Красная глобализация. Политическая экономия холодной войны от Сталина до Хрущева

Автор берет хорошо известную всем историю Холодной войны и придаёт ей иной контекст. Вместо всем столь привычного политического и военно-технического противостояния двух сверхдержав и их лагерей автор делает упор на экономический аспект, столь часто опускаемом в других текстах. В результате автор ставит под сомнение аксиому о СССР как сверхдержаве в Холодной войне. А инициатива за расширение советского лагеря странами третьего мира перекладывается на них.Взирая на мир в перспективе его биполярности, предполагающей игру с нулевой суммой, мы можем прийти к выводу, что появление Советского Союза на мировой арене с середины 1950-х годов является свидетельством провала другого лагеря, ослаблением «свободного мира». Один из тезисов книги прямо противоположен: возвращение СССР это успех США.Основная часть книги начинается с победы Сталина во внутрипартийной борьбе. Мы уже знаем, что Сталин хорошо умел лавировать между разными фракциями, стравливая их, а в конце оставаясь победителем. Но и к победе Сталина автор подходит с другой стороны. Он рассматривает мировой экономический процесс и место СССР в нём как главный фактор определивший победу Сталина и строительство социализма в отедельно взятой стране (автаркия). Именно в экономическом контексте 30ых, когда мировая экономика проходила очевидный процесс дезинтеграции, а Европа готовилась к новой войне сформировался миф о стремлении советского руководства к автаркии, хотя это был вынужденный шаг.Сталинизм не был продуктом положительного социального развития или положительного развития социальной доктрины, концепции, но являлся следствием глубокого и всеобъемлющего кризиса; он сформировался как особая разновидность инструмента или средства выхода из этого кризиса. К сожалению, этот важный международный контекст практически не учитывается как в академических спорах, так и в большей части учебников.Но даже решающую роль Сталина сложно постигнуть без понимания структурных перемен конца 1920-х начала 1930-х годов, открывших социально-политическое пространство для мрачной деятельности, которую он осуществлял.Как утверждает автор и приводит достаточное количество аргументов, политика СССР и в послевоенный период будет определяться конъюнктурой мирового рынка и ограниченными возможностями СССР, а не его стремление к созданию полностью автономной экономики в рамках СЭВ. Ведь он никак не мог полноценно экономически и технологически противостоять США и Западной Европе, кроме военной индустрии.Вопреки представлению об эквивалентности сил, укоренившемуся благодаря подавляющему большинству нарративов о холодной войне, параллельная система экономического и финансового обмена Советским Союзом не была создана. Если Организацию Варшавского договора (ОВД) еще можно назвать аналогом Организации Североатлантического договора (НАТО), то СЭВ несравним по эффективности или масштабности с Бреттон-Вудской системой."Нефтяная игла" также в повествовании автора стала результатом политики Микояна и руководства СССР, которое стремилось получать выгоды где могло. А учитывая тот факт, что СССР не мог соревноваться с качеством западных авто, техники и вообще любых потребительских товаров, то сразу стало очевидным положение страны в международном разделении труда как источника сырья(лес, газ, нефть) для более индустриально развитых стран(Западной Европы и Японии). Взаимодействие же со странами третьего мира начиналось только из-за их невозможности получить товары с Запада, т.е. СССР всегда был партнером к которому обращались в последную очередь.(из-за менее качетсвенной продукции)Уже в 1958 году, всего через несколько лет после начала широкомасштабной торговли со странами, не входящими в СЭВ, Москва было озабочена реакцией на советскую продукцию иностранных потребителей.В 1958 году требования иностранных компаний о замене товаров стоили Советскому Союзу один миллион рублей в твердой валюте эти требования, конечно, были единственными, которые Советский Союз считал целесообразным удовлетворять.Несмотря на проблемы с твердой валютой, поразившие большую часть стран глобального Юга и побудившие их наладить с Советским Союзом бартерную торговлю, импорт советских товаров на протяжении всей холодной войны оставался вторым по оптимальности вариантом решения проблемыэкономического развития.Несмотря на заверения советского руководства о том, что гостям будут продемонстрированы самые современные заводы, индийские бизнесмены не увидели никаких новых технологий или методов производства, которые ранее не применялись в Западной Европе или Соединенных ШтатахПроблема состоит в том, что никто в партии на самом деле не пытался противостоять этому процессу, а наоборот бюрократы были очень рады, что в сравнении с 30ыми мировая экономика послевоенного период была более устойчивой(благодаря гегемонии США) и давала СССР огромные возможности для экспорта и импорта. Брежневский застой и последующий крах СССР(в соответсвии с ценами на сырье в мире) является прямым результатом подобных настроений в руководстве и рыночной конъюнктуры. Ставновится очевидным, что советская империя и красная угроза это байки от ЦРУ для руководства США, которое и по сей с пафософ представляет себя защитником совободы во всем мире. А «наследие Микояна» преследует Россию и по сей день.Если автору книги удалось достигнуть цели, то читатель должен склониться к позиции, согласно которой наследие отношений СССР с богатыми западными странами более значимо[чем со странами глобального Юга]. Так оно и есть. Сейчас, когда книга готова отправиться в печать, сидящее в Кремле руководство пытается рационализировать нефтегазовую промышленность, находящуюся в состоянии стагнации, несмотря на то, что она остается основным источником дохода правительства и основной опорой его власти.