повести себя также как Дарт. Мама не без удивления обсуждала тот случай, и в моем сердце тут же пробудилась тревога.
По дороге к школе мы проходим мимо забора – это обычное, ничем не примечательное здание, украшенное крупными буквами, а перед первыми звуками звонка скапливаются школьники в формах, не отличающихся от наших. Арвен и я немало повеселились, когда после одной из ночевок перепутали блузки, и ни один из знакомых так и не заметил, пока не начали разглядывать наши брошки: её – крылья, мои – перо.
С левой стороны, около деревьев, группа ребят что-то шепчет друг другу, передавая нечто в карманах. Среди них заметна девочка с длинными гольфами, распущенными золотистыми волосами, заправленными в черный ободок. Она прижалась рукой к парню, укутанному в её нежности.
Арвен замечает, что я уставилась на них, и с усмешкой замечает: – О, это Мелисса, настоящая сука школы! У вас есть такие?
Я отвечаю, не отрывая взгляда от парня.
– Думаю, да, но никогда не сталкивалась.
– А Дарт, самый сучий из всех, продолжает хихикать Арвен, поддразнивая меня.
Мои мысли вновь уносят меня далеко назад, и я замираю. Что если он меня заметит? Ударит или схватит за волосы? Подходя, плюнет мне на ботинки или даже в лицо? Сердце колотится, а Арвен дергает меня за рукав, возвращая в реальность.
– Иди, а то опоздаешь! – подстёгивает она, забираясь на несколько ступеней.
Мы прощаемся, и я машу рукой, когда она исчезает за широко распахнутыми дверями.
Но в этот самый момент меня осеняет тяжесть на рюкзаке. Я падаю на землю, и внутри меня разгораются эмоции: злость, страх, стыд. Холодная рука касается моего подбородка, и я поднимаю глаза, сталкиваясь лицом к лицу со своим давним триггером. Передо мной стоит Дарт, хмуря брови, толкая меня обратно в его жестокую реальность, темнота его глаз обещает лишь унижение.
Нас окружают подростки, кто-то снимает на телефон и смеётся, другой тычет пальцами и шепчется, но я не слышу их. Мое лицо попадает под его контроль, он вертит меня в разные стороны, а я пытаюсь собрать все мысли
воедино.
– У тебя привычка появляться там, где тебя не ждут? – спрашивает он, его слова пронзают меня болью. Как будто крики какого-то внутреннего призрака накладываются на мои собственные ощущения – теребя ненависть, страх, изоляцию.
Я даже не успеваю произнести какую-то язвительную фразу, как за его спиной возникает тень.
– Отпусти её – невольно произносит голос, нервно звучащий за широкой спиной Дарта.
Дарт не оборачивается, чтобы понять, кто бросил ему вызов. Он пылает яростью, словно огнедышащий дракон.
– Кейко, не испытывай моё терпение своим жалким присутствием, иначе тебе снова придётся пережить тот ужас в раздевалке, – произносит Дарт, пристально глядя мне в глаза с ухмылкой, всё ещё не отпуская мой подбородок из своих холодных рук.
«Кейко учится вместе с Арвен в одной школе, но на класс выше. Я и не могла подумать, что этот хищник оказывается в одном классе с моим бывшим другом. Год, проведённый порознь, изменил его голос, он стал более зрелым и грубым, и я не узнала его.»
Кейко игнорирует угрозу Дарта и дерзко кладёт руку на его плечо, пытаясь привлечь его внимание. Дарт, с силой обернувшись к другу, одним движением кулака скидывает Кейко на землю. Иронично, мы с ним оказались в одном положении – на земле, поддерживая тела на руках, но не общаясь.
Дарт оглядывает толпу, окружившую нас, и двумя пальцами делает жест, словно приглашая кого-то подойти ближе. Из множества лиц появляется одно – слишком близко, сжимая мое предплечье, он поднимает меня на ноги.
Кейко, хватается за левую часть челюсти, с силой сплёвывает на землю сгусток крови и направляется ко мне, как вдруг Дарт останавливает его жестом – хлопком по груди.
– Отпусти её! – вновь произносит Кейко, еле стоя на ногах.
– С чего ты взял, что можешь отдавать нам приказы, ублюдок? – шипит Дарт, его голос словно натянутая струна, готовая разорваться. – Отпусти девчонку, Рой.
– Такого как ты, не должны выпускать на свет, – говорю я, наконец освободив руки.
Рой внезапно толкает меня в спину, и я оказываюсь лицом к лицу со своим триггером вновь. Он хватает моё лицо, сжимая щеки, и произносит:
– Добыча.
Атмосфера наэлектризована, сердца бьются в унисон с ритмом напряжения. Каждый взгляд, каждый жест становится игрой на грани. Линия между страхом и мужеством затушевана, и мгновение висит в воздухе, как невидимый туман.
Глава 2
Добыча. 15 лет
С того момента, как я столкнулась с новым чувством страха, прошло три дня. Я должна радоваться, ведь мама разрешила мне не идти в школу. Под предлогом болезненных месячных мне удалось отмазаться, и это чуть ли не первая победа за долгое время. Но на душе совсем не радостно.
К моему удивлению, Кейко написал мне первым, хотя это я повлияла на нашу паузу в дружбе. Он был в курсе моей ситуации, знал Дарта и о его приступах гнева, поэтому я могла быть откровенной. К счастью, Кейко не сердился и говорил, что всегда предчувствовал наше примирение. Он убеждает меня, что мы судьба, а связь между теми, кто изначально враждовал, всегда крепче. Я, конечно, не помню, чтобы он когда-то проявлял ко мне негатив, но, чтобы не зацикливаться на одной теме, я кидаю ему пару одобрительных реплик.
Он шутит над тем, что синяк на его щеке вырисовывает на его коже всевозможные буквы, и меня это действительно смешит – пока я не взглянула на свой собственный синяк на руке. Темное пятно напоминает мне о руке Роя, крепко сжимающей мою, и я трясу головой, закрыв глаза, как будто пытаясь стряхнуть эти мысли.
Сегодня ко мне должна прийти Арвен. Мы не общались с ней с того дня, когда я ее провожала. Кейко сказал, что ее родители забрали у нее телефон, и я не знаю, что там произошло, но теперь мне стало ясно, почему она игнорировала меня три дня.
Как только мой телефон вибрирует, я отвлекаюсь от своих мыслей. Кейко отправил мне сообщение, развернуть которое я могу только после разблокировки. Я делаю это и читаю:
« Эй, Рене, как ты смотришь на то, чтобы встретиться сегодня вечером?»
Я недолго думаю и тут же соглашаюсь. Без Арвен в своей комнате я не чувствую себя живой, и счастлива я могу быть только в её компании.
После душа я направляюсь к комоду в углу своей скромной комнаты и натягиваю на еще влажное тело джинсы свободного кроя и лонгслив, аккуратно облегающий мою модельную талию. Я смотрю на свою фигуру и надеюсь, что к восемнадцати годам она не изменится, разве что грудь хотелось бы увеличить до второго размера.
Выглянув в окно, я вижу тень Кейко, который спокойно передвигается из стороны в сторону, держит руки в карманах своей объёмной серой толстовки. Я собираюсь как можно тихо пройтись по коридору, пытаясь не привлечь внимания мамы.
Кейко бросает на меня взгляд, и мне кажется, что в его глазах я – тот самый
идеал. На самом деле он очень привлекательный, и черты его лица всегда были мне симпатичны. Но мне не удавалось увидеть в нем парня, с которым я бы хотела держаться за руки или переписываться перед сном. Его волосы торчат в разные стороны, как будто перед выходом он вел переговоры с подушкой. Это выглядит забавно, и я невольно улыбаюсь.
«О, кстати, один интересный факт о Кейко: в шестом классе, после школы он долго заполнял мои уши нелепыми историями по дороге, а потом признался в своих чувствах. Я сделала вид, что не понимаю, приподняла бровь, а потом рассмеялась, пока не дошли до моего дома.»
Мы практически не разговаривали, пока шли в одну из забегаловок неподалеку. Когда двери открылись, мы столкнулись плечами, натянув скромные улыбки.
Я заказала спагетти с сыром и лимонад, а Кейко, не желая забивать желудок, прямо сейчас наслаждается круассаном, запивая его кофе. Он выглядит мило, когда собирает крошки от круассана и облизывает пальцы.
– Мне жаль, что я могла обидеть тебя своим необдуманным поступком, закончив наше общение, Кейко, – говорю я, отвожу взгляд в окно, потому что если загляну ему в глаза и увижу хоть частичку его переживаний за этот год, я клянусь, что разрыдаюсь.
– Мм, не думай даже об этом. Честно, я рад, что нам удалось помириться. Сколько бы нам ни было лет и что бы между нами ни происходило, я готов прощать тебя и понимать во всем. Именно так поступают настоящие друзья, – отвечает он, стаскивая с губ крошки.
– Зачем тебе прощать меня за все проделки? Я ведь могла причинить тебе боль. Настоящие друзья не обижают друг друга, – говорю я, чувствуя, как на душе становится немного легче.
Закончив фразу, я внимательно слежу за его взглядом. Он нахмурил брови и смотрит прямо позади меня. Сердце начинает стучать быстрее, и я медленно оборачиваюсь. Внезапно меня окутывает дрожь: Дарт вместе с другом только что вошли в кафе и стремительно направляются к нашему столу.
Рой безцеремонно садится напротив меня, бедрами нагло толкая Кейко, который пытается сохранить равновесие. Рой подтолкнул его так сильно, что его капюшон забросился ему на лицо, будто в знак того, что он не в обворожительном настроении. Тем временем Дарт опускается на край стула, чуть ли не садясь мне на колени, и закидывает руку за мою голову, прижимая меня к себе.
– Эй, это наш столик! – с осмысленной ухмылкой произносит Рой, толкая Кейко в плечо и демонстрируя свои белоснежные зубы, как будто это диплом об окончании университета дружбы.
Дарт невозмутимо проводит рукой за моей спиной, его пальцы задевают мои волосы, и внезапно я чувствую, как он тянет их вниз. Моя спина изгибается, превращаясь в дугу, и я инстинктивно тяну руки к волосам, пытаясь снять эту боль.
– Я буду идти по твоим следам даже во сне, – шепчет он мне на ухо. От его слов по коже пробегает мурашка, и напряжение в воздухе становится ощутимым.
– Не трогай её! – резко вскрикивает Кейко, поднимаясь и вставая над нами, его голос звучит как грозовый раскат, полный угрозы. Я вижу, как его глаза полны решимости, и в этот момент я испытываю смешанные чувства: страх и в то же время невероятное облегчение от поддержки друга.
Ситуация накаляется, и всё вокруг начинает казаться отстраненным, как будто я нахожусь в каком-то движущемся кадре. Я отчаянно пытаюсь понять, что делать дальше, но голова словно заполняется туманом. В этот момент Дарт с ухмылкой смотрит на Кейко, его глаза искрятся провокацией, а атмосфера становится все более напряженной.
Дарт с шокирующей нежностью поглаживает то место, за которое он только что хватался с такой силой, что у меня возникло ощущение, будто я останусь без волос, и всем будет смешно видеть на моей макушке лысый просвет. Это странное сочетание силы и нежности вызывает у меня противоречивые чувства.
– Чего ты хочешь? – спрашиваю я, стараясь не поддаваться страху, и смотрю в его глаза, полные мрака и жестокости.
Кейко внимательно всматривается в мое лицо, как будто пытается уловить хоть какой-то намек на то, что я позволила бы ему ударить Дарта. Но я лишь выражаю всей своей осанкой и мимикой такую жалость к своей персоне, что мне становится противно находиться в этом теле. Я чувствую себя маленьким котенком, которого только что отчитали за то, что он не делал, и это ощущение беззащитности наводит на меня тоску.
Дарт смотрит в мои глаза с таким отвращением, словно его прямо сейчас вырвет. Однако, несмотря на это, он удосуживается дать мне ответ.
– Я хочу видеть тебя в том же состоянии, в котором ты застала меня: в бешенстве, в гневе и в полном безумии.
Это последнее слово словно обрушивается на меня, как грузовик, врезающийся в мое подсознание, будто оно – главный приз на ежегодных гонках. Мысль о том, что он безумен, застревает в моей голове, пробираясь под мою кожу, как будто решает остаться под ней навсегда. Я ощущаю, как страх смешивается с тревогой: что он может предпринять дальше?
Момент затягивается, и я стараюсь собраться с мыслями, чтобы ответить. Интуитивно я понимаю, что если продолжу оставаться такой уязвимой и жалкой, то только подолью масла в огонь его безумия. Такого я точно не хочу. Я собираю силы и зорко смотрю на него, готовясь к любому повороту событий.
Мой телефон, лежащий на столике, нервно подпрыгивает от многократных звонков и сообщений. Я мельком замечаю, что звонили мама и Арвен.
Боже, я совершенно забыла, что Арвен должна была прийти сегодня ко мне! Тревожные мысли мгновенно охватывают меня. Я мысленно повторяю жестокий жест Дарта с моими волосами и понимаю, что это все – следствие моей неответственности. Как же я могла забыть о таком важном?
Дарт медленно приподнимается со стола, и Рой, как будто являясь его отражением, повторяет за ним. Несколько секунд они стоят к нам спиной, а затем направляются к выходу. Кейко провожает их своим яростным взглядом, прежде чем задать мне вопрос:
– Всё в порядке? – спрашивает он, кладя руку мне на плечо и пытаясь заглянуть в душу, словно желая выведать правду.
– Да, пошли домой, мой телефон разрывается от сообщений мамы и Арвен, – отвечаю я, беря телефон в руки. Покинув столик, я иду за Кейко.
Мы не говорим с мамой, ведь она вечно пропадает на работе, а дома успевает только приготовить ужин и лечь спать. Я не сообщила ей о том, что мы с Кейко помирились, и теперь между нами словно нет ни ссоры, ни понимания.
Кейко идет рядом, слегка пинает камни под ногами, и я внимательно за ним слежу, как будто жду его реакции, хотя сама не осознаю, чего именно жду.
– Почему бы тебе не рассказать матери о том, что ее пациент постоянно тебя задевает? – спрашивает он, прерывая тяжелое молчание, которое нависло над нами.
На улице стало прохладно и темно. Фонари ярко освещают тротуары, а прохожие все еще спешат куда-то, будто боятся, что темнота заглотит их, и им будет сложно добраться домой без света.
– Я не могу так! – отвечаю я, зная, что каждое слово отзывается во мне глубоким эхом. – В такие моменты я и так чувствую себя жалкой, а если я нажалуюсь, то боюсь, стану лужей. Я хочу научиться давать отпор самостоятельно. Да и знать бы конкретную причину его буллинга в мою сторону, может быть, я смогу понять, что движет этим человеком.
Кейко останавливается, схватывает меня за плечи, его руки крепко сжимают мою одежду.
– Понять? – недоумевает он. – Да он моральный извращенец! Он видит в тебе трусливую голову, он пожирает твою слабость. И от этого не может сдержать улыбки! – злостно повышает тон Кейко, его глаза сверкают яростью.
Я медленно убираю его руки с плеч и безмолвно направляюсь в сторону своего дома. Внутри меня бурлит гнев, смешанный со страхом и несчастьем.
Кейко остается на месте. Я слышу, как его голос, исполненный ярости, пробивает тишину.
– Я заставлю его попросить у тебя прощения, Рене! Никто не имеет права так с тобой себя вести, – продолжает он, словно подчеркивая каждое слово, как будто они могут помочь мне.
Я всего лишь продолжала идти, сворачивая на свою улицу и мирно исчезая в ней, оставляя за спиной слова Кейко, наполненные решимостью и силой. Но в моей душе по-прежнему звучала лишь тревога.
Добыча. 15 лет
Вчера вечером, после моего прихода домой, меня ждал серьезный разговор с мамой. Она выглядела расстроенной, а ее глаза были наполнены слезами, как будто за ними скрывалась целая буря эмоций. Я все еще вижу перед собой ее переживающее лицо, и мне искренне жаль, что не предупредила ее о своем отсутствии. Честно говоря, я не думала, что всего лишь часовое отсутствие вызовет в ней такую бурю чувств. Но, судя по ее загруженности на работе, мой уход без предупреждения, похоже, стал той самой каплей, которая переполнила чашу.
Арвен, видимо, не дождалась меня и, вызвав такси, уехала домой. Мы еще не успели обсудить произошедшее, но я уже ощущаю ее обиду. Я чувствую, как меня гложет совесть за то, что не предупредила ее. Почему я всегда поступаю по-своему, не думая о последствиях?
С утра Кейко закидывает мой телефон сообщениями. Я нервно хватаю его с тумбы, стоящей рядом с кроватью, и открываю приложение. Я вижу, что он отправил мне несколько фотографий, и наблюдаю за загрузкой изображения с замиранием сердца. Черное пятнышко вертится по белому обручу, и в этом ожидании я начинаю ковырять ногтями соседние пальцы, чтобы отвлечься.