Редактор Валентина Спирина
Дизайнер обложки Валентина Спирина
© Светлана Сапронова, 2019
© Валентина Спирина, дизайн обложки, 2019
ISBN 978-5-4496-8816-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
СтихиЛаны
Сапронова Светлана Николаевна (девичья фамилия Никулина), родилась в марте 1972 года в районном северном городке Печора.
Есть такое место на Земле,
Где живёт и ныне моё детство.
Там во сне мне хочется лететь,
Там у мамы хочется погреться.
Там на небе звёзд не перечесть,
Как не счесть проказливых историй.
На Земле такое место есть
На просторах северной Печоры.
У нас была средняя, по советским меркам, семья: папа, мама, сестра (старше меня на 13 лет), брат (старше на 10 лет) и я.
Когда мне исполнилось 15 лет, родители переехали в Волгоградскую область, среднюю школу я заканчивала уже здесь.
Стихи я начала писать ещё с начальных классов, но после переезда в голове стали рождаться более философские строки, появилось желание более грамотно оформлять свои творения. Видимо, здесь сказались и тоска по родине, любимой тайге, реке Печоре, по друзьям и непринятие другого уклада жизни. Тут же случилась первая любовь, и, в следствие этого бездумное поступление в московский техникум по производству и аппретированию шёлка.
Прожив 2 года в Москве, возле Новодевичьего монастыря, практически закончив учёбу, я вернулась обратно, так как поняла, что далека от производства шёлка.))
Я уехала в Волгоград и стала работать штукатуром-маляром, рано вышла замуж, почти в 20 лет родила первого сына, через три года второго. Семейная жизнь складывалась не очень хорошо. Я собиралась вернуться в Печору, но внезапно, в 2005 г. трагически умер муж, через несколько дней свекровь… Я вернулась с детьми к родителям.
…Странные судьба диктует правила,
В сотый раз начну я новый путь…
В 2006 году кресты продолжали преследовать меня. Умерла сестра (брат умер ещё раньше в конце 90-ых), потом у папы обнаружили рак, срочная операция, которая не помогла… 2006 год забрал и папу.
А 2008 маму…
Холмиком мобильным,
Я глазам не верю,
Стали все страдания,
все мои потери.
Почести венками
Траурными сложены,
Горькими слезами
Много раз умножены.
Я осталась одна без хозяйства, без денег, все ушло на лечение родителей. Бралась за любую работу: малярные, продавец, почтальон, дежурная в военкомате, повар в кафе, птицефабрика… Выручал огород, это был не только труд, но и ещё одно хобби.
Однажды весной поздно вечером «запел» телефон. Звонил незнакомый мужчина, ошибся номером. Он спросил у меня почему-то: «Как дела?», и я совершенно уставшая, неожиданно для себя, вдруг начала рассказывать о своих проблемах, бытовых удачах, о настроении..
Он стал звонить по нескольку раз в день, а через два месяца приехал в гости из Волгограда. С тех пор мы вместе! Я только тогда поняла, что такое любовь. Я снова переехала в Волгоград. Родился Егор, ему уже 8 лет.
Ты со мною хрустально-бережный,
Обнимаешь тепло и ласково,
Говоришь, что влюблён по-прежнему,
Расписав мою осень красками…
В этом году мы уехали из города в дом моих родителей, нельзя бросать дом, и продать его рука не поднимается.
Сейчас я осваиваю просторы интернета, продолжаю изучать поэтические формы. Муж и сыновья горячо поддерживают меня и радуются моим успехам Это главные поклонники моего творчества и никудышные критики.
Мои стихи уже есть в нескольких поэтических сборниках, что даёт мне маленькую надежду на вечность.
«Мечтам сегодня нет возврата…»
Мечтам сегодня нет возврата,
Годам не повернуть обратно.
Простыл и след,
Возврата нет,
А мудрость – зрелости оплата,
На счёт ложится как-то скупо,
Но в душу лезет без уступок
И прёт не в срок.
Какой в том прок
Уже уставшей быть, но глупой?
Смотрю, унылая, в окошко,
Подзаработать бы немножко…
Вот заплачУ
И захочу
Черпать былое полной ложкой!
Но нет годам моим возврата,
Мечты не повернуть обратно.
В себя приди,
Что впереди?
Маячит старость… Ну и ладно!
«Быть может, мне сегодня повезёт…»
Быть может, мне сегодня повезёт,
И этот бал подольше будет длится.
Но стрелка вновь к двенадцати ползет
И дрогнет, как слезинка на ресницах.
И я бегу, бегу в который раз,
Опять не подготовившись к исходу!
Растерян принц, единственный из нас,
Кто любит босоножку из народа.
Пробили полночь строгие часы.
Я снова потеряла туфлю где-то,
У слуг растут гусиные носы,
И в тыкву превращается карета…
«Меняется жизнь и привычки…»
Меняется жизнь и привычки,
Меняется код и пароль,
Меняется фото на «личке»,
И мужа меняла порой.
Меняла характер и внешность,
Квартиру, работу и стать…
Одно постоянно: потребность
Желания что-то менять!
«На море штиль. Зелёная равнина…»
На море штиль. Зелёная равнина,
У берега ленивая волна
Чуть плещется. Но штормы-исполины
Уже близки, и морю не до сна.
Взыгралось. В небе молния «динАмит»
И тонет в пене пышной и густой,
Могучим валом тянется цунами,
Летит на берег, словно на постой.
И в этой пляске, слившись воедино,
Вода и небо огненной стрелой
Рисуют натуральную морину,
Где каждый миг-шедевр золотой!
Но есть конец, как в каждой из историй,
Утихнет шторм мгновенно, невзначай
И, отходя, прошепчет тихо: «Море,
Приду ещё, терпи и не скучай!»
«В душе нет места зависти и злобе…»
В душе нет места зависти и злобе,
Они сжигают желчью изнутри.
И не покрыться чёрным пеплом чтобы,
Вокруг себя иначе посмотри.
Сумей в себя впустить чужую радость
И чей-то страх всем сердцем ощути,
И то, что раньше болью отдавалось,
Теперь как будто светит изнутри.
Поймешь, что мы совсем не одиноки,
Что есть друзья и в наш нелегкий век,
Что с гордостью, убив в себе пороки,
Мы честно носим званье – Человек!
«Я – рыба. И на дне реки…»
Я – рыба. И на дне реки
Забуду беды и печали.
Здесь мысли, свЕжи и легки,
Меня волною укачали.
Здесь нет причины для тоски
И нет стремленья к вертикали.
Ракушки, словно лепестки,
Здесь тайну жизни открывали.
Здесь тишь. Подводные пески
Не ищут твёрдого причала.
Здесь нет давленья на виски.
И нет конца, как нет начала.
«Веет с запада диким холодом…»
Веет с запада диким холодом,
В стылом сумраке тучи мечутся,
И припомнилось: мы не молоды,
Все запущено и не лечится.
Жизнь мелькает, как крылья мельницы,
В пыльный тлен измельчая ядрицу,
Всё быстрей, суматошней вертится,
Но однажды она сломается.
«Они в витрине будто бы живые…»
Они в витрине будто бы живые,
Играют человеческую роль,
И всей своей надменностью правы! Я,
Как они, живу, скрывая боль.
Внутри, где раньше гулко билось сердце,
Сегодня поселилась тишина.
В синтетике одежды не согреться,
А в спальне из винила не до сна.
Там манекены, рядом я – прохожий,
Нас делят лишь рекламные огни,
И кто я есть, во всем на них похожий?
И кто, на нас похожие, они?
«Во всем виновна я сама!..»
Во всем виновна я сама!
Сижу одна в раю забытом,
Борюсь с собой, схожу с ума
И загружаю время бытом.
На крыше стая голубей,
Утихла храбрость их былая,
Вспугнута резво криком «Бей!»,
«Ату!» мальчишкой-раздолбаем.
Да что я снова не о том!
В окно смотрела: там не Вы ли?!
Нет. Кошка драная с котом
В насмешку мне злорадно выли.
«За окном замерзает осина…»
За окном замерзает осина,
Ветер в трубах выводит свой марш,
Я, забывшись, крошу апельсины,
Измельчая их бешено в фарш.
Как Алиса в своём Зазеркалье,
Где таинственный, сказочный мир,
В небо птицей мечты запускала,
Что мой муж, как и прежде, кумир.
Не летят, они заперты в клетке.
Муж, из рук апельсины забрав,
Кратко бросил: «Задумалась, детка?»
Да, задумалась, милый, ты прав!
«Где-то сохнет без меня Печора…»
Где-то сохнет без меня Печора,
Так же сохну без Печоры я.
Общий вывод наших двух историй :
Русло обмелевшего ручья.
Но пока бегут, петляя, строчки
Ностальгией сотканных стихов,
Помни, речка, северную дочку
Из твоих таежных берегов.
«Прошёл семейный, тёплый ужин…»
Прошёл семейный, тёплый ужин,
Я ставлю чайник на плиту.
И, вдруг, соседка: «Муж Ваш нужен!»,
А тот сорвался: «Ща, приду!»
Сижу. Насыпано печенье,
Уже и чашки на столе,
Но изнутри грызет сомненье
И настроенье на нуле.
Измена в душу лезет едко
И шепчет: «Логику включай,
Ведь, если муж ушёл к соседке,
То, может, не фиг ставить чай?!»
«Он тихо вылез из подвала…»
Он тихо вылез из подвала,
Мотнул лохматой головой,
Едва мяукнул-силы мало,
Ужасно тощий, чуть живой.
Взглянул огромными глазами,
А в них большой и страшный мир,
Где мы стоим под образами,
Но каждый сам себе кумир,
Где мы, сбегая от большого,
Пинаем маленьких ногой
И где душой торгуем, снова
Боготворя кошель тугой.
Нам всё приелось и привычно,
А он был вечностью самой,
Такой смешной и необычный!
Я забрала его домой.
«Засела в голове у мужа блажь…»
Засела в голове у мужа блажь
(У нас уже большой семейный стаж):
Он притащил, паскудник, Кама сутру
И предложил нам вместе почитать,
А я – учитель в школе, дома-мать!
Но муж просил и мОзги мне запудрил.
Да, я сдалась, к великому стыду,
Хотя всегда, во всем себя блюду,
Но, чтоб у мужа не было печали,
Мы стали эти позы изучать,
Сломали нашу новую кровать,
Соседи, помню, что-то нам кричали…
Ещё припоминаю сильный страх,
Когда супруг, ногами в волосах
Запутавшись, упал… Но, если честно,
То смысла нет копаться во вранье.
Ещё бы почитать наедине,
Ведь книжка оказалась интересной!
«Ты, как большой паук…»
Ты, как большой паук,
Заманиваешь в сети,
Из паутины рук
Я вырваться боюсь.
Мне сладостно до мук,
Но, все таки, ответь мне:
Абсурден мой испуг?
В плену ли нахожусь?
Ажурной вязью слов
Дурманишь женский разум,
Как будто бы готов
Испить меня до дна.
В тени твоих зрачков
Я гибну вся и разом.
На стыке двух миров
Вкуси меня сполна!
«В салоне как-то раз листая…»
В салоне как-то раз листая,
Забытый дамочкой журнал,
Я с удивлением узнала,
Что нынче скромность, как безнал.
Ну, типа есть, но не наличкой,
И тратить можно, но не всю.
Да и пристало ль кушать гречку
Великосветскому ферзю?
Кого-то скромность украшает,
Кого-то платье от «кутюр»,
Кому-то то ветер слух ласкает,
Кому-то шорохи купюр.
Журнал на столик положила,
С тоской взглянула на салон,
Внимаю: тянет скромность жилы!
И пошагала к двери вон…
«Дрожал в морозном перезвоне…»
Дрожал в морозном перезвоне
Адепт небесного огня,
Он знал, что в сумерках утонет,
Боролся, инеем звеня.
Он ранен был, и алой кровью
Уже окрашена заря,
И потянулось платом вдовьим
С востока небо декабря.
Чуть раньше был он всемогущим,
Гонял по небу стаи туч,
Атаковал лесные кущи
И всем был нужен, яркий луч!
Горя, как свечка, одиноко,
Он верил солнцу одному,
Но смят был истиной жестокой…
И погрузился мир во тьму.
Монолог свечи
«Как Данко, вам я отдаю
Свое пылающее сердце,
На страже страсти я стою,
А не стремления погреться.
Я привлекла, как мотыльков,
Волшебных муз. В моём сияньи
Писали Пушкин и Крылов
Свои бессмертные изданья.
Я – очевидец ваших снов,
Когда, сжимая что есть силы,
Меня вносили за альков
И, засыпая, не просили,
А умоляли осветить
Судьбу дальнейшую, чужую…
Но вы успели всё забыть
В эпоху света. Не сужу я,
Но постарайтесь доставать
Меня почаще. Ваши грезы
Готова дальше освещать,
Сушить непрошенные слезы.
Ах, не рубите же с плеча,
И больше жизни дайте, please!…» Но
За час истаяла свеча
Эпохи тьмы и романтизма.
«Описать стихотворным метром…»
Описать стихотворным метром
Как стучаться в глухие стены?
Все покрыто надёжным фетром,
И лечения не изменят.
Я смирилась давно.., не ною,
Существуя, как овощ ныне,
Снова мучает паранойя,
Мой диагноз – шизофрения.
Но пока своим снам я верю,
Там свобода, и там права я,
Что в стене прорубаю двери
И тихонько их открываю…
Но смирительная рубашка
Обозначит: болезнь реальна,
Санитары Семён и Яшка
Обзовут меня ненормальной
И нахальные рожи щерят.
Снова вою плененным зверем.
Но я помню: за мягким фетром
Появляются в стенах двери…
«Ты со мною хрустально-бережный…»
Ты со мною хрустально-бережный,
Обнимаешь тепло и ласково,
Говоришь, что влюблён по-прежнему,
Расписав мою осень красками.
Так же искренне мной любуешься,
И в глазах твоих радость светится,
И целуешься, и целуешься,
Как в далёком медовом месяце!
Я тебя не коснусь печалями
И прижму к себе так же искренне.
Мы с тобой навсегда отчалили
С одинокой, пустынной пристани.
«Давай-ка, нарушим «диванный» режим…»
Давай-ка, нарушим «диванный» режим
И фон поменяем на свеже – зелёный,
Из шумного города вдруг убежим.
Ну, что нам, ей-богу, намазано в оном?!
Сними мокасины и галстук ослабь,
Не бойся росы, от неё не простынешь.
По речке от берега стелется рябь,
А там в камышах неуверенный финиш.
Не надо бояться, давай убежим,
Рванем по продольной до самого леса…
И дня не прошло, как мы оба дрожим
Без острой нехватки толпы и прогресса.
«Однажды, простившись с жестокой судьбой…»
Однажды, простившись с жестокой судьбой,
Ни много, ни мало, пойду за тобой.
Мне скажут: «Уходишь? За спину взгляни :
Ни много, ни мало, с десяток родни
И столько же близких. И всем ты нужна,
Ни много, ни мало, но ты не одна!»
И я возвращусь с половины пути.
Ни много, ни мало, а, всё таки, жди!
А дальше лишь вечность и полный покой,
Ни много, ни мало, покончим с тоской.
«Меня опять терзает паранойя…»
Меня опять терзает паранойя,
Я снова начал бредить наяву.
Скрип половиц, по телу дрожь… Не ною,
Терплю, но, существуя, не живу!
Опять изводят сумрачные тени,
Мелькая в незашторенном окне.
Мне холодно, и кровь застыла в венах,
А шевелиться страшно, страшно мне!
Фантазия играет со мной шутку,
И, собирая храбрость в кулачок,
Хочу уснуть, но трепетно и чутко,
Как может пятилетний мужичок.