Отто

Как получилось из последующего, Аллах услышал молитвы мам, а мам была человеком глубоко верующим и искренно любящим Аллаха, буквально, через неделю после окончания службы, а к тому времени я успел отдохнуть и погулять, насытившись жарким летним воздухом Баку, я устроился на работу – охранником на одно большое предприятие, совсем недавно и неподалёку воздвигнутое в нашем районе. Платили не плохо по тем расценкам, да и условия были выгодные – две бессонные ночи на посту, одну дома. Я был доволен на первое время. Коллектив меня принял радушно, хотя тесно я ни с кем не общался и не имел такой возможности. Когда я приходил на работу, оттуда все уже уходили. Мне была выделена специальная комната, напичканная всякой техникой и мониторами, посредством которых я мог видеть каждый метр предприятия и прилегающей к нему территорий. Я не скучал. Усевшись у светящихся экранов, я подолгу вглядывался в темноту, мрак и тишину ночной жизни. Стал много читать, а читал я что попало под руку, чтобы расширить, так скажем, кругозор, пополнить речь цензурными словами и просто знать, что твориться в тогда ещё далёких и неизвестных мне мирах. Начал я с Шерлок Холмса, С Таинственного Острова, прочитывая за ночь целую книгу, а когда домашняя библиотека больше не могла удовлетворять мой интерес, я записался в местную библиотеку ни чем не уступающую городским богатством и колоритом литературы. Именно тогда в голове родилась мысль о поступлении в университет. Хотя на свои знания, ограниченные в истории и географии я не надеялся, но время предоставлялось достаточно, чтобы подтянуться во всех предметах для поступления. И в сентябре, с небольшим удивлением, я поступил в Нефтяную Академию, познавать глубины и геологию своей страны. Я не знаю, почему я выбрал именно этот факультет, несмотря на то, что в детстве я мечтал стать лётчиком, я всегда любил небо и считал его первой загадкой Вселенной. Быть может, тогда я чётко понял, что между мечтами и реальностью есть огромная пропасть, и я решил не рисковать. Надо было получить образование, надо было движение, новизны и я это всё приобрёл. Фортуна стала улыбаться мне, несмотря на мои некоторые сомнения, и я вспомнил слова Отто – «Жизнь ещё уделит нам внимание».

– Отто!!! – вспомнил я, вдруг отделившись от всех своих мыслей.

– Как давно я не видел своего злюку Отто!

Получив третью по счёту зарплату, я пригласил Отто, как единственного друга, посидеть в каком – нибудь спокойном ресторанчике и поделиться нажитыми успехами.

– Чё ты такой не весёлый, не в духе? – я попытался разрядить обстановку, когда увидел насупленное и хмурое лицо своего гостя.

– Да, нет. Так, просто – думаю. Я то решил, что ты как Керим постучался в ворота забытья – протянул он, отчётливо выговаривая каждую букву и всматриваясь в моё лицо пронизывающим взглядом.

Я ничего не ответил. Отвечать – то было нечего. Я не вспоминал товарища уже долгих четыре месяца, хотя он приходил к нам домой поздравить меня с окончанием срока службы, да, и с устройством на работу, и с поступлением в Академию, к тому же. Я засмущался, с трудом проглотив подкативший к горлу ком сожаления, грусти и озадаченности. Мы посидели минут двадцать. Разговор не складывался, есть не хотелось, пить тем более. Отто явно был не в духе и первым предложил разойтись, несколько раз как невзначай повторив, что вечером у него важные и неотложные дела, при этом он закинул руку в карман и протянул мне ручные часы на кожаном ремешке, с которого вызывающе свисала бирка.

– А вот тебе весьма скромный подарок в связи со всеми заслугами, а прежде всего, в связи с окончанием одной службы и преступлением к новой. Пусть тикают долго и только к удаче. Отто на мгновение натянул на лице радушную, тёплую улыбку, крепко пожал мне руку, и медленно испарился, по дороге оплатив счёт за недопитый кофе. Я долго сидел, глубоко задумавшись. Мысли стали уносить меня далеко за пределы моего города и действительности, теперь я думал об Отто. Я думал, что стал таким же как и все, что встав на тропу жизни я тоже приобрёл некоторые злобные качества – безответственность, безразличие. Я стал становиться кусочком льда. Отто был мне как брат. Под его молчаливым взглядом, блуждающими глазами я всегда замечал огромную братскую любовь и привязанность. Он любил меня всем своим заботливым сердцем. Мы служили в разных воинских частях, в разных районах, далеко друг от друга, но вернулись в одно и то же время, а я обо всём забыл… Я, непростительно забыл Отто. Тогда я не столь глубоко, не столь тонко оценивал человеческие отношения, не столь яро оберегал близких мне людей и боролся за место в их сердце. Мне казалось, что жизнь ещё не окружила меня истинными и преданными, ещё не одарила меня заслуженными людьми. Наверное, это мой чрезмерный эгоизм. Но тогда воодушевлённый малейшими успехами, я совершенно ничего не осознавал, я черствел, я просто терял, надеясь легко найти, раскидывая родных людей по дальним углам своего холодного сердца. Только теперь становиться ясно, что ни время, ни сходство, никакие рубежи не способны показать, кто есть кто. Теперь, с вершины прошедших лет, я могу по пальцам пересчитать тех, на кого я рассчитывал, кого считал родным человеком, доверял и не раскаялся. Мой маленький список начнётся с отца, мам, сестры и Отто. На Отто мой список и закончиться. Сегодня я плачу над тем, над чем смеялся вчера. Сегодня я сожалею о каждом потерянном мгновении, о каждом неверном шаге, о каждом попусту ушедшем дне. Сегодня я сожалею о прошлом, сожалею молча, потому что, во многом боюсь себе признаться, боюсь возненавидеть себя и остыть к собственной жизни, став просто тенью, существующей непонятно для чего.