Детектив к зиме

– Ленка, скажи мне, как специалист, в каком спектакле нужен большой бутафорский крест?

Подруга Лена, тоже бывшая однокурсница, после универа устроилась в театр и заведовала там литчастью.

– Ну, первое, что на ум приходит – рок-опера «Иисус Христос – суперзвезда», – моментально, как на экзамене, ответила подруга. В студенческие годы она была вечной отличницей. – Там крест используется в финальной сцене распятия. Еще «Страсти Христовы» – там он нужен в эпизодах, связанных с Крестным путем, а в «Камо грядеши?» по роману Сенкевича – в сценах гонений на христиан. Вообще, конечно, декорации от конкретной инсценировки зависят, но большой крест может понадобиться и в «Царе Иудейском», и в «Мастере и Маргарите», и в «Фаусте», и в «Каменном госте», и в некоторых адаптациях «Гамлета» – как символ смерти и искупления, и в экспериментальных постановках на тему «Божественной комедии»… А тебя что-то конкретное интересует?

– Да. – Лиза постаралась максимально упростить запрос. – Меня интересует малобюджетная постановка, которая может идти у нас в пригороде в предновогодние дни.

Про малобюджетную она сказала потому, что резонно рассудила: декорации для дорогих спектаклей в метро не возят.

– Хм… Обычно в таких постановках преобладают светлые, праздничные мотивы… – Лена задумалась, но молчала недолго. – Хотя – да, есть несколько сценариев, где крест вполне может появиться. Во-первых, это рождественские мистерии: в некоторых традиционных версиях показывают не только рождение Христа, но и пророчества о его будущей судьбе. Потом «Щелкунчик» в христианской интерпретации – если постановка акцентирует библейские параллели. Наконец, какая-нибудь «Рождественская сказка» с мрачным подтекстом – например, по мотивам «Девочки со спичками» Андерсена, там крест может быть частью визуальной метафоры… А почему ты спрашиваешь-то? – спохватилась подруга.

Пришлось и ей рассказать предысторию.

– Да, Петрова, умеешь ты отличиться, – похихикала Лена. – Под Новый год все подарки ищут, а ты – какого-то парня с крестом. Хотя… Знаешь старый анекдот? «Какой лучший подарок для двадцатилетнего юноши? – Двадцатилетняя девушка!» Может, это как раз твой случай? Хотя тебе уже двадцать четыре…

– Тебе смешно, а я должна решить такую проблему…

– Ага, это буквально твой крест! – Подруга заторопилась: – Все, Петрова, я побежала, мне пора: у меня сейчас будет читка пьесы.

У Лизы тоже в тот день до поздней ночи была читка, но не пьесы, а статей в Интернете. Сначала она выясняла, где именно в окрестностях находятся сценические площадки, на которых может готовиться представление с крестом. Как оказалось, таких немало, зря некоторые у нас жалуются, что в области с культурой дело плохо. Лиза нарисовала на карте, скачанной в Интернете и распечатанной на домашнем принтере, больше дюжины кружочков.

Потом по каждому пришлось добывать дополнительную информацию, что было трудно и утомительно. Зря некоторые у нас пренебрегают Интернетом: распространяют информацию из уст в уста и посредством самодельных афиш.

И все-таки Лиза нашла кое-что подходящее. В районном Доме культуры творческая студия ставила новогоднюю комедию-гротеск, часть действия которой происходила в заброшенной церкви.

Осталось придумать, как выяснить, туда ли парень с крестом тащил свою ношу. Дожидаться премьеры и идти на представление по билету Лиза не могла, не было у нее столько времени. Решила сказаться журналисткой – благо сохранила удостоверение корреспондента университетской газеты – и проникнуть на сценическую площадку под предлогом подготовки репортажа о предстоящих новогодних мероприятиях.

Отвалилась от компьютера, бухнулась в постель и сразу уснула.

«Ох-ох, крест мой тяжкий»…

Разбудил ее громкий писк эсэмэски. Профессорша Какаду написала: «Жду вас, Лизонька, как всегда». Вопросительный знак в конце предложения не поставила – значит, не спросила, а уведомила.

А был уже одиннадцатый час дня! И Лиза мало того что безобразно проспала, так еще и забыла предупредить профессоршу, что не появится у нее «как обычно». Какое «как обычно», когда она не только не внесла очередные правки, но и потеряла рукопись с пометками!

Текст-то можно было распечатать заново, это проблемы не представляло. Но правки, многочисленные правки! Не вернув ту самую, беспощадно исчерканную въедливой профессоршей рукопись, Лизе придется слезно молить Какаду повторить всю проделанную работу. Ужасно не хотелось.

Сказаться больной и отменить сегодняшнюю встречу в надежде, что получится отыскать потерянную рукопись? Но Какаду такая вредная. Гоняйся за ней потом в попытке согласовать новый визит…

Кажется, оставался только один выход: метнуться в районный Дом культуры, прорваться в закулисье готовящейся постановки, найти там незабываемый крест, узнать, кто его доставил, связаться с этим, хочется надеяться, добрым человеком и вернуть себе рукопись… Если он ее не выбросил. И если это он нес крест. И если тот крест действительно в Доме культуры. Если, если, если…

Все висело на волоске.

Лиза спешно привела себя в порядок, выхлебала, обжигаясь, горячий кофе и выбежала к вызванному такси. Не тот случай, чтобы экономить деньги: время дороже!

Врать, называясь газетным корреспондентом, не пришлось. В длинном узком фойе, очень похожем на казарменное помещение – не хватало только пары рядов аккуратно заправленных железных коек, – ее никто не встретил. Некому было воспрепятствовать появлению самозваной журналистки.

Слегка обескураженная этим Лиза несколько опасливо прошлась по фойе, поглядывая на украшающие стены детские рисунки в рамочках. Судя по тому, что развешаны те были хаотично, а не аккуратной вереницей, произведения начинающих художников маскировали дефекты штукатурки. В сочетании с отсутствием какого-либо персонала и скудным освещением – горела только одна лампочка над лестницей, ведущей в подвал, – это наводило на вполне определенные мысли.

«Точно, верно, несомненно и наверняка – постановка крайне малобюджетная!»

Лиза спустилась на пару ступенек по слабо освещенной лестнице и увидела гардероб. Там тоже никого не было, но на призыв «Ау, есть кто-нибудь живой?» через минуту-другую к ней в черепашьем темпе выдвинулся сутулый дедушка в вязаной жилетке поверх флисового спортивного костюма. Перемещался он так медленно, что нетерпеливая Лиза ушла бы, даже не узнав о его присутствии в гардеробных далях. По счастью, об относительно скором появлении дедушки оповещали зашевелившиеся на вешалках одежды.

– Сумки не принимаем, за содержимое карманов ответственности не несем, – едва вынырнув к Лизе, предупредил дедушка и отработанным движением протянул руки, готовясь принять ее пальто.

– И это прекрасно! – невпопад, но с искренним чувством ответила она, радуясь, главным образом, возможности задать кому-то свой вопрос: – Скажите, пожалуйста, где тут готовится постановка новогодней комедии?

– Трагикомедии, сказал бы я, да кого интересует мое мнение, – меланхолично ответил дедушка. – Там смех и слезы… Пальто сдаете, нет? – И, уяснив, что тут не имеется для него работы, развернулся и побрел восвояси.

Затихающее колыхание одежд на вешалках сопроводило его уход.

– Зал на втором этаже! – донесся до Лизы голос, приглушенный слоями плотных тканей, – и она вновь осталась в одиночестве.

И на второй этаж, и в зал она тоже проникла совершенно беспрепятственно.

В зале было темно и пусто, сцену освещал одинокий софит. Лиза на цыпочках – каблуки слишком громко цокали – подобралась поближе и рассмотрела декорации. Те, как и ожидалось, были скудными.

На заднике были нарисованы стрельчатые арки. Сверху на веревочке свисал гимнастический обруч с наклеенной на него прозрачной пленкой. Та была старательно раскрашена а-ля витраж – Лиза предположила, что это окно-роза, характерное для готической архитектуры.

Креста на сцене не было.

– А где крест?! – возмутилась Лиза.

Получилось слишком громко.

– Ах, боже мой, да сколько можно! – Из кресла в первом ряду поднялся, разгибаясь и воздевая руки, тощий человек в черном. Он вцепился себе в волосы, картинно вздыбив их, передразнил противным голосом: – «Где крест, где крест?» На кладбище крест!

Лиза удержалась и не сообщила, что там она уже искала.

– Центральная часть готического собора, чтоб вы знали, девушка, сама по себе всегда имеет вид креста, – замученным голосом сообщил человек в черном, выделив слово «девушка» так, что оно прозвучало презрительно. – И если вы соблаговолите посмотреть наверх, то увидите там витражный круг, называющийся «роза». Проекция его находится на полу и создает соединение креста и розы…

– А настоящий-то крест где? – не выдержала и прервала назревающую лекцию Лиза.

– Дался вам всем этот настоящий крест! – Страдалец всплеснул руками. – Где, где… Прости, Господи, что скажешь… – Он размашисто перекрестился, выдохнул, секунду постоял с закрытыми глазами, потом разлепил ресницы и уже деловито спросил: – Вы кто и что вам нужно?

– Раз у вас нет креста – ничего! – так же деловито ответила Лиза, развернулась и, громко стуча каблуками, пошла к выходу из зала.

Оборвалась последняя ниточка.

К профессорше Смирницкой она явилась с тортиком. И с повинной:

– Леокадия Аркадьевна, простите меня, я такая растяпа! – призналась прямо с порога.

– Растяпа? – Профессорша приподняла насурмленные брови.

– Разиня, растеряха, раззява, ротозейка!