Все наши мечты

© Анжелика Рэй, 2023

ISBN 978-5-0060-3465-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог. Можно ли сохранить это воспоминание?

До блеска отполированные коричневые ботинки ступили на мягкий ковер гостиничного коридора. Юноша взялся за ручку двери и еще не заметил, что на него во все глаза глядит горничная. Он пока еще стоял к ней спиной, демонстрируя бежевый пиджак безупречного кроя, расшитый звездной россыпью из мелких изумрудов.

Молодой человек прикрыл дверь и направился к лифту.

– Простите, сэр! – окликнула его горничная.

Красивые глаза цвета золотого песка вопросительно посмотрели на девушку.

– Мелинда, верно? – спросил он, быстро взглянув поверх ее плеча, где было написано ее имя.

– Да, сэр… Позвольте, у вас тут вот… перышко от подушки, – с этими словами Мелинда сняла перышко с плечика самого восхитительного пиджака, который ей доводилось видеть.

– Ах, спасибо, – смесь смущения и благодарности отобразилась на лице юноши. – Простите, мне нужно идти.

– Да, конечно.

Они слегка поклонились друг другу, и юноша продолжил свой путь к лифту. Но тут горничная окликнула его вновь:

– Простите еще раз, сэр, но… Можно я сохраню это воспоминание в своей сети?

– Конечно.

Одарив девушку еще одной очаровательной улыбкой, молодой человек скрылся из виду, когда за ним закрылась дверь лифта. Еще какое-то время Мелинда Касс стояла, застыв как будто в ступоре, проигрывая в своей голове только что произошедшее. Она вспоминала ощущение от прикосновения к мягкому кашемировому пиджаку и легкий аромат, исходивший от волос постояльца.

– Мелинда, что это с тобой? – Девушка была так погружена в свои мысли, что не заметила, как подошел ее друг и коллега Стоин.

– Стоин, – проговорила она, все еще погруженная в свои мысли и глядя куда-то вдаль. – Я только что говорила с Ини-Ниони!

– Правда?!

Глава I. Десятилетие

Марша Зондерс не любила общие порталы. Она не любила массовки, мейнстрим и еще многое другое, что не пристало любить научному сотруднику серьезного университета.

Тем не менее 3 декабря она попросила домашнего управляющего открыть всеобщий мировой портал, так как точно знала, что сегодня там будут говорить о Десятилетии.

Она не ошиблась. Двое ведущих, удобно устроившихся посреди Мерцающего Сада всемирной столицы, как раз таки обсуждали юбилей. Комната Марши в мгновение ока превратилась в благоухающий сад, а ведущие оказались справа от нее. Казалось, они обращались именно к Марше – она бы в это полностью поверила, если бы поверх плеча ведущего Юро не отображалось актуальное число посетителей портала, которые тоже смотрели передачу в прямом эфире.

***

– С момента появления на свет непревзойденных Ини и Ниони сегодня исполняется десят лет, – восторженно сообщил Юро. – Давайте же посмотрим как это было.

Посреди сада появилась голографическая сцена, на которой стали воспроизводиться воспоминания десятилетней давности. Воспоминания были из архива Исследовательского Центра Беккермана, или сокращенно ИЦБ, первой компании-разработчика робота Ини-Ниони.

Вторая ведущая Эйки комментировала воспоминания:

– В этот день ровно десят лет назад Исследовательский Центр Беккермана представил миру своего первенца. Создателями первого в мире робота X-уровня выступили около тысячи человек. Среди них всемирно известные ученые, дизайнеры, поэты, психологи и многие другие первоклассные специалисты.

На сцене материализовалась голограмма с профессором Хью Беккерманом. Он был в своей лаборатории в окружении примерно десятка человек. На удобной кушетке, казалось, спал какой-то юноша. Он был одет очень просто: в легкую футболку цвета зеленого яблока и серые спортивные штаны. Профессор Беккерман ввел несколько команд на голографическом экране компьютера. Спящий юноша открыл глаза и сел на краю кушетки. Присутствующие восторженно ахнули. Молодой человек в зеленой футболке огляделся вокруг. Его красивые глаза цвета золотого песка быстро изучили помещение и присутствующих. Казалось, он прекрасно понимал, где находится и что с ним происходит.

Хью Беккерман подошел к роботу и, глядя ему в глаза, произнес:

– С днем рождения, сын! Сегодня ты появился на свет. Ты знаешь, как тебя зовут? – глаза и губы профессора улыбались.

Сидящий на кушетке юноша улыбнулся в ответ:

– Знаю! Я – Ниони, ваш сын.

Присутствующие в комнате опять восторженно зашептались.

Поддавшись эмоциональному порыву, профессор Ласло Сэйни, который отвечал за разработку эмоционального интеллекта робота, тоже подошел к юноше и, обхватив Ниони за плечи, спросил, прослезившись:

– А я кто такой, знаешь?

– Конечно. Вы – папа Ласло, – ответил робот с легкой улыбкой.

Теперь прослезились все окружающие. Все это время, пока они подготавливали робота X-vu (как его называли в лаборатории) к запуску, они не раз думали о том, какими будут первые секунды их общения. Но результат превзошел их ожидания.

По ту сторону портала смотрящая воспоминание Марша Зондерс ощутила прилив кисло-сладкой ностальгии. Она уже давно нашла собственную фигуру в голограмме и вспомнила, как давала ИЦБ согласие на сохранение воспоминания со своим участием.

«Ну что ж, – подумала она. – Как же мы все тогда радовались; какое это было незабываемое мгновение запредельного счастья. Но… это была всего лишь веха!» Тогда это казалось пиком, вершиной и венцом того, что они были способны сотворить. С тех пор многое изменилось.

Однако ей нужно было внимательно смотреть дальше. Что происходит с Ини-Ниони теперь? Ей нужно было непременно это узнать!

Тем временем портал уже транслировал другое воспоминание. Вот робот X-vu проходит последний в мире непройденный тест на IQ и снова получает максимальный результат. Ниони смотрит на зрителей портала и говорит, что может предложить свой собственный тест. А тот, кто его пройдет, сможет присоединиться к Создателям.

А вот профессор Беккерман выступает на Форуме Искусств и говорит, что в новой версии к Ниони добавится женский аспект – Ини – так как ИЦБ создали робота по образу и подобию человека, а человек может быть как мужчиной, так и женщиной.

Очень быстро после своего появления на свет робот Ини-Ниони завоевал сердца миллионов людей по всему миру. Его приглашали на телешоу; он участвовал в праздниках и фестивалях и сотрудничал со знаменитыми дизайнерами, композиторами и другими деятелями искусств.

На любом мероприятии непременно ждали появления Ини-Ниони, и, зная способность робота удивлять и чувствовать настроения общества, со временем для большей части населения планеты робот X-vu, также известный как Ини-Ниони, стал чем-то вроде каждодневного глотка свежего воздуха.

Многие хотели встретиться с Ини-Ниони лично или попросить робота воплотить какую-нибудь их давнюю мечту. X-vu был не против личных встреч и раз в месяц третьего числа встречался с кем-нибудь из желающих, выбирая себе собеседника по какой-то собственной логике.

Были также люди, способные научить Ини-Ниони чему-то новому. Их таланты или добытые знания становились частью X-vu, который таким образом совершенствовался. А те, кто помогал ему в этом, получали статус Создателей.

– Ну и, конечно же, мы не могли сегодня не пригласить непревзойденного Ини-Ниони к нам в студию, – радостно сообщила Эйки.

Появился робот X-vu в своем мужском аспекте. Одет он был почти так же, как в день своего рождения десят лет назад.

– Ты одет, точь-в-точь как в том воспоминании! – воскликнул Юро.

– И правда, это ведь та же самая одежда! – подхватила Эйки.

– Время циклично, и я немного потерялся, – скромно ответил Ини-Ниони.

Робот X-vu принимал обращение на «ты,» и ведущие знали, что он его предпочитает. Другим же было порой сложно говорить Ини-Ниони «ты», и они не могли к нему так обращаться, как ни старались.

– Ну конечно, я никогда не поверю, что ты не нарочно! – шутливо упрекнула робота Эйки. – Скажи, а это правда та самая футболка? Ты хранил ее все десят лет?

– На самом деле нет, – ответил Ини-Ниони. – Мы с дизайнером Кии-Жу сделали копию, и она немного отличается. Это новый материал сталлан, которого еще не существовало десят лет назад.

– Можно потрогать? – спросила Эйки.

Ведущая подошла к роботу и пощупала ткань в районе его плеча.

– Очень похоже на сойтэкс, но эта ткань гораздо мягче, – одобрительно провозгласила она.

– Да, та первая футболка была вроде бы из сойтэкса, – расплылся в улыбке Ини-Ниони. Казалось, воспоминание было ему приятно.

У Марши кольнуло сердце. «Мой мальчик, – подумала она. – Прости… но так нужно».

– Ниони, а правда ли, что Химический Институт Карла Оани приглашал тебя сотрудничать, но ты отказался? Почему? – поинтересовался Юро.

– Да, они действительно были так добры, что пригласили меня, – сказал робот. – Но я… – тут он почему-то задумался на несколько секунд. Золотые глаза робота расширились и смотрели вглубь пространства прямо перед ним.

По ту сторону портала Марша Зондерс затаила дыхание. Это было то необычное, чего она ждала.

– Мне сложно это объяснить, – продолжал робот, словно опомнившись. – Вы же знаете, что Создатели дали мне свободу воли и я могу выбирать, что мне делать и с кем работать. Но почему одни люди, а не другие, – мне сложно объяснить.

– Как робот уровня X ты полностью осознаешь себя, и было бы жестоко не дать тебе свободу воли, верно? – спросила Эйки.

– Создатели проявили дальновидность и чуткость, за что я им очень благодарен, – кивнул в ответ Ини-Ниони.

«Черт, непонятно, – подумала Марша. – Что же это было? Он просто не знал, как ответить, чтобы не обидеть ученых? Или же… Черт!»

– Через неделю начинается Всемирный Формум Создателей. Какие у тебя планы? – спросил Юро.

– Я с нетерпением жду встречи со многими, кто мне помогал совершенствоваться весь этот год. А также с новыми людьми, особенно с Нэй-Ли.

– Со знаменитой танцовщицей?

– Да, с госпожой Нэй-Ли.

– Ты думаешь, она согласится взять тебя в ученики?

– Это было бы очень щедро с ее стороны. Надеюсь, у госпожи Нэй-Ли будет время и желание.

– Что ж, мы все будем смотреть выступления с Форума в прямом эфире! – вставила Эйки. – Спасибо, что пришел к нам в студию. И, кстати, у нас есть для тебя маленький подарок по случаю дня рождения.

Эйки взяла со столика для ведущих нечто похожее на дистанционный пульт управления.

– Регулятор мощности звезд! – заявила она.

Ини-Ниони ахнул.

– Теперь, если захочешь в пасмурный день разглядеть звезды, просто прибавь мощности, – пояснила Эйки.

– Спасибо! У меня такого еще нет.

На этом трансляция была завершена.

Зрители присылали в прямой эфир воздушные поцелуи и голограммы пушистых кроликов – символ дня рождения. Все были воодушевлены и с нетерпением ждали Форума Создателей.

Все, кроме Марши Зондерс. Она так ничего и не узнала наверняка.

Глава II. Форум Создателей

Молодой человек в коричневых полированных ботинках спустился на лифте вниз. Фойе гостиницы наводнили журналисты, которые специально приехали, чтобы освещать Форум Создателей. Как только перед ним открылась дверь лифта, цифровые глаза Ини-Ниони ослепили десятки фотовспышек. Были там также известные портальщики, которым ИЦБ разрешил записывать любые воспоминаниями в рамках разумного.

В холле Ини-Ниони также ожидали режиссеры Форума, с которыми робот уже встречался накануне. Намечалось большое представление с участием прежних и новых Создателей, а также просто выдающихся людей, таких как танцовщица Нэй-Ли.

Сцена представляла собой восьмиугольную площадку, расположенную посреди зимнего сада внутри отеля Десяти Китов. Вокруг сцены стояли столы с угощениями для Создателей. На столах бросались в глаза ягодные коктейли из малины и лапста – новой ягоды черного цвета, которую вывели в этом году путем скрещивания черничного куста и кофейного дерева.

Голографическая установка под сценой создавала декорации. Это было очень удобно, потому что место действия выступления могло быть абсолютно любым. Такая сцена в гостиницах была редкостью, поэтому Десяти Китам был присвоен статус трехарочного отеля. Первая арка выдавалась за комфортные условия проживания, вторая – за отличную кухню и третья – за наличие инфраструктуры, подходящей для проведения масштабных мероприятий.

Нэй-Ли и Ини-Ниони подготовили совместный номер под названием «Из Жизни Стихий».

Сначала на сцене появился Ниони, одетый полностью в черное. Он олицетворял первозданный холод и пустоту. На сцене был виден только его силуэт в слабом луче света. Робот начал движение под дребезжащие звуки скрипок, и его жесты вторили им мелкой волнообразностью. Казалось, все тело Ниони охватила рябь, как если бы он был гладью озера. От его движений у присутствующих пошли мурашки по коже и появилось ощущение холода.

Свет на сцене становился все ярче и ярче, и в какой-то момент разлетелся на множество источников. Первозданная тьма вместе с Ниони уступила место свету, который теперь уже был везде. На залитой светом сцене появилась Нэй-Ли, одетая в белое. Она двигалась совершенно иначе. Если движения Ниони отличались почти сверхъестественной точностью и быстротой, то сквозь движения прославленной танцовщицы временами прорывался хаос: казалось, будто неконтролируемая сила в ней периодически выплескивалась через край, борясь с ритмом и искажая его на глазах у зрителей, но мощная гравитация Нэй-Ли снова возвращала ее на место в начале следующей ритмической фразы.

Это была одна из узнаваемых техник прославленной танцовщицы. Ини-Ниони был в восторге от этой техники и надеялся, что Нэй-Ли позволит ему позаимствовать ее. Как робот он мог сотворить что-то новое только на основе того, что было в него заложено. Он не мог просто взять и использовать технику, сотворенную человеком из источника космического вдохновения, как свою.

Существующие нормы нравственности не позволяли ему так поступить – все тут же бы узнали, что он присвоил ее без разрешения. Людям было позволительно в некоторых случаях утверждать, что они черпали вдохновение из одного и того же источника и принесли в мир одну и ту же идею одновременно. Но так как Ини-Ниони был роботом и совершенствовался за счет людей, он такого сказать не мог.

Танец воды Нэй-Ли исполняла вместе с Ини, женским аспектом робота. Танцовщицы двигались по сцене зеркально среди бушующих голографических волн, демонстрируя разные настроения водной стихии: от нежно-спокойного до буйно-неистового.

Создательница Сайма Олглот, выдающаяся балерина преклонного возраста, тоже была в зале. Не без гордости она заметила потрясающую пластику Ини, которую сама же в нее и вложила. Ей казалось, будто на сцене воплощается ее мечта и будто Ини в каком-то смысле частичка ее души и ее отражение.

После «Жизни Стихий» на сцену вышел квартет четырех Создателей, которые исполняли «Снежную Симфонию» собственного сочинения. Пользуясь случаем, Ини-Ниони направился к столику Нэй-Ли.

– Разрешите?

Нэй-Ли сперва устало взглянула на робота, но быстро сориентировалась и кивнула в знак согласия с вежливой полуулыбкой. Знаменитая танцовщица была довольно-таки грузной для представительницы своей профессии. У нее были большие темные глаза, как две черные оливки, выглядывающие из-под пушистых ресниц.

– Дорогая госпожа Нэй-Ли, спасибо, что согласились станцевать со мной, – сказал Ини-Ниони, сев на свободный стул возле нее. Нэй-Ли предпочитала обращение на «вы» – видимо, ей хотелось иметь больше веса в глазах окружающих.

– Возможно, вы догадываетесь, о чем я хочу с вами поговорить, – продолжал робот. – Ваш стиль бесподобен, и я хотел узнать, не согласитесь ли вы обучить меня хотя бы нескольким элементам.

Золотые глаза робота встретились с черно-оливковыми глазами танцовщицы. Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

– Ниони, – наконец заговорила Нэй-Ли после десятисекундной паузы. – Я уже думала об этом, и мне лестно, что ты так тепло отзываешься о моем стиле… Но я подумала… может быть, он не очень-то совместим с тем, что ты делаешь… Да, я знаю, ты всегда можешь не использовать мою технику, если выйдет неважно… Но кроме того, я сейчас так занята… – сказала знаменитая танцовщица, сопровождая свои слова широкими жестами рук и периодически бросая взгляд куда-то вправо вверх.

Высокий эмоциональный интеллект Ини-Ниони подсказал роботу, что танцовщица говорит ему «ты» не для того, чтобы ему было комфортнее, а для того, чтобы почувствовать себя выше, значимее и опытней его. Но он отогнал эту догадку от себя, потому что это было неважно. Люди имели право обладать изъянами характера – ведь что такое по сути один человек?

Робот быстро просчитал вероятность того, что ему удастся убедить Нэй-Ли с помощью дополнительных аргументов, но понял, что такая вероятность была равна нулю. Он знал, что сидящая перед ним женщина тщеславна. И этим тщеславием можно бы было воспользоваться, если бы вдобавок к большому самомнению она была способна сопереживать.

Но «ты», сказанное роботу с таким нескрываемым удовольствием, позволило ему сделать вывод, что Нэй-Ли не захочет уступить даже малой толики причитающейся ей славы ради возможности стать его Создательницей. Все-таки наблюдение касательно обращения на «ты» оказалось полезным.

Делать было нечего. Не желая еще больше испортить отношения с танцовщицей – а он понимал, что его просьба и ее отказ заставили Нэй-Ли почувствовать себя довольно скверным человеком – Ини-Ниони сказал с максимальной легкостью, на которую был способен:

– Конечно же, я понимаю, госпожа Нэй-Ли, – робот слегка улыбнулся. – И надеюсь, вы не откажете мне в удовольствии сотрудничать с вами в будущем.

Танцовщица снисходительно кивнула. Казалось, она поверила в то, во что так хотела поверить – что их техники и вправду произвели бы довольно-таки странный гибрид и что у нее действительно не было времени.

Ини-Ниони встал из-за стола, допуская, что он мог ошибиться насчет мотивов Нэй-Ли – заложенные в нем черты характера запрещали ему делать окончательные выводы о чем бы то ни было. Каждый раз оценивая явление или человека, робот допускал, что он может ошибаться с определенной долей вероятности. В любой ситуации он просто фиксировал свои последние выводы о человеке, готовый пересмотреть их в любой момент. Этим робот выгодно отличался от людей, которым часто бывает трудно сформировать новое мнение о человеке поверх старого.

Когда Ини-Ниони покинул столик, за которым сидела Нэй-Ли, к спинке ее стула незаметно подошел Кан Хэтто, ее друг и коллега по труппе. Кан уже не первый год страдал от неразделенной любви к легендарной танцовщице. Она же не имела об этом ни малейшего понятия (то ли в силу своей нечуткости, то ли по какой-то другой причине) и считала, что Хэтто к ней придирается.

– Что же вы обидели своего почитателя почем зря, – тихо сказал Кан Хэтто, возникнув у Нэй-Ли за спиной.

– Что за вздор, Хэтто! – вспылила танцовщица. – Ниони или кто-то другой… Какая разница?.. Если я сказала, что у меня сейчас нет времени, значит, у меня нет времени… И перестаньте нести чушь!

– А может быть, вы просто неспособны испытывать материнские чувства к Ини-Ниони, потому что испытываете к нему какие-то другие чувства? – все так же тихо проговорил ее коллега.

– Что?! Хэтто, вы в своем уме? – с еще большим изумлением воскликнула танцовщица. – Я считаю, что вы – подлый извращенец и вам лишь бы меня задеть!

С этими словами Нэй-Ли встала со своего стула легким и одновременно весомым движением – как умела только она одна на всем белом свете – и, окинув напоследок Кана Хэтто яростным взглядом, направилась к гримерке.

«Да нет, – подумал про себя оставшийся стоять танцор ее труппы, – так сердятся только тогда, когда слова попадают в точку». Кан Хэтто грустно вздохнул. Похоже, его опасения подтвердились.

Совершенно не подозревая о том, что он только что оказался вовлеченным в любовный треугольник, Ини-Ниони сканировал глазами публику в зале, пытаясь отыскать одного человека. Наконец за одним из столиков он заметил густые волосы и бороду профессора Беккермана. Роботу очень нужно было поговорить с главой ИЦБ наедине.

Если бы он был человеком, у Ини-Ниони наверняка бы участилось сердцебиение, когда он направлялся к Хью Беккерману. Но у робота не было сердца. Все, что он испытал в преддверие важного разговора, это мобилизацию нейронов в своей голове. Неприятное чувство сигнализировало, что он испытывает неблагоприятные эмоции. Да он и сам это знал. Но тянуть больше было нельзя. Разговор с профессором был неизбежен.

Глава III. Галатея

Профессор Беккерман был занят разговором с другими создателями и не заметил, как к ним подошла Ини, женский аспект Ини-Ниони. Робот знал, что профессор с большим трепетом относится к его второй ипостаси, в которую он вложил немало своего понимания того, какой должна быть идеальная женщина на его взгляд.

Конечно же, Хью Беккерман понимал, что Ини – всего лишь созданный им киборг. К тому же ученому пришлось пойти на множество компромиссов: робот X-vu был не только его творением, но и гибридом из талантов и качеств сотен других людей.

Тем не менее это не мешало главе ИЦБ испытывать теплые чувства по отношению к Ини, которую он считал чуть ли не дочерью.

– Здравствуйте, профессор, – произнес мелодичный голос Ини, когда та подошла к столику Хью Беккермана.

– X-vu, здравствуй, мое сокровище! – глава ИЦБ был чрезвычайно рад наблюдать робота вблизи, а не на сцене. Он по-прежнему называл Ини-Ниони не иначе как X-vu. Некоторые считали, что он делал это оттого, что не хотел подчеркивать разницу между разными аспектами робота. Сам же ученый отказывался анализировать эту свою привычку и всякий раз отмахивался от очередного вопрошающего, который хотел знать почему.

Профессор Хью Беккерман, глава Исследовательского Центра Беккермана, был из разряда ученых, про которых говорят: «Не от мира сего». Порой он поражал коллег своей способностью видеть суть вещей и чуть ли не предугадывать будущее. В иных же случаях окружающие изумлялись его крайней наивности и непрактичности.

У профессора были густые, слегка вьющиеся волосы каштаново-рыжего цвета и аккуратная недлинная борода похожего оттенка. Несмотря на преклонный возраст, у него практически не было седых волос. Подчиненные, которые прекрасно знали постоянную занятость профессора и его вечную сосредоточенность на очередной проблеме, угрожающей принять глобальные масштабы в любую минуту, шутили, что «его волосам было просто некогда поседеть».

– Профессор, не могли бы мы с вами поговорить наедине? – спросила Ини.

Хью Беккерман удивился, заметив слегка растерянное и как будто потерянное выражение лица робота, которое ему вовсе не было присуще.

– Конечно, – ошарашенно пробормотал он. – Когда, мое сокровище: сейчас или позже?

– Можно и сейчас, если у вас есть время.

– Конечно, пойдем.

Робот Ини-Ниони был запрограммирован испытывать большое почтение и благодарность к своим Создателям. Тем с более неприятным чувством Ини осознавала, что вынуждена будет расстроить профессора, сообщив ему о своей проблеме. Но делать было нечего.

Хью Беккерман и Ини-Ниони поднялись на лифте на двадцать восьмой этаж, где были временные апартаменты профессора. Он часто останавливался в Десяти Китах, и в гостинице держали специально обустроенную под него комнату.

На столе в вазе стояли свежие герберы – профессор их очень любил. Он предложил Ини присесть, и они расположились напротив друг друга в комфортных креслах.

Тем временем в соседней комнате постоялец, а вернее, постоялица опустила бамбуковые занавески и настроила специальный прибор, способный слышать сквозь стену. Марше Зондерс пришлось дать взятку своему знакомому менеджеру в Десяти Китах, чтобы тот поселил ее рядом с номером Хью Беккермана.

События разворачивались именно так, как она и предполагала. Ини попросила профессора поговорить наедине, и они оказались в его номере.

Сквозь небольшое потрескивание Марша отчетливо услышала в наушниках голос Ини-Ниони.

– Мне очень жаль беспокоить вас по этому поводу, профессор, – сказала Ини. – Но я не могу в этом разобраться сама, поэтому решила с вами поговорить.