Наследница Джасада

Арин не обернулся и не увидел, как кинжал вонзился в бедро Феликса, также он не обернулся ни на крик наследника, ни на крики гвардейцев, ни на причитание деревенского лекаря, склонившегося над распростертым телом Фэйрел. Меня и наследника Низала разделяли дюймы, и я прекрасно могла видеть мрачную победу, затмевающую холод в глазах Арина. Я сделала это. Дала ему необходимые доказательства, и по моему позвоночнику пронесся ужас. Я попыталась отпрянуть назад, но услышала, как он говорит:

– Если ты хочешь сохранить голову, стой спокойно.

Когда его рука сомкнулась на моем запястье, бушующая внутри меня магия затанцевала под моей кожей, но во второй раз ей не удалось прорваться наружу.

Арин повернулся к десяти гвардейцем Феликса, направившим свои мечи в мою сторону, а жители деревни, не занятые перекладыванием Фэйрел с ее сломанными конечностями на растянутую телячью шкуру, наблюдали за происходящим с опаской в глазах. Они не видели, как Арин выбил кинжал из моих рук, и, скорее всего, думали, что я бросила его в Феликса, поэтому я почувствовала облегчение, которое быстро переросло в тошноту.

– Поздравляю, только что наследник Низала видел, как ты использовала магию! – закричал в моей голове голос Ханым.

Какое важное сообщение.

– Арестуйте ее, – закричал Феликс. – За нападение на наследника Омала. Где лекарь? Оставьте тело девчонки в покое, вы что, не видите, что я ранен?

Внезапно раздался сдавленный крик Фэйрел, пронзивший меня насквозь. Я попыталась подойти к девочке, но Арин продолжал держать меня за запястье.

Омалийские гвардейцы, подчиняясь приказу, двинулись в нашу сторону, но перед нами сомкнулся ряд из людей Арина. В толпе поднялся ропот, ведь поднятое оружие наследников друг против друга была равносильно объявлению войны.

– Что происходит? – раздался голос Феликса, в котором слышалось недоумение, потому что его свита закрывала ему обзор на происходящее. – Прикажите своим охранникам отступить, мне нужна девушка, а не вы.

Я снова попыталась отдернуть свою руку, подумав, что если я достаточно быстро побегу в сторону леса, то смогу забраться на дерево у изгиба Хируна и переждать преследование. В овраге меня все еще ждала еда, и я была не против компании призраков, пока буду обдумывать свои дальнейшие шаги.

– Мои люди защищают не девушку, – ответил Арин. – Они защищают ваше королевство от гнева Цитадели.

– Расступитесь. – Стража Феликса отступила в сторону, позволяя нам увидеть наследника Омала, из бедра которого торчал мой кинжал, прислонившегося к ступенькам кареты.

Стражники Низала вышли вперед, направив мечи на омальских гвардейцев. К счастью, Феликс не обращал на меня никакого внимания, потому что мое озадаченное выражение лица, скорее всего, испортило бы любую историю, которую плел Арин.

– Почему? – потребовал Феликс ответа. – Кто она для тебя?

Внезапно я заметила, что рядом с Фэйрел находится Рори. С окаменевшим лицом он обматывал тряпкой правую ногу девочки, из которой торчала кость. Также рядом с ним на коленях сидела Сэфа и растирала под носом у девочки прозрачную жидкость, благодаря которой наполненные болью глаза закрылись, а тело стало неподвижным. Рори перешел к бедрам Фэйрел, из которых также торчали кости, и Сэфа в ужасе закрыла рот рукой. А затем они оба замерли, потому что увидели, кто стоит за баррикадой охранников.

Несколько минут Арин никак не реагировал на вопросы Феликса, и мне вообще казалось, что все мы исчезли из поля его зрения. Ясные голубые глаза забегали из стороны в сторону, будто он что-то обдумывал, а я пыталась собраться с духом, потому что у меня были причины для беспокойства. Видимо, именно так работали самые смертоносные уголки сознания наследника Низала – он перебирал миллионы вариантов развития событий, вероятно, просчитывая последствия каждого из них.

– Сильвия из Махэра защищена от причинения ей вреда законами об амнистии, – внезапно ответил он.

Феликс растерянно моргнул, и именно в этом я наконец нашла наше фамильное сходство.

– То есть как?

– Она избранная Низалом чемпионка Алкаллы.

Влияние командира на своих солдат было достойно похвалы, поскольку никто из них даже не вздрогнул при таком ошеломляющем заявлении. Только Ваун слегка ослабил хватку на своем мече, как будто для того, чтобы держать его нацеленным вперед, требовалась вся его самоотверженность.

Земля содрогнулась, когда жители Махэра, присутствующие здесь, все как один вскочили на ноги. Воздух взорвался от их ликования. Они принялись обсуждать сказанное Арином, и каждый из них спешил заявить о том, что знает меня.

– Подопечная Райи.

– Ученица Рори.

– Чемпионка Низала.

– Ты же не серьезно? – От удивления Феликс открыл рот. – Какая-то соплячка из нижней деревни, которая к тому же напала на меня? Есть тысяча вариантов лучше этого.

– Я выбираю ее, – беспрекословно заявил Арин.

Феликс закрыл рот, и как только я подумала, что сейчас он начнет свой глупый спор, он зарычал.

– Отходим, – приказал он своим охранникам. – Мы не можем причинить вред чемпиону.

Арин мгновенно отпустил мою руку. Ваун и лысый охранник подбежали к наследнику, когда он зашагал прочь, расчищая ему путь через толпу зевак. Омалийские стражники водрузили Феликса на натянутую шкуру и понесли его вслед за Арином, отставая от последнего на несколько шагов.

Я не была командиром армии, и мой разум не был приспособлен для сложных обманов и леденящих душу предвидений. Еще несколько минут назад я была готова покинуть Омал навсегда или умереть, поэтому я никак не могла найти точку опоры в крутой спирали нового развития событий.

– Командир хотел бы, чтобы вы дождались его возвращения в более уединенном месте, – сообщили мне оставшиеся охранники, среди которых был Джеру.

– Что? – замялась я.

Он заранее это все спланировал? Или подал им какой-то не замеченный мной сигнал?

– Я должна увидеть Фэйрел, – сказала я, с трудом расслышав свои собственные слова. – Рори не может лечить ее в одиночку.

– Это не просьба, – ответил Джеру. – Народу не нужно видеть еще одно зрелище.

– Ты прав, – хихикнула я, чувствуя, как мою грудь все теснее и теснее сжимает истерика, которая кристаллизуется в осколки, ранящие мою грудь. – Они видели более чем достаточно.

Комната, пропитанная запахом пасущегося поблизости скота, в которую они меня втолкнули, находилась в доме на границе Махэра. Дверь за мной захлопнулась, оставив меня наедине с моей паникой.

– Нет, нет, нет! – повторяла я, вышагивая по комнате.

Наследник Низала не мог назвать меня своим чемпионом, тем более после того, как увидел мою магию. Он знал, что я была джасади. У него на руках были доказательства, которые он искал. Командир армии Низала никогда бы сознательно не присвоил честь чемпиона моему роду. Должно быть, это была какая-то тактика, чтобы задержать Феликса, ведь охота на меня отняла у Арина больше двух дней, и казалось справедливым, что он хочет убить меня сам.

Мне нужно выбраться отсюда! Но куда, черт возьми, они меня привели? Стены комнаты покрывали десятки карточек, имена и даты на которых были написаны одной и той же рукой. Возле стола, ширина которого едва позволяла поставить на него чашку чая, стоял одинокий стул с прямой спинкой, а вдоль левой стены тянулся стеклянный шкаф, дверцы которого были надежно заперты. За стеклом я увидела копии самых знаменитых вещей Авалинов. Некоторые из них мне удалось узнать: ветка дерева, которую Дания с размаху вонзила в сердце новоиспеченной матери, топор, выкованный по ее подобию и проржавевший от крови, и потрепанная кукла, вырезанная из шкуры животного. Ее вид заставил меня отступить на шаг. Кукла была наклонена под таким углом, что я могла видеть реалистичные детские глаза, нарисованные на шкуре, из которой она была сделана. Я не помнила эту куклу ни в одной из историй об Авалинах, но когда я, поджав губы, изучала трещины на ее коже, то смутно вспоминала уроки Ханым. На кукле был флаг Орбана времен древней битвы при Зинише. Лукуб победил в битве, используя магию, которую Низал категорически запретил использовать во время войн. Магия, к которой прибегнул капитан Лукуба, чтобы победить орбанцев, была слишком ужасна, чтобы ее вспоминать. Она поглотила землю подобно могучей чуме, из-за чего некоторые из орбанских солдат были разорваны на части. Их тела деформировались, превратившись в маленьких человекоподобных кукол.

Отведя взгляд, я прижала два пальца к губам, пытаясь побороть подступившую к горлу желчь. Учитывая все происходящее тогда, неудивительно, что та битва закончилась так, как закончилась. Армия Низала, редко маравшая свои сапоги в территориальной вражде, прошла маршем через Лукуб, и только умная и проворная политика тогдашней султанши не позволила Низалу стереть это королевство с лица земли. Битва при Зинише привела к заключению мирового соглашения между Низалом и Лукубом, и каждый последующие Верховные и султанши соблюдали его. Конечно, битва при Зинише произошла в те времена, когда магия была запрещена только как оружие во время войн и мир в королевствах был единственным временем для ее использования. Мир, который нарушила моя магия, когда я метнула кинжал в наследника Омала. Если бы мне удалось повернуть время вспять этим вечером – я бы ни за что не отошла от Рори. Мы бы собрали все, что нам не удалось продать за праздники, и вернулись бы в его лавку. Возможно, мы смогли бы нагреть достаточно воды для двух чашек мятного чая в задней комнате и посмеяться над детьми, спотыкающимися друг об друга на улице. Я бы не оказалась в этой комнате с военными реликвиями, стоя на пепелище своей второй жизни.

Я пришла к выводу, что побег будет для меня единственным выходом, даже если Арин снизойдет до того, чтобы выслушать мои объяснения. Его милосердие вряд ли простирается дальше отсрочки моей казни до суда.

Я расхаживала по комнате, думая о том, что если Арин продолжит разделять своих охранников, то он станет единственным препятствием между мной и моей свободой. А если охранники будут патрулировать периметр и заметят, как я убегаю, то они не станут преследовать меня, а, верные клятве защищать своего командира, пойдут прямо к нему. Но как только они поймут, что я убила его, мне действительно придется бежать очень далеко и очень быстро.

Я опустила взгляд на свою разорванную и окровавленную одежду. Мой плащ был у Сэфы, а мой кинжал, который я хранила в сапоге, нашел себе новое пристанище в ноге у Феликса. Мне придется исчезнуть, даже не взяв с собой конфетку с кунжутными семечками. Слезы защипали мне глаза, и я почувствовала себя до боли одинокой. Я снова потянула за ручки шкафа в попытках его открыть, а потом навалилась всем телом на стекло, но оно мне не поддалось. Если этот шкаф смог выдержать уходящие столетия, то мои попытки сломать его были жалкими и ничтожными. Глаза куклы, казалось, следили за мной, насмехаясь над моей неудачей, и я знала, что то, что мне нужно сделать, будет больно. Но хотя бы раз в жизни могла же я надеяться на бескровное решение своей проблемы?

Клянусь проклятыми глубинами Сираука, я зашла так далеко не для того, чтобы мне помешало какое-то стекло!

Я не могла понять, как моя дремлющая магия выскользнула из меня, преодолев силу браслетов, но у меня не было времени, чтобы тратить его впустую и надеяться, что в один день со мной произойдет сразу два чуда.

Ухватившись за разрез внизу своей туники, я дернула ткань вниз и оторвала столько, сколько было нужно, чтобы полностью обмотать локоть и кисть моей руки. На моем лбу бисеринками выступил пот, когда я обхватила свободной рукой обмотанное запястье и подняла локоть на уровень плеча.

– Никаких сломанных костей! – приказала я своему телу.

Жизнь выработала у меня несколько странных привычек, в том числе разговаривать со своим телом так, будто оно могло меня слышать.

Я изо всех сил ударила локтем в стекло, ощутив в своей руке распространившуюся от локтя до запястья боль, которая становилась все сильнее. Я прикусывала свою губу до тех пор, пока не почувствовала за своими зубами привкус крови. Ухватившись за обмотанную руку, я наклонилась правым боком вперед и стала переносить вес своего тела на локоть при каждом последующем ударе. Если я остановлюсь сейчас, то не смогу начать попытки разбить стекло снова. Мучительная боль в руке была ничем по сравнению с тем, что мне предстояло противостоять наследнику Низала без оружия. Поэтому я била и била по стеклу, пока кровь не пропитала лоскуты, оторванные от моей туники.

Наконец в стекле образовалась трещина Она была маленькой и едва заметной по сравнению с размерами оружейного шкафа, но, подавив рыдания, я отвела руку и еще раз со всей силы ударила локтем в эту трещину. Нижняя половина стекла разбилась вдребезги, и я закрыла лицо окровавленной рукой, прячась от осколков, дождем посыпавшихся на землю.

Окровавленная, но не сломленная.

Я просунула руку в шкаф и потянулась к ржавому топору, лежавшему за куклой Лукуба, но сначала лишь поцарапала ногтями рукоятку, мои пальцы с трудом смыкались на ней. Неужели я повредила локоть и поэтому не смогла схватиться за рукоятку топора Авалинов, лежащую всего в нескольких дюймах от меня? Выругавшись, я схватила первое попавшееся оружие, которое смогла просунуть сквозь зазубренные края разбитого сверху стекла шкафа. Это был короткий клинок длиной в половину моего израненного предплечья, но острый, несмотря на годы своего пребывания здесь.

Вполовину не так хорошо, как топор, но все же хоть что-то.

Двойные шаги за дверью стали громче, а затем стихли вдалеке. Видимо, двое гвардейцев, приставленных к моей двери, ушли по приказу своего командира.

Я засунула кинжал за пояс своих брюк, и его рукоятка вонзилось мне в поясницу.

Арин уже здесь.

Я содрала мокрые от крови полоски ткани со своей руки и отбросила их в сторону.

Я играла в его игру с самого начала, когда он встретил меня у реки. Была скучной и тихой деревенской подопечной лекаря. Девушкой, либо достаточно наивной, чтобы совершить погребальный обряд над павшим джасади, либо слишком умной, чтобы пять лет скрывать свою магию. Пока моя магия дремала под кожей – я была просто Сильвией, но, вырвавшись на свободу, магия разорвала иллюзию моей простой жизни в Махэре на куски и превратила имя Сильвии в новое слово: джасади.

Погоня закончилась, а наследник Низала был всего лишь еще одним чудовищем, следовавшим за мной по пятам.

Я расправила плечи, и дверь открылась.

Глава 8

Фонари замерцали от порыва ветра, сопровождающего появление наследника Низала, а тени в комнате очертили его силуэт. Арин закрыл за собой дверь, снял плащ и повесил его на крючок, двигаясь так легко, словно мы были двумя товарищами, которые собирались вместе разделить трапезу. А я, вспотевшая, словно одна из изможденных лошадей Феликса, боялась лишь одного, что моя ладонь соскользнет с гладкой рукояти клинка. Арин был совсем не похож на того солдата в лесу, и я не могла оценить его слабые места, которые помогли бы мне в атаке. Я была птицей, летящей в сердце урагана, и всего лишь миллисекунда неожиданности, отделяющая мою атаку от его защиты, решила бы исход моего полета.

Сначала Арин посмотрел куда-то мимо меня, а затем пошел прямо к разбитому шкафу, и в моих ушах застучала кровь, затем взгляд наследника Низала встретился с моим. Чтобы он ни увидел во мне, на его губах появилась холодная улыбка. Я стояла в окружении реликвий ужасной истории каждого королевства, но лишь этот человек напротив меня по-настоящему леденил мое сердце.

– Вот ты где, – сказал он. – Наконец-то мы встретились снова.

В один шаг я сократила расстояние между нами, а ужас, бурлящий в моих генах, руководил моими движениями, когда я замахнулась на Арина кинжалом. Если бы моим противником был любой другой мужчина, моя цель была бы верной. Я действовала настолько быстро, что нанесла бы ему удар под таким углом, который сто процентов был бы смертоносен, и моей самой сложной проблемой стало бы вырвать кинжал из трупа. Но моим противником был Арин. Он в мгновение ока поймал меня за костяшки пальцев и без малейшего колебания рванул запястье в сторону. Раздался хруст кости. Моя рука ослабела в ярком рассвете боли, и кинжал со звоном из нее выпал. Когда наследник притянул меня ближе, положив руку на локоть, со стороны это могло бы напоминать объятия любовников.

– Это все, что ты можешь мне предложить? – прошептал он, и его дыхание коснулось моего виска.

Арин швырнул меня назад, и я врезалась в шкаф, из которого посыпались осколки, а потом, вместе с несколькими предметами из шкафа, среди которых был топор, я упала на пол.

– Сильвия из Омала, – обратился ко мне Арин, подходя ближе, – я признаю тебя виновной в применении магии против другого человека.

Значит, мы обошлись без притворных объяснений.

Со стоном я приподнялась на локти и схватилась за топор. Мое и без того ноющее плечо хрустнуло под тяжестью оружия, но с ворчанием я замахнулась на ноги Арина, под которыми трещало стекло. Он недостаточно быстро уклонился от моей атаки, и меня захлестнуло удовлетворение при виде струйки крови, побежавшей по его левому бедру. Я не успела насладиться этим чувством, потому что Арин наступил ногой на мою руку, и мои эмоции затмила агония. Топор выпал из моей безвольной руки, но, конечно же, наследник Низала еще не закончил. Он присел у моей головы, словно олицетворение смерти в моем слабеющем сознании, пришедшей поживиться моей душой, чтобы завершить то, что начал Верховный, и уничтожить последнего из королевской линии Джасада. Я вцепилась в него ногтями, словно была умирающим кроликом в когтях стервятника, не обращая внимания на осколки стекла, все глубже вонзающиеся в мою кожу, но командир легко отмахнулся от меня и прижал мое бьющееся в агонии тело коленом к полу, вытянув искалеченные руки над головой. Крепко держа меня, Арин поднял свою руку в перчатке ко рту и, зажав зубами ткань, потянул за нее на каждом своем пальце. Перчатка соскользнула с его руки, упав мне на грудь, и моя магия устремилась вперед, разбиваясь о браслеты, точно волны о скалы.

– Прятаться больше незачем, – тихо сказал он и провел голой рукой по моему лицу.

Кости моего раздробленного запястья загудели под невыносимым давлением браслетов. Магия разъедала меня изнутри, ища выход, которого не существовало. По моим щекам покатились слезы, которые скапливались между пальцами Арина.

Что он делает с моей магией? В его глазах, ставших черными как смоль, сохранилось кольцо голубого цвета. Его губы приоткрылись, и на лице отразилось удивление.

– Как ты ее скрываешь? – сказал он низким, обвиняющим тоном. – Я чувствую ее в тебе.

Сзади нас открылась дверь, и я увидела, как побледнел нерешительно вошедший в нее Джеру. Арин прорычал ему какой-то приказ, и мои мысли рассекла очередная агония. Он испепелял меня заживо всего лишь своим обжигающим прикосновением.

Что это за жестокость? Как именно он убивает?

Внезапно мягкое прикосновение к моему лбу заставило меня снова открыть глаза, и я увидела стоящую рядом со мной и улыбающуюся мне Нифран.

– Можно мне вернуться домой? – заплакала я. – Пожалуйста.

Кожа моей матери была подобна солнцу, а цвет ее глаз украден у моря.

– Сражайся.

Я изогнулась, когда рука Арина зарылась глубже в мои волосы. Его глаза казались мне пустыми, полностью поглощенными тьмой.

– Я не могу.

Наследник Низала владел магией, а иначе как еще он мог это делать со мной?

– Он реагирует на твою магию, и она лишает его здравого смысла, – ответила мне Нифран, а солнце под ее кожей засияло ярче, почти ослепляя меня. – Он убьет тебя, если ты не будешь сопротивляться.

Я погрузилась в бушующее пекло своей магии, которое билось во мне и становилось все яростней с каждой безуспешной попыткой обрести свободу. Прикосновение Арина вытягивало мою магию наружу, но из-за невозможности найти выход она бушевала прямо под моей кожей.

– Не сопротивляйся своей сущности, – прошептала Нифран, и ее тут же поглотило солнце. – Эссия! – Моя мать вспыхнула белым пламенем, заливая комнату невыносимо ярким светом.

Они уже достаточно у меня забрали. Низал не уничтожит то, что осталось от моей семьи.

Земля подо мной задрожала, карточки на стенах бешено затрепетали, а из шкафа посыпались осколки стекла. Я закричала тысячей голосов, когда почувствовала, как внутри меня будто рушится стена. Освобождение магии ослабило давление на мои браслеты, и внезапно подлетевший в воздух Арин отлетел к стене на противоположной стороне комнаты. Он успел сгруппироваться, прежде чем упал на пол, и от грохота его падения земля подо мной покачнулась, наклонив шкаф вперед. Когда шкаф накренился, перед моими глазами появились не лица Нияра или Палии, а хмурое выражение лица Рори, музыкальный смех Сэфы и лицо Марека, очищающего сажу со своего жареного арахиса и протягивающего горсть угощения Фэйрел.

На лице Арина промелькнула тревога, теперь уже начисто лишенная безумия. Я успела закрыть глаза прежде, чем шкаф начал падать вниз и ударил меня сбоку, отправив в небытие.

Я плавала кругами в бархатной темноте какого-то озера, а существа, танцующие здесь вместе со мной, были гораздо более интригующими, чем все, что ждало меня на поверхности.

– Просыпайся, – сказала мне недовольная рыбка с шестью лавандовыми хвостами, использовавшая голос Рори.

Я нахмурилась и поплыла к большому болти с суровым носом Давуда.

– Ты больше не можешь спать, Эссия.

Кто такая Эссия?

Я начала объяснять болти-Давуду, что это ошибка и меня зовут Сильвия, но внезапно вода хлынула мне в рот, и, задыхаясь, я поплыла к тускнеющей и мерцающей поверхности.

Почти на месте. Если бы я только могла дотянуться до солнечного света.

Задыхаясь, я вскочила на кровати, пытаясь усмирить крик, рвущийся из моего горла. Прижав руку к своему бешено колотящемуся сердцу, я изо всех сил старалась успокоиться, пока мои глаза привыкали к полумраку. Комната с реликвиями исчезла, а комната, в которой я оказалась, была меньше предыдущей. В ней были только зеркало, кресло-качалка и раскладушка, на которой я лежала. Никаких шкафов с реликвиями и оружием. Густые лианы, поросшие мхом, оплетали земляной пол, объясняя запах, который я почувствовала. Запах сырой гнили. Эти стены были возведены прямо в лесу, и я принюхалась, пытаясь уловить запах навоза или тухлых яиц, чтобы определить расстояние до Хируна, но тут же пожалела об этом. От отвратительного запаха, ворвавшегося в мой нос, у меня перехватило дыхание. Если это была смерть, то моя душа попала в отнюдь не хорошее место. Но надеясь, что я все еще пребываю в мире живых, я прижала руку к носу и стала втягивать воздух маленькими осторожными глотками.

Судя по размерам лианы, ползущей по земле, эта комната была построена очень давно. Возможно, Арину так понравилось убивать меня, что он перенес меня в новое место, чтобы сделать это снова. Потянувшись, чтобы почесать плечо, я вздрогнула, обратив внимание на мои запястья. Я отчетливо помнила, как командир сломал мою правую и раздавил левую руку, а затем мои браслеты превратили кости обоих в пыль. Сбитая с толку, я стала поворачивать запястья, удивляясь тому, что они целы и я не испытываю никакой боли.

Благословенные волосы Байры, неужели я окончательно сошла с ума?

Моя порванная одежда была заменена простым льняным платьем, но при мысли о том, что один из гвардейцев Низала снял с меня мою одежду, пока я была без сознания, я стиснула зубы. Я еще раз окинула комнату оценивающим взглядом, решая, что я могла бы использовать в качестве оружия.

– Потому что твоя последняя попытка убить наследника была чрезвычайно успешной, – выпалила Ханым.

А кто говорит об очередной попытке убить его? Мои намерения начинались и заканчивались лишь тем, что я хотела выбраться из этой комнаты.

Я повернулась на раскладушке и привстала, спустив ноги на пол, но когда мои стопы коснулись пружинистой поверхности, я нахмурилась.

Странно, с чего бы это лиана…

Посмотрев вниз, я закричала и так резко подняла ноги, что ударилась подбородком о собственные колени. На земле, рядом с моей кроватью, лежал убитый мной солдат. Кость его сломанной шеи торчала из-под кожи, ставшей похожей на восковую глазурь. В открытой ране под животом шныряли насекомые. Мой желудок скрутило от тошноты, когда его губы на мгновенье приоткрылись и из них выбежал таракан, перебежавший на щеку солдата. В своей жизни я видела много трупов, но смерть еще никогда не была столь отвратительной.

Фу! Должно быть, нести его через весь лес – было сущим кошмаром для стражников.