Глава 1
Как ни удивительно, этот рассказ увидел свет лишь благодаря весьма необычайной женщине, le femme fatale из далёкого прошлого, из совершенно другой жизни в коллективе, когда трава была зеленее, а метастазы меньше. Но несмотря на долгие годы разлуки, наше непреходящее товарищество позволило мне без особых стеснений взять у неё интервью, благодаря которому вы читаете сие короткое предисловие, почти целиком ей посвящённое дабы засвидетельствовать моё почтение. Удивительный персонаж: одного взгляда на неё было достаточно чтобы бросить семью, друзей, работу, и добровольно запрыгнуть в ритм её жизни, чуждый любому, кто ещё не утратил инстинкт самосохранения. Хорошо это или плохо, для интервью она выделила всего лишь один час из своего плотного графика, поэтому пришлось изо всех сил держать себя в руках и не поддаваться её пленяющим флюидам. Воительница, привычная к оружию, сведущая в охоте, умная и расчётливая, прекрасная и опасная как змея бумсланг, она читала меня как открытую книгу – бешеная харизма в её голосе и яркая внешность околдовали меня с первой же секунды, и для неё этот факт был так же очевиден, как и то, что дважды два не равняется пяти. Порой отрывая от неё взгляд, я с трудом представлял, каким образом её тоненькие ручки управляются с винтовкой или копошатся в кишках убитого зверя. Невероятное зрелище прямиком из фантастического фильма.
Я зашёл в кофейню с одной лишь идеей, которую вынашивал долгие годы, несколько раз начинал и забрасывал её претворение в жизнь. Словом, я был в отчаянии. Всеми фибрами души нелюбящий постороннее вмешательство в процесс написания романа, я с невиданным доселе энтузиазмом попросил рассказать всё, что мадам знала об охоте, но, опять же, по времени мы были ограничены, и узнать удалось только самое основное – как раз то, чего мне не хватало все эти годы. Фабулы, разработанные мной, были все до единой вторичны и не вызывали жгучего желания поскорей начать писать. Нет, для этого рассказа мне требовался опыт знающего человека, такого как она. За интервью она ничего не потребовала, так как ей нечего было с меня взять, ведь жизнь моя объективно пуста, и единственное, что её скрашивает – это истории.
Изменить в книге пришлось практически всё, но одно осталось от старых набросков – это имя и личность главного героя. Страстно желавший одиночества, Рэнк получил его столько, что не замечал вокруг себя никого и ничего, годы пролетали как во сне. Надо ли говорить, что, когда он всё-таки осознал наличие проблем в своём раю, они успели принять опаснейшую форму, способную пошатнуть его уверенность в собственной адекватности. А впереди только сумбур, фарс и невероятный ужас, крадущийся если не среди деревьев, то наверняка в голове у Рэнка.
I
Мало кому известно об одной интереснейшей тенденции среди одиноких мужчин: гордо удаляться в такое место, которое трудно найти на карте, чтобы спокойно там работать и жить в своё личное удовольствие. Именно так поступил Рэнк, семь лет назад приехав в далёкий северный край, позабытый всеми кроме местных жителей, – идеальное прибежище для беглых каторжников или просто уставших от жизни людей. Будучи таким же уставшим, Рэнк наивно полагал, что в глухих и безымянных уголках Евразии не может происходить ничего загадочного и будоражащего его богатое воображение, и, следовательно, мучавшие его в прошлом навязчивые идеи потеряют смысл, ведь у чёрта на рогах думать ни о чём не надо, работай себе и в ус не дуй. Разумеется, с таким отношением он никак не мог подготовиться к тому, с какой силой аукнется эта наивность по прошествии семи лет тихой жизни в глухомани.
Это началось ещё в январе, когда запоздалый снегопад выжидал, пока не уснёт единственный человек на много километров вокруг, а затем укрыл под собой всю грязь дождливой осени. Уже рассвело, когда Рэнк, ответственный за местное лесничество, высунул нос из землянки. Костёр давно погас, в матрасе можно было охлаждать напитки, спина разболелась. Ружьё… ружьё ещё на месте. В неопределённом будущем Рэнк непременно продаст его по цене бутылки «Джемесона», или даже двух, если получится, лишь бы сделать это в пределах деревни. Но тот по-зимнему пасмурный день он, увы, застал вдали от любой, даже самой маленькой бутылки виски. Болото, чтоб его. И как его сюда занесло, неужели нажрался? Впрочем, Рэнк сразу же забросил эти бессмысленные гадания, водрузил оружие на плечо и вышел на свет божий.
Заснеженное болото развернулось перед лесничим, а до охотничьего домика шагать далеко, и к тому же опасно – едва сойдёшь с твёрдой земли, и твоим ориентиром среди камышей станут лишь доски да колышки. А вокруг страшная смерть, прикрытая дружелюбным, белым и пушистым снежком, всё ещё опадающим с бесцветного неба. Чтобы попасть в людские владения нужно после этого проклятого болота обойти озеро, разумеется, не успевшее за ночь промёрзнуть настолько, чтобы перейти через него, сэкономив таким образом время. Как бы ни мёрзли пальцы у Рэнка, он не мог перейти на бег, пока пересекал болото, но он уже привык к медленному темпу, ему он даже нравился.
А найденная на берегу озера одежда не нравилась Рэнку совсем. Какое-то мешкообразное тряпьё, сандалии сорок пятого размера, и больше ничего. Носки сандалий смотрят на север, то бишь в сторону воды. Следы выискивать бесполезно, их замело, а вот в деревеньку стоит наведаться, всё равно Рэнк туда шёл. Он принял такое решение не сразу, а лишь после того, как увидел, что в кармане пусто – патронов не оказалось ни там, ни в стволе. В конце концов, мало ли какой голый псих вдруг выпрыгнет из ледяной воды, ещё и бегай от него потом. Вертикалка двенадцатого калибра – вещь безусловно красивая, но Рэнку уже совершенно не нужная, раз уж он решил уволиться к такой-то матери и переехать в тропическую страну… когда-нибудь, может даже в этом году. Пустые мечты обитателя богом забытого лесничества.
Дни пролетали один за другим, близился охотничий сезон. Перед тем как растаял последний сугроб, Рэнк успел построить в лесу новенькую бревенчатую хижину взамен сгоревшей прошлым летом, довольно приличную – с баней и погребом, чтобы и приезжим, и местным было где спрятать свои мерзкие физиономии от Матери-природы. И, так как в деревне никто не хватился обладателя сандалий (если он всё же пропал), Рэнк поначалу тоже махнул на него рукой. Подумаешь, какой-то тип вероятно утонул в озере, всё равно его через неделю забудут, а то и раньше. Хороша деревня, ничего не скажешь. Рэнк, уже продавший ружьё по цене трёх бутылок виски, всё-таки наведался туда ещё один раз, но отнюдь не из-за тяги к общению. За все семь лет, что он работал лесничим, успел более или менее узнать всех жителей деревни: в основном это старики и женщины, а также бывшие заключённые, плюс парочка нормальных, порядочных семей, которые, в отличие от всех остальных, не живут здесь круглый год, и приезжают только пострелять кабанов. Снедаемый навязчивой идеей поиска утопленника, методом исключения Рэнк выбрал несколько «подозреваемых» на эту роль, и решил по весне проведать безутешных родственников, однако внезапный приступ радикулита поставил на планах крест.
Только неделю спустя Рэнк удосужился выползти из берлоги и сделать хоть что-то, а именно: глубокой ночью заявиться в дом на окраине деревни, ведь с него-то он и планировал начать поиски. Собственно, почему нет, он ведь до этого одержимо обыскивал окрестности озера, и ни черта не нашёл. Операция обещала пройти быстро, ведь дома на окраине очень удобно расположены – стоят в два ряда, как в старом вестерне. Даже заборов нет.
Рэнку не составило никакого труда беспардонно влезть на порог некогда небезынтересного продукта эпохи деревянного зодчества, тем более, что в окнах горел свет; стук в дверь не принёс никаких плодов, как и стояние на одном месте. Дверь была открыта, а внутри… внутри никого не было, и только сорванная с петель дверь спальни намекала на то, что как минимум один из хозяев покинул дом в жуткой спешке; семья из четырёх взрослых людей, – отца, матери, дочери и сына, куда-то ушли. Налицо результат пьяного дебоша, только выпивки не видать, как и следов борьбы. Рэнку покинутый дом показался необъяснимо зловещим, и то же самое он мог сказать о деревне в целом: выйдя за дверь, он увидел, как зажигаются огни в окнах соседних домов, а на улице даже собак не было, только давящая тишина. Чуйка в тот миг подсказала, что делать, – уносить, к чёрту, ноги, иначе случится что-то нехорошее с незваным гостем.
Рэнк вприпрыжку бежал сквозь ночь, – пусть думают, что это какое-то животное приходило. Лёжа в постели он, конечно же, сожалел о побеге. От кого, спрашивается, там убегать, если он всех знает, а они знают его. Все эти волнения по поводу деревенских выглядели беспочвенными, а сам Рэнк сумасшедшим, и вообще он собирался уволиться. Он был один, совершенно один, и никто кроме него не испытывал нарастающего беспокойства с той самой ночи. Когда он обнаружил одежду на озере, двадцать девятого числа или уже тридцатого? Что ж, когда бы это ни произошло, Рэнк спохватился слишком поздно. Всю зиму он нёс свою одинокую вахту лесничего: следил чтобы дикое зверьё не забредало в деревню и не попадало под пули химеричных браконьеров, составлял никому не нужные акты, и иногда смотрел телевизор. Ничего не происходило, и, следовательно, ему нечего было предпринимать. Однако это странное беспокойство, настигшее его на озере, так и не ослабило свою ледяную хватку. По мнению лесничего, что-то было очень сильно не в порядке, вот только что именно? Вот вам и навязчивая идея, чтоб её.
Всё решилось в марте, когда в лесу был найден мёртвый кабан, самец-производитель. Хорошенькое дело – в августе начинается охотничий сезон, а замену годовалым хрюшкам вдруг стало некому делать. Следы от когтей на трупе безусловно принадлежат медведю, однако Рэнку показалось странным, что все внутренности у кабана остались на месте. И так к одной головной боли добавилась ещё одна, – нужно поискать медведя, который это сделал, и проверить его здоровье. Жаль, его нельзя оштрафовать, чтобы мохнатый возместил убыток.
И той же ночью с Рэнком произошла жуткая история, которую он поклялся рассказать только самым надёжным людям. Сто раз обдумав целесообразность дальнейших действий, он принялся за дело: сначала он съездил в город (вернее посёлок городского типа) за «материалами», и сразу по возвращении начал готовиться к тому, что уже точно не выдумал, это произошло на самом деле, но он расскажет об этом только тем, кому сможет доверять. Так прошли два дня утомительных поездок, а впереди ждали ещё две недели отбора волонтёров, желательно матёрых, и не обременённых никаким хозяйством. По причинам, известным лишь ему одному, доверять деревенским жителям Рэнк больше не мог, а тем бедолагам, которых предстояло привлечь к делу, он собирался рассказать о медведе-шатуне, решившем от безысходности перекусить человечиной, и это наполовину правда, ведь он действительно столкнулся с работой дикого зверя. Остаётся надеяться, что ради подтверждения этой сказки, кто-нибудь из косолапых сподобится резко похудеть, дабы Рэнк не выглядел совсем уж полным идиотом в случае чего.
Спрашивается, зачем выдумывать, зачем обманывать. Всё дело в том, что Рэнк когда-то отправился на север не потому, что его все любили и уважали, наоборот, в молодости он умудрился настолько испортить свою репутацию, что в приличном обществе оставаться было просто-напросто невыносимо. Кто знает, может, он нарушил закон или совершил какую-то невероятную глупость вроде забега голышом по территории женского монастыря, но в одном можно не сомневаться: Рэнк как следует подготовился сносить возможные побои и оскорбления, которые несомненно, может принести его невинная ложь… или чудовищная правда.
II
У Рэнка не было друзей, зато имелись кое-какие связи. Так каждый охотничий сезон к нему наведывался таксидермист, владеющий небольшой мастерской в городе. В списке надёжных людей он стоял первым, так как брался за любую работу на стороне, и имел весьма полезную привычку не задавать вопросов. Зовут Лорн, средних лет, среднего роста, лицо, в отличие от головы, вечно небритое. Три года тому назад Лорн помог выйти на местного браконьера, вооружённого винтовкой Мосина, с тех пор она является тайной собственностью Рэнка, а тот браконьер по сей день пребывает в большом долгу у лесничего, не сдавшего его полиции. Второй в списке, но не по значению. И хотя Лорн выглядел как уголовник, настоящий срок отсидел уже упомянутый браконьер, о личности которого Рэнк знал только одно лишь имя – Юстас. Впрочем, так даже лучше, – всё-таки с лысым таксидермистом у Рэнка всё было схвачено по части секретности, а Юстас будет только рад вернуть долг и благополучно смотаться в закат. Оба кадра проживали всё в том же городке, найти их было нетрудно, ещё легче уговорить заняться отстрелом «опасной дичи», как выразился Рэнк в разговоре с Лорном, недвусмысленно покосившись на медвежью шкуру, развалившуюся на полу. Вместе они встретили Юстаса, выносящего ведро из обветшалого барака, который тот называл своим домом. Только вывалив экскременты в общую кучу и отнеся ведро обратно, он вернулся на улицу и поздоровался с гостями. Рэнк знал, что этот дом называется коммунальным, построен он в 1940 году, а фундамент и водоснабжение присутствуют лишь номинально. Тем не менее, помимо Юстаса в этой осыпающейся коробке живёт несколько пенсионеров, а также женщина с детьми.
Юстас и Рэнк не были друзьями, они даже не нравились друг другу, правда Рэнк свою враждебность не выказывал ровным счётом никак, а Юстас же напротив, украдкой метал в лесничего молнии из глаз, вспоминая своё задержание, довольно жёсткое. Рэнк же совсем на это не реагировал, лишь сравнил для себя внешность своих будущих соратников: у Лорна нос горбатый, щёки впалые, взгляд пронзительный; щёки Юстаса отличались дряблостью, нос у него картошкой, а взгляд загнанный, большую часть времени отсутствующий, как у алкоголика. Собственно, сразу было видно, что Юстас любил выпить, и потому так рано постарел – в свои сорок семь лет он выглядел именно как шестидесятилетний старый алкаш, и пахло от него так же. Прокашлявшись, Рэнк представил эти две противоположности друг другу (ведь лично они до сих пор не встречались), и коротко объяснил ситуацию. Ничего сверхъестественного: вернуться в лесничество, помочь с отстрелом шатуна, и каждый извлечёт из этого выгоду. Юстас, понятное дело, вернёт долг, а Лорн с удовольствием возьмёт себе медвежью шкуру, пусть она и потеряет в качестве из-за обилия дырок от пуль. Причин отказываться не нашлось, все трое были холостяками, в их домах не было даже комнатных растений. Юстас заметил чехол в руке Лорна, и на удивление бодро кинулся в свою прогнившую конуру. Не успел дойти до носов гостей сладковатый запах человеческих отходов, как Юстас возвратился, прижимая к груди потрёпанный чехол, по одному виду которого стало понятно, что внутри находится разобранная двустволка. Рэнк с усмешкой представил себе старый прадедушкин дробовик, длинный как весло, широченный как бинокль, под патрон восьмого калибра. Скорей всего, краденый.
Собрав вещи, Лорн и Юстас погрузились в машину Рэнка (а был это старый армейский джип), и отправились в путь. Конечно, перед этим Лорну пришлось закрыть свою мастерскую, но сделал он это с лёгким сердцем, потому что был два часа как пьян. То же можно сказать и про обрюзгшего браконьера, правда опьянён он был не алкоголем, а желанием поскорей отделаться от Рэнка, но всё, что его ожидало – это новый участник охоты под именем Боб, который и навёл Рэнка на мысль о том, чтобы взять с собой только холостяков. Стоит также упомянуть, что это именно ему лесничий продал своё ружьё. Боб должен был уже приехать в деревню, в свой шикарный коттедж с современной системой отопления и канализацией. Правда, в зимнее время эти преимущества становятся проклятьями, потому что печного, то есть бесплатного, отопления у Боба нет, есть у него только новомодный электрический котёл. В отличие от остальных знакомых Рэнка, Боб любил поболтать о своей жизни, и из его рассказов Рэнк заключил, что этот человек, вероятно, просто большой ребёнок, которому нужна мамкина юбка, а не коттедж. Оплошность с отоплением стала для Рэнка неоспоримым подтверждением столь нелестной характеристики, потому что прочие жизненные решения, принятые Бобом, по условному уровню недальновидности были примерно такими же; так, обладая тремя высшими образованиями, Боб свято верил в существование пришельцев, хиромантию, и тому подобное дерьмо, хотя он явно не находился в отчаянном финансовом положении, и не мучился от смертельной болезни. Пожалуй, это самый интересный из знакомых Рэнка, но только потому, что ему есть что рассказать о себе.
У охотничьего домика стоял красный пикап, принадлежащий Бобу, последний топтался у окна, пытаясь разглядеть там кого-нибудь. Сразу бросается в глаза контур тела сорокалетнего любителя пострелять: если сравнивать его с чем-то, становится очевидно, что он похож на авокадо со своим толстым брюхом и овальной головой, увенчанной вязаной шапкой. На тонкой переносице громоздятся очки, взгляд за которыми не пронзающий как у Лорна, не отсутствующий как у Юстаса, а потерянный и даже как будто немного грустный. Если в молодые годы его челюсть и была как-то очерчена, то сейчас её почти полностью скрывает дряблая кожа на шее, при этом лицо у него неизменно гладко выбритое, – это признак опрятности. Как можно догадаться по всему вышесказанному, Боб женат. Увы, но больше довериться в этом захолустье просто некому. Дурак он или нет, но его стремление к совместному досугу и дружбе было видно невооружённым глазом, что безусловно играло на руку Рэнку и компании. Однако же, от того, как сильно Боб контрастировал с мрачной и словно бы вымершей деревней, заставляло глаз Рэнка неустанно подёргиваться.
После горячих приветствий и долгих рукопожатий мужчины наконец вошли внутрь охотничьего домика. Это было сравнительно большое двухэтажное строение с каменно-бревенчатым фасадом, в таком же стиле выполнен интерьер. В сухом воздухе витали ароматы сосновой смолы и медвежьих шкур, коих в домике насчитывалось не меньше трёх. Поднявшись по лестнице, охотники завернули налево, в большой гостевой зал, он же обеденный зал или просто зал. Довольно уютное и светлое помещение как будто выстроили вокруг длинного стола из цельного дуба, чтобы гости могли сесть друг напротив друга на такие же длинные скамьи. На стенах висят головы разных животных, западную стену прорезает окно во двор. Сразу приходит на ум Вальхалла с её бесконечными пирами, но это впечатление обманчиво, и на самом деле зал редко кто посещает кроме самого Рэнка. Конечно, ещё пару лет назад охотничий домик был куда более оживлённым местом, – длинное окно зала сотрясалось от шума, во дворе бегали дети с собаками, а в разделочной лились реки крови во имя барбекю на открытом воздухе. Дети охотников побаивались заходить в эту пристройку с кафельным полом, хотя всем им суждено было однажды присоединиться к своим отцам как в охоте, так и в процессе разделки добытого мяса. Странно, но Рэнку всегда была неприятна мысль быть чьим-то сыном, продолжением чьей-то линии. Может быть, это потому, что одинокие люди стремятся к независимости несмотря ни на что?
По просьбе Рэнка все выложили ружья и патроны на стол. Никого не удивила парочка дробовиков: красивый и чистый, хоть и старомодный, бокфлинт Рэнка, теперь принадлежащий Бобу, а рядом с ним совсем древняя, или по крайней мере давно нечищеная, двустволка, почти такая же, какой её себе представлял Рэнк. Создавалось впечатление, что Юстас откопал своё оружие в заброшенном гараже и хранил у себя просто чтобы было, взамен утраченной винтовки. Рэнк хорошо помнил местных бобров, которых Юстас взорвал вместе с плотиной, когда ещё был браконьером, и помнил, как тяжело было грузить их скользкие голые тела в тачку, пока обладатель лишней пары рук был избит и привязан к дереву, но такова уж доля лесничего. Юстас тоже это помнил, но он и подумать не мог, что Рэнк притащит его винтовку Мосина (не иначе как чтобы поиздеваться) на сегодняшнюю охоту. Его переполняли разные чувства, среди которых ярко брезжила надежда на то, что он сейчас смотрит на свою награду. Ну конечно, он ведь может потребовать назад свою винтовку… но предостерегающий взгляд Рэнка не дал Юстасу и рта раскрыть.
Лорн последним расчехлил свой ствол. Игра в гляделки продолжилась: на столе из цельного дуба лежала рычажная винтовка из чёрного ореха. На закономерный вопрос «это что за мушкет» Лорн не очень складно пояснил, что это винтовка Пибоди, однозарядная, с качающимся затвором. Лорн саркастично предложил Рэнку арестовать его, так как лесничий догадался, каким образом Лорн завладел этим динозавром. Смешно, ведь даже если бы Рэнк не планировал увольняться, ни за что не стал бы делать такую глупость. Тяжело вздохнув, он удалился, прихватив с собой все патроны – сказал, что начнёт готовиться. Охотники последовали его примеру, и без лишних вопросов спустились вниз, чтобы выгрузить свои вещи из джипа и разместиться в комнатах.
На следующее утро у Рэнка всё уже было готово. Ночью Лорн несколько раз забегал к лесничему в гараж, посмотреть, что он там варит в котле, и почему рядом с ним так трудно дышать. После четвёртой вылазки выяснилось, что Рэнк отливает пули, по образу и подобию тех, что утащил. Как бы то ни было, в шесть утра был организован общий сбор на первом этаже с целью перепроверить, не забыл ли кто чего. Так как Лорн уже своё отстрадал, роль объекта насмешек перешла к Бобу, не понимающему, чего это все уставились на него. Покачав головой, Юстас процедил лаконично: «шуршит»; Боб всё понял только после того, как вскинул руки в вопросительном жесте, – это одежда его шуршала, сверх этого дребезжали застёжки и язычки на молниях. Он, видимо, забыл, что они идут брать не просто зверя, который может убежать, заслышав звон металла, а медведя-шатуна, который ещё неизвестно что совершил; то ли дело Юстас, – бывалый охотник завёрнут в тёплый бушлат на пуговицах, Лорн носит зимнюю «афганку», тоже из бесшумного материала. Даже господин лесничий поверх своей формы нацепил хлопковый камуфляж, и только Боб стоит в ветровке. Время поджимало, поэтому Рэнк сразу повёл Боба на склад, где всегда была одежда для проката. В рамках общей секретности предприятия он не стал брать с Боба деньги, и так же бесплатно обвил войлоком все металлические элементы снаряжения, в том числе и на сапогах.
И хотя просчёт Боба слегка подмочил его и без того плохую репутацию, он всё ещё был охотником, как и все остальные. Так за полчаса до сбора все без исключения приняли душ и оделись в заранее выстиранную одежду, и, воспользовавшись щедростью Рэнка, взяли со склада по совковой лопате и рулону туалетной бумаги, просто потому что это бесплатно. В очередной раз окинув взглядом пустующий двор, Юстас спросил, почему они идут за медведем без единой собаки; ко всеобщему удивлению, Рэнк ответил, что собаки будут только мешать. Надо признать, в глазах остальных Рэнк вёл себя очень странно, все прекрасно понимали, что он темнит, но ведь до сих пор он показывал себя как исключительно надёжный партнёр и ответственный лесничий, потому и вопросов никто не задавал. Но тишина и запустение делали своё дело, очень скоро в головы охотников закрались тревожные ощущения.
Под тихие возгласы «наконец-то!» Рэнк пообещал пролить немного света на происходящее в деревне, да и на всю эту затею с охотой. Нужно только разбить лагерь в лесу, и тогда он всё расскажет. Под лагерем он, разумеется, имел в виду большую палатку, одну из тех, что стоят в специально огороженных местах для привала иди беседы с лесничим. Теперь же, на фоне всеобщей заброшенности, никому не нужный лагерь выглядел зловеще, тем более что всё пространство между двух тентов буквально усеяно следами и ямами, – очевидно, люди приходили туда с собаками и оставались на ночь. Никому не хотелось провонять псиной, но Рэнк настоял на том, чтобы остаться. С помощью горелки Боб вскипятил воду и сварил кофе, после этого он вошёл с термосом в палатку, чтобы вместе со всеми наконец услышать историю Рэнка, ту самую, которая произошла с ним в ночь после обнаружения мёртвого кабана.
III
Рэнк сразу же отправился за зверем, который загрыз несчастного производителя. То был большой, трёхметровый самец, на такую громадину стал бы нападать разве что бешеный медведь, ведь кабан был именно что убит, а не съеден, да и на клыках у него была только своя собственная кровь, – медведь даже не поранился. Рэнк шёл по горячему следу, сквозь лесную чащу, шёл весь день, пока не потерял след на выходе из леса, в холмистой тундре, где из деревьев растут только редкие сосны. Из-за них в дневное время шкура медведя запросто сливается с местностью, но даже несмотря на это, а также на способность косолапого быстро бегать, двое опытных охотников с собаками могут загнать медведя в тупик, к крутому склону. Но Рэнк оказался там уже после захода солнца, очутившись в кромешной тьме, без единого источника света. Тучи мешали ориентироваться по звёздам, они закрывали собой Луну подобно чьим-то огромным рукам, и в их тенях земля вокруг казалась совсем чёрной. В момент, когда Рэнк осознал, в каком положении находится, поворачивать назад было слишком поздно, – если бы он решил вернуться тем же путём, попал бы в ловушку зверя, а на открытом пространстве у него было несомненно больше шансов избежать этого. С ружьём наперевес он двинулся вперёд, в казавшуюся бесконечной тундру, которая, впрочем, упиралась в береговую линию арктической зоны, куда людям путь заказан. Гигантский белый медведь – не лучшая альтернатива бурому любителю свинины, встречи с ним лучше избегать.
Вдруг, на четырнадцать часов вспыхнула рыжая точка – кто-то очень глупый разжёг огонь.
Как назло, ружьё дало осечку, а затем ещё одну. Рэнку пришлось бежать прямо к костру, а светил он в пятистах метрах, на высоком холме. Пробежав на одном дыхании половину расстояния, Рэнк резко затормозил и едва не упал – холодный ночной воздух сотряс невообразимый рёв из леса позади Рэнка. Последний тут же почувствовал, как у его ног выросли крылья, и побежал ещё быстрее, не обращая никакого внимания на предательское покалывание в боку. Если только он успеет предупредить того идиота, если только… на секунду в голове лесничего промелькнула безумная параноидальная мысль о том, что вообще забыл человек в таком месте и в такое время. Не менее глупо будет бежать со всех ног к своей погибели, подумал Рэнк, но тормозить не стал, ведь в его сторону всё ещё бежал медведь. Второе дыхание позволило ему добежать до склона холма, взбежать по которому было легче лёгкого благодаря твёрдой почве, правда на последнем рывке Рэнк всё же бухнулся на живот, оступившись. На вершине холма была сидка, а в ней, как и ожидалось, мужик. Мужик сидел у маленького костра и грел руки, и, казалось, ничего и никого вокруг себя не замечал. Первое, что пришло в голову Рэнку – взять и стащить его вниз по склону, подальше от огня, который может и страшен обычному медведю, но отнюдь не тому, который всухую разорвал гигантского кабана.
Но не успел Рэнк и пальцем пошевелить, как тот ужасный зверь, выскочив из темноты, пронёсся перед самым лицом, и оросил его горячими искрами, клочками земли, и свежей кровью. В тусклом свете умирающего пламени оцепеневший лесничий увидел, как зверь на задних лапах ковыляет прочь, сжимая в передней лапе вырванную с позвоночником голову мужика.
IV
Судя по физиономиям Лорна, Боба и Юстаса, они силились уверить себя, что просто плохо расслышали или не поняли последнюю часть истории Рэнка. Он не мог их винить, всё-таки точно такое же выражение лица он наблюдал в зеркале, когда вернулся домой, отмывать кровь. Дабы не тянуть больше кота за хвост, Рэнк достал из своего рюкзака ветхую книжонку с пожелтевшими страницами, многие из которых так и норовили выпасть. Взгляды притихших охотников вцепились в напечатанную на первой странице дату: «1905», – тогда эта книга и появилась на свет божий, чтобы по прошествии девяносто семи лет оказаться в этом заброшенном лагере, в руках неприкаянного лесничего. Пролистав страницы до середины книги, Рэнк прокашлялся, и стал читать вслух:
– «Они напоминали волков, но их морды были маленькими и длинными, а уши – слишком большими. Шерсть у них на спинах напоминала свиную. В некоторых деревнях они сожрали более ста человек. Эти чудовища заходили в дома ночью, взбирались на террасы и крали детей из их постелей».
Рэнк захлопнул книгу и попросил товарищей взглянуть на патроны, выданные этим утром, – все до единой пули были серебряными, по десять на каждого охотника. Их реакция была предсказуема: нервные смешки, хохот, а дальше то, чего Рэнк боялся больше всего. Лорн поднялся первым.
– Оборотни – это ты хорошо придумал, я даже поверил на секунду.
Лорн, как и все, был в замешательстве, его подмывало засунуть Рэнку эти серебряные пули куда подальше за этот глупый розыгрыш. Затем поднялся Юстас, и в отличие от Лорна он не скупился на плевок Рэнку в ноги.
– Ну и шутки у тебя, – прошепелявил Юстас.
Только Боб вежливо промолчал, как воспитанный муж собрал посуду, а затем стал рассеяно искать глазами рюкзак, пока двое его товарищей отпускали шутки про якобы ударившее в голову Рэнка детство. Все стояли, но палатку так никто и не покинул, – они до последнего надеялись, что это просто такой прикол, и охота не отменяется. Рэнк либо спятил на почве одиночества, думали они, либо ударился головой, раз потратил столько сил, времени и денег на шутку. Вот только Рэнк никогда раньше не выкидывал ничего подобного, он скучный тоскливый тип, он даже не улыбается. Как и все остальные, он был взрослым мужчиной, который, выходя на улицу, не видит ничего, абсолютно ничего. Каждую неровность в заасфальтированной дороге он мог рассмотреть в мельчайших деталях, насколько позволяли стареющие глаза; каждый объект, каждое живое существо, всё виделось таким реальным и бесхитростным… и таким пустым. Странным образом, благодаря Рэнку, сегодня что-то поменялось в их восприятии, как если бы одна сотая сознания вернулась в детство. Там в лесу не было ничего, лишь те вещи, с которыми Лорн, Юстас и Боб имели дело всю жизнь, которые знали как свои пять пальцев. Это ясно как день, – там нет никакого оборотня, как нет лешего, бесов или кикимор. Нет, на ту долю секунды они совершенно точно не почувствовали себя детьми, готовыми поверить во что угодно. Они пришли сюда на охоту и точка!