"Тьма не всегда приходит, чтобы уничтожить. Иногда она приходит, чтобы создать. Но что она создаёт – это вопрос, на который даже тьма не всегда знает ответ."
Зов Алтаря
В мрачной тишине полуразрушенного храма, где ветер завывал, словно души давно забытых жертв, некромантка Нита стояла перед алтарём, покрытым пылью веков. Её пальцы, тонкие и бледные, словно выточенные из кости, сжимали старый кинжал, чьё лезвие всё ещё хранило следы тёмных ритуалов. Она искала нечто большее, чем власть над мёртвыми, нечто запретное даже для тех, кто осмеливался играть с тенями загробного мира. Свиток древнейшего заклинания – магия крови, подвластная лишь самым сильным некромантам, – манил её, как призрак манит заблудшую душу. Легенды гласили, что этот свиток был утерян в глубинах времени, спрятан от жадных глаз и слабых сердец. Но где он? Никто не знал. Ни шепот ветра, ни стоны призраков, которых она вызывала, не могли дать ответа. И всё же Нита знала: поиски только начинаются, и тьма, что ждёт впереди, потребует от неё больше, чем просто мастерство – она потребует её душу. Обыскав каждый уголок храма, Нита не нашла и следа заветного свитка. Пыльные ниши, треснувшие плиты и обугленные останки алтаря молчали, словно насмехаясь над её надеждами. Лишь пара древних книг, покрытых выцветшими рунами, показалась ей достойной добычей. Она засунула их в потёртую кожаную сумку и шагнула к выходу. На улице уже занималось утро – серое, промозглое, с бледным солнцем, едва пробивающимся сквозь пелену тумана. Но болото, окружавшее храм, не собиралось отпускать её так легко.
Едва Нита ступила на зыбкую топь, как земля под ногами задрожала. Из гнилостной жижи, пузырящейся ядовитыми испарениями, начали вырываться твари – раздутые, словно мешки с гноем, их кожа лопалась от малейшего движения, обнажая гниющие внутренности. Вонь ударила в ноздри, густая и удушающая, а их кривые когти тянулись к ней, оставляя за собой слизистые следы. Одна из тварей, с лицом, наполовину сгнившим, бросилась вперёд, из её пасти вырвался хрип, смешанный с брызгами чёрной крови.
Нита не дрогнула. Её губы искривились в холодной усмешке, а руки взметнулись вверх, окутанные зеленоватым сиянием магии тлена. Она сжала пальцы, и воздух вокруг затрещал от энергии. Первая тварь, не успев коснуться её, рухнула на колени – её плоть начала разлагаться прямо на глазах. Кожа слезала пластами, кости трещали, выворачиваясь наружу, а из лопнувшего брюха вывалились кишки, дымящиеся от едкого некротического яда. Нита резко повернулась к следующей, вытянув руку, и поток тёмной силы ударил в неё, словно невидимый клинок. Голова твари разлетелась в кровавом месиве, ошмётки мозга и гноя брызнули во все стороны, а тело ещё несколько мгновений дёргалось в агонии, прежде чем осело в болото.
Третья тварь попыталась зайти сзади, но Нита, не оборачиваясь, щёлкнула пальцами. Её магия хлынула в землю, и корни, пропитанные тленом, вырвались из топи, обвивая монстра. Они сжимались, разрывая его плоть на куски, пока из раздавленного туловища не хлынул фонтан гнилостной жижи, заливая всё вокруг. Последний из врагов, хромая и визжа, бросился на неё, но Нита вонзила кинжал прямо в его раздутый бок. Лезвие вспороло тварь, и та взорвалась изнутри, обдав некромантку волной зловонной крови и ошмётков.
Тяжело дыша, Нита вытерла лицо рукавом, оставив на ткани тёмные разводы. Болото затихло, признавая её победу. Она бросила последний взгляд на храм и двинулась дальше, зная, что свиток всё ещё ждёт её где-то в этом проклятом мире. Покинув зловонное болото, Нита двинулась через пепельный лес – мрачное место, где деревья стояли голыми и серыми, будто обугленные вечным огнём, а земля под ногами хрустела от пепла. Ветер здесь шептал что-то неразборчивое, словно голоса давно умерших, но некромантка не обращала внимания. Пройдя лес, она вышла на развилку – три тропы, уходящие в разные стороны. Не раздумывая долго, она выбрала ту, что вела вправо, и вскоре перед ней раскинулся город. Смок – так называлось это место. Название мелькало в старых сказаниях и слухах, которые Нита слышала ещё в своих странствиях: город, окружённый тайнами и тенью.
Войдя в Смок, она направилась к таверне – двухэтажному зданию с покосившейся вывеской, на которой едва читалось "Пьяный Ворон". Внутри пахло кислым пивом, дымом и чем-то прогорклым. Нита сняла уютную комнату наверху: небольшую, с узкой кроватью, покрытой выцветшим одеялом, и единственным окном, забранным мутным стеклом. Раскидав свои вещи – сумку с книгами, кинжал и плащ, пропитанный болотной сыростью, – она спустилась вниз, в общий зал. Там уже собрались местные: угрюмые торговцы, пьяные наёмники и несколько подозрительных фигур в капюшонах. Нита устроилась в углу, заказав кружку эля, и стала прислушиваться к сплетням, что гудели вокруг, словно рой мух над падалью.
Один бородатый мужик, с руками, покрытыми шрамами, рассказывал, как на прошлой неделе рыбаки выловили из реки утопленника. "Только он не мёртвый был, – хрипел он, – глаза белые, как у рыбы, и пальцы шевелились. Вытащили его на берег, а он зашипел и в воду обратно сиганул. Говорят, это проклятые души тех, кого река забрала, теперь по ночам лодки переворачивают". Его слушатели качали головами, кто-то сплюнул на пол, а старуха в углу пробормотала, что это дело рук водяного демона, что живёт в омуте за мельницей.
Дальше заговорил худой парень с нервным взглядом. Он клялся, что видел призрака на старом кладбище за городом. "Бледная девка в рваном платье, – шептал он, оглядываясь, будто боялся, что она явится прямо сюда. – Стояла над могилой и пела что-то тихо-тихо. А как я ближе подошёл, она голову повернула – а там вместо лица череп голый! Я побежал, а за спиной смех её звенел, аж кровь стыла". Кто-то из собутыльников хмыкнул, мол, перепил парень, но другой добавил, что на том кладбище уже давно могилы сами по себе раскапываются, а кости пропадают.
Тут в разговор встрял толстый трактирщик, протирающий кружку грязной тряпкой. "А скелеты-то, – начал он зловеще, – они по пепельному лесу бродят. Недавно охотник вернулся, весь седой, говорит, видел, как костяки с ржавыми мечами маршировали, будто войско. Идут, гремят, а потом в землю провалились, будто их кто позвал. Может, некромант какой старый проснулся, а может, и похуже что". Посетители зашумели, кто-то предположил, что это проклятье древнего храма, что в болоте стоит.
И наконец, подвыпивший наёмник в потёртой кожанке поведал о демонах. "Вчера ночью, – говорил он, стуча кулаком по столу, – я шёл через мост, а там тень мелькнула. Высокая, с рогами, глаза горят красным. Думал, привиделось, ан нет – утром нашли стражника у моста, весь выжженный, будто его изнутри поджарили. Люди говорят, это демон из-под земли вылез, ищет, кому душу забрать". Слушатели замолчали, а одна женщина перекрестилась, шепча молитву.
Нита слушала всё это молча, потягивая эль. Утопленники, призраки, скелеты, демоны – для неё это были не просто байки. Каждая история могла быть ниточкой к её цели. Она допила кружку и поднялась, решив, что завтра начнёт разбираться, где в этом клубке слухов скрывается правда, а где – путь к свитку магии крови. Поднявшись в свою комнату, Нита заперла дверь и достала одну из книг, прихваченных из храма. Старинный переплёт из потрескавшейся кожи скрипнул, когда она открыла её, и в тусклом свете свечи, что горела на столе, проступили выцветшие строки, написанные дрожащей рукой. Текст был на древнем наречии, но для некромантки, привыкшей к манускриптам смерти, расшифровать его не составило труда. Книга рассказывала о войне, что бушевала на этой земле несколько веков назад – жестокой и беспощадной, где сталкивались свет и тьма, а кровь лилась реками.
Согласно записям, служители чистой веры – фанатичные жрецы, вооружённые магией чудесного света, – вели битву против порождений тьмы: демонов, нежити и тех, кто осмеливался призывать их из бездны. Война длилась годы, оставляя за собой выжженные поля и разрушенные города. На страницах упоминался верховный лидер жрецов, чьё имя стёрлось от времени, но чья сила прославлялась в каждом слове. Он владел магией света, способной испепелять тьму одним лишь сиянием, и в решающей битве встретился лицом к лицу с лидером демонов – Гроном, чудовищем, чья мощь заставляла дрожать саму землю.
Битва была яростной. Грон, чьи рога, согласно описанию, пронзали небеса, а когти разрывали камень, возглавлял орды теней, но даже его сила не устояла перед светом верховного жреца. Магия чудесного света, чистая и ослепительная, пронзила демона, обратив его плоть в пепел, а кости – в обугленные останки. После победы жрецы отрубили голову Грона, и его череп, всё ещё источающий слабый смрад тьмы, был выставлен у ворот храма как символ триумфа и предупреждение всем, кто осмелится пойти против чистой веры.
Нита задумчиво провела пальцем по пожелтевшей странице. Храм, о котором шла речь, мог быть тем самым, где она недавно побывала, – разрушенным и забытым, но всё ещё хранящим отголоски прошлого. Череп Грона, если он уцелел, мог быть ключом к её поискам. Магия крови, древняя и могущественная, часто была связана с такими существами, как Грон, – их сила питала заклинания, недоступные простым смертным. Закрыв книгу, Нита легла на кровать, глядя в потолок. Завтра она вернётся к храму или начнёт расспрашивать местных о том, что стало с черепом демона. Сон не шёл – её разум уже плёл новые планы, а тьма за окном шептала свои тайны. Утро в Смоке выдалось шумным и суетливым. Базар, раскинувшийся на главной площади, гудел голосами торговцев, скрипом телег и звоном монет. Нита, закутанная в тёмный плащ, чтобы не привлекать лишнего внимания, пробиралась между прилавками, выискивая нужные ей ингредиенты. Её сумка уже пополнилась несколькими склянками из мутного стекла, пучком сушёного багульника и парой корней, пахнущих землёй и чем-то едким – всё это пригодится для зелий. Но главной целью было не только закупиться, но и выведать у местных хоть что-то полезное о здешних землях и храме, упомянутом в книге.
Она остановилась у прилавка пожилого торговца – сутулого мужчины с морщинистым лицом и седой бородой, заплетённой в неряшливую косу. На его столе лежали травы, банки с сушёными насекомыми и какие-то сомнительные амулеты из костей. Нита взяла в руки пучок чёрного мха, принюхалась и, не глядя на торговца, начала разговор.
– Этот мох свежий? – спросила она небрежно, будто интерес был случайным.
Торговец оживился, почуяв покупателя.
– Свежайший, госпожа! С болота, что за храмом старым, вчера сам собирал. Берите, для зелий лучше не найдёте, – он подмигнул, показав кривые зубы.
Нита подняла взгляд, цепко посмотрев на него.
– За храмом, говоришь? Это про тот, что в болоте стоит? Я слышала, там ничего, кроме гнили и тварей, не осталось.
Торговец хмыкнул, почесав затылок.
– Это вы про ближний храм, да? Тот, что в топи? Ну, он-то давно развалился, одни стены да кости там. Но есть и другой, о котором не всякий знает. За скалой Ним, к северу отсюда. Вот про него слухи ходят странные.
Нита положила мох обратно, скрестив руки.
– Что за слухи? Расскажи, раз уж начал.
Торговец оглянулся, словно боялся, что кто-то подслушает, и понизил голос.
– Говорят, тот храм старше здешних земель. Ещё до войны светлых с демонами его построили, для каких-то ритуалов, о которых теперь и вспоминать страшно. Потом, когда жрецы чистой веры пришли, они его запечатали, мол, тьма там слишком сильная была. А после битвы с Гроном – ну, тем демоном, чей череп у ворот выставляли, – храм вообще забросили. Люди шептались, что жрецы не просто так его покинули. Будто что-то там оставили, спрятали, а может, и прокляли.
– И что, никто туда не ходит? – Нита прищурилась, стараясь скрыть интерес в голосе.
Торговец пожал плечами, перебирая амулеты на прилавке.
– Бывали смельчаки. Лет десять назад один охотник хвастал, что внутрь забрался. Вернулся с пустыми руками, но глаза у него были дикие, говорил, что слышал голоса из-под земли. А потом его нашли мёртвым у реки – весь синий, будто его задушили. С тех пор туда только дураки суются. Но если вам что-то нужно найти, госпожа, – он хитро прищурился, – может, там и есть что-то ценное. Только осторожнее: гора Ним сама по себе место гиблое, а что за ней – и подавно.
Нита кивнула, бросив на прилавок пару медных монет за мох.
– Гора Ним, говоришь? Далеко отсюда?
– День пути, если пешком. На север, через пепельный лес, а там её издалека видно – чёрная, острая, будто коготь из земли торчит. Храм за ней, в низине. Только не говорите потом, что я вас не предупреждал, – торговец хрипло рассмеялся, но смех быстро оборвался, когда он заметил холодный блеск в её глазах.
– Не скажу, – коротко ответила Нита, забирая покупку и отходя от прилавка.
Она отошла в сторону, задумчиво глядя на север. Заброшенный храм за скалой Ним – это уже что-то. Если он действительно старше войны с демонами, там могли остаться следы древней магии, возможно, даже намёки на свиток магии крови. Торговец мог преувеличивать, но его слова о голосах из-под земли и проклятии только разжигали её интерес. Закончив с базаром, Нита решила вернуться в таверну, собраться и выдвигаться к скале. Время не ждёт, а тьма, что зовёт её, становилась всё ближе. Вернувшись в таверну, Нита поднялась в свою комнату, чтобы собраться в дорогу. Она разложила на кровати свои вещи: сумку с книгами из храма, склянки и травы, купленные на базаре, кинжал с тёмным лезвием и флягу с водой. Проверив, всё ли на месте, она аккуратно уложила покупки в сумку, затянула ремни и накинула плащ, пропахший болотом и пеплом. Затем спустилась вниз, бросила трактирщику несколько серебряных монет за комнату и, глядя ему в глаза, холодно сказала:
– Комнату мою не трогать. Я вернусь.
Трактирщик кивнул, не осмелившись возразить, и Нита вышла на улицу. Пешком идти было для неё привычным делом – долгие годы странствий приучили её к усталости и одиночеству троп. Она вдохнула сырой утренний воздух Смока, где всё ещё витал запах дыма и гниющих листьев, и направилась на север, к скале Ним.
Тропа, что вела из города, была узкой и извилистой, петляла вдоль пепельного леса, который тянулся слева от неё. Деревья здесь стояли голые, их ветви, словно скрюченные пальцы, тянулись к небу, покрытому серыми облаками. Пепел хрустел под ногами, смешиваясь с редкими клочками сухой травы, а ветер, холодный и резкий, нёс с собой слабый запах гари. Справа от тропы начинались поля – пожухлые, заброшенные, с редкими вороньими силуэтами, кружащими над землёй в поисках, падали. Вдалеке, на горизонте, вырисовывались скалы и горы – тёмные, зубчатые, словно кости какого-то древнего чудовища, проступающие сквозь утренний туман.
Нита шагала уверенно, её сапоги оставляли чёткие следы на мягкой земле. Время от времени она замечала мелкие признаки жизни: то крыса юркнет в кусты, то ворон каркнет с ветки, провожая её взглядом. Лес казался мёртвым, но она чувствовала, что он таит в себе что-то большее – слабые отголоски магии, пропитавшие эту землю. Её собственная сила, магия тлена, отзывалась на эти токи, заставляя кончики пальцев слегка покалывать.
Через несколько часов пути пепельный лес начал редеть, открывая вид на равнину, за которой возвышалась гораНим. Она и правда напоминала коготь – чёрная, острая, торчащая из земли под странным углом, будто кто-то вонзил её туда с нечеловеческой силой. За ней, в низине, едва угадывались очертания чего-то рукотворного – возможно, того самого заброшенного храма, о котором говорил торговец. Солнце клонилось к полудню, но его свет был тусклым, рассеянным, и тени от скалы тянулись длинными полосами, словно указывая Ните путь.
Она остановилась на мгновение, чтобы свериться с внутренним чутьём. Тишина вокруг была обманчивой – где-то вдалеке послышался низкий гул, будто земля вздохнула. Нита поправила сумку на плече и продолжила идти, зная, что каждый шаг приближает её к ответам. Гора Ним становилась всё ближе, а вместе с ней – и тайны, что ждали за ней. Нита шагала вдоль тропы, когда тишину внезапно разорвал хриплый рык. Она замерла, мгновенно насторожившись, её рука легла на рукоять кинжала. Из-за скалы Ним, словно тени, вырвались пятеро существ – упырей, давно утративших всякий намёк на человечность. Это были не просто вампиры, а звери, пожранные своей жаждой крови до полного безумия. Они не знали, с кем столкнулись, и их ошибка стала последней.
Первый упырь был высоким и тощим, с кожей, натянутой на кости, словно пергамент. Его глаза, мутные и белёсые, вылезали из орбит, а из пасти торчали кривые клыки, обломанные и покрытые засохшей кровью. Второй – низкий, сгорбленный, с руками, непропорционально длинными, волочащимися по земле; ногти на них были чёрными и острыми, как когти хищника. Третий, с лысой головой, покрытой язвами, двигался рывками, его лицо было перекошено в вечной гримасе боли, а изо рта капала густая слюна. Четвёртая – женщина, или то, что от неё осталось: волосы свисали клочьями, один глаз отсутствовал, а другой горел алым безумием; её платье, изодранное и пропитанное грязью, болталось на костлявом теле. Пятый был самым массивным, с раздувшимся животом, из которого сочилась чёрная жижа, а грудь была разорвана, обнажая рёбра, торчащие наружу.
Они бросились на Ниту одновременно, не издав ни звука, кроме утробного рычания. Но она не дрогнула. Её губы искривились в презрительной усмешке, а руки взметнулись вверх, окутанные зеленоватым сиянием магии тлена. Упыри не понимали, что их ждёт, и это стало их погибелью.
Первого, тощего, Нита встретила резким жестом – поток некротической энергии ударил в него, словно молот. Его кожа лопнула, как переспелый плод, и из трещин хлынула чёрная кровь. Кости хрустнули, выворачиваясь наружу, а глаза лопнули в глазницах, заливая лицо гноем. Он рухнул, дёргаясь в агонии, пока его тело не разложилось в дымящуюся кучу плоти.
Второй, с длинными руками, попытался схватить её, но Нита щёлкнула пальцами. Из земли вырвались корни, пропитанные тленом, и обвились вокруг его конечностей. Они сжались с такой силой, что кости затрещали, а затем разорвали его пополам. Нижняя часть тела упала, извиваясь, а верхняя ещё пыталась ползти, пока Нита не наступила на его голову, размозжив череп сапогом в кровавое месиво.
Третий, язвенный, бросился сзади, но Нита развернулась, вонзив кинжал ему в грудь. Лезвие вошло легко, и она провернула его, разрывая гниющие внутренности. Из раны хлынул поток зловонной жижи, а упырь завыл, пока магия тлена, хлынувшая через кинжал, не заставила его плоть пузыриться и таять, оставив лишь лужу дымящихся останков.
Четвёртая, женщина, завизжала и прыгнула, целясь когтями в лицо Ниты. Но некромантка вытянула руку, и воздух вокруг сгустился от тёмной силы. Тело упырицы замерло в полёте, а затем её кости начали ломаться одна за другой – треск эхом разнёсся по тропе. Её единственный глаз лопнул, брызнув кровью, а голова оторвалась от шеи, покатившись по земле, пока тело не осело в судорогах.
Пятый, массивный, ринулся на неё с рёвом, но Нита сжала кулак, и его раздутый живот взорвался изнутри. Ошмётки гнилой плоти и чёрной жижи разлетелись во все стороны, забрызгав скалу и тропу. Его рёбра выгнулись наружу, пробив кожу, а голова запрокинулась назад, пока магия тлена не разъела его изнутри, превратив в кучу дымящихся костей.
Тяжело дыша, Нита оглядела поле боя. Тропа была усеяна останками – кровь, гной и обрывки плоти медленно впитывались в землю. Она вытерла кинжал о плащ одного из упырей, убрала его в ножны и продолжила путь. Гора Ним маячила впереди, а храм за ней ждал. Эти твари были лишь мелкой помехой, но они напомнили ей, что эта земля полна опасностей – и, возможно, именно здесь скрывается то, что она ищет. Нита стояла среди растерзанных останков упырей, её дыхание всё ещё было слегка учащённым, но взгляд оставался холодным и цепким. Она медленно обвела глазами окрестности, прислушиваясь к каждому шороху. Гнёзда таких тварей обычно располагались близко друг к другу – стайные создания, они редко охотились в одиночку. Однако вокруг царила мёртвая тишина. Ни скрипа ветвей, ни хриплого дыхания, ни шороха когтей по камням. Если другие упыри и были поблизости, то затаились, почуяв силу, что только что уничтожила их сородичей. Страх перед её магией тлена заставил их притихнуть, как зверей перед бурей.
Опустив взгляд на поле боя, Нита заметила нечто странное. На одном из трупов – том, что был разорван корнями и лежал с размозжённой головой, – поблёскивал браслет. Он висел на запястье, чудом уцелевший среди кровавого хаоса. Тёмно-зелёный свет струился из камня, вставленного в металл, мерцая, словно живое пламя, заточённое внутри. Браслет выглядел слишком изящным для такой твари – тонкая резьба обвивала его, а камень, несмотря на грязь и кровь вокруг, оставался чистым, будто отталкивал скверну.
– Какой странный браслет, – пробормотала Нита, наклоняясь ближе. Её пальцы замерли в воздухе, словно она колебалась, но любопытство пересилило осторожность. Резким движением она сорвала украшение с руки упыря, и та безвольно упала в лужу гноя. Поднеся браслет к глазам, Нита внимательно его осмотрела. Металл был холодным, но камень в центре излучал слабое тепло, а его свет пульсировал, будто в такт её собственному дыханию. Она чувствовала, что в нём скрыта магия – не её привычный тлен, а что-то иное, древнее и глубокое, возможно, связанное с той силой, что она искала.
Нита сжала браслет в кулаке, ощущая, как его энергия слегка покалывает кожу. Это не было случайной находкой – такие вещи не попадаются на пути без причины. Возможно, он принадлежал кому-то до того, как упырь завладел им, или же был частью чего-то большего, спрятанного в этих землях. Она убрала браслет в сумку, решив позже изучить его с помощью своих книг и ритуалов. Гора Ним уже возвышалась совсем близко, а храм за ней звал её всё сильнее. Нита бросила последний взгляд на трупы, убедившись, что угрозы больше нет, и двинулась дальше, готовая к новым тайнам, что ждали её впереди. Нита продолжала путь к скале Ним, когда её взгляд зацепился за очертания заброшенной лачуги, притулившейся у края тропы. Постройка выглядела жалко: покосившиеся стены из потемневшего дерева, крыша, наполовину провалившаяся, и выбитые окна, зияющие пустотой. Вокруг неё витало что-то странное – не просто запустение, а ощущение тревоги, будто это место хранило память о чём-то мрачном. Гора Ним маячила неподалёку, её чёрный силуэт нависал над равниной, усиливая чувство гнетущей тайны. Нита решила сделать привал – ноги гудели от долгой ходьбы, а разум требовал передышки перед тем, как столкнуться с тем, что ждало её в храме.
Она осторожно толкнула скрипучую дверь и вошла внутрь. В нос ударил запах сырости, плесени и чего-то прогорклого. Внутри царил хаос: перевёрнутый стол, разбитые глиняные горшки, разбросанные тряпки и осколки посуды – всё указывало на то, что обитатели покидали это место в спешке. На полу валялись обрывки бумаги, а в углу лежала сломанная деревянная кукла, чья краска давно облупилась. Нита прошлась по комнате, её сапоги оставляли следы в толстом слое пыли. Лачуга казалась давно забытой, но что-то в этом беспорядке подсказывало, что уходили отсюда не просто так, а в панике.
Решив остаться, она сначала позаботилась о безопасности. Нита встала в центре комнаты, закрыла глаза и подняла руки. Её губы зашептали слова древнего заклинания защиты – тихие, но резкие, словно шипение змеи. Воздух вокруг задрожал, и слабое зеленоватое сияние начало распространяться от неё, окутывая лачугу аурой щита. Стены слегка затрещали, будто сопротивляясь, но вскоре магия закрепилась, создав невидимый барьер, который отгородит её от внешних угроз. Убедившись, что защита работает, Нита подошла к камину – старому, засыпанному пеплом, но всё ещё пригодному. Она собрала несколько сухих досок, валявшихся рядом, и развела огонь. Пламя затрещало, отбрасывая тёплые отблески на её бледное лицо.
Устроившись у огня, Нита начала осматриваться внимательнее. Её взгляд упал на груду хлама в углу, где среди тряпок и обломков мебели блеснуло что-то металлическое. Она подошла и подняла находку – браслет, похожий на тот, что она забрала у упыря, но менее изящный. Камень в нём был тусклым, без того живого тёмно-зелёного свечения, а металл покрывала ржавчина. Рядом лежал ещё один, такой же потёртый и мёртвый. Нита нахмурилась, перебирая их в руках. Эти браслеты явно были сделаны по одному образцу, но тот, что она нашла на упыре, выделялся своей сохранностью и силой.
Она опустилась на корточки, задумчиво глядя на огонь. Картина начала складываться. Эти упыри, напавшие на неё, когда-то могли быть людьми – жителями этой лачуги. Браслеты, вероятно, принадлежали им ещё до того, как они превратились в чудовищ. Но что произошло здесь? Почему они бежали в спешке, а потом стали такими? Нита вспомнила слова торговца о храме за скалой Ним – о ритуалах, проклятиях и голосах из-под земли. Возможно, эти люди наткнулись на что-то, что выпустило тьму, поглотившую их человечность. Или же они сами искали силу, как и она, но не справились с её ценой.
Нита бросила тусклые браслеты обратно в кучу хлама, оставив при себе тот, что забрала у упыря. Его магия могла быть ключом к разгадке, и она решила изучить его позже. Устроившись у камина, она достала флягу и сделала глоток воды, прислушиваясь к потрескиванию огня. Лачуга молчала, но её стены, казалось, хранили эхо прошлого. Завтра она доберётся до храма, а пока ночь укроет её своей тенью, давая время собраться с мыслями. Нита стояла на краю пропасти, её ноги упирались в рыхлую, осыпающуюся землю. Ветер бил в лицо, холодный и резкий, а её глаза горели ярким зелёным светом, испуская тонкие струйки дыма, словно внутри неё разгорался тёмный огонь. Внизу, в глубине бездонного провала, текла река – но не из воды, а из живых тел. Они извивались, цеплялись друг за друга, их крики сливались в ужасающий хор боли и отчаяния. Кожа их была бледной, местами разорванной, а пустые глаза смотрели вверх, будто моля о спасении, которого не будет.
Её взгляд скользнул дальше и остановился на фигуре, возвышавшейся над этим кошмарным потоком. Она стояла неподвижно, словно вырезанная из тьмы: ни лица, ни глаз, лишь чёрный силуэт, поглощающий свет. Но Нита чувствовала, что фигура смотрит на неё – взгляд был ощутимым, как прикосновение ледяных пальцев к затылку. Внезапно фигура подняла руку, медленно и властно указав на неё. Нита замерла, её сердце на миг сбилось с ритма. Она обернулась, повинуясь какому-то инстинкту, и увидела вдали огромный силуэт. Он двигался к ней – массивный, выше самых высоких скал, с рогами, изогнутыми, как серпы, и дымом, клубящимся вокруг его плеч. Демон? Или нечто худшее? Она не могла разобрать деталей, но от одного его присутствия воздух стал тяжёлым, пропитанным угрозой.
Затем раздался рёв – низкий, раскатистый, от которого земля задрожала, а тела в пропасти завизжали громче. Нита резко открыла глаза. Она лежала на полу лачуги, у камина, где угли давно прогорели, оставив лишь серый пепел. За окном занималось утро – бледное, серое, с лёгким туманом, стелющимся над землёй. Её дыхание было быстрым, а лоб покрывала испарина. Сон? Видение? Она не знала, но образы всё ещё стояли перед глазами, яркие и пугающие.
Нита медленно поднялась, потирая виски. Её сумка лежала рядом, кинжал был на поясе, а браслет с тёмно-зелёным камнем всё ещё покоился среди её вещей. Она бросила взгляд на разбросанные вокруг предметы – следы чужой жизни, оборвавшейся в этой лачуге. Видение могло быть предупреждением или намёком, подсунутым магией, что витает в этих землях. Фигура над телами, огромный силуэт – всё это связывалось с храмом за скалой Ним, с древними ритуалами и силой, которую она искала.
Она собрала свои вещи, затушила остатки углей водой из фляги и сняла защитный щит с лачуги, шепнув обратное заклинание. Дверь скрипнула, выпуская её наружу. Гора Ним возвышалась впереди, чёрная и зловещая, а за ней ждал храм. Утро было тихим, но после видения тишина казалась обманчивой. Нита знала: что бы ни ждало её впереди, оно будет опаснее упырей и ближе к той магии крови, что она жаждала найти. Сжав кулак, она шагнула вперёд, готовая встретить свою судьбу. Гора Ним возвышалась перед Нитой, подавляя своим величием. Она казалась не просто частью природы, а чем-то иным – словно окаменевшая кость исполинского существа, некогда живого и теперь застывшего в вечности. Её чёрная поверхность блестела под утренним светом, а острые грани поднимались в небо, будто когти, готовые вонзиться в облака. За ней открывался вид на храм, и Нита замерла, пораженная его видом. Он не был похож на руины, о которых говорили слухи. Стены из тёмного камня выглядели свежими, будто их возвели совсем недавно, а высокие шпили тянулись вверх, острые и безупречные. Никаких следов времени – ни трещин, ни мха, ни обветшания. Это место выглядело живым, но пустым.
Рядом с храмом раскинулся монастырь – длинное здание с узкими окнами и массивными дверями, тоже казавшееся нетронутым. Нита ожидала увидеть череп Грона, о котором писала книга и болтали в Смоке, выставленный у ворот как трофей, но ничего подобного не было. Ни костей, ни следов былых битв – лишь голый камень и тишина. "Байки", – подумала она с лёгким разочарованием, но её чутьё подсказывало, что это место скрывает больше, чем кажется.
Вокруг не было ни души. Ни шагов, ни голосов – только ветер, гуляющий между строениями, да смрадный запах, слабый, но стойкий, словно где-то неподалёку гнила плоть. Нита шагнула ближе к храму, её сапоги мягко стучали по каменной тропе. И тут она ощутила дрожь – лёгкую, но настойчивую. Браслет, тот самый, с тёмно-зелёным камнем, что она забрала у упыря, начал вибрировать в её сумке. Она нахмурилась, расстегнула ремень и достала его. Камень пульсировал ярче, чем раньше, испуская слабые волны света, а металл дрожал, будто живой.
Не успела Нита понять, что происходит, как браслет вырвался из её пальцев. Он взлетел, словно притянутый невидимой силой, и мгновенно обхватил её запястье, защёлкнувшийся с тихим щелчком. Она попыталась стянуть его, но он сидел идеально, словно был выкован для неё. В тот же миг её тело пронзила волна энергии – тёплая, глубокая, с привкусом чего-то древнего и могущественного. Её глаза на миг вспыхнули зелёным, дымок вырвался из уголков, а в груди разлилась сила, незнакомая, но манящая. Это была не её магия тлена, а что-то иное – более дикое, более первозданное.