В пекло!

Попаданка на свою голову…

Мир вертелся недолго. Сопровождаемый визгом тормозов, ударом, а после и острой, но короткой болью, он остановился в ледяном «ничто», подарив ужасное ощущение беспомощности в будто бы обледеневшем, застывшем в проруби теле и тихий звон в ушах, постепенно сошедший на нет и заменённый странными звуками – далёкими криками, стонами и ветром, настолько горячим, что в руки и ноги постепенно вернулась способность двигаться, а глаза открылись.

Первой, самой реалистичной мыслью, которую, однако, быстро смёл плохо соображающий мозг, было: «Пустыня!», но, поднявшись с выжженной, бесплодной земли цвета яркой охры или так нелюбимой мной куркумы, оглядев бескрайнее поле, за горизонт которого уходили стройные ряды виселиц с раскачивающимися на них ещё живыми, но какими-то полупрозрачными, бледными людьми, не прекращающими стенать и возводить тощие руки к чёрным, усыпанным красными звёздами небесам, в голове поселилось чёткое понимание: «Пекло!». Ад, как сказал бы любой нормальный человек, а не девушка двадцати пяти лет, привыкшая прятать за крепким словцом и язвительностью свой страх, коей я и являлась.

Выбрав хреновое, но единственное убежище – пошедшую глубокими трещинами стену (или, вернее, то, что от неё осталось), – подозрительно напоминавшую сооружение века этак восемнадцатого из-за имеющихся на ней обломков барельефа в виде лилий, я зажала голову между коленей, стараясь прийти в себя от того безумия, что творилось вокруг, судорожно вспоминая последние минуты нормальной жизни, радуясь лишь тому, что на фоне галлюцинаций и бреда (а что это ещё могло быть?) я не утратила память и осознание собственного Я.

Итак, меня зовут Рита, и столько, сколько я себя помнила, именно так я и просила сокращать моё слишком «литературное» и заезженное родным кинематографом имя, не перенося его полную форму из-за вечных подколов и сравнений с некой известной «ведьмой», чему также способствовала и внешность – тощая, бледная, с чёрными волосами немного ниже плеч, разве что глаза выбивались из общего, общепринятого кодекса «настоящей ведьмы» – голубые, светлые, а вовсе не с колдовской зеленью на дне радужек.

Я помнила, как вышла утром с работы – инфекционного отделения местной, богами и администрацией города забытой больнички, в которую я вынужденно устроилась уборщицей два года назад, в попытках заработать хоть что-то там, где согласились взять молодого и недоученного специалиста, продолжая своё заочное обгладывание гранита науки по специальности «менеджмент».

Помнила и то, как садилась в такси, с водителем, предпочитающим громкую музыку и лихую езду, о чём я сразу же узнала, стоило нам выехать на дорогу сквозь рощицу, ведущую от пригородной больницы до спальных районов, на улице одного из которых я снимала крошечную студию с невыносимыми соседями по подъезду, но прекрасным видом из окна – на единственный, но довольно красивый храм в округе.

А после… после был лишь визг тормозов, отборные ругательства водителя, пытающегося безрезультатно избежать столкновения с другим таким же лихачом, и боль.

– Всё понятно, – я принялась рассуждать вслух, пытаясь заглушить стенания подозрительно «живых» висельников, – это всё глюки. Или кома. Точно! – Я даже обрадовалась, уложив окружающую обстановку под частую гребёнку реальности. – Я попала в аварию, получила травму головы и, видимо, теперь валяюсь на операционном столе или на больничной койке, ловя мультики про ад. Остаётся лишь дождаться, когда подействуют препараты, стабилизируя моё состояние, или… – тут я сглотнула, пытаясь прогнать вязкий ком слюны, – или когда я умру и ад станет реальным.

В моём понимании, на рай такие, как я, могли даже не рассчитывать. Слишком неправедно я жила. Нет, никакого криминала, но… Я рано осталась предоставлена самой себе и взрослой жизни, далёкой от розовых соплей и хоть какого-то оберега в виде любящих родителей: мама покинула меня больше десяти лет назад, устав бороться со страшным диагнозом, поджирающим её внутренние органы и разгоняющим метастазы по тем, до которых ещё не дорос, а отец проявил себя во всей красе киношных героев – этакий отец Золушки, лишь с одной поправкой – в новую семью меня никто даже не звал, сначала оставив на попечение бабушке, а после и вовсе перестав радовать хотя бы редкими телефонными звонками. Два года назад не стало и бабушки… А я, увидев объявление о наборе работников в больницу, не раздумывая пошла на поприще ведра и швабры, расценив, что коридоры «инфекционки» ничем не хуже любого другого помещения. Разве что контингент там особенный, местами «сказочный», но я сумела прижиться, прикрываясь излюбленной язвительностью, сарказмом и дурацким (как его оценивала моя единственная подруга Людка) чёрным юмором. Она же всегда говорила, что с моим дурным языком я добра не наживу, скорее несколько переломов или повестку в суд за оскорбление чьей-нибудь богатенькой и обидчивой персоны, и я ей верила. Рай казался мне не тем местом, на которое могла рассчитывать девушка, привыкшая драться за место под солнцем, пусть это место и оказалось где-то на отшибе. Пусть таким образом я и пыталась скрыть свои травмы детства и слабость…

Перестав прятать голову, я заставила себя сделать глубокий вдох и медленный выдох через нос.

– Даже если это всё галлюцинации, и я просто пускаю слюни на больничную подушку, сидеть за стеночкой и ждать невесть чего – идея не из лучших.

Поднявшись, я поплелась вдоль стены, стараясь зацепиться хоть за что-то более-менее понятное – шероховатость кладки под подушечками пальцев, но продолжая рассматривать пейзаж.

Где-то в отдалении, там, где я условно могла обозначить конец странного поля с висельниками, маячили неясные силуэты – то ли высотки, то ли тонкие, шпилеобразные горы – сталагмиты такой высоты? Странно… Но всё это объединяла общая выжженная почва под ногами и небо, грозившее свести меня с ума своей нереальностью. Пустошь…

Хохотнув, нервно прикрыв рот ладонью, я не сразу поняла, чему радуюсь – то ли своей скудной фантазии, не наполнившей глюки монстрами и зомби, то ли факту наличия в ней кислорода. Хотя как бы я представила место без него? Это слишком глупо даже для комы…

– Умерла бы в первые пару минут и всё… – я начала разговаривать, чтобы уложить мысли. – Это…

– Как минимум скучно.

Взвизгнув, я отскочила от стены.

– Прелестно, – произнёс низкий, ленивый голос. – Новенькая.

Поняв, что передо мной никого нет, я подняла глаза на стену – и столкнулась взглядом с существом, которое не могло оказаться кем-то из привычного мира. Даже не могло быть моей фантазией – ни на трезвую, ни на пьяную голову. Он стоял, опершись о стену, как будто просто наблюдал за моей растерянностью, и… она ему нравилась.

Фиолетовая кожа, чёрные рунические линии по телу, длинные чёрные волосы, рога и глаза жёлтого, со всполохами золота, цвета.

– Кто ты… Глюк? – от неожиданности я икнула, во все глаза рассматривая мужское тело, подходящее для одной из девичьих фантазий, но никак не в антураже адского пейзажа.

Глюк усмехнулся, чуть наклонив голову.

– Это вопрос, на который я люблю отвечать эффектно, – сказал он и, играючи перепрыгнув через стену, сделал шаг ближе. – Но сегодня без шоу.

– Имя хотя бы скажи. – Моя наглость решила показать зубки, в принципе, так иногда случалось, когда я готовилась к истерике или уходила в защиту, помня, что для этого дела нет лучше оружия, чем нападение.

– Каэл’Рин.

– Ка… что? – я моргнула.

– Каэль, – усмехнулся глюк. – Можешь не ломать язык.

– А, удобно, – я фыркнула, понимая, что мой больной мозг решил сжалиться и упростить мне задачу. – Демон с именем, как у бармена из Майами.

Он прищурился, и на губах появилась тень ухмылки.

– Бармен хотя бы предлагает что-то выпить. Я – нет. – Он коснулся пальцем моего подбородка, заставив поднять голову. – Ты не отсюда, верно?

– Я… – Понимая, что «глюк» слишком реален, я подавилась словами.

– Да, чувствую. Слишком… живая. – Он отступил на шаг, рассматривая меня сверху вниз и будто решая, что же со мной делать дальше. От этого взгляда стало не по себе. – Не бойся, Рита.

– Я не говорила, как меня зовут, – выпалила зло, пытаясь справиться со страхом и странным, словно навязанным притяжением к этой груде фиолетовых мышц.

Каэль усмехнулся, расправив огромные чёрные крылья.

– Я же демон. У нас с интуицией всё в порядке.

Нет, я не грохнулась в обморок. Просто вдруг перед глазами всё померкло, а я решила, что кома без сновидений предпочтительнее даже такого весьма интригующего знакомства, а оттого не стала сопротивляться новым выкрутасам повреждённого сознания.

***

Приходя в сознание во второй раз, я отчаянно надеялась услышать противный писк реанимационных приборов и ощутить под щекой больничную подушку, но вместо этого, слабо дёрнувшись, оцарапала кожу о что-то твёрдое и холодное.

– Долго будешь нежиться? Я начинаю думать, что ошибся на твой счёт.

Распахнув опухшие веки, я отползла назад, так и не поднявшись полностью, отчего проехалась пятой точкой и ладонями по острым камешкам, устилавшим пол пещеры с высокими сводами.

Каэль, видимый мной ранее и принятый за глюк, оказался тут же – именно ему принадлежало ироничное замечание, – он восседал на крупном обломке скалы, скрестив руки, заканчивающиеся длинными пальцами с чёрными острыми когтями, на груди и с поистине издевательской улыбочкой посматривал на мою попытку бегства в образе перевёрнутой черепахи.

Осознав всю тщетность подобного способа передвижения и порядком устав от всех галлюцинаций, я остановилась, раздражённо высказавшись в воздух:

– Вот дерьмо! Неужели наша медицина настолько отстала, что даже от глюков избавить не может?!

– Забавно… – Демон приподнял бровь, в которой блеснуло колечко пирсинга, похожее на те, что красовались в его длинных заострённых ушах. – И давно среди живых в почёте атеизм? Помнится, когда-то за подобное и сжечь могли.

– Похоже, ты давненько не бывал на Земле, – встав с колен, я отряхнула штаны, понимая, что чище они, увы, не стали. – Сколько тебе лет, если помнишь инквизицию?

Каэль хмыкнул, проведя по подбородку, заканчивающемся аккуратной бородкой, острым когтем.

– Думаю, подобные вопросы выходят за грань приличий.

– Почему? Ты вроде не девушка, – я многозначительно оглядела возвышающуюся даже сидя фигуру явно мужского телосложения, – насколько я вижу…

– Что?

Каэль нахмурился, видимо, не поняв моего намёка на то, что именно у женского пола не принято интересоваться о количестве прожитых лет.

– Что? – невозмутимо ответила я, не собираясь углубляться в тему. – Это ты плод моего сотрясения мозга или что так меня вырубило, тебе виднее, что именно я имела в виду.

Демон поднялся, распрямляясь во весь рост, отчего его рога упёрлись в каменный потолок.

– Смутно представляю, что такое «глюк», как ты называла меня ранее, но о травмах мозга в ваших слабых человеческих телах я имею представление и могу заверить: я более чем реален и не являюсь плодом твоего воображения.

– Как и всё вокруг? – пискнула, вспоминая поле висельников.

– Как и всё вокруг, – нисколько не жалея мою психику, подтвердил он.

В эту минуту во мне отчаянно боролись скептицизм и непонятно откуда взявшаяся уверенность в правдивости слов наглого рогатого красавчика.

Откашлявшись и пожав плечами, как можно безразличнее, что должно было показать моё спокойствие, но, судя по изогнувшимся в усмешке губам демона, сработало недостаточно убедительно, я подошла к выходу из пещеры, уставившись на всё тот же красно-охристый пейзаж, но уже лишённый виселиц, вместо которых теперь виднелся чёрный, будто бы обугленный лес и река лавы.

– Это ведь ад? – мой голос отскочил эхом от стен нашего укрытия или… дома? Я не знала, чем именно служила пещера для Каэля, где она находилась и как, а главное – зачем, демон меня сюда перенёс.

Мягкая поступь, совершенно не вязавшаяся с грозным видом демона, заставила обернуться на подошедшего Каэля. Он посмотрел поверх моей головы на сюрреалистическую картину, пожав плечами.

– В некотором роде да, по крайней мере, люди называют наш мир именно так.

В голове завертелись с десяток подходящих для меня диагнозов, подслушанных на работе или когда-то вычитанных ради интереса в интернете, но все разумные доводы и колкие слова разбились о жёлтый взгляд демона, жар от кожи которого я ощущала, даже будучи от него на расстоянии вытянутой руки. Но если со своим внезапным перемещением в иной мир я могла смириться (не сразу и не полностью, но хотя бы чтобы и дальше не закапываться в возможной психологической травме), то оставались и другие, более насущные вопросы.

– Ты теперь будешь требовать мою душу или что-то в этом роде?

Каэль поднял бровь, но, убедившись, что на моём лице не отражается и крупицы шутки, неожиданно рассмеялся. Громко и как-то обволакивающе, искренне, из-за чего уголки моих губ против воли дрогнули и поползли вверх. Поймав себя на подобной реакции, я тут же приняла самый хмурый из возможных видов, ткнув рогатого потешающегося мужчину в бок.

– Эй! Я спросила серьёзно!

Не ожидая подобной наглости, Каэль резко оборвал смех, с удивлением посмотрев на мой ноготь, уткнувшийся в его грудь. Медленно отведя мой палец в сторону, демон уставился с неподдельным сочувствием.

– Ты, наверное, из этих… как там? – Он задумался, даже потёр подбородок, подбирая определение. – Юродивые! Вспомнил! Зачем мне твоя душа? Тут таких на каждом шагу, вспомни Долину Вины.

– Сам ты юродивый, юморист рогатый. – Насупившись из-за столь нелестной оценки своим умственным способностям, я отвернулась от Каэля, вновь уставившись на странный мёртвый лес. – Долина Вины – это то поле с виселицами? Да и вообще, – вспомнив предмет разговора, я вновь стала закипать, – откуда мне знать, что тебе нужно?! Притащил сюда, в какую-то пещеру, жрать вроде не собираешься, что ещё похуже делать тоже…

– Что похуже? – с гаденькой улыбочкой поинтересовался невыносимый тип. – Если ты про плотские утехи, то поверь, за несколько веков существования можно охладеть и к ним.

Я отмахнулась, не собираясь краснеть из-за его догадливости.

– Так что там с тем полем?

– Оно самое – Долина Вины. Там содержатся как раз те самые души, про которые ты так беспокоилась, но не все, а те, кто сам затянул вокруг своей шеи удавку вины и самобичевания. Угрюмое и скучное зрелище, – Каэль казался искренне расстроенным этим фактом, – вот уже полвека наблюдаю за ними, и ещё ни один не додумался просто перестать себя винить. Виселица пала бы в тот же миг.

– Отлично, окей, тогда вернёмся к главному вопросу: что тебе от меня надо? – В бескорыстность чью-либо, а тем более того, кто напоминал ожившую картинку из бестиария с поправкой на пуд сексуальности, я не верила, а оттого продолжала наседать на Каэля: – Раз не душа, тогда что? Или у вас, у демонов, принято таскать в пещеру каждую первую встречную девушку?

Каэль фыркнул, но даже этот жест получился каким-то игривым. Скользнув одним плавным движением ближе, он остановился на краю пещеры, расправив крылья, словно потянувшись всем телом.

– Считай, что мне скучно. Скука наравне с ленью – творят чудеса, не только в мире смертных. Запомни это, Рита. В тебе много жизни, эмоций, я это чувствую, – он облизнулся, – это вкусно и необычно, спустя столько веков в компании бестелесных грешников и идиотов, довольно притягательно. Мёртвые даже не разговаривают, только рыдают или кричат! А мне, может, хочется поговорить, обсудить музыку, литературу, юмор…

– Скучно? М-да… Я ожидала чего-то более зловещего. – Я скривилась, но, оглядев безрадостный пейзаж, в чём-то внутренне согласилась с объяснением демона. В подобном местечке действительно можно было легко подхватить депрессию на фоне зловещего однообразия. – Ладно, предположим. Кроме имени, ты ещё что-то обо мне знаешь?

Каэль задумался, а после, скользнув ладонью по моему плечу так, что я не успела даже возмутиться этому прикосновению, вновь сложил руки на груди, удовлетворённо кивнув.

– Теперь почти всё, что ты знаешь о себе.

– Это какая-то магия?

– Способность, – частично подтвердил он. – Так могут не все, но многие из нас.

– Дерьмо…

Каэль не стал комментировать моё высказывание, лишь тихо хмыкнул.

Перспектива стать открытой книгой для каждого, кто ко мне прикоснётся, не радовала, хоть и таить особо было нечего, но я почувствовала себя подопытным кроликом или мартышкой в зоопарке – сама ничего не могу и прав не имею, однако остальным известно всё, включая, что я ела на завтрак неделю назад.

– Эй, бармен, – вспомнив, как именно сработала ассоциация в момент нашего знакомства, позвала я, – и что теперь?

– Во-первых, не называй меня этим словом, а во-вторых – о делах я предпочитаю говорить на полный желудок.

– Поняла-поняла, только по имени, хоть оно у тебя и странное для демона.

– Странное? – Каэль опешил, а после коротко хохотнул. – Не ошибся, всё-таки забавная, приятно послушать такую непосредственность среди унылых, блёклых мертвецов и чопорных сородичей. Признаться, они порядком осточертели.

– Настолько сильно, рогатик, что решил завести себе забавную зверушку в моём лице?

– Рогатик… – задумчиво, словно пробуя на вкус, протянул демон. – Нет, фурия, ты не зверушка, а скорее проблема, которую я сам себе добровольно создал.

– Фурия? – в ответ скривилась я.

– Искорка, демонёнок в юбке, ведьмочка, – принялся невозмутимо перечислять он «клички». – Что больше нравится?

– Ничего.

– Ожидаемо, но скучно.

– И что? Я не нанималась тебя развлекать, – я повысила голос, чувствуя, как начинает ныть челюсть и скулы, а кулаки сами собой сжались. Роль забавной игрушки мне нравилась ещё меньше роли подопытного кролика.

Каэль безразлично ткнул в небо, указывая на едва различимые сизые точки на уровне облаков, которые постепенно снижались и, кажется, направлялись в нашу сторону.

– А если мне станет скучно, я вряд ли захочу и дальше спасать тебя.

– От кого?

Первым порывом было вцепиться в руку рогатого, но не проявляющего враждебности мужчины, спрятавшись за его спиной, но я сглотнула и мысленно отвесила себе оплеуху, заставив замереть на месте.

– От гарпий, – будничным тоном пояснил он, указав на постепенно обретающие чёткие очертания «точки». – Видимо, они, как и я, успели проголодаться.

– И что они предпочитают есть?

Каэль наклонился к моему уху, обдав горячим дыханием:

– Угадай.

Из-за появившейся сухости во рту стало трудно глотать. Неосознанно прильнув к демону, я сжалась, наблюдая, как гарпии своими массивными мускулистыми телами и такими же крыльями, отвергающими все законы аэродинамики, начинают вырисовываться около ближайших к нам крон чёрного леса.

Каэль по-хозяйски притянул меня за талию.

– Держись крепче, ведьмочка, – хохотнул он, распахивая крылья и одним мощным прыжком отрывая нас от земли. – Это будет весело.

***

Каэль привёл меня в какую-то пещеру и, проследив, чтобы стая гарпий скрылась в противоположной части долины, пообещал развести огонь, заметив, как меня начало колотить крупной дрожью.

Заикаясь, пытаясь переварить всё увиденное, отчаянно хватаясь за последние доводы в пользу своего сумасшествия или комы, я сдавленно поблагодарила фиолетового рогатого спасителя и принялась оглядывать пещеру в поисках хоть чего-то подходящего под оружие. Каэлю я не доверяла. Как, впрочем, и всем своим глюкам в целом.

Не найдя ничего увесистого и всё же решив, что даже будь у меня меч или копьё, я вряд ли смогла бы одолеть груду мышц в лице демона, я решила, что побег – единственная здравая мысль.

До боли закусив щеку с обратной стороны, стараясь не выдать своё намерение ни единым вздохом, я соскользнула с широкого камня, служившего мне до этого подобием кушетки, и медленно, на цыпочках, выскользнула из пещеры, воспользовавшись тем, что Каэль скрылся где-то в её глубине и пока что не обнаруживал своего присутствия даже звуком.

Вокруг простиралась всё та же долина со стройными рядами виселиц. Видимо, в прошлый раз мы просто облетели её с другой стороны. Оглянувшись на вход в пещеру, я сглотнула. Кем бы ни был этот местный житель, успевший её вытесать в горе (но успевший ли покинуть?), отчего-то мне казалось, что от подобного экземпляра добра не жди.

Я попала явно не в мир ушастых красавцев-эльфов или хотя бы в какое-то захолустное средневековье. Или же я не права, но вместо спасителя-рыцаря мне «посчастливилось» встретиться сразу же с антагонистом.

Пробираясь вперёд по пустоши, пиная изредка попадающиеся камни, я надеялась, что, вернувшись, рогатый демон не кинется на мои поиски, ну, или хотя бы не найдёт сразу же, и к тому времени я сумею разыскать что-то наподобие укрытия.

Надежда, как известно, умирает последней, а вот я рисковала умереть гораздо раньше, если мои опасения подтвердятся. Шаг за шагом, стараясь не издавать лишнего шума, я углублялась в безжизненную долину. Ветер завывал среди виселиц, словно оплакивая повешенных, и этот жуткий аккомпанемент заставлял кровь стынуть в жилах. Внезапно, за одним из холмов, я заметила что-то, похожее на тропу. Сердце забилось быстрее. Дорога! Пусть и узкая… Значит, здесь кто-то бывает. Возможно, есть и поселение.

Собравшись с духом, я направилась к тропе, надеясь, что она выведет меня к жилью. Идти было тяжело, ноги заплетались, а в горле пересохло. Жара усиливалась с каждой минутой, и вскоре я почувствовала, что силы меня покидают, но я упрямо продолжала идти, ведь меня гнали вперёд мысли о спасении.

Тропа вилась среди холмов, и вскоре я увидела какое-то строение. Сначала оно показалось мне миражом, но по мере приближения очертания становились всё более чёткими. Спустя несколько минут я смогла рассмотреть крепость, сложенную из чёрного камня: высокие стены, узкие бойницы – всё говорило о том, что это место не для прогулок.

Неуверенно приблизившись к воротам, я остановилась. Что делать дальше? Постучать? Но кто откроет, и что меня ждёт за этими воротами? Тропка исчезла, и, по сути, мне не оставалось другого выхода… Собрав остатки храбрости, я сделала глубокий вдох и постучала в ворота. Звук эхом разнёсся по долине, и я замерла в ожидании.

– Может, у них есть телефон? – я скривилась не только от звука собственного голоса, получившегося слишком скрипучим от молчания и жажды, но и от глупости предположения. – Какой телефон… Хотя, если это всё же мои глюки… Должен быть и Wi-Fi.

Выдавив нервный смешок, попытавшись пригладить растрёпанные волосы и оправив одежду, я постучала во второй раз. Ответа не последовало, однако одна из створок бесшумно отворилась. Никогда не понимала выражение «засосало под ложечкой», но, кажется, сейчас там не только сосало, но ещё и вопило, что все фильмы ужасов начинаются подобным образом!

Вариантов не было: позади демон, который, скорее всего, успел вернуться к тому месту, где должна была дожидаться его я, вокруг – пустошь со стенающими полутрупами, и одна эта крепость… Взмолившись, чтобы в ней нашлась не моя смерть от лап очередного чудовища, а хотя бы немного воды, перекрестившись (вот что опасность делает даже с самыми заядлыми атеистами), я шагнула внутрь.

Створка скрипнула и закрылась. Вспыхнул свет факелов, освещая большую комнату и ведущий из неё куда-то вглубь здания коридор.

– Всё-таки зря… – крякнула я, понимая, что сама совершила классическую ошибку – угодила в очередную задницу собственными ногами.

В коридоре появилось неясное марево. Туман, соткавшись в силуэты, не приближался, не издавал ни звука, но рой мурашек, прошедших от моего затылка к пояснице, отчётливо отдавал ужасом.

Кинувшись к двери, я забилась в закрытые створки. Безрезультатно. А как иначе?.. Всё по классике жанра…

– Вот, гадство, – процедила я, медленно оборачиваясь назад к туману, и с недоумением рассматривая появившийся в комнате сервированный стол. Да, на нём не было изысканных блюд, или хотя бы чего-то эдакого, но, сглотнув вязкую, тяжёлую слюну, я не смогла отвести глаз от нескольких бутылок с водой. Прозрачной, чистой и свежей даже на вид…

Жажда оказалась сильнее здравого смысла, который отчаянно вопил о подвохе. Забыв об ужасе, я рванулась к столу, сгребла одну из бутылок и жадно припала к горлышку. Прохладная вода обожгла пересохшее горло, возвращая к жизни. Напившись, я огляделась. Туманная завеса замерла на месте, словно выжидая. На столе, кроме воды, стояла тарелка с хлебом и кувшин с чем-то похожим на вино. Рискнуть?

В желудке предательски заурчало. Я отломила кусок хлеба и осторожно понюхала. Вроде бы ничего подозрительного. Откусив небольшой кусочек, я с опаской прислушалась к своим ощущениям. Вроде, нормально. Постепенно осмелев, я съела несколько кусков хлеба и даже попробовала вино. Оно оказалось терпким и слегка кисловатым, но утоляло жажду не хуже воды.