Проводник

– Я принесу тебе покрывало, а то ты совсем замерзла, – сказала Валентина Ивановна, поднимаясь.

– Да не стоит, мне тепло! – вежливо отказалась я, хотя и вправду было холодно.

– Вот простынешь, что я тогда с тобой делать буду!

– Давайте я сама принесу, – мне не хотелось лишний раз беспокоить пожилого человека.

– Но вы же наши гости… – начала было Валентина Ивановна, однако я уже шагала по направлению к дому.

– Вот настырная! – улыбнулась женщина.

Мурлыкая под нос какую-то незатейливую песенку, я зажгла керосинку.

В следующий миг я похолодела. За дверью комнаты отца хозяина я услышала тихий женский плач и бормотание. Меня охватил ужас, как тогда, несколько лет назад. Сразу вспомнилась та черная женщина. Замерев, я стояла около двери и слушала плач. Сомнений не было, это те самые звуки. Несмотря на ужас, охвативший меня, я поняла, что не смогу нормально жить, если не узнаю, что это. Выставив вперед керосинку, я решительно шагнула за порог, в темноту комнаты.

4

– Ну, что дальше, почему ты остановился? – спросила Ира.

– Наверное, ему очень страшно читать! – съехидничал Виктор.

Я повертел вырезку в руках.

– А дальше всё, ребята, конец истории.

– Как это – конец истории?! – искренне возмутился Алфавит и выхватил кусок газеты у меня из рук. – Это нелогично! Рассказ, а уж тем более статья в газете не должна так заканчиваться!

– Не должна, – согласился я. Все стояли в недоумении и не знали, что сказать. Было видно, что каждый хотел узнать окончание. Я взглянул на Иру. Она мрачно сдвинула белесые брови. Казалось, девушка слегка напугана, но, зная Ирку, я был уверен – ей было любопытно еще больше, чем остальным.

– Вот что я думаю, – громко прервал неловкое молчание Алфавит, разглядывая статью. – Тут определённо должно быть продолжение, вот смотрите…

Он повернул газетный листок так, чтобы его было видно всем.

– Последнее предложение в самом низу страницы, никакой подписи нет. Это значит, на соседней странице должно быть продолжение!

– Ну да, звучит вполне логично, – согласился Виктор, копошась в своем портфеле в поисках очередной заветной шоколадки.

– А может, это просто кусок какого-то художественного произведения? – Ирино предположение выглядело весьма правдоподобно. – Издание решило напечатать чей-то рассказ, и чтобы люди покупали следующий выпуск, закончили его на самом интересном месте. Обычная практика. Вы же не подумали, что это правдивая история? И по стилю больше на рассказ похоже, вы же будущие журналисты, ребята!

– Ну да, мы к этому отнеслись слишком серьёзно, – я улыбнулся. Конечно, Ирка права, и как это сразу не пришло нам в голову!

– И картинка к истории – обычная иллюстрация! – с этими словами Алфавит перевернул листок, и мы снова увидели леденящее душу лицо со страшными глазами.

– Фу, противно и страшно! – Ира демонстративно отвела взгляд.

– Интересно было бы посмотреть на другие произведения этого художника, – сказал я.

– А мне вот как-то совсем не интересно. Наверное, такая же гадость!» – фыркнула Ира.

– В любом случае, интересная история, – сказал Алфавит. – Надо найти продолжение. Даже если это рассказ, все равно такой жанр в советской газете видеть очень странно. Наверное, творение какого-то неизвестного самородка того времени.

– Все может быть, все может быть, – задумчиво протянул Витя, филигранным жестом забрасывая в рот кусочек шоколадки. – Известное это произведение или неизвестное… Разрешите-ка! – он взял листок из рук Алфавита и, аккуратно сложив вдвое, засунул к себе в портфель.

– Но мы не должны ничего выносить отсюда, – возразила Ира.

– Большое дело – какая-то бумажка. Потом верну. Сорок лет здесь пылилась и дальше будет пылиться. А я, может, найду ей лучшее применение! – с этими словами Виктор решительно захлопнул портфель, давая понять, что не намерен возвращать вырезку обратно.

Мы переглянулись, и я спокойно, с одобрением кивнул Виктору. Он улыбнулся, оценив мою поддержку.

– Все равно не понимаю. Зачем она тебе? – голос Иры прозвучал довольно резко.

– Скоро расскажу, – подмигнул Виктор. – И вообще, ребята, нам домой не пора? И так больше чем на час тут задержались. Пыль – штука вредная! – у него было какое-то лихорадочно приподнятое настроение.

– Да, пора. Завтра вернемся и, может, даже найдём продолжение, – сказал я.

– Не думаю, – Виктор покачал головой.

– Отчего же? – поинтересовался Алфавит. – Тут вон еще сколько всего!

– Здесь нет продолжения, это, скорее всего, вообще никогда ни в какой газете не выходило, – сказал Виктор очень серьёзно. – И это не художественное произведение, не вымысел, – с этими словами он направился к выходу. Он уже было вышел, но обернулся на пороге и сказал:

– Мне надо кое-что проверить, и я вам скоро обязательно всё расскажу, – с этими словами он захлопнул за собой дверь.

От такого неожиданного поворота событий и странного поведения Виктора мы все впали в ступор. Что значит – никогда не выходило? Переглянувшись и пожав плечами, все быстро начали собираться домой.

5

Когда мы вышли на улицу, Виктора уже и след простыл.

– Какой же он быстрый! – весело заметил Алфавит. – Что же он такое знает, чего не знаем мы?

– Хотя бы то, где достать бездонный портфель с шоколадками, – серьезно ответил я.

Все рассмеялись.

– Ну, мне туда, – Алфавит махнул в направлении автобусной остановки.

Я пожал ему руку, и дальше мы с Ирой пошли вдвоем. Ирка, как недавно выяснилось, жила в доме напротив. Самое интересное, что, будучи детьми, мы никогда не встречались во дворе, хотя и я, и она утверждали, что постоянно там торчали. Идти было недалеко, минут пятнадцать – двадцать небыстрым шагом.

– А ты что по этому поводу думаешь? – спросила она. Я не стал переспрашивать, по какому поводу. Все мы до сих пор были под впечатлением.

– Даже не знаю. С одной стороны, глупо, наверное, думать, что это правда. Уж очень все складно написано. И потом, а что же случилось с рассказчицей? Это существо, призрак, – я думаю, такое создание вряд ли оставляет в живых людей, которые его видят.

– С чего ты взял? – заинтересовалась Ирка. – Привидения обычно не такие злобные.

– Мне кажется, это не обычное привидение, а что-то такое… очень уж злое! Преследует человека спустя годы.

– А может, оно специально её не убило, чтоб люди узнали про него, – Ира, казалось, включилась в предложенную мной игру.

– Ты думаешь, оно разумное? Схватило ее и…

Я протянул к Ирке руки и произнес замогильным голосом: «Ты расскажешь про меня миру, чтобы все боялись!» Ирка отпрянула, потом рассмеялась. Я улыбнулся в ответ.

– В любом случае, наш «шоколадный король» обещал что-то рассказать. То, что он знает, а мы нет. Вот и посмотрим, – я произнес это с изрядной долей иронии.

– Ну да, мне тоже интересно стало. Как-то взволновался и убежал сразу. Может, и вправду что-то знает, – Ирка нахмурила лоб, отчего на нем пролегла смешная сердитая морщинка.

– Он хороший парень. Конечно, может показаться немного странным, но я с ним проучился почти четыре года – как и ты, кстати, и знаю, что Витька так просто трепать не будет. Он ведь живёт неподалеку, в соседнем районе. Минут десять ходьбы. Если хочешь, можем зайти к нему и попросить рассказать, – я и сам обрадовался, что в голову мне пришла такая отличная идея.

– А и правда, зайдем! – в Ирке закипала ее обычная жажда деятельности.

Мы подошли к девятиэтажному дому. Стандартному, ничем не отличающемуся от десятков других вокруг.

– Если я не ошибаюсь, то вроде бы здесь. Пару раз приносил ему конспекты. Нам главное найти правильный дом, а вот дверь я точно не перепутаю.

– Это ещё почему? – с удивлением спросила Ира.

– Увидишь, – улыбнулся я.

Мы зашли внутрь совершенно обычного подъезда – точно в таких же жили и мы с Иркой, и немалая часть многомиллионного настроения Советского Союза. На четвертый этаж поднялись на лифте. Я высунул голову, посмотрел по сторонам и, отрицательно покачав головой, нажал на пятый. Эту процедуру пришлось повторить еще пару раз, пока на седьмом я наконец не сказал: «Вот оно!». Мы вышли из лифта.

Дверь в квартиру была деревянной, без обивки. На ней были наклеены обертки от различных шоколадок, некоторые марки были нам хорошо знакомы, другие были явно импортные. Я так и представлял, как Виктор гордо улыбается, обклеивая дверь «импортом».

Ира улыбнулась.

– Даааааааа, такое точно ни с чем не спутаешь!

Я позвонил в дверь. Никто не открыл. Выждав с полминуты, позвонил опять, более настойчиво.

– Может, увидел нас из окна, притаился и не хочет открывать? – полушутя предположила Ира.

– Нет, его окна выходят на противоположную сторону. Исключено. Наверное, по дороге зашел куда-нибудь, до дому еще не добрался.

На всякий случай я позвонил еще раз и приложил ухо к двери.

– Я могу ошибаться, но кажется, слышу какие-то звуки.

– Какие еще звуки? – переспросила Ира и тоже прильнула к двери.

– Как будто кто-то тихо плачет, – сказал я замогильным голосом.

– Тьфу, дурак! – она злобно посмотрела на меня. – Нет там никого. Пойдём отсюда! – с этими словами Ира нажала на кнопку лифта.

Я понял, что моя шутка вышла неудачной, и почувствовал себя виноватым. И куда только делся этот любитель шоколада, он же сказал, что пойдет домой!

Мы вышли из подъезда.

– Да ладно тебе, не обижайся, – я тихонько толкнул ее в плечо.

– Я и не обижаюсь, – она пихнула меня в ответ.

– Ничего, завтра все узнаем, – сказал я, когда мы подошли к дому Ирки.

– Да, обязательно, до завтра, – она помахала мне на прощание.

У меня было какое-то необычное чувство. И оно никак не относилось к Ирке. Странная тревога – вроде бы все хорошо, но подсознательно чувствуешь – что-то не так. Потому что Витя не пришел? Господи, да мало ли куда он мог зайти! Ладно, завтра и вправду все выяснится.

6

На следующее утро я проснулся намного раньше, чем обычно. Повалявшись немного и поворочавшись с боку на бок, я понял, что больше не засну, и нехотя вылез из постели. Из распахнутого окна прямо в лицо мне ударили яркие солнечные лучи – погода на улице стояла ясная и теплая.

«Как хорошо!» – подумал я, выглянув в окошко и разглядывая пустую детскую площадку, одинокого дворника, метущего тротуар… Взгляд упал на соседнее здание. «Где-то там ее квартира!» – промелькнуло у меня в голове. Поймав себя на этом, я быстро начал гнать мысли об Ире прочь. Мы просто коллеги! И все.

Спешить было некуда. Я зашел на кухню, поставил завариваться кофе и снова стал глядеть в окно. На улице начали появляться люди. Какой-то мужик медленно и степенно прогуливался по тротуару, попыхивая сигаретой. Весь его вид говорил о том, что он никуда не торопится. «Вот и мы не спешим!» – усмехнулся я, прихлебывая кофе.

За наблюдениями и неспешными размышлениями время пролетело незаметно, и спохватился я только когда понял, что опаздываю.

Строгого графика у нас не было, но я всё равно старался придерживаться определенных правил – в том числе всегда приходить к определенному времени. Быстро натянул штаны и майку, сделал последний глоток кофе и вышел из дома.

На улице я надеялся увидеть Иру, идущую в архив. Никогда раньше этого не делал, но сегодня хотелось составить ей компанию. Неужели все-таки?.. Я совершенно не хотел признаваться себе, что влюблен. Простояв несколько минут, я понял, что рискую окончательно опоздать, и быстрым шагом направился к месту практики.

Ещё на подходе я заметил «воронок» с надписью «МИЛИЦИЯ» на боку, стоявший у входа в здание. «Что еще стряслось?» – мне вдруг стало не по себе. На пороге толпились люди – двое из них в милицейской форме. Приглядевшись, я также увидел директора издательства и ее заместителя. Вид у них был напуганный. За широкими плечами одного из милиционеров я разглядел Алфавита. Он что-то говорил, а сержант быстро записывал в блокнот.

– …Закончили вчера около 17—30, – донесся до меня голос Алфавита. Я подошел совсем близко. – А это Игорь, – он показал на меня. Вид у него был бледный, даже рука, как мне показалось, дрожала.

– Что-то случилось? – я постарался, чтобы мой голос звучал спокойно, но не уверен, что это удалось.

Милиционер, который задавал вопросы, повернулся ко мне и строго спросил:

– Когда вы в последний раз видели Виктора Тимошина?

– Вчера. Мы закончили работу около шести, и он ушёл домой. А что происходит?

Хотя я уже начинал догадываться, что происходит.

– Вас видели возле подъезда его дома около шести часов вечера. Вы там были? – спросил второй милиционер.

– Да, это так, мы…

– Кто – мы? – резко прервал он.

– Я и наша сокурсница Ира, мы зашли к нему… – я остановился, потому что не мог сформулировать причину. Не рассказывать же про историю со странной вырезкой? Чего доброго, отправят прямиком в сумасшедший дом. И где Ира? Директор и зам стояли, опустив головы, а Алфавит нервно переминался с ноги на ногу. Руки у него действительно подрагивали.

Вдруг я заметил Иру, сидящую на заднем сидении «воронка». Она плакала.

– Я попрошу вас проехать с нами, – милиционер подошел к машине, открыл дверь и жестом пригласил меня вовнутрь.

Повернувшись к остальным, он добавил: «И вас, граждане, тоже попрошу никуда не выезжать из города. Если понадобитесь, мы вас вызовем».

– Но что происходит? Почему? – уже в который раз спросил я.

– Виктор Тимошин был найден мертвым сегодня утром, – с этими словами милиционер захлопнул за мной дверь.

7

После этих слов ноги у меня подкосились, и я просто свалился на сиденье. Когда машина тронулась, я посмотрел на Иру. Глаза у неё были заплаканы, выглядела девушка испуганно.

– Как это получилось? – тихо прошептала она.

– Так, разговорчики там! – прикрикнул один из милиционеров из-за решетки. – Приедем, там разберутся!

После этих слов Ира опять начала плакать. Я взял её за руку и еле слышно, одними губами прошептал: «Все будет хорошо!». Хотя сам совершено не был в этом уверен.

Мы приехали достаточно быстро. Минут через десять я уже сидел в отдельной комнате за большим столом. Передо мной лежали ручка и бумага. Молодой сержант медленно попивал чай и смотрел в окошко. Это продолжалось минут пять, и я чувствовал себя очень неуютно.

– Простите, – начал я – Что мне нужно делать? Меня будут допрашивать? Я могу всё рассказать, мне нечего скрывать.

Казалось, сержант меня совсем не слышал, он продолжал пить чай. Я начал нервничать.

Я тут один, так что же с Ирой? Что она им рассказывает? Или так же сидит и ничего не делает? Я сжал кулаки так, что побелели костяшки. «Витя мертв! Как? Кто? Почему они подумали на нас? Или этот рассказ и та женщина… Нет, это чертовщина, такого не может быть, совпадение… Но как? Почему он умер?

Я не знал, куда себя девать. Наверное, со стороны было хорошо заметно, что я очень нервничаю. После еще нескольких минут тишины, показавшихся мне вечностью, дверь вдруг распахнулась. Заглянул один из милиционеров и громко сказал: «Ковалёв, этого выпускай!».

Сержант показал жестом, что можно идти. Я так до конца и не понял, что происходит. Хотел было спросить, почему нас сюда привезли, а потом так быстро отпустили, как вдруг увидел в коридоре Иру. Она шла по направлению ко мне, без конвоя, вид у неё был спокойный.

– Что они у тебя спрашивали? Хоть что-то объяснили, сказали, как и почему? – я бросился к ней.

– Нет, я была одна в комнате, мне принесли чай, а через десять минут пришёл тот мордатый милиционер. Извинился и сказал, что я могу идти, что вышла ошибка.

– Странно, мне они вообще ничего не сказали. Но что произошло с Виктором, как так получилось?

– Сердечный приступ, – услышали мы сзади. В пару метрах от нас стоял невысокий человек в штатском. – Старший следователь Петровский, – ровным голосом представился он. – У вашего друга был сердечный приступ. Мы только что получили результаты вскрытия из морга. Извините за доставленные неудобства, но мы должны были проработать все варианты. Тем более, вас видели накануне у квартиры Тимошина.

– Но как так? Виктор никогда ни на что не жаловался! – я был поражен.

– Может, не хотел говорить о своих проблемах. А, может, и сам не знал. Сердце это такая штука, непредсказуемая, – сочувствующе ответил следователь. – В общем, еще раз простите за задержку.

Мы некоторое время постояли молча. Наверное, мне стоило что-то сказать, но ничего путного в голову не шло – настолько я был ошарашен произошедшим. Вот тебе и приятное утро! Мы медленно вышли из управления.

– Мы только вчера, только вчера его видели, радостного и полного жизни, а сегодня… Его нет. Понимаешь, нет! Ему же только двадцать было! Разве так бывает в нашем возрасте?! – Ира опять начала плакать.

Я совсем не разбирался в медицине и поэтому не знал, что ей сказать. И вообще не знал, как можно было это объяснить.

– Он совсем не был похож на больного, ну да – немного лишнего веса и… – я замолчал. Понял, что даже толком и не знал Виктора. Да, он был постоянно с нами, мы общались. Но были ли мы друзьями? Скорее нет, чем да. Просто учились вместе. Я даже не знал ничего о его прошлом, о родителях. Для меня он был просто хорошим парнем, вечно жующим сладкое. Так что если и были у Виктора проблемы с сердцем, с чего бы он стал мне о них говорить?

Думаю, Ира тоже все это понимала. Когда я взял её за руку, она не сопротивлялась. И это не было каким-то романтическим жестом – всего лишь знаком поддержки и понимания. Девушка сжала мою ладонь.

Наконец мы вернулись к архиву, но дверь была заперта. Поднявшись наверх, мы нашли начальницу. «Ой, ребята, как же так, ужас-то какой!» – увидев нас, она всплеснула руками. Мы минут пять поговорили. Она сказала, что Алфавит пошел домой («Олежка так расстроен, так расстроен был!») и мы, если хотим, тоже можем идти. Я все-таки попросил ключ от архива. Не собирался сегодня ничего делать, просто хотелось посидеть где-то и спокойно подумать, а лучше поговорить. Ира тоже это понимала и составила мне компанию.

За последнюю ночь в архиве ничего не изменилось – всё на своих местах, как мы и оставили вчера. Я захлопнул дверь и уселся на стопку старых журналов в углу. Ира стояла в другом углу, обхватив себя за локти.

Просидев в тишине меньше минуты, я поднял глаза на Иру и серьёзно сказал:

– Послушай, это прозвучит немного дико… Но не думаешь ли ты, что смерть Виктора как-то связана с той статьей?

Иру буквально передернуло, она испуганно смотрела на меня.

– Нет, я не псих, но… Понимаю, это как одна из этих дурацких страшных баек, что дети в пионерлагере друг другу на ночь рассказывают! Но если вдруг предположить, что это правда, что все, что там написано, на самом деле происходило, то я бы хотел разобраться и выяснить, откуда эта история, кто ее рассказал, почему ее вырезали из газеты, – я говорил и понимал, что мои слова звучат крайне нелепо, что проще поверить, будто Витя умер от приступа.

– Я бы тоже очень хотела узнать правду, – ответила Ира неожиданно твердо. – Только где искать, у кого спрашивать? Статья осталась у Виктора. Как мы ее заберем? Придем и скажем родителям – ой, там кусок газеты был у Вити, отдайте нам его, пожалуйста? Как будто им сейчас до этого! Они сына потеряли.

– Я думаю, нам стоит немного подождать, пока они более-менее успокоятся, а после прийти и поговорить. Сейчас, конечно, нас попросту культурно пошлют. А может, и некультурно.

– Мы пока можем просмотреть оставшиеся газеты и журналы. Может, найдём что-то похожее на знакомую нам статью, – предложила Ира.

Идея была хорошая. Сначала мы поищем какие-нибудь следы и упоминания в архиве. А уж после попробуем добыть статью из дома Виктора и узнать, что же на самом деле произошло.

8

Остаток дня мы провели в поисках хоть какой-нибудь информации, касающейся газетной вырезки. Перерыли множество изданий, но так и не нашли ни продолжения, ни даже намёка на нашу историю.

– Ну и что теперь будем делать? – устало спросила Ира, когда мы наконец закончили возиться с огромной кучей пыльных пожелтевших газет, журналов и вырезок. Глаза ее, кажется, даже немного слезились от пыли.

– Спокойно, действуем по плану! – ответил я с несколько преувеличенной бодростью. Не то чтобы я очень надеялся и вправду что-то найти, но все равно чувствовал разочарование. И усталость. – Статья ведь у Виктора дома.

– Да… Со статьей на руках мы, наверное, сможем разузнать побольше – неуверенно протянула Ира. – Найти людей, которые что-нибудь расскажут.

Мы уже собирались уходить, как вдруг меня осенило. Я схватил журналу записей, лежавший на подоконнике, и начал быстро его листать.

– Что ты ищешь? – недоуменно спросила Ира.

– Все очень просто! Как же я раньше об этом не догадался? – я открыл журнал на последней странице и проверил последнюю запись. Затем быстро переписал несколько слов в блокнот. Подойдя к стопке газет, я стал перебирать их одну за другой.

– Да что ты делаешь? Ты можешь мне сказать или нет? – Ира почти кричала. Видимо, сказывалось напряжение последних часов.

– Наша статья 1947 года выпуска. Правильно? Я взял несколько газет этого года и собираюсь переписать имена людей, работавших в издательстве. Все очень просто.

– Как же я сама не догадалась? Наверное, из-за всего этого вообще голова не варит. Получается, зная, кто работал в это время, мы можем попробовать связаться с ними и узнать про нашу статью!

– Наверное, так. Но нам еще нужно будет этих людей найти. А с этим уже сложнее. Список не то чтобы большой, но поработать есть над чем, – я продемонстрировал Ире блокнотный листок с десятком записей – фамилия, имя, отчество, должность. – Завтра мы зайдем попрощаться с Виктором и попробуем забрать статью.

– И постараемся найти людей, связанных с ней, – закончила Ира.

– Да, хотя прошло уже сорок лет… Ладно, все будет завтра. Скорее бы этот сумасшедший день закончился!

Мы медленно шли домой, каждый думал о своем. Я о том, как сказать родителям Виктора, что нам надо забрать кое-какой документ, и придется порыться в его вещах. Это может быть нелегко.

– Во сколько завтра? – прервала Ира наше молчание.

– Извини, что? – я встрепенулся.

– Ну, в котором часу пойдем проститься с Виктором? – спросила она.

– Я думаю, часов в двенадцать… Давай встретимся здесь, – я показал рукой на перекрёсток между нашими домами.

– Хорошо, а что с Алфавитом? – вдруг спросила Ира.

– Позвоню ему и договорюсь о встрече. Алфавит-то нам точно не помешает. Его рассудительность будет очень полезна в такой ситуации.

Ира чуть закусила светлый локон. Я заметил, что она часто делает так, когда нервничает.

– Ладно, договорились, в двенадцать, – Ира помахала мне и быстро ушла.

На улице было светло, дети еще играли на площадке и, проходя мимо одного из подъездов, я услышал разговор двух ребят. Мальчик и девочка лет девяти-десяти сидели на скамейке и громко спорили, не замечая никого вокруг.

– Да я говорю тебе, она существует – рыжая ведьма! – утверждала девочка.

– Девчачьи байки! – фыркал мальчик.

– Тогда слушай… – начала девочка.

Я как бы невзначай приостановился в стороне. Двое не обращали на меня никакого внимания.

– Рыжая ведьма забирает одиноких детей в тёмных подъездах. Тех, кто идет домой без родителей. Говорят, она заходит в темный подъезд и следует за ним. А когда ребёнок собирается выйти на свет или позвонить в дверь, она хватает его из темноты и забирает.

– Куда забирает? В избушку на курьих ножках?

– Никто не знает, куда, дети просто исчезают. Говорят, что на месте, где ведьма похищает ребенка, обязательно находят рыжий волос. Потому и прозвали ее рыжей ведьмой.

– А откуда они знают, что ведьма – это ведьма? – недоверчиво спросил мальчик.

– Ну, значит, кто-то видел, что это ведьма!

– А кто ее мог видеть, если она нападает только на одиноких детей, и все они пропали? – спросил мальчик с еще большим недоверием в голосе. – Один мальчик из соседнего подъезда мне говорил, что другой мальчик из соседнего двора рассказывал, что видел, как она напала на девочку из того же двора. Но он, ну, который видел, после этого не выходит гулять, боится, – в голосе девочки прозвучало презрение.

Мальчик хотел еще что-то спросить, но сверху открылась форточка, из которой высунулась женщина: «Маша, домой!».

– Ну всё, мне пора, – сказала Маша мальчику. – И будь осторожен с ведьмой! Я вот ношу с собой фонарик, если вдруг не будет света в подъезде!

– Хорошо, я постараюсь не оказаться на месте жертвы, – ответил мальчик с изрядной, не по годам, долей сарказма в голосе и в очередной раз поправил очки. Он не поверил в ведьму, или, по крайней мере, не показал виду. Девочка недовольно фыркнула и убежала в подъезд.