АРТмаги

Полина согласно кивнула, и, расстегнув верхние пуговки на блузке, показала белоснежную кожу груди.

Остальные члены приемной комиссии не без интереса устремили свои взгляды на девочку. А полноватая дама с русыми волосами, так и вовсе приподнялась со своего места, натянув на кончик носа круглые блестящие очки в тонкой золотой оправе.

– Так на какой факультет вы желаете быть зачислены?

– Волшебной живописи, – коротко ответила Полина. Стоит отметить, что она ничуть не сомневалась в выборе своей специальности.

Старец усмехнулся.

– Решили пойти по стопам отца?

Девочка тряхнула копной золотистых волос.

– Вовсе нет. Просто я люблю рисовать, как и мой брат.

Ректор коротко кивнул.

– Что ж, в таком случае, я учту ваш выбор при зачислении в Волшебную Академию. Возьмите, пожалуйста, бланки заявлений. Увидимся завтра на вступительных экзаменах, – безразлично проговорил директор. – Там и поговорим о вашей дальнейшей судьбе.

Полина нахмурилась, ей совсем не нравился этот холодный напыщенный старик. Забрав необходимые ей бланки, девочка, поспешно попрощавшись, выскользнула за дверь в компании своей провожатой.

– Не слишком ли ты был холоден с ней, Альберт? – аккуратно полюбопытствовала женщина, снимая с носа очки и убирая их в чехол, который вспыхнув зеленоватыми искрами, тут же растворился в воздухе.

Старец обернулся, взглянув на обратившуюся к нему даму.

– Нет, Долли. Полагаю, подобная холодность лишь подстегнет ее решимость. Ведь здесь, в академии, Безымянных непременно станут донимать и дразнить. Дети из богатых семей, как правило, на редкость не учтивы с теми кто стоит ниже их, и поступая сюда, близнецы должны быть к этому готовы.

– Вы заметили, как сильно она похожа на мать? – спросила Долли, извлекая из возникшего в воздухе саквояжа небольшой портрет в серебряной рамке, на котором была изображена светловолосая женщина с зелеными глазами. – Уверена, эта девочка способна расположить к себе даже тех, кто пылает к Безымянным безрассудной и бессмысленной злобой. К тому же, в ней определенно есть часть материнского дара, она светится изнутри, словно солнце, правда увидеть это дано не каждому, – хмуро заметила она, обратив взгляд на директора.

Альберт усмехнулся, в свои седые усы.

– Уверен, со временем, ей удастся раскрыть свой чудесный дар. Но если она подобна солнцу – то ее брат, должен быть ее полной противоположностью. Приняв его в Академию, мы воспитаем величайшего темного живописца на все Тримирье.

Долли мягко улыбнулась.

– В таком случае, Альберт, нам же лучше, если он будет находится здесь под нашим присмотром, а не строить планы по уничтожению мира скрывшись ото всех на Боливаре. К тому же, я настоятельно советую переселить детей на Андрес, где они будут находиться под постоянным присмотром преподавателей и наследника клана драконов.

– Верно, – высокий худощавый ректор факультета Волшебной живописи приподнял голову, обратившись к директору. – Согласно своей метке, мальчик будет обучаться на том же факультете, что и близнецы. Ведь его предназначение – поддержание всемирного равновесия, а следовательно, он вынужден поступить на тот же факультет, что и Безымянные.

Альберт коротко кивнул.

– Будет любопытно узнать, чья магия окажется сильнее. Дитя света или дитя тьмы, а может все же сильнее их обоих окажется древняя магия драконов?

Глава 3

Механическая птица.

Погода на Боливаре разительно контрастировала с той, что царила на Андресе. С севера дул холодный ветер, а из тяжелых свинцовых туч, затянувших и без того всегда темное небо сыпались черные хлопья снега. В воздухе пахло гарью, дым от тысяч работающих угольных печей укутал стальным одеялом крыши домов.

Закашлявшись, Полина натянула на глаза защитные очки, и укутавшись в теплый серый плащ на ходу соскочила с подножки паровика, начавшего сбрасывать скорость перед следующей остановкой.

Спрыгнув на выложенную камнем грязную мостовую, девочка с легкостью уклонилась от летящего на полной скорости пароцикла, и вскочила на узкую пешеходную дорожку тянувшуюся вдоль улицы, где тут же была облаяна робопсом и его не менее железной хозяйкой, в широкополой шляпе. Часы на рыночной площади пробили полдень, и девочка, подумав о том, что уже довольно поздно и брат давно проснулся, со всех ног побежала вдоль улицы. К счастью в булочной было малолюдно, и Полине удалось довольно быстро купить свежих булок с корицей и ватрушек. Не теряя времени, девочка вручила роботу, стоявшему за прилавком стопку медных монет, и решившись не ожидать, пока жестяное чудище с головой, походящей на самовар пересчитает монеты, выбежала из лавки, громко хлопнув дверью.

Часовая башня располагалась прямо напротив булочной, а потому уже спустя мгновение, Полина, распахнув тяжелую металлическую дверь, оказалась в довольно узком металлическом коридоре. Сняв с себя плащ и очки, девочка тут же повесила их на вешалку, и оставив пакет с булками на входе в кухню побежала в ванную комнату, чтобы стереть с лица угольную пыль. Девочка запустила котел, и по медным трубам загудела вода. Быстро умывшись, Полина привела свои волосы в порядок, собрав их в тугой узел на затылке, и сменила одежду на домашнее платье и туфли.

Выйдя из ванной, девочка едва не подпрыгнула от удивления. Прислонившись спиной к стене напротив ванной, в проходе застыл темноволосый мальчик. На его лице играла надменная улыбка.

– Пытаешься скрыть свое отсутствие? – поинтересовался он, вопросительно вскинув бровь.

– Это не так, – мягко заметила Полина. – Выйдя в коридор, она беглым поцелуем коснулась бледной щеки брата.

Подхватив пакет с ароматной выпечкой, она прошла в кухню. Это была длинная вытянутая комната, с громадной плитой и духовкой. На плите уже закипал сияющий медный чайник. Выложив булочки на тарелку, девочка подхватила с полки две жестяные чашки.

В комнате было темно, и вошедший следом за сестрой Лазар щелкнул выключателем. Над большим полукруглым столом, стоявшим посреди комнаты, зажглась оранжевым светом причудливая лампа в виде дирижабля. Низкий потолок комнаты щедро покрывали широкие золотистые трубы паропровода. Заварив кофе, Полина поставила дымящуюся чашку перед братом. Добавив во вторую немного молока, она бросила в нее щепотку корицы и веточку мяты.

Внимательные темно-зеленые глаза мальчика следили за каждым действием сестры.

– Ты уже успела побывать на Андресе? – проницательный взгляд остановился на лице девочки.

Полина кивнула.

– Так значит тебе, как и предупреждал дядя, не позволили обучаться с детьми благородных?

Девочка хитро прищурила глаза.

– Вообще-то разрешили, – заявила она, достав из сумки бланки на поступление, и помахав ими перед лицом брата. – Дядя оказался не прав. Каждый, кто обладает Индексом волошбы, может поступить в Академию Волшебных Искусств, согласно своему предназначению, а те, у кого его нет – могут выбрать любую специальность!

Лазар сделал несколько глотков обжигающе-горячего кофе. Его лицо оставалось по-прежнему мрачным.

– Ты же понимаешь, что я не собираюсь там учиться? – отстраненно полюбопытствовал он. – Я не хочу подниматься на Андрес, меня и здесь все устраивает.

Полина нахмурилась, а потом, безразлично пожав плечами проговорила.

– Как тебе будет угодно. А вот я пойду завтра на вступительные экзамены. Как только меня зачислят на факультет Волшебной живописи, полагаю, мне придется перебраться на Андрес. Кстати, сегодня я познакомилась с мальчиком-драконом. Может быть, он даже будет учиться в одном со мной классе.

Лазар встрепенулся, взяв с тарелки булочку с корицей, он принялся с аппетитом ее пережевывать, оттягивая свою гневную речь. Наконец он прожевал и вкрадчиво заметил:

– Ты хоть понимаешь, что это грубый шантаж?

Полина безразлично пожала плечами, потягивая свой напиток.

– Думаешь, я отпущу тебя одну в это отвратительное место? Да ты через пять минут после того, как все узнают что ты – Безымянная, окажешься жертвой жестоких насмешек! Ты слишком добрая, чтобы постоять за себя! – возмутился мальчик.

Прекрасно зная характер брата, Полина понимала, что ему необходимо выговориться, а потому, молча завтракала, стараясь не особо вслушиваться в читаемые братом нотации.

– Ты хоть понимаешь, что в Академии Волшебных Искусств в основном учатся дети из богатых семей, занимающих весьма высокое положение в обществе? – Лазар смерил девочку поучительным взглядом. – Даже зверолюди, что там обучаются, в большинстве своем наверняка живут на Андресе, а не на Боливаре.

Девочка безразлично пожала плечами.

– Я слышала, что в этом году поступает несколько абитуриентов из Витьерма.

– Гномы? – мальчик удивленно вскинул брови.

– Да нет, кажется, тролли. К тому же, сегодня я познакомилась с мальчиком-лисом. А дочь директора – ворон.

Лазар нахмурился.

– А люди там вообще есть?

Полина усмехнулась, вспомнив компанию хулиганов.

– Вот волки точно имеются, а про людей – не знаю. Забавно, если мы будем единственными. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Ведь для поступления необходимо иметь высокий Индекс волошбы, а люди, им обладающие встречаются намного реже, нежели оборотни или иные сущности.

Лазар заинтересованно рассматривал сестру.

– Кого еще ты заметила? – полюбопытствовал он, прекрасно понимая, что благодаря своему удивительному дару чувствовать чужие таланты, она с легкостью может вычислить расовую принадлежность того, кто находится к ней в непосредственной близости.

– Был один эльф, с низким Индексом волошбы, но довольно любопытным талантом. А еще, несколько полудухов: девочка – сирена и сын Ледяного ветра.

Лазар выглядел заинтересованным.

– А гномов там случайно не было? – спросил он, и на его лице отразилось искреннее любопытство.

– Кажется, нет. Вряд ли они когда-либо поднимались на Андрес.

Допив кофе, девочка отставила пустую чашку в сторону. Заметив грязную посуду, дремавший в углу кухни робот молниеносно вскинул круглую жестяную голову, красными огоньками вспыхнули небольшие квадратные глаза. Ожили смазанные механические члены, и он лениво покатился в сторону стола. Схватив с него чашку, он стремительно запустил ею в раковину. Движение было столь сильным, что отскочив от каменной стены, чашка отлетела в сторону девочки и если бы Полина интуитивно не уклонилась, то жестянка непременно разбила бы ей голову. Ударившись о стену, чашка упала к ногам девочки. Подняв на брата осуждающий взгляд, она мрачно заметила.

– Рано или поздно, но моя смерть будет на твоих руках. Вместо того чтобы спать до полудня, лучше бы починил робота. Дядя просил тебя об этом неделю назад. Жестянка становится опасным.

Молча поднявшись из-за стола, Лазар достал из шкафчика под плитой инструменты, тут же приступив к работе, но от цепкого взгляда девочки не укрылось, как сильно побледнело его лицо. Не смотря на всю свою черствость, Лазар очень сильно любил сестру, хоть и старался это скрыть всеми возможными способами. Никто кроме родного дяди и самой Полины и не догадывался о его настоящих чувствах.

Поднявшись из-за стола, девочка, вымыв стоящую в раковине посуду, покинула кухню под пристальным взглядом брата.

Пройдя в гостиную, где в камине весело потрескивали рыжеватые всполохи пламени, девочка поднялась на самый верх башни по крутой винтовой лестнице с удивительной красоты витыми перилами медного цвета. Ее совместная с братом комната располагалась на самом верху часовой башни.

Полина с любовью взглянула на огромный медный циферблат, занимавший большую часть северной стены башни. Он был соткан из прозрачного стекла с морозными рисунками удивительной красоты. Прежде, циферблат неизменно темнел, покрываясь угольной пылью. Сейчас, после того, как девочка наложила на него волшебные чары, охранявшие его от загрязнения, он всегда оставался чистым и сверкающим. Лазар часто задавался вопросом зачем ей это нужно, но девочка оставалась невозмутимой, в своем желании сохранить чистоту этих прекрасных на ее взгляд часов.

Пройдя к циферблату, девочка, любовно коснулась серебристого стекла, и под ее пальцами зашевелились голубоватые искры. С правой стороны от циферблата располагался уголок девочки. Мольберт, этюдник, несколько холстов, и многочисленные ящики с красками были аккуратно составлены в угол комнаты, а стену покрывало бесчисленное количество угольных рисунков и нарисованных масляными красками картин. В них преобладали исключительно серые цвета. Пейзажи заснеженных темных улиц сливались с рисунками заводских труб и дирижаблей, зависших над скалистой пустошью.

Сейчас, глядя на одно из своих полотен, Полина не могла не отметить, что изобразила на нем именно "Стальной Эфир", дирижабль принадлежащий клану драконов. На картине, он завис в небе над пустошью, в нескольких километрах от Андреса, словно боясь подойти ближе к центральному из островов. А возможно, драконы просто не желали привлекать к себе внимания со стороны Министерства Магии, башня которого располагалась поблизости от Академии Волшебных Искусств.

Нахмурившись, девочка опустилась на край удобной, хоть и не очень большой кровати. Неожиданно за стеклом раздался настойчивый глухой стук. Подойдя к окну, Полина отворила небольшое стеклянное окошко циферблата, в комнату впорхнула механическая птичка, похожая на те робоптицы, что мастерил Лазар. По всему Боливару их использовали для передачи голосовой почты. Судя по всему, эта была неисправна. Лампочки в ее глазах горели странным синим цветом. Птичка плюхнулась на плечо девочки.

– Лазар, вернулась одна из твоих птиц, – крикнула девочка, бросившись вниз по лестнице.

– У нее сообщение? – донесся снизу голос брата.

– Кажется, она неисправна. У нее глаза синие, – отозвалась Полина, заспешив по лестнице вниз.

Лазар резко вскинул голову, отложив инструменты, он поспешил к сестре.

Полина уже преодолела половину лестницы, когда птица, сидевшая на ее плече, с силой вонзила когти в мягкую плоть. Девочка вскрикнула, и споткнувшись полетела вниз по лестнице. Зажмурившись от страха, она чувствовала лишь боль от ударов о каменные ступени. Лазар вскинул руку, и девочку тут же окутали алые искры света. Она замерла в воздухе и медленно полетела вверх по пролету в центре винтовой лестницы. Открыв глаза, Полина видела, как мальчик поднял слетевшую с ее плеча птицу, и теперь она трепыхалась в его руках, отчаянно стараясь вырваться из стальной хватки своего создателя. Благодаря защитной перчатке, птица не могла нанести мальчику никакого видимого ущерба, хоть и изрядно старалась в этом преуспеть.

Полина тем временем оказалась у себя на кровати, ощупывая разбитые колени. Опустившись на пол рядом с сестрой, мальчик достал из-за уха небольшую отвертку и быстро выкрутил из птицы источник питания. После чего обратил встревоженный взгляд на сестру. Девочка выглядела неважно, ее кружевное платьице порвалось, а на плече осталась глубокая кровоточащая рана.

Несмотря на произошедшую неприятность, Полина оставалась абсолютно спокойной. Достав из прикроватной тумбы тяжелый металлический ларец, она вытащила оттуда небольшую бутылочку с бальзамом, и сделала несколько быстрых глотков.

Лазар с интересом наблюдал за тем, как ее раны прямо на глазах медленно затягиваются.

– Откуда у тебя "Кровь Василиска"? – поинтересовался он, разбирая внутренности механической птицы.

– Кажется, будет логичнее, если ты первым ответишь на мой вопрос, раз уж я тут пострадавшая сторона.

– Тебя интересует, что с роботом? – спросил мальчик, не отводя взгляда от странной золотой шестеренки, с витиеватым орнаментом. – Кажется, в моей птичке кто-то покопался, после чего прислал обратно. Выглядит как вызов. Птица настроена крайне враждебно, что выходит за рамки обычных технологии. Вероятно, на этой шестеренке написано сильное магическое заклинание, – одев на глаза очки, с увеличительными лупами, мальчик рассматривал витиеватую резьбу. – Полагаю, будет не лишним показать эту шестеренку дяде.

Полина поднялась с кровати, ее раны чудесным образом исцелились, но платье было безнадежно испорчено. Достав чистую уличную одежду, девочка бросила взгляд на брата.

– В таком случае, тебе стоит отозвать всех птиц на техническую проверку, чтобы убедиться в их исправности. По их вине может кто-то пострадать, и тогда верховный совет отнимет у тебя лицензию на распространение своих изобретений.

Мальчик поднял на сестру вопросительный взгляд.

– Я ответил на твой вопрос, – с нажимом заметил он.

Девочка кивнула.

– Я хотела изучить состав бальзама, ты же знаешь, что меня интересует травология. Поэтому я попросила дядю раздобыть небольшую порцию бальзама в рудниках.

Мальчик безразлично пожал плечами, словно его подозрения не оправдались. Он снова увлекся механической птицей, в то время как Полина спустилась в ванную и приняв душ, переоделась в чистые брюки, блузку и корсет. Надев утепленную кожаную куртку с меховым воротником, девочка позвала брата. Перевесившись через перилла, Лазар взглянул на сестру.

– И куда ты собралась?

– На завод Дирижаблей. И если ты поторопишься, то так и быть позволю тебе пойти со мной, – протянула девочка, усмехнувшись.

Лазар нахмурился.

– К чему такая спешка?

– Ты же знаешь, что дядя работает сегодня в ночь и вернется только завтра к полудню.

– Ну конечно, – догадался мальчик. – Тебе необходимо подписать документы, – проговорил он, спускаясь по лестнице. Через плечо он перекинул сумку с инструментами и робоптицей. Спустившись в прихожую, он снял с вешалки шапку – шлем и надел утепленную куртку. – С чего ты вообще взяла, что я поступлю на факультет Волшебной живописи? Я не так уж и люблю рисовать.

Девочка усмехнулась, хитро прищурив глаза.

– Разве я говорила, что-то о факультете Живописи? Ты волен поступить на любой факультет, ведь благодаря отсутствию метки, ты можешь выбрать любую специальность.

Глава 4

Происшествие в мастерской.

Хлопнув дверью, Лазар вышел из дома следом за сестрой. Щелкнул хорошо смазанный замок. На улице поднялся ветер, мокрый снег сыпавшийся с неба, тут же таял, касаясь мостовой. Из домовых печей поднимался черный угольный дым, густой завесой он повисал в воздухе, словно не желая подниматься к небесам. Будучи ребенком, Полина очень сильно этому удивлялась, пока дядя не рассказал ей о том, что верховный волшебник обнес Боливар защитным куполом, чтобы дым не поднимался на второй уровень, где воздух все еще свежий и не загрязненный.

Закашлявшись, девочка встретила встревоженный взгляд брата.

– В последние годы, воздух Боливара вконец испортился. Вскоре не останется никого, кто бы здесь жил. Каждый год, все больше людей перебирается на Андрес, и спускаются в Боливар лишь для того чтобы работать, – отстраненно пробормотал Лазар.

Близнецы прошли в конец длинной улицы, по обе стороны которой располагались многочисленные лавки и магазинчики. Остановившись на перекрестке, они наблюдали за тем, как по рельсам на всех парах летит большой пяти-вагонный паровик. Он начал тормозить еще задолго до остановки, но тем не менее, как и всегда проехал ее на несколько метров. Догнав паровик, близнецы запрыгнули в вагон. Достав из кармана несколько медных монеток, девочка сунула две из них в протянутую руку контролера (невысокого робота с единственным круглым глазом). Скосив его на монетки, он принялся пересчитывать жетоны и вошедших пассажиров.

Пройдя вглубь вагона, девочка сняла с лица очки, и устало выглянула в окно. Состав начал свое движение, быстро набирая скорость, и уже через минуту несся по улицам так быстро, что дома за окном мелькали бесконечным калейдоскопом монохрома.

В вагоне было шумно, многие из пассажиров были рабочими, закончившими ночную смену и теперь спешившими домой, на Андрес. Большинство из них шумело, предвкушая славный отдых после долгой суточной смены, а воздух в вагоне наполнял тяжелый аромат дешевого вина. Тяжело вздохнув, Полина натянула кепи на глаза, предчувствуя, что как только у рабочего класса закончатся темы для обсуждений, они непременно переключатся на излюбленные сплетни. Впрочем, рабочие не заставили близнецов долго ждать, и уже через мгновение заговорили о насущном.

– Сегодня утром, я слышал от сослуживца, что в этом году в Академию Волшебных Искусств на Андресе поступает намного больше абитуриентов, чем в прошлом, – произнес тучный мужчина с раскрасневшимся лицом.

Сухощавый, сидевший на заднем сидении безразлично пожал плечами.

– Это все потому, что тринадцать лет назад резко увеличился уровень рождаемости среди зверолюдей, а большинство из них обладают Индексом волошбы.

– Говорят, среди абитуриентов были замечены Безымянные, – пробасил толстяк.

Вагон тут же взорвался рокотом злых голосов.

– Да кто вообще их пустил на Андрес? У таких как они необходимо отбирать пропуска! – заявил один из рабочих, отпивая из початой бутылки вино.

– Верно, я слышал, они живут на окраине Боливара. Там им и следует оставаться для их же безопасности.

– Уверен, если им удастся поступить в академию, их непременно выгонят оттуда. Не пройдет и семестра, как дети благородных добьются их отчисления.

– Так им и надо, – злобно заметил сухощавый старик.

Лазар нахмурился, наблюдая за тем, как Полина отстраненно уставилась в окно. Поднявшись с сидения, он прошел к дверям, увлекая за собой, вяло сопротивляющуюся сестру.

– Они убили собственную мать, они не должны были родиться на свет, – эти слова стали последней каплей в океане терпения и хладнокровия Лазара.

Паровик принялся сбрасывать скорость перед следующей остановкой. Вздернув подбородок, мальчик окинул злословивших рабочих презрительным взглядом.

– Жалкие крысы подобные вам, погрязшие в чревоугодии и праздности не вправе рассуждать о чужой жизни, о которой к тому же им ничего неизвестно, – прошипел Лазар сквозь плотно сжатые зубы.

Полина сжала руку брата.

– Не стоит их проклинать, они не сделали ничего недостойного, – тихо попросила она, но мальчик уже вскинул руку.

Рабочие с удивлением и страхом взирали на красные всполохи пламени, лизавшие руку мальчика.

– Вы поплатитесь за свое невежество, – Лазар холодно усмехнулся. – Вы и капли в рот не возьмете, до тех пор, пока от всего сердца не признаете свою неправоту.

Ослепительная алая вспышка наполнила вагон изнутри, но не прошло и мгновения, как свет рассеялся. Паровик остановился на станции, и близнецы поспешно покинули вагон.

Полина взглянула на брата с осуждением.

– Тебе не следует использовать свою силу так опрометчиво.

Мальчик самодовольно ухмыльнулся.

– Думаешь, им повредит отсутствие алкоголя?

Полина натянула на лицо кепи, спрятав длинные золотистые косы под воротник пальто.

– Напротив, но в последнее время о тебе ходит слишком много слухов, – возмутилась девочка. – Ты что же желаешь стать местным злодеем?

Мальчик безразлично пожал плечами. Они шли по широкой грязной улице, вымощенной булыжником. Это был, пожалуй, самый неблагополучный район Боливара, где на задворках города ютились беспризорные дети и инвалиды. Черные провалы окон смотрели на близнецов с обеих сторон, а из подворотен доносилось смрадное дыхание бедности. Полина ненавидела этот район, но лишь миновав эти кварталы можно было попасть к самому крупному заводу дирижаблей в Тримирье.

Мрачные зловонные улицы резко обрывались высоким забором, обнесенным колючей проволокой. В окошке небольшой каменной будки с черепичной крышей горел золотистый свет свечи. Постучав в стекло, Лазар протянул выглянувшему оттуда служащему блестящий золотистый жетон, служивший пропуском на предприятие.

– Мы к профессору Моруа, – пояснил Лазар, обратив внимание, на то, что новый охранник не в меру любопытен.

Мальчика беспрепятственно пропустили, но охранник впился заинтересованным взглядом в лицо Полины.

– Не припомню, чтобы у господина Моруа была дочь.

Лазар нахмурился.

– У него и жены то никогда не было, – холодно парировал он.

– Мы его племянники, – проговорила Полина, стянув с головы кепи. Теперь черный снег падал на золотистые волосы девочки, оставляя на них мокрые темные пятна.

Охранник, явно растерявшись, нажал на кнопку. Раздался контрольный гудок и тяжелые металлические ворота поползли в сторону, пропуская посетителей внутрь. Взору близнецов предстал огромный металлический ангар, на пути к которому им встретилось несколько довольно внушительного размера роботов одинаковой модели. Они были выше близнецов на несколько метров. Худощавые, с длинными вытянутыми руками. Полине они показались похожими на скелетов, каких то неведомых человекообразных, но ужасающих существ. К счастью, занимаясь своими прямыми обязанностями, а именно переноской тяжелых грузов, они не обращали никакого внимания на детей.