Чужая жизнь. Повесть

– Нам и тебя тут хватает. Живём в тесноте, каких ещё братиков захотела. А тут целый полк народа. Наверное, все бы они были высокими плечистыми светловолосыми как папа. Столько защитников, аж дух захватывает.

И тогда Таня своим детским умом, не задумываясь нисколько о том как это возможно в будущей жизни, пообещала.

– Господи, я никогда не буду делать абортов, никогда не убью ни одного своего ребенка. Чтобы там не было.

Потом этот высказанный впопыхах обед забылся, как и всё забывается в сутолоке каждодневной возни.

Сейчас, находясь в своей золотой клетке, Таня вспомнила об обещанном и задумалась. С одной стороны этот ребёнок навсегда привяжет её к павиану, мерзкому, отталкивающему, такому ненавистном., с другой стороны это ведь именно её ребёнок. И он не виноват, что вышло именно так. Таня уже чувствовала, что это будет сын. Как, каким образом сама затруднялась ответить, но знала точно, где-то там под сердцем внутри неё уже живёт её крошечный защитник. И решение пришло само собой, ее защитник

будет жить и расти, набираться сил.

Вечером приехал Гедеван. Он был явно не в духе и разговор с ним был обречён на провал. Тем не менее Таня зашла к нему без стука в кабинет и заявила с порога.

– Я беременна.

Павиан выпустил клуб дыма и цокнул языком.

– О, как раз вовремя.

Потом чуть сбавил тон и сказал примеряюще.

– Не переживай, моя девочка. Завтра Ладо повезёт тебе к врачу на операцию. – и назвал лучшего гинеколога города. – Он всё сделает идеально. Своё дело знает.

– Мне не нужна никакая операция. – отрубила Таня. – Никаких абортов.

– Я думал, ты умнее. – Павиан посмотрел на нее с легким прищуром. – Я в любой момент могу умереть. И этот ребенок повиснет на тебе, как якорная цепь. Мне он тоже не нужен, уже двое внуков растут. Говорю тебе, не делай глупости. Езжай с Ладо завтра и все кончится за полчаса.

– Нет! Нет и нет!

Гедеван выругался.

– Не хочешь, не надо. Уходи, я устал.

Таня ушла к себе.

13.

Танина беременность протекала спокойно, без токсикоза. У Гедевана заболела жена и он ночевал дома. Таня была этому только рада и счастлива. Наслаждалась тишиной и активно занималась. Ее английский шел легко. Латынь, которую так все боятся, тоже ложилась на благодатную почву. Таня изменила тактику поведения. Раз уж так вышло, что она не без воли Божей попала в золотую клетку, то надо пользоваться её удобствами на полную катушку. Таня позвала Ладо, который в силу своих обязанностей должен был наблюдать за ней, и продиктовала целый список под названием «Я хочу». Среди новых книг и кассет, там значился и репетитор- носитель языка. Ладо хоть и удивился, но пошёл звонить шефу, докладывать о новых хотелках пленницы. Тот взял трубку не сразу и по тону чувствовалось, что он сильно не в духе. Таня стояла рядом и слышала.

– … Она что совсем с ума сошла?

– Беременная, батоно Гедеван. – вздохнул Ладо. – Какой с нее спрос.

– Без тебя знаю.– рыкнул шеф.

Таня бросилась к трубке и заорала истерично.

– Аааа!!!! Хочу, хочу! Немедленно. Аааа!!

Трубка матюкнулась.

– Я же говорил, не нужен этот ребёнок. Совсем чокнулась.

В итоге после концерта Таня получила всё, что хотела. И сделала вывод, Гедеван боится женских истерик. Так пусть и кушает их полной ложкой. Пусть только появится на даче.

14., Таким образом у Тани появилась учительница по английскому Тина Арчиловна. Ладо привозил её на машине из города на дачу, потом обратно. Цена уроков Таню не интересовала. Взывать о помощи не имела смысла. Старушка итак была какая-то запуганная. Видимо, с ней уже провели разъяснительную работу.

В свободное от учебы время Таня смотрела телевизор. Из золотой клетки все, о чем сообщали выпуски новостей, выглядело на уровне неинтересного кино. Бегают, суетятся люди в полувоенных формах. Бушлат форменный, из под него джинсы. Но тем не менее это армия Госсовета.

Поддержка абхазов позволила звиадистам дойти до Сенаки. Там, на реке Техури, произошел крупный бой между сторонниками беглого президента и российскими частями. Звиадисты были разбиты и отходили, сдавая посёлок за посёлком. 8 ноября армия Госсовета вошла в Зугдиди. Гражданская война затухала.

Уже в конце декабря отряд Гамсахурдия был окружён мхедриновцами около села Дзвели-Хибула, и 31 декабря первый президент Грузии покончил с собой.

Так закончился боевой 1993 год.

………………………….

В 1994 году наступило долгожданное затишье по всей Грузии. Ельцин приехал сюда на один день. Было решено создать и организовать охрану грузинско-турецкой границы российскими пограничниками.

15.

Танин сын Дато родился летом. Счастливый отец устроил по этому поводу в ресторане сабантуй, назвал своих старых друзей и гудели всю ночь на славу. Тосты были соответствующие. Гости пили за то, что Гедеван хоть далеко и не юноша, но смог сделать свой последний выстрел. Тем более, что маленький Дато был папина копия, словно разрезанное на две половинки яблоко. Таня приходила в себя и её абсолютно не радовали пьяные выкрики гостей.

Жизнь покатилась своим чередом дальше. Гедеван в помощь Тане выделил ту самую уборщицу Цицино. Малыш плохо засыпал и его приходилось долго укачивать.

Первый год жизни сына Таня запомнила смутно. Она очень уставала, мучалась с грудным кормлением и постоянно хотела спать. Немного пришла в себя, когда малыш начал делать первые шаги.

На даче все было без изменений, а вот в стране наметились небольшие, но позитивные шажки вперед.

Осенью 1995 в обиходе появилась новая национальная валюта – лари. Они заменили собой купоны, которые давали бюджетникам миллионами. Ходила шутка, что в Грузии все миллионеры, только никто не радуется. Название новой валюты знатоки приписывали к доллару. Дескать, убрали первый слог, чтоб не заморачиваться, и вышло довольно складно.

По первой с любопытством разглядывали новенькую и блестящую мелочь. Монетки 1, 2, 5, 10 и 20 тетри. На единичке была ветвь лозы, на двушке – павлин с распущенными перьями, на пятаке – скульптурка золотого льва средней упитанности из Алазанской долины, на десятке – святой Мамант Кесарийский верхом на льве с довольно длинным хвостом, на двадцатке – олень Пиросмани. Новые деньги выглядели по любому эстетичнее, чем банкноты купонов.

Цены сразу поднялись на треть. На тот момент минимальная зарплата составляла 3 лари – стоимость 9 килограмм хлеба.

Таня была далека от экономических исследований и цен на товары первой необходимости и полностью отдавала себя сыну. Благодаря Гедевану у нее даже было чудо из чудес – памперсы, которые только – только входили в жизнь людей на пост-советском пространстве. Памперсы экономили и одевали на детей перед походом к врачу или в гости. Самые ушлые ухитрялись даже их стирать.

Таня не заботилась о таких ухищрениях и просто наслаждалась своим материнством. Какое же это всё-таки чудо, её Дато. Даже Гедеван не воспринимался ею уже с таким омерзением. Без него не было бы этого маленького сокровища – Датошки.

16. Неожиданно на даче появился молодой симпатичный парень, к которому обслуживающий персонал проявлял удвоенное внимание. Таня играла с ребёнком в песочнице, специально построенной для Дато. Заморосил дождь, она взяла малыша и пошла к дому. В коридоре столкнулась с незнакомцем вплотную. Тот скользнул взглядом по ребёнку, как-то странно изменился в лице, произнёс неопределённо презрительный звук и зашёл в кабинет Гедевана.

Ладо, стоявший неподалеку, наблюдал эту немую сцену без эмоций. Когда дверь кабинета закрылась, он шепнул Тане.

– Это сын Гедевана Темури. Опять за деньгами к отцу приехал.

Тане Темури не понравился с первого взгляда. Скользкое заносчивое существо. Цицино только что вымыла полы, а он пошёл прямо по ним, не вытирая ноги об угодливо положенную мокрую тряпку.

Ладо, улучив момент, рассказал о сыне Гедевана малоприятные подробности. Игрок, наркотики, ну и слабый женский пол в большом количестве, куда без этого. Гедеван кряхтит, но оплачивает банкет. Не в восторге от этого процесса, но что поделаешь. Сын. И этим всё сказано.

Словом, это были типичные отношения отцов и детей в Грузии. Сама Таня воспитывалась немножко в другом стиле и ей было непонятно как взрослые 30-летние мужчины сидят на шее у своих родители, если у последних есть такая возможность оплачивать хотелки «цветов жизни».

Таня задумалась. Да, однозначно ей ещё придётся пересечься с этим неприятным парнем.

Тогда она ещё не представляла насколько была права и как скоро это произойдет.

17. С приходом лари началась активная приватизация. Было решено приватизировать 7500 объектов, и к началу октября разошлось уже почти 5500. Раздали ваучеры народу, чтоб каждый мог отхватить себе кусочек пирога от производственной мощи распавшейся империи.

Это была ценная бумага номиналом в 30 долларов. На самом деле никакой ценности она не представляла и вкладывать их тогда было некуда. Предприятия не работали, в стране царили разруха и экономический кризис. Тогда у станций метро появились «менялы». Один ваучер можно было обменять на 26—30 лари. Кто-то невидимый их скупал.

Таня услышала эту новость по телевизору и проявила беспокойство.

– Надо мне домой съездить, взять свой ваучер.

Гедеван только посмеялся над такой наивностью.

– Что у тебя в мозгах? Кому надо, тот давно взял свое. Бумажки эти – туфта.

– Все-таки я хочу свой ваучер. На всякий случай. – настаивала Таня.

– Я тебе десять таких дам. Нет времени машину гонять.

И правда, скоро вручил Тане 10 плотных прямоугольников с крылатым львом.

– На, играйся.

Вскоре по телевизору сообщили, что все им имущество Грузии приватизировано.

Таня спохватилась и послала Ладо купить на эти ваучеры что-то непортящееся.

Ладо съездил на Дезертирку и привез Тане одно золотое кольцо.

– Это точно не испортится. Если что и место мало займет.

18. Дато рос очень потешным и сладким мальчишкой. Уже бегал и лепетал несложные предложения. Таня активно его развивала и радовалась успехам малыша. Гедеван иногда брал сына на руки, целовал животик, наслаждаясь непередаваемым запахом детского тела, потом отдавал матери.

– Я занят. Забери его.

Дел у Гедевана было хоть отбавляй. В августе 1995 в Грузии восстановили пост президента и на 5 ноября назначили президентские выборы. Была создана политическая партия «Союз граждан Грузии». Её председателем назначили Зураба Жвания. Он же пригласил в партию Саакашвили и Нино Бурджанадзе. Гедеван принимал во всем этом определенное участие.

29 августа произошло покушение на Шеварднадзе – возле его машины взорвалась «Нива».

Взрыв случился в гараже при парламенте, Белая Лиса, как его давно прозвали в народе, был ранен осколками стекла и прямо в таком виде отвечал на вопросы журналиста.

Ладо и Нуго смотрели телевизор и посмеивались.

– Постановка… Что-то мало кетчупа на него налили. Экономили…

Нападение на Шеварднадзе каким-то образом задело и Гедевана. Он с кем-то дико ругался по телефону, то кидал трубку, потом снова звонил, кого-то угрожал задушить собственными руками. Таня вслушивалась в эти крики и не могла понять в чём дело.

Видимо, шла какая-то подковровая возня в Министерстве. Кто там был прав, кто виноват – разобраться было сложно. На другой день павиан поехал на службу и не вернулся оттуда. Уборщица Цицино шепнула Тане.

– Плохо Гедевану. Он в Республиканской больнице с инфарктом. Это уже второй у него.

Тане впервые за два с половиной года стало как-то не по себе. А вдруг с ним что-то случится. Она сама мечтала об этом раньше и призывала громы и молнии на его плешивую голову. А тут пожалела. Человек всё-таки, не собака. Она и понятия не имела, что у него больное сердце.

Заместители уехали в город. Через день узнали печальную новость. Гедеван скончался.

На машине поднялся Ладо и сказал Тане, отводя глаза.

– На похоронах тебе лучше не быть… Сама понимаешь, жена дети.…

– Что же мне делать? – этот вопрос Таня адресовала скорее всего самой себе.

Она была в ступоре. Казалось, вот она долгожданная свобода. А бежать как-то никуда не хотелось. Тут у нее все под рукой, тысяча мелочей для ребенка. Дома у бабушки дикие условия, железная печка и вода по графику. Надо еще подумать стоит ли бежать, сверкая пятками.

19.

Когда ребёнок заснул, Таня вышла подышать свежим воздухом. Она думала как жить дальше. Комфорт – штука заразная, к нему быстро привыкаешь. И одно дело, когда ты один и другое, когда на руках ребёнок.

В одной из комнат горел свет. До Тани донеслись обрывки разговора. Голоса принадлежали Ладо и охраннику Джумберу.

– … Не знаю, как ей сказать… Темури орал, чтобы завтра её здесь не было… И как она будет одна с ребёнком?

– Так и скажи. Ты тут ни при чём.

– Я не причём, но как-то ломает.

– Признайся, ты давно на неё глаз положил?

– С чего ты взял?

– Я еще не ослеп. Вижу, как ты на нее пялишься.

Таня отошла от окна и пошла к себе в комнату. Новая реальность стала перед ней во всей своей неприглядной красе. Ночью долго не могла заснуть. К утру решение было принято. Она собрала вещи и ребёнка, чтобы ехать в дом к своей бабушке. Открыла дверь, а в коридоре уже мялся у дверей Ладо. Они посмотрели друг на друга и поняли несказанное без слов.

– Я думаю, как тебе сказать, – начал было Ладо, отводя карие миндалевидные глаза. – Короче, пока ты поживёшь у меня. У меня и левый свет есть и горячая вода постоянная. А потом потихоньку наведем порядок у тебя… Короче, дальше видно будет. Как карты лягут.

Через полчаса они ехали в машине по направлению к городу. Чужая, не выбранная Таней жизнь развернула перед ней новую страницу.

20. У Ладо, и правда, было лучше, чем дома у бабушки. Дорогая керосиновая печка, левый свет, который никогда не выключался и газовый баллон на кухне. Не успели прийти в себя, разложить вещи, как Таня обнаружила, что ребёнок весь горит. По всему телу расползлась странная сыпь. Ладо не растерялся, тут же развернулся и поехал за врачом.

– Ты хоть знаешь к кому едешь?

– Я полицейский, разберусь.

Таня пыталась сбить температуру дедовскими методам: носки с уксусом и прочие премудрости. Но ничего не получалось.

Ладо к тому времени привёз врача. Тот поставил диагноз:

– Синдром коксаки. Нужен особый уход и лекарства.

Я вам советую отвезти их в республиканскую больницу. Там хоть есть более-менее нормальное оборудование.

Неделю в больнице Таня запомнила смутно. Врачи, лекарства, уколы, измученные глаза сына. И неизменно рядом фигура Ладо, как ангела-хранителя.

Потом Ладо привез их домой. Таня заснула почти сразу, как только уложила сына. И тут же проснулась в объятиях своего ангела хранителя, которому не смогла сказать «нет».

21.

Первое время Ладо часто объяснялся в любви, говорил, что красивее Тани нет никого на свете.. Говорил это вполне искренне. Материнство придало Тане необыкновенный шарм. Она буквально светилась каким-то необыкновенным внутренним светом. А если ещё и добавляла к этому косметику, то могла затмить немало голливудских звёзд. Ладо, неуклюжему деревенскому парню с низкими лбом и лицом не обезображенным интеллектом, льстило какими взглядами провожали их с Таней встречные мужчины на улице. Среди общего сумрачного настроения, безысходности и внешней серости того времени от Тани веяло оптимизмом и надеждой на будущее. Почему так было, сама Таня не могла объяснить. Несмотря на потрясение последних недель она как-то точно знала, что всё будет хорошо, все управится и сложится именно самым лучшим образом. Эта уверенность передавалась и всем её окружающим. Ладо обещал Тане, что он вот-вот получит какие-то деньги и займётся ремонтом бабушкиной квартиры, сделает там всё необходимое.

И вдруг вместо ожидаемого рывка вперед Ладо пришел вдрызг пьяный, плюхнулся на диван в зале и заплакал.

– Я думал отыграться. … Думал, верну деньги Гедевана. …. Все пошло не так. Я хотел их прокрутить.

– Что за деньги Гедевана?

– Он в больнице дал мне для тебя все, что при нем было и сказал, к кому еще подойти от его имени. … Короче, там было около 3000 лар с мелочью.

Таня медленно села. Курс доллара к лари составлял примерно 1 к 1, 3. На окраинах Тбилиси за 3000 долларов можно было купить при случае трехкомнатную квартиру за эти деньги, иногда отдавали с мебелью. Еще дешевле стоили квартиры в Рустави, Кутаиси. Люди уезжали от безнадеги в Россию, Грецию, Турцию.