ГЛАВА 1
О предстоящем юбилее школы я узнала случайно – наткнулась на объявление в социальных сетях. Новость всплыла неожиданно, нарушив привычное течение дней. Возвращаться в школьные годы не хотелось: они казались давно перевёрнутой страницей, пожелтевшей и почти забытой.
«Вряд ли это будет мне интересно», – твердила я себе. Однако любопытство медленно, но верно брало верх над равнодушием. Стала заглядывать в комментарии. В фейсбуке появлялись знакомые имена – те, кто собирался идти. Оказалось, планируют участвовать много интересных людей: мои подруги, одноклассники. Имена будоражили память, вызывая все больший интерес. Мысль: «А вдруг и правда стоит пойти?» – навязчиво кружила в голове.
Я потянулась за старым школьным альбомом. На фотографиях – юные лица, улыбки, наивные подписи. В третьем ряду – тёмные волосы, настороженный взгляд. Кажется, даже тогда я наблюдала, а не просто смотрела.
Иногда мне казалось, что вижу чуть больше, чем другие: тень, мелькнувшую не там, где должна была быть, или едва уловимый узор в солнечном зайчике, который другие не замечали. Тогда я списывала это на детскую фантазию. Та девочка из кадра всё ещё жила во мне – просто научилась прятать свои вопросы ещё глубже.
Теперь, перелистывая страницы, я ясно ощутила: воспоминания мягко касались сознания.
Муж, заметив мои колебания, тихо, но настойчиво, подбадривал:
– Прогуляйся. Немного сменишь обстановку, пообщаешься. Я дома побуду с сыном, не переживай.
Мы жили в тихом доме под Минском, среди зелени и повседневных забот. Центром нашей жизни был четырёхлетний сын – живчик с бурной фантазией и нескончаемыми «почему».
– Позвони одноклассницам, может, сходите вместе, – предложил муж за ужином, бросив на меня быстрый взгляд из-за кружки.
– Я ещё не решила, – покачала головой. – А если у тебя внезапно завал на работе?..
Он только усмехнулся: задач у айтишника хватало и в выходные. Но что-то внутри уже сдвинулось. Мысли возвращались к школьным лицам, именам, перепискам.
А утром, когда солнце заливало комнату, а ветер лениво колыхал занавеску, решение пришло само собой. Я просто поняла – пора идти.
Прощание с семьёй было коротким, но тёплым. Муж ободряюще кивнул, сын весело тараторил, путая слова, но искренне радуясь.
Такси мягко подкатило к воротам школы. Ещё из машины было слышно: праздник в разгаре. Гул голосов, звонкий смех, тёплые запахи жареного и сладкого – всё напоминало о беззаботном детстве. «Хорошо, что не поехала на машине», – подумала я и шагнула в праздничный водоворот.
У входа на стоял информационный щит с программой праздника. Изучив её, я решила начать со стадиона. Жизнь кипела: музыка, спортивные игры, палатки с угощением и рукодельными безделушками. Изделия – от простых до изящных – были сделаны школьниками и выпускниками. Выручка шла на реконструкцию спортзала.
Я провела пальцами по керамической сове – немного кривоватой, но с трогательно большими глазами. Под ней была подпись: «8Б, Тимофей». Рядом – вышитый вручную платок с гербом школы. Шов ко шву, ровно, с любовью к деталям. Было видно – человек вложил душу.
Чуть дальше присмотрела сыну соломенного ангела. Руки вытянуты вперёд, будто он летит – нелепо трогательный, как и всё, что хочет быть светлым.
Мысленно представила сына: вот он смеётся, вертит ангела, наверняка даст ему имя…
С этой мыслью я двинулась дальше, растворяясь в шумной, пёстрой суматохе – в калейдоскопе людей, голосов, звуков.
С каждым шагом становилось теплее.
«Узнаю ли кого-нибудь после всех этих лет?» – спрашивала я себя, выискивая в лицах прохожих знакомые черты. Площадка с играми вернула давно забытые ощущения: смех, лёгкость, радость движения.
Но, как ни старалась я погрузиться в атмосферу праздника, в сердце уже поселилась тревога. Всё ли хорошо дома? Муж редко оставался с сыном один. Я доверяла ему, но мысль о доме не отпускала.
Мои ноги повели меня к выходу, а на пути мне встречались знакомые лица, которые были частью моего детства и юности. Известный телеведущий, улыбаясь, прошел мимо – его внешность мне была знакома еще со школьных лет, а успехи в карьере я отслеживала по телевизору. По пути мне попались веселые соревнования, где школьники и выпускники сошлись в дружелюбном состязании. Я замедлила шаг, позволяя себе на миг отвлечься от собственных забот и окунуться в атмосферу радости и соперничества.
И вдруг – у старых брусьев, на отшибе – я заметила группу. Человек пять-шесть. Стояли вполоборота, скупо переговаривались, насторожённо оглядывались.
Подойдя ближе, я узнала их – мои одноклассники. Я приветственно махнула им рукой, и я уже собиралась подойти, как вдруг неподалёку раздался смех: один из участников соревнований по бегу в мешках неуклюже запутался, рухнул на землю и вызвал всплеск весёлого хохота у зрителей. Когда он наконец выбрался, игра уже была проиграна, и его команда выразила своё разочарование бурно и громко.
Сцена пробудила во мне тёплые воспоминания о тех бесшабашных днях, когда ошибки вызывали только смех, а не раздражение. Я обернулась… и с удивлением заметила: мои одноклассники исчезли. Словно растворились в шумной толпе. Немного растерянная, я пошла дальше. Узкие улочки, знакомые до боли. Здесь мы играли в прятки, там прятали «секретики» под лавкой. Район изменился, но старые деревья, облупленные фонари, выщербленные стены домов – всё помнило нас.
Я шла без цели, просто туда, где когда-то был наш дом. Воспоминания окутывали.
Очнулась в частном секторе. Низкие заборы, домики с выцветшей краской, бельё на верёвке, детский смех за калиткой.
И вдруг – чужое присутствие. Тень скользнула по земле. Я обернулась.
Мужчина. Высокий, грузный. Уже занёс камень. Я рефлекторно пригнулась – удар пришёлся по предплечью. Боль пронизала всё тело, перехватило дыхание.
Я узнала его. Один из тех, что стоял у брусьев. Каменное лицо. В школе он был серой тенью. Имя вылетело из головы, но он смотрел на меня с холодом – личным, точным.
Я отпрыгнула, почти упёрлась в забор. Второй удар прошёл мимо.
«Конец», – мелькнуло.
Щелчок.
Из соседнего дома выбежал мужчина, на ходу снимая с предохранителя ружьё.
Нападавший застыл, уронил камень и рванул прочь – бесшумно, быстро, будто знал, куда бежать.
– Слава Богу, живы, – выдохнул он. – Чистил ружьё, вдруг свет погас – так и вышел во двор. Ещё чуть-чуть, и… Надо заявить в полицию. Такое не оставляют.
– Чуть позже, – прошептала я. – Мне нужно прийти в себя. Сейчас не хочу тратить на них время.
Он кивнул, тише:
– Понимаю. Буду свидетелем, если решитесь.
Мы обменялись номерами. Я медленно поплелась дальше.
Боль в плече накатывала волнами – словно раскалённое шило впивалось под кожу. Попробовала пошевелить рукой – жгучий спазм заставил вскрикнуть.
Рука повисла плетью, суставы одеревенели. В спине кольнуло – тело сдавалось.
«Только бы не перелом…» – мелькнуло в голове.
Я шла, сгорбившись, прижимая руку к животу, стараясь её не двигать.
Шок захлёстывал – обжигающий, оглушающий.
«Почему?.. За что?.. Что я сделала?..»
Мысли метались, но снова и снова возвращались к страху, бессилию, абсурду происходящего.
Я прокручивала в голове сцены с праздника: лица, обрывки звуков, разговоры. Что могло спровоцировать такую злобу?
Силы убывали. Я опустилась на скамейку у незнакомой калитки, обхватив плечо. Пыталась усмирить дрожь. Мысли расползались, не давая собраться.
Сквозь мутную пелену в голове прорезалась одна ясная мысль: домой – нельзя. Там семья.
Достала обезболивающее – всегда носила с собой. Проглотила, не запивая. Боль чуть отступила, но тревога сжала горло.
Снова всплыло воспоминание о тех, у брусьев.
Они стояли тесной группой. Один пил пиво из банки, остальные переговаривались, переглядывались.
Со стороны – обычный разговор. Но когда я прошла мимо… что-то изменилось. Один крикнул, другой ткнул в мою сторону пальцем. Тогда я не придала этому значения.
Теперь же – леденящая чёткость: жест был направленным. Сознательным. Но за что?
Пыталась вспомнить имя напавшего – пусто.
Только глаза – полные ненависти. Ненависти к… кому? Я же просто домохозяйка— с кастрюлями, игрушками, списками покупок. Чем им угрожала?
Возможно, это была не запланированная заранее агрессия. Нападавший подобрал на улице обычный камень. Может быть, в ходе праздника что-то пошло не так, и они действовали спонтанно. Я решила окончательно: сразу вернуться домой – подвергнуть риску мою семью.