Приключения по шаблону. Фэнтезийный детектив
- -
- 100%
- +
– Ладно, пошли, – согласился Вася. – Может, правда, придет…
– Они бродили по саду и болтали. Из наушников летела музыка «Сплина». Земля была покрыта редким ковром из разноцветных листьев, а по краям аллеи стояли белоснежные статуи.
– А если бы какая-нибудь из этих статуй ожила?! – решила перевести тему разговора Анфиса, – Интересно было бы с ней поболтать. Ведь здесь кругом одни древние знаменитости: Психея, например.
– Воображаю: идут люди и видят, как статуя жалуется подросткам на свою горькую судьбину.
– Только представь! – с этими словами Муромцева подошла к статуе какого-то хмурого грека, который показался ей наиболее недовольным, и картинно положила руку ему на плечо. – Добрый день! Как поживаете? – статуя повернулась и, удрученно повесив голову, ответила:
– Хуже не бывает, – Муромцева, не ожидавшая ничего подобного, уставилась на грека во все глаза.
– Молодец, я тебя поздравляю! Что теперь будем с ним делать? – саркастически заметил Вася, который после шахматной партии дворняг и газеты про эльфов принимал чудеса как должное, чего нельзя было сказать об оцепеневшей Анфисе.
– Вася, у нас белая горячка началась, – расстроено прошептала Анфиса.
– Какая белая горячка?! Мы в полном порядке, – шепнул он ей. – Это ты оживила статую! Я же говорил, что после моей недавней находки можно ничему не удивляться. Тем более эта статуя была шестой в ряду – я считал, – заметил он как бы между прочим.
– Опять ты со своими шестерками! – с досадой сказала Фиса. – Сколько можно говорить? Волшебства не существует!
– Молчи женщина! Не видишь, мужчины разговаривают?! – прикрикнула на нее статуя. Вдалеке показались люди.
– Надо срочно спрятать грека в кусты и подумать, как сделать из него статую, – засуетилась пришедшая в себя Муромцева.
– Пройдемте, – Вася проводил грека в кусты.
– Простите, на чем я остановился? – вежливо спросил грек у Панина.
– Стоп. Мне надо успокоиться. Давай свою энциклопедию, – попыталась отвлечься Фиса.
– Знаешь, друг, – тяжело вздохнул грек, – со мной каждый день фотографируются, а это так утомляет!
– Ты говоришь, он бы в синем плаще? – спросила Анфиса, пролистывая энциклопедию. – Смотри, что я нашла. Синие плащи – отличительный знак работников Магистериума. Магистериум, хм… Что это, как думаешь?
– Мне больше интересно, что это, – указал Вася на небольшую тучку, нависшую ровно над ними.
– Начался дождь, который быстро превратился в ливень. Почувствовав капли, статуя грека оживилась.
– Какое счастье! Я чувствую капли!
– Тише, – шикнул на него Панин.
Рядом с Муромцевой из ниоткуда возник высокий небритый мужчина в вязаном берете, который насквозь промок и смотрелся на нем крайне нелепо. Мужчина передал ей конверт, обклеенный множеством марок, повернулся на каблуках своих модных ботинок и исчез. Пока Фиса всматривалась в пространство, пытаясь понять, куда делся почтальон, Панин вскрыл конверт.
Муромцевой Анфисе
Уважаемая гражданка Муромцева!
Согласно имеющимся у нас данным, сегодня, не далее как одиннадцать минут назад, вы оживили одну из статуй, расположенных в Летнем саду, для неизвестных нам целей. Вы были осведомлены, что оживление статуй в людных местах, каковым и является Летний сад, запрещено, но нарушили запрет, а значит, понесете за это ответственность.
Вы обвиняетесь в несанкционированном использовании мыслей с целью оживления статуй. За это грубое правонарушение Вы должны будете заплатить штраф в размере, установленном судом. Также Вы обвиняетесь в пособничестве оживленному Вами преступнику. У нас нет сведений, каким образом Вам удалось снять тройное заклятие смешанного типа, но мы обязательно это выясним. Просим Вас оставаться на месте, дабы избежать ненужных осложнений. Если Вы попытаетесь уйти от правосудия, то знайте, что мы видим каждый Ваш шаг. Настоятельно советуем сохранять спокойствие и оказать содействие следствию. В ближайшее время представители Магистериума прилетят на место происшествия.
Ваше дело будет рассмотрено в суде. Ждем вас в здании Магистериума 24 ноября в три часа дня.
Искренне ваш,
Альфред Шумков.
Коллегия по борьбе с преступностью.
Магистериум РМО.
– И ты до сих пор отрицаешь существование волшебства?! – возвел указательный палец к небу Панин.
– Почему всегда я? – возмутилась Муромцева, дочитав письмо до конца. – И вообще, не прошло еще одиннадцать минут – пять от силы!
– Рядом с ней очутился еще один странный почтальон, правда, одетый намного скромнее, и передал еще одно письмо.
– Подождите! – крикнула ему Фиса, но он уже исчез.
– Открывай скорей, – поторопил ее ликующий Панин, и Анфиса достала письмо.
Помогите! Мне больше некого просить. Он убил уже несколько ни в чем не повинных людей. Только я знаю об этом, и он знает, что я знаю. Мне страшно. Срочно приезжайте. Я не могу писать в письме подробностей, он может проверить почту.
Адрес: Тимор, ул. Багровых Туманов, д. 8.
– Веселенький адресок, – заметил Вася.
– От кого это письмо? – Муромцева непонимающе уставилась на Панина.
– Нашла, у кого спросить.
«Скромный» почтальон появился во второй раз и, быстро сунув Анфисе в руку очередной конверт, исчез.
Лучше забудьте то, о чем узнали. Вам незачем ввязываться. Н… ая.
– Вы обо мне забыли, что ли? – в разговор вклинилась статуя.
– Стоп. Что там говорится в первом письме?
– Что… – Панин взглянул на текст. – Что тебя сейчас арестуют, – Вася не сразу понял, что сказал. Смысл дошел до него, когда Фиса крепко схватила его за руку и помчалась к выходу из сада.
– Ты хочешь сказать, что тебя собираются посадить в тюрьму? В каком-то другом мире? За что? – недоуменно спросил он, когда они вбежали в дом №36 по Кутузовской набережной и поднялись в комнату Муромцевой.
– Потому что я, якобы, оживила статую, которая оказалась каким-то опасным преступником, – возмущалась Анфиса. – Вася, иди быстрей собирай вещи, у нас мало времени!
– Вечно ты во что-нибудь ввязываешься. Вот наградил меня бог подругой, – проворчал Панин и спустился к себе.
Фиса посмотрела в окно. У входа маячили два нестандартно одетых человека. Один из них, озираясь по сторонам, зашел внутрь. Она сразу поняла, кто это. «Чародеи! Значит, выход закрыт», – подумала она, застегивая сумку.
Вдруг дверь открылась, и на пороге возник человек в синем плаще с глубоким капюшоном, который закрывал его лицо. Без лишних разговоров он вынул из-под плаща руку, держащую серп. Анфиса затаила дыхание. Человек начал медленно двигаться в сторону Фисы. В этот момент в комнату влетел Панин с возгласом «А вот и я!». По своей старой привычке Вася распахнул дверь настежь, и она сильно ударила человека в плаще, который как раз стоял у стены со стороны петель двери. Воспользовавшись ситуацией, Муромцева схватила сумку и припустила в сторону лестницы. Панин бросился за ней. На первом этаже они столкнулись с одним из чародеев и побежали на второй этаж, в комнату Панина. Пока Вася баррикадировал дверь, Фиса связывала простыни, чтобы спуститься через окно с другой стороны дома. В комнату отчаянно ломились. Муромцева полезла первая. Для нее спуск по простыням был в новинку, но она старалась закончить его как можно быстрее. Вася немного задержался и был еще на середине пути, когда преследователи прорвались через баррикаду.
Началась погоня. Вдогонку друзьям неслись искры амулетов и перстней. Прохожие с удивлением оглядывались на чародеев. Одна женщина даже вызвала милицию, предполагая, что по городу носятся преступники с лазерным оружием. Второй чародей, несколько отстающий от остальных, стирал людям память и исправлял урон, нанесенный своим напарником и человеком в синем плаще.
Незаметно для себя, они добежали до Дворцовой площади. Человек в синем плаще куда-то испарился. Зато два других чародея значительно сократили отделявшее их от друзей расстояние.
Вокруг проносились с бешеной скоростью витрины, прохожие, машины; одна улица сменяла другую. У Фисы с Васей уже не хватало дыхания, и они заметно снижали обороты, чего нельзя было сказать о преследователях, которые наоборот, казалось, при каждом повороте заряжались новой энергией. В нескольких метрах от чародеев показалась милицейская машина.
Расстояние между беглецами и чародеями становилось все меньше и меньше. Совсем чуть-чуть – и преследователи победят в этом Петербургском марафоне, но не тут-то было. В дело живо вмешался мистер Случай в лице молодого таксиста. Еще издали он заметил бегущих ребят и несущиеся им вслед проклятия. Водитель быстро сообразил, что им нужна помощь, и открыл переднюю и заднюю двери. Это было очень кстати. Как раз в тот момент, когда один из преследователей почти схватил Анфисину сумку, друзья прыгнули в такси, и водитель нажал на газ.
– Вы просто наш спаситель, – сказала Фиса, немного отдышавшись.
– Да чего уж там. Сам в школьные годы не дружил с этими ребятами. А тебя как зовут-то? – водитель повернулся к Муромцевой.
Это был брюнет с сияющими зелеными глазами и улыбкой до ушей. У него было приятное лицо, покрытое легкой щетиной, которая необыкновенно ему шла. На брюнете свободно сидели спортивный костюм и спортивная шапочка с кисточкой. Он слегка размахивал в такт музыке, идущей по радио, искусно вырезанной курительной трубкой.
– Анфиса, а его – Вася.
– А меня Улль.
– Какое интересное имя!
– Мне все так говорят.
– Кажется, нас преследуют, – заметил Вася, посмотрев назад.
– Прямо за ними колонной ехали черная «волга» без номеров и новенькие синие «жигули» с мигалкой. Сидевший рядом с водителем «волги» чародей запустил в их машину парочкой искр. Водитель такси не остался в долгу и отправил в него несколько ответных заклятий. На лицах друзей читалось удивление.
– Да, – ответил таксист, предвосхищая вопросы. – Я тут проездом. Можно сказать, подрабатываю.
– А кем вы обычно работаете? – спросила Анфиса.
– Алхимиком, – непринужденно ответил новый знакомый и начал рассказывать об университете, в котором работал.
– У меня кончается бензин, – с легким разочарованием отметил водитель где—то через полчаса.
– И что вы предлагаете? – заметно посерьезнев, спросила Фиса.
– Можно меня на «ты». Уверен, еще не раз встретимся, – сказал Улль туманно. – Сейчас завезу вас во дворы. Тут недалеко живет моя знакомая. Вы спрячетесь где-нибудь. А когда эти, на «волге», проедут, пойдете к Лиане. Она живет в крайнем подъезде, на третьем этаже, в левой квартире. Скажите, что от меня, – с этими словами он замедлил ход, и друзья, выбежав из машины, спрятались за припаркованной у подъезда красной «ладой».
Улль быстро набрал скорость и завернул в арку. Мимо пронеслись милицейская машина и черная «волга».
– Кажется, повезло, – облегченно вздохнул Панин.
– Думаю, это еще не конец, – оборвала Анфиса забрезжившую было в нем надежду на отдых. – Пошли к Лиане. Может, она что-нибудь знает о Тиморе.
Подъезд встретил их обшарпанными стенами. Дверь нужной квартиры выглядела уныло, звонка не наблюдалось. Панин постучал. С другой стороны послышались шаги. Дверь открыла молодая цыганка. Она закрывала лицо платком. Это показалось Муромцевой немного странным. Лиана заметила ее взгляд.
– У меня простуда. Не хочу вас заразить. Проходите.
Цыганка провела их в комнату и ушла на кухню готовить чай.
– Знаешь, у меня такое ощущение, будто что-то не так, – поведала свои предчувствия Фиса.
– Опять, ты со своей интуицией. Мы в полной безопасности. Она на нашей стороне.
– В том-то и дело, что мы ничего о ней не знаем, – шепотом возразила Муромцева. – По идее, человек, который в первый раз видит кого-то у себя на пороге, знакомится с ним. А Лиана встретила нас как старых знакомых. Да и платок этот. Зачем прятать лицо по самые глаза? Она даже ни разу не чихнула!
– Пожалуй, я допустила пару промахов, – Лиана или кто-то другой, похожий на нее, поднес к горлу Фисы хорошо знакомый ей серп, на котором были свежие капельки крови. – Но об этом и о письме никто не узнает.
Буквально через миг после этих слов раздался грохот, и Лиана рухнула на пол.
Тимор
– Это всего лишь склянка с зельем. С ней ничего страшного не случится. Очнется через часик и даже не вспомнит, – оправдывался симпатичный юноша в клетчатой рубашке.
– Фиса не без интереса его осмотрела. На вид парню было лет девятнадцать. Он был немного выше Панина, крепко сложен и по-своему красив. У парня было приятное лицо. А еще от него веяло какой-то особенной смесью дружелюбия и роковой загадочности. Вы бы видели его глаза… Именно про такие поют: «Очи черные, очи жгучие…». Порой кажется, что это обычные карие глаза, но стоит чуть-чуть убрать свет, как в них появляется зловещая тайна и необычайная притягательность.
– Фиса, проснись и пой! – раздался над ухом знакомый голос. – У нас не больше получаса!
– Я в курсе.
– Чего тогда сидишь? Шевели копытами!
– Вася, не паникуй!
– Я совершенно спокоен. Сегодня просто великолепный день! Самый лучший мой день рождения! Сначала собаки-шахматисты и болтливая кошка, потом газета про гоблинов и вампиров, затем спуск из окна, с учетом того, что я боюсь высоты, парочка бесшабашных магов-милиционеров и маньяк с серпом на десерт! А так я совершенно спокоен и день сегодня крайне удачный! Особенно для знакомства со своим ангелом-хранителем, – констатировал Панин.
– Извините, что вмешиваюсь, но нам надо спешить, – в комнату вошел парень в клетчатой рубашке. В одной руке он держал теплую темно-зеленую куртку, а в другой – дорожную сумку.
– Давно пора, – встрепенулся Вася и помчался прочь из квартиры.
– Куда пойдем? – спросила Анфиса нового знакомого, имени которого она даже не знала, когда они вслед за Паниным вышли из подъезда.
– А ты куда хочешь? – ответил вопросом на вопрос незнакомец.
– Мне нужно в Тимор, – деловито ответила Муромцева.
– Тогда нам по пути.
– Ты там живешь? Как тебя зовут? Кто такая Лиана? Кого ты ударил склянкой? В конце концов, где находится этот Тимор?! – из Фисы градом посыпались вопросы, а потом и рассказ обо всем, что с ними произошло за последние два дня. Любой другой человек не стал бы и пытаться выслушать такое количество вопросов и найти на них ответы, но только не этот юноша. Муромцевой очень повезло, что она его встретила. Впервые в жизни Анфиса получила столь подробные и понятные ответы на свои вопросы.
– Меня зовут Смерт Несчастный, – начал незнакомец свой рассказ.
* * *
Мир волшебников представлял собой разобранный пазл, картинка которого никак не хотела собираться. Стоило соединить одну часть с частью, допустим, N, как другая, уже соединенная с N часть, обязательно переставала подходить. Единственным сложившимся элементом в этой борьбе за результат была рамка, представления о которой настолько вросли в сознание людей, что никто уже не видел ее иначе. Рамка была основой пазла, его неизменным контуром. При этом жизнь «обитателей рамки» никого не интересовала, чего нельзя было сказать о «жителях середины», чей имидж ставился в пример и чье существование активно освещалось народной молвой. «Жителями середины» были анты и атры – светлые и темные чародеи, рамкой – жители Тимора. Рожденные антами и атрами могли получить любую профессию, путешествовать в свое удовольствие, занимать посты в Манистериуме – для них были открыты все двери. Совсем другая жизнь была у жителей Тимора…
В России существовало лишь три прохода в мир чародеев, и все они находились в Санкт-Петербурге. Первый – служебный вход для работников Магистериума. Второй – статуя «Мир и изобилие» в Летнем саду, который вел в мир антов. В щель между фигурами кидали монеты, подсчитав которые сидящий внутри статуи домовой открывал дверь между пространствами. Со стороны это выглядело так, будто человек растворялся в воздухе. Для жителей Тимора этот проход был закрыт.
А третий проход находился под статуей Амура и Психеи. Он был создан для атров и жителей Тимора. За вход платили кровью. Около арки стояли большие медные весы, на одной стороне которых ставилась маленькая гирька, а на другой – колба. Как только колбочка и гирька уравнивались – открывался проход. Правда, ненадолго: всего на несколько минут. Единственное место, куда можно было попасть через арку под Амуром и Психеей – Тимор.
Тимор был мрачным и опасным местом, этаким отдельным бесправным государством, куда ссылали всех «инакомыслящих». Но так было не всегда. Когда-то анты и атры жили в мире с другими народами и не искали чужаков среди своего населения. Они чтили традиции и держались друг за друга, потому что помнили о Великом переселении – дне, когда, спасаясь от инквизиции, их предки создали параллельный мир – мир чародеев. В этот мир стали мигрировать хоббиты, домовые, русалки и прочие мелкие народцы. Жили среди чародеев и люди, не обладающие силой мысли (простаки). В мир чародеев прилетали погостить даже боги. Казалось, им удалось создать идеальный мир. Но бытию всегда нужно равновесие – им стало скучно без инквизиций, их больше не сплачивала общая идея борьбы и самосохранения. Они стали враждовать между собой, делить землю и т. п. В конце концов, равновесие установилось – мир разделился на антов и атров – светдых и темных чародеев. Казалось бы, теперь уж точно все проблемы нового мира решены, но в один из прилетов богов вслед за ними в мир просочились иноки. Началась война между параллельными мирами. Иноки, разрушившие свой мир и неспособные завоевать мир богов, решили поработить мир чародеев. Битва была выиграна, но было очень много потерь, и все иные народцы были признаны предателями – виновных же надо было найти – и сосланы в Тимор. Особенно досталось осевшим в мире чародеев богам, ведь вслед за ними в мир чародеев просочились иноки.
Изначально Тимор создавался в качестве тюрьмы. Со временем на его территории появились особняки богатых атров. Но после появления иноков, когда начались аресты идолов, нимф, людей и других несчастных, в чьей силе мысли находили что-то необычное и чужеродное антам и атрам, тюрьма разрослась до таких размеров, что превратилась в город. Жителям Тимора выжгли метки нестираемым проклятием и лишили возможности покидать город без разрешения властей, окружив стены самыми сильными заклинаниями. Никто и никогда не смог сбежать из города кроме двух человек: бога Ярило4 и младенца, которого он нес на руках. Их так и не нашли. С тех пор по Тимору ходила легенда, что когда-нибудь они вернутся и освободят город. Однако это были лишь мечты – в реальности триумфальное возвращение было малоосуществимо.
Конечно, с вступлением на должность главы Магистериума Темира Боголюбского положение жителей Тимора улучшилось: у них появились права, кое-какие документы. Но отсутствие равноправия бросалось в глаза. Формально они были свободны, но давление антов и атров ощущали, как и прежде. Охрана на границе города не уменьшилась, метки детям делать не перестали. На каждого было заведено досье, по которому уполномоченные лица решали: выпускать из города или нет. Да и за вход они, как и прежде, платили кровью. Что уж говорить о порядках в городе!
Каждое воскресенье в Тимор приходили за оброком колдуны. Они могли забрать что угодно: и дочь, и фамильную ценность, и последнюю краюшку хлеба. Никто не смел противоречить. Таким образом, город стал скопищем преступников и нечисти, центром торговли темных магов. Был и еще один неприятный момент. Кроме того, раз в месяц представители Магистериума забирали несколько человек на каторжные работы. Не жизнь, а жалкое существование. В этом городе и жил Смерт.
Когда ему было пять, его отца (он был человеком) убили, а через несколько дней после переселения в Тимор забрали его мать. Смерт остался один. Приходилось учиться воровать, находить себе кров и работать в помощниках у темных магов. Так бы и продолжалось, если бы несколько лет назад он не познакомился с Уллем, человеком с множеством профессий и возможностей, который представлялся при встрече алхимиком, а в свободное время занимался расследованием преступлений. Тот увидел, как ловко Несчастный срывает кошельки у опасных и осмотрительных на вид колдунов, и пригласил его к себе в помощники, выхлопотав при этом местечко в одной прибыльной торговой лавке. С тех пор Смерт работал там, а чтобы не привлекать лишнего внимания магистериумских ищеек, летом жил на конспиративной квартире у Лианы, хорошей знакомой Улля.
Несчастный закончил повествование и внимательно посмотрел на друзей, видимо, ожидая новых вопросов.
– А почему мы должны тебе верить? – подозрительно спросил Панин, когда они подходили к воротам Летнего сада. Смерт закатал рукав рубашки. Глазам ребят открылся ужасный шрам (словно кто-то вырезал гвоздем по коже) в виде буквы «А» в круге.
– И причем тут знак анархии? – не понял Вася.
– Adimere, – ответил Несчастный, – это с латинского переводится как «лишать». Человек с такой меткой лишен многих прав. Когда-то это даже означало, что у обладателя метки нет права на жизнь. Каждый, кто войдет в город через арку, будет отмечен этим знаком. В Магистериуме за этим очень строго следят.
– Нет, я его только про буковку спросил, а он давай меня дальше радовать! У вас хоть что-нибудь нормальное в городе имеется?!
– Смотря, что считать нормальным. Для меня, например, и то, что имеется, неплохо, – ухмыльнулся Смерт.
– Что за люди, что за нравы? И куда катится этот мир?! – проворчал Вася, многозначительно посмотрев на небо.
Когда Панин опустил голову вниз и вернулся к реальности, он увидел отодвинутую статую Амура и Психеи, рядом с которой виднелся лаз. На пару секунд показались рыжие волосы. Осознав, что это Фиса, Вася побежал туда и нырнул внутрь.
Лаз оказался неглубоким. Узкий тесный коридор вывел их в маленькую комнатенку, посреди которой находился старый стол с местами отсыревшими и обгнившими досками. На столе стояли медные весы с колбой, заляпанной кровью5, и маленькой гирькой. В углу помещения горел факел.
Смерт подошел к весам, достал из-за пазухи перочинный нож и привычным движением надрезал себе руку. Муромцевой стало дурно, и она отвернулась.
– А вот и арка, – сказал Несчастный через несколько минут.
– Обалдеть! – присвистнул Вася.
Фиса повернула голову. На месте пустой стены рядом с факелом теперь красовалась романская арка, аккуратно выложенная широкими блестящими камнями и обвитая виноградной лозой. Она оставляла столь радостное впечатление, что даже не верилось, что за ней – Тимор.
Ребята прошли через арку, и их взору открылся город во всей своей красе и таинственно-мрачном великолепии. Тускло светили фонари. Улицы были пусты. Часы, висевшие на дереве напротив, показывали час ночи. Смерт заметил, что в такое время лучше не высовываться из дома, и повел друзей в сторону трактира, реклама на стене которого обещала амброзию высшего качества.
Трактир был подозрительно пуст, лишь с краю у окна, скрючившись над огромным бокалом амброзии, сидел некто в синем плаще с глубоко надвинутым на лицо капюшоном, а за барной стойкой жаловался матерому бармену6 надравшийся в стельку маг.
– Опять этот дурацкий синий плащ! – возмутился Вася. – Он нас просто преследует!
– Тише! Не привлекай внимания, – попросил его Несчастный. – Вы же в розыске, да и одежда эта, – сказал он, задумчиво поглядывая на свою сумку.
– А ты не можешь нам наколдовать местную? – вопросительно посмотрел на него Панин.
– Не могу. Я теперь, получается, тоже в розыске: магистериумские обо всем быстро узнают. Волшебством придется пользоваться по минимуму. Сейчас что-нибудь придумаем. Можно меню, – последняя фраза была адресована бармену. Тот лениво повернулся в их сторону, но, увидев Фису с Васей, заметно оживился.
– Смерт, откуда они у тебя? – они явно были знакомы, и Несчастный не первый раз захаживал в трактир.
– Это анты.
– Я понял, – усмехнулся бармен, – Что я, по-твоему, анта от атра не отличу?
– Они сбежали из дома. Какая-то нехорошая история. Я встретил их в наземном мире, решил помочь, – Смерт туманно обрисовал картину.
– Могу помочь. Вчера оборотень один сбежал и даже не заплатил, а сумку с вещами оставил.
– А вы уверены, что их можно носить? – брезгливо поморщившись, спросил Вася.
– Сразу видно – анты. Трудно им здесь будет, – покачав головой, заметил бармен и поманил наших путников за собой.
– Ну уж нет! Я лучше здесь останусь, – отказался Вася от возможности прогуляться по трактиру, лишь только на лестнице, ведущей наверх, мелькнула чья-то тень.
– Как желаете, молодой человек, – согласился бармен.