Ритмы дьявола

– Правда?

– Нет.

– Тогда буду ждать тебя на уроке.

– По-моему, ты пропустила мое «нет».

Кессади засмеялась.

– Ты такая шутница, Фрэй! Подсаживайся ко мне, если захочешь! Я тоже никого здесь не знаю и хотела бы найти единомышленника!

– Какая досада.

– Кстати, тебе же дали расписание?

Я задрала рукав кофты, чтобы показать высеченное на коже расписание. Оно появилось еще вчера, а сегодня уже затягивалось, оставляя едва заметные алые отметины. Точно так же я узнала, в какую комнату мне предстоит заселиться: Люцифер обожал писать на телах Грехов и совершенно не задумывался о гуманных способах подачи информации.Если бы раны на коже заживали медленно, мы бы давно превратились в бессмысленные ходячие книги…

– Значит, не пропадешь, – кивнула Кессади. – Если ты не против, я побегу на занятие. И тебе не советую задерживаться.

– Ага.

Девушка подмигнула и вынула из кармана джинсов шоколадку. Чревоугодники постоянно что-то уминали, и я привыкла лицезреть их неимоверный аппетит. Виляя округлыми бедрами, она удалилась за дверь, оставив меня наедине с находкой. Откатив чемодан, я в смятении оглядела его, словно пыталась найти какую-то пакость.

Похоже, у меня появился ухажер или враг. Пока что не поняла. Самое ужасное – он мой учитель.

Я пропустила двадцать минут урока, виляя по коридорам в поисках учебного корпуса. Еще вчера четвертый курс выдал мне карту Академии с примерным местоположением кабинетов. Некоторое время я пыталась следовать указаниям, но постоянно натыкалась на стены с вензелями или окна, выходящие на туманно-кровавые просторы, где виднелись стены Зеленого Лабиринта. Обычно в эту западню отправляли тех, кто плевал на учебу. У них было два выбора: найти выход или умереть в окружении малахитовых стен, которые достигали небес. Сглотнув, я приметила, что вскоре могу оказаться там, если не разберусь с топографией.Нельзя опаздывать на уроки, если не хочу проблем.

Словно ужаленная, я перешла на бег, суетливо заглядывая в каждый уголок. Мрачные коридоры тянулись в бесконечность, ломались и снова перестраивались, словно хотели запутать меня. Кто-то называл Академию сердцем Дьявола, ведь это было самое загадочное и даже опасное место. Нередко сюда забредали монстры, а пол под ногами мог в любой момент обрушиться и унести в адскую пучину. Также я слышала, что в Академии буквально исчезали Грехи: их тела расщеплялись на атомы. Никто не знал, почему это происходило. Вероятно, они делали то, что не нравилось Дьяволу. Или же Дьявол так развлекался…

Я пробегала очередной коридор, когда услышала хруст мрамора под ногами. Не успев даже подумать, я машинально отпрыгнула к стене, и в эту же секунду пол обвалился. Я могла бы угодить в дыру, если бы не среагировала вовремя.Вот же гадство!

Ухватившись за канделябр и поджав ноги, я ожидала, что трещины поползут дальше, но они остановились прямо около меня. Расщелины змеились, выплескивая огненные искорки, а вскоре затянулись, позволив мне встать на целый пятачок. Впрочем, огромная выбоина в полу не спешила покрываться мрамором. Она пыхтела, плюясь огнем, и спустя несколько пламенных вспышек растворилась, показав мощеную лестницу. Я неуверенно огляделась перед тем, как подойти ближе. Ступеньки, высеченные из флюорита, вели на этаж ниже. Отсюда я могла уловить поблескивающие огни канделябров и все тот же черный мраморный пол.Я ничего не потеряю, если спущусь по лестнице. За неимением других вариантов мне просто придется это сделать.

Я спустилась по лестнице, настороженно оглядываясь, словно это была ловушка. Пол под ногами иногда поскрипывал, но не обваливался. Выдохнув, я побежала по скользкому коридору, перебирая в голове сотни вариантов, что со мной сделает некий профессор Эстор. Должно быть, мне здорово влетит от него. Или от Люцифера.

Горячий уличный воздух, вливающийся через окна, жалил мою разгоряченную кожу, а тлеющий пепел медленно ложился на черное мраморное полотно. Сквозь сбивчивое дыхание, шаги и неспокойный рокот сердца я слышала отчаянные крики, проносившиеся по Аду вместе с ветром. Каждый раз, когда становилось жарче, а горящие своды Содома и Гоморры вздрагивали от зыка, – Дьявол разворачивал трапезу. Где-то в недрах Ада, за невидимыми стенами и песчаными обжигающими бурями, он лакомился душами. Там же и пряталось Его самое главное «сокровище» – Семь Кругов Ада. Никто из Грехов не видел ни Дьявола, ни Круги, зато все слышали. Слышали влажный хруст костей, будоражащий землю, миллионы громких криков, разбивающихся о неведомую пасть Сатаны. Слышали обреченные мольбы о помощи, которые сгорали в ядовитых визжаниях и хохоте бесов, затаскивающих души на Круги. Я никогда не задумывалась, каково это – оказаться такой же несчастной душой и испытать страдания, которые бы длились тысячу человеческих лет, а после длительных мук пропасть в глотке Люцифера. Наверняка это больно.

Я слегка зажмурилась, услышав утробный вой, и закрыла уши, не сбавляя темпа. Круги Ада отражали Семь Смертных грехов и были своеобразной ловушкой для душ. Самые черствые и грешные люди попадали в Преисподнюю, где их тут же перехватывали бесы – одни из главных прислужников Дьявола. Их мрачные тени таились у Расщелины, через которую души оказывались в Аду. Несколько раз я видела, как бесы перехватывали блеклые человеческие силуэты и вместе с ними пропадали в недрах Бездны. Где-то там и находились знаменитые Круги. Возможно, я бы хотела увидеть их вживую, если бы родилась чуточку смелее. Душераздирающие стоны каждый раз будоражили мое нутро и выворачивали наизнанку, словно какой-то свитер. В Кругах души переживали неимоверные муки, которые напрямую касались их греха, и проводили в неистовых страданиях едва ли не вечность. Замученные, испещренные и полные боли грешники были самым вкусным лакомством для Сатаны. Его не интересовали «свежие», только что прибывшие души, ведь они были горькими и черствыми. Иногда я задумывалась о том, какая же моя душа на вкус. Я родилась Гордыней, и во мне с первого вдоха полыхало темное начало.Возможно, я такая же приторная, и Люцифер однажды съест меня, если пожелает…

Под хлипкие стоны, затихающие за кровавым горизонтом, я пробежала несколько коридоров. Мои легкие горели от злости и непонимания. Я даже ощутила предательское покалывание в глазах, но вовремя опомнилась: еще не хватало разреветься.Я найду этот чертов кабинет!

Спустя пару виляний по лестницам и аркам я все же оказалась в учебном корпусе. Черные резные двери с табличками уходили в неизвестность, и, кажется, мне предстояло новое испытание. Нужно отыскать кабинет и пройти на занятие. Если еще не поздно…

В коридорах Академии снова никого не было, кроме заблудшей меня. После того как я пробежала несколько кабинетов, моя заветная цель неожиданно вспыхнула как дьявольское пламя. На двустворчатой двери с пиками висела табличка «Защита от Чар». Я не знала, как оправдать свое опоздание, но сразу же зашла, думая, что все рассосется само собой. В просторном кабинете, погруженном в полумрак, сидели несколько десятков учеников. Заинтересованные лица сразу же повернулись на звук петель, и взгляды застыли на мне. Я открыла рот, заметив у доски учителя. Тот парень не соврал: он на самом деле преподавал в Академии.

Дерите его черти.

Парень отложил мел и уперся руками в стол, изучая меня на расстоянии в несколько парт. На его пухлых губах заиграла жеманная улыбка, оголяющая белоснежный зубной ряд.

– Гордыни не опаздывают, – с издевкой заметил он.

– Я заблудилась, – призналась я, пытаясь найти Кессади. Знакомая махнула рукой со второго ряда, приглашая занять место. Должно быть, я действительно отчаялась, раз согласилась сесть с ней. – Могу пройти?

– Осталось десять минут пары, но если считаешь, что они пригодятся тебе, – пожалуйста. – Учитель развел руки, указывая на свободные парты рядом с доской. Его глаза злорадно блеснули, когда я переступила порог. – Меня зовут Эндел Эстор, но прошу обращаться – профессор Эстор.

Я приземлилась за широкий столик рядом с Кессади и смущенно пролепетала:

– Фрэй. Фрэй Диспари…

– Фрэй, – профессор словно смаковал мое имя, слегка наклонив голову, – будь добра заранее заходить в комнату. Сон в кустах не приводит ни к чему хорошему.

Студенты зашептались, и кто-то хихикнул. Вероятно, мне уже приписывали несколько интересных прозвищ. Кессади развернулась к смеющейся парочке позади нас и сказала что-то оскорбительное. Я не разбирала ее слов, потому что утопала в своих мыслях и глядела на Эндела. Он возобновил рисование схем, изредка оборачиваясь на меня, будто бы хотел что-то сказать или получить в нос.

Что ему нужно? Извинения? Он ведь знает, что не получит их.

– Слушай, – прошипела Кессади, вынув еще один шоколадный батончик, – ты можешь переписать всю мою лекцию, если хочешь. И не говори спасибо!

Я жевала губу, раздумывая над ее предложением.Грехи не помогают просто так. Везде есть свой умысел.

– Хм. Подумаю.

– Я могу отвернуться, а ты заберешь мою тетрадь.

Я подняла бровь, взглянув в ее огромные глаза.

– Для чего?

– Ну, чтобы создать впечатление, что ты сама ее забрала! И получится, что я тебе даже не предлагала списать, ведь так?

– Я Гордыня, а не больная. И вообще, прекрати порхать надо мной.

Кессади отломила кусочек батончика и сунула в рот. Она казалась задумавшейся, пока не дожевала.

– Ладно. А хочешь, расскажу последние новости?

Я потерла виски.Эта девушка сведет меня с ума.

– Что? О чем ты?

– Сегодня в кафетерий завезут просроченную еду с Примитивного, представляешь? Просрочка всего на пару дней!

– Ммм.

– А еще вчера черти загрызли первокурсницу.

– Досадно.

– С тобой так интересно разговаривать! – воодушевленно сказала Кессади и заговорщицки пригнулась ко мне. – Для своих я – Кес. Это сокращенно! Можешь звать меня так. А Фрэй – это тоже сокращение?

Я сконфуженно улыбнулась, затягивая с ответом. Когда я родилась, Дьявол дал мне имя, которое звучало как тысячи острейших осколков, брошенных на каменный помост. Оно всегда крутилось в моей голове, словно желало разъесть мозг и проникнуть в самое сердце, но я никогда не произносила его. Другим же Грехам Люцифер не давал имен: они придумывали их сами. Чаще всего заимствовали у Примитивного мира, чтобы не отличаться от людей. Мне же пришлось взять второе имя, дабы не отличаться от Грехов. Я никому и никогда не говорила, как меня зовут на самом деле. Это имя, сотканное из ужаса и тьмы, знал только Создатель.

Я повернулась к Кессади, поджав губы.

– Фрэй – мое полное имя. Без сокращений.

– Красивое! – прошипела она и уткнулась в тетрадь, когда профессор Эндел обернулся на класс. – А вот я никак не могу подобрать фамилию… Она вообще нужна, как думаешь? Здесь половина Грехов даже без имен! Но есть и те, кто придумывает себе прозвища – слышала о таких? Фрэй?

– Слушай, – не выдержала я, пытаясь не смять единственную тетрадь в порыве гнева, – я бы хотела учиться, а не слушать твою болтовню. По крайней мере на паре.

– Прости-прости! – залепетала она, и профессор вновь обернулся.

Но теперь все его внимание переключилось на нас. Отложив мел, он с интересом наклонил голову, когда посмотрел на меня. Кессади быстро осознала свою вину и стала громко извиняться, однако было поздно. Эндел Эстор уже приготовился к гневной тираде или того хуже.

– Ваш лепет был слышен на всю аудиторию. Я правда хотел закрыть глаза на все это, но хочу напомнить о жутком Лабиринте, куда попадают все пропащие вроде вас двоих… Только вчера Лабиринт поглотил семерых Грехов, и никому не удалось выбраться. Глупость и слабость погубила их несчастные задницы. – Профессор ухмыльнулся, будто нашел что-то смешное в своих словах. Черные воронки глаз скользнули по моей руке, где все еще зияло расписание Академии. – Еще раз услышу хоть один писк – отрублю каждой по пальцу и заставлю съесть. – Эндел переключил взгляд на Кессади. – Конечно, для тебя это не будет наказанием, но твоей подружке вряд ли понравится вкус собственной плоти на зубах.

Кессади послушно притупила взгляд, а я продолжала смотреть на профессора, даже не моргнув.Если он думает, что напугал меня, то глубоко ошибается.

– Ты что-то хотела,Фрэй? – членораздельно спросил Эндел, акцентировав мое имя.

– Нет.

Его губы дрогнули в кривой улыбке.

– Тогда сконцентрируйся на моем предмете, а не на мне.

Грехи снова зашептались, а я заскрипела зубами от злости. Наверняка нам уже приписали роман, и это задевало мои чувства. Я ощущала всеобъемлющее чувство стыда, которое скинуло мою гордость в бездонную пропасть.Никто не должен обсуждать меня, тем более смеяться надо мной!

– Итак, – заговорил Эндел, с лукавой улыбкой отворачиваясь к доске, – продолжим занятие.

До конца пары я сидела будто на иголках и пыталась зафиксировать все, что начертил профессор. Сегодняшняя тема была вводной, и нам рассказывали, чем мы будем заниматься на предмете. Эндел уверял, что помимо теории мы также будем практиковаться в защите от чар. Даже нам – олицетворениям грехов – нужно обороняться друг от друга. Везде могут быть предатели и посыльные. Дьявол наделил нас самыми ядовитыми чертами, которые только могут быть в мире людей. Каждый Грех рождался порочным и был способен на самые непредсказуемые поступки. В то время как я училась выживать в Содоме, в Академии умирали сотни студентов: их убивали одни из самых сильных Грехов, созданных Сатаной. Гнев, Алчность и Вожделение правили этим местом. Если они не получали того, чего желают, или кто-то вставал на их пути – умирали все. Жажда крови и превосходства затмевала их разум, и я никогда не понимала этого. Я знала, что Гордыни могут околдовывать, истязать, но не убивать – по крайней мере, я не чувствовала в этом надобности. В Содоме, где я провела целый год, творилось то же самое, но условия для существования были никчемны. В городе, в котором каждый дом строился из костей, грязи и кожи, не было ни одного безопасного уголка. Ночами там бродили новорожденные Грехи, которые собирались в целые группировки. Они грабили и убивали, а тех, кто просил пощады, подвергали долгим мукам. Наверное, мне повезло оказаться в числе выживших, или же я просто была незаметной. Я часто меняла ночлег и старалась не брать с собой слишком много вещей. В моем маленьком чемодане лежало немного одежды, одна кружка и кусочек мыла, который я забрала у чертей. Возможно, я бы до сих пор пребывала в тех же условиях, если бы Люцифер не позвал меня в Академию. Без его личного одобрения я бы не смогла пересечь границы этого места и оказаться в небольшом безопасном коконе без постоянных убийств…