Как свергнуть диктатора

Пролог

На маленький город опустилась ночь. Лесополоса, лежащая недалеко за его пределами, зашумела на холодном ветру. По черному небу растянулась паутина тонких молний. Белые вспышки переплетались между собой подобно кружеву, пронзая пушистую канву облаков. Грянул гром, и вместе с ним на землю обрушился ливень. Тяжелые капли застучали по листьям костлявых берез.

Где-то там, среди деревьев, из размокшей земли торчали стеклянные экраны старых телевизоров с налипшими на них прошлогодними листьями. Их облупленные деревянные корпуса поросли мхом. Было похоже, что кто-то решил устроить здесь целое кладбище этих бесполезных устройств. Их можно было обнаружить и в зарослях малины, и рядом с дорогой вдоль лесополосы. А из-под корней дуба пытались высвободиться сразу три экземпляра, но шансов у них было не много.

Очередная вспышка молнии очертила силуэт женщины, которая долго всматривалась в грозовое небо. Ее длинный алый шарф поверх черного ритуального балахона, развивался на ветру. От дождя ее укрывал прозрачный зонтик, вытянутый, словно бутон колокольчика. Короткими пальчиками левой руки женщина сжимала прозрачный флакон, в котором бурлила зеленая жидкость.

Женщина подошла к телевизору, увязшему в размокшей земле. Длинным ногтем она ловко подцепила пробку флакончика, и из узкого горлышка вынырнуло белесое облачко. Оно сжалось в маленький шарик, затем растянулось и призраком метнулось к небу, на секунду приняв форму кричащего лица с широко открытым ртом. Оно растворилось в каплях дождя.

Со стороны дороги к кладбищу телевизоров подошла еще одна женщина. Она была одета в строгое пальто, над собой держала широкий, почти плоский зонт. Заприметив неподалеку знакомую фигуру в балахоне, женщина проследовала к ней.

– Все прошло как по маслу. Я собственноручно отбирала экземпляры, – заверила женщина в пальто, обведя взглядом телевизоры. –Но… – на ее лице появилось любопытство. – Сколько времени потребуется телам, чтобы взрасти?

– Они сейчас в состоянии зародышей, – надменно изложила женщина в балахоне. – Но кадавры растут быстро. К зиме… Да, к зиме все будет готово.

– И работать… – встревожилась женщина в пальто. – Работать они смогут сразу?

Прежде чем ответить своей спутнице, женщина в балахоне взглянула на ближайший телевизор.

– Смогут. Ты это сразу поймешь. Если уж нет… Я подсоблю. Но не думаю, что они рискнут не повиноваться. Что тебе, что мне. У этих мертвецов две хозяйки.

Она небрежно подбросила флакончик. Он взмыл высоко в воздух и замер под переплетением ветвей березы. Капли зеленой жидкости друг за другом медленно выплыли из горлышка и, словно в невесомости, застыли в ожидании приказа, а потом разлетелись в стороны и яркими огоньками обрушились вниз. На каждый из телевизоров упала ровно одна капля.

– Считаешь, самозванец скоро явится? – спросила женщина в пальто.

Вторая фыркнула и задрала подбородок.

– Бредни! Предсказание было составлено некорректно, нечего на него ориентироваться. Лучше думай о своих задачах, не забивай голову всякой чепухой.

Женщина в пальто икнула и сделала шаг назад. Она приспустила голову.

– Понимаю. Однако, если…

– Никаких если! – отрезала женщина в балахоне. – Ты, надеюсь, не забыла про полученные мною силы. С ними нам беспокоиться не о чем.

Глава 1. Принципы

– Это жесть, я сейчас окоченею совсем, – скрипнул зубами Мирон и навалился на парту, подтягивая к себе пачку салфеток.

Когда он стал громко сморкаться, Аня к нему развернулась и назидательным голосом произнесла:

– Училка ж сказала, что можно в куртках сидеть.

Ни для кого не секрет, что зимой даже в помещении может быть холодно. Но то, что происходило в школе в этом году – уже перебор. По слухам, в некоторых кабинетах ситуация была настолько тяжелая, что старшеклассники вместо первых уроков физкультуры вынуждены пробивать проходы к своим партам через лед, намерзший за ночь.

– Не… – замялся Мирон. – Не хочу в куртке сидеть.

– Пф, – фыркнула Аня и закатила глаза.

Одно время девочка думала, что Мирон Смирнов не толстый, а просто носит еще двадцать слоев одежды под модной рубашкой. Так, на всякий случай, если захочется похвастаться своим исключительным вкусом и припасенными для этого случая нарядами. Он был единственный в классе, кого ограничения школьной формы ничуть не стесняли. Мирон даже из трех разрешенных цветов умудрялся собрать что-то поистине крутое. В остальном же мальчишка этот был достаточно заносчивым и эгоистичным.

– Да щас бы он еще куртку стал надевать, – захихикал кто-то с другого конца класса. – У него же рубашка новая!

Аня, выискивая весельчака, обвела класс таким суровым взглядом, что все притихли. Право поднимать на смех кого-то из своих товарищей имела только она.

Слева от Ани раздалось мерное бормотание:

– Третий ряд… третья парта… стул справа.

Это ожил Анин сосед, Денис Иванов. Спросонья он потирал впалые глаза, а как закончил бормотать – потрепал свой ежик волос костлявыми руками. Денис полная противоположность Мирона. Если Мирон весьма говорлив, порой даже слишком, то Денис вечно находится в сонном трансе, словно брахман. Впрочем, у него действительно наблюдались экстрасенсорные способности. Коронная фишка – вещие сны, которые трактовала его бабка-гадалка, потому что больше ни один человек в целом свете не способен найти потаенный смысл в сюжете сна, где, к примеру, три зеленых лимона объезжают сухопутную акулу.

Аня огляделась. “Третья парта, третий ряд, стул справа”… Денис прав. Катя, сидящая на том самом месте, поглядывала на Мирона и хихикала, прикрываясь рукой. Аня это запомнила. Первый ее принцип: “Никто не забыт, ничто не забыто”.

– А Воландемортовна… Она чет нам вообще задавала? – гаркнул кто-то на весь класс и тут же охнул, осознав сказанное.

– Ты че наделал?! – только и успела пискнуть Аня, как перед доской возникла Воландемортовна.

В классе зашуршали куртки. Все встали, и воцарилась тишина. Учительница тяжело выдохнула через нос и брезгливо поморщилась.

– Садтс-сь, – произнесла она, проглотив половину букв.

Ученики давно заметили, что Ольга Воландемортовна обладает удивительной способностью к телепортации. Пророни ее имя всуе – и она тут же появится. А если увидит, кто именно совершил этот грех – обязательно станет допытываться, по какому именно поводу ученики о ней сплетничают. Другой способностью Воландемортовны было то, что урок всегда начинался с ее прихода, даже если это случилось посреди перемены.

Кирилл усаживался непозволительно долго, аж три раза подвинув стул туда-сюда. Воландемортовна уперлась в него мрачным взглядом. Она, к несчастью, тоже придерживалась принципа “Никто Не Забыт”.

Учительница отложила журнал на край стола и прошипела:

– Почему с дошки не щтерто? Кто дежурный? Почему учитель должен на мещиво это шмотреть?

Раз…

С места смущенно поднялась Маша и побежала за губкой.

– Данил, Антон, почему вы вместе щидите? Девочка щ мальчиком!

– Так у нас девочек не хватает, – пожав плечами, равнодушно ответил Антон.

– Не вашно! Вас двоих я точно расшаживала, – Воландемортовна подтолкнула очки повыше на нос.

Два…

Класс замер в ожидании. Должно быть три…

– Пол тоже грязный, не домыли. Кто дежурил вчера?

Кирилл и Эдик, дрожа то ли от холода, то ли от страха, подняли руки.

Три.

Кроме принципа “Никто Не Забыт”, Воландемортовна придерживалась еще и принципа трех унижений: урок никогда не начнется, пока хорошее настроение не будет уничтожено единственным знакомым ей способом.

Учительница вновь открыла рот, возможно, чтобы добавить еще и четвертое – успокоительное унижение, но тут в класс вплыла тучная женщина почтенного возраста. Ученики встали, приветствуя незнакомую особу.

– Это что за персонаж? – прошептал Мирон, наклонившись к Ане, пока никто не видит.

На даме было длинное платье с попугаями, на губах ядерно-красная помада, а на носу восседали огромные солнечные очки. Лицо у дамы было какого-то особого розового цвета, такое, какое бывает у пупсов в магазине. Седые волосы стянуты пучок, готовый вот-вот развалиться.

Аня не успела ответить Мирону, так как в этот момент взгляд загадочной незнакомки уже устремился в их сторону, после чего дама с попугаями демонстративно кашлянула.

– Да-да, – засуетилась Воландемортовна. – Хочу вам предштавить Лярису Павловну, нашего нового директора. Ляриса Павловна, это мои – пятый “Б”.

Лариса Павловна сделала несколько быстрых шажков в сторону парт. А так как она была на высоких каблуках, прозвучало это, будто директриса на шашечной доске за один ход прошла в “дамки”, снеся чуть ли не все шашки соперника.

– Сегодня на седьмом уроке всех, – Лариса Павловна сделала паузу, в течение которой ее лицо порозовело еще сильнее, – повторяю, весь класс жду в учительской.

И ушла, оставив учеников в полном оцепенении.

Глава 2. Дисциплинарная беседа

После шестого урока весь класс собрался у двери в учительскую. Все были насторожены и нервничали, потому что Воландемортовна намекнула: с ними будет проведена некая “дисциплинарная беседа”.

– Че мы такого сделали, что всех на суд?! – возбужденно шептал Мирон, то и дело оглядываясь. – А меня за что? Меня даже вчера не было, когда вы списывали на контрольной!

– Я уверена, что это Та-Кого-Нельзя-Называть нажаловалась, – заявила Аня.

– Спасибо, капитан очевидность! И этог что, из-за грязной доски сразу к директору?– Мирон нервно поправил галстук. – Всех, значит, чтобы жизнь медом не казалась? Совсем сбрендили!

– Да тут не одна доска, тут целая лесопилка, недоумок, – парировала Аня. – Она же наверняка все припомнила – и пол немытый, и домашку несделанную…

– И тот день, когда ты накрашенная пришла, – напомнил Денис.

Аня густо покраснела.

– И это тоже, факт!

Макияж, разумеется, был тоже давно под запретом. Несмотря на это Аня однажды предприняла довольно отчаянную попытку вписаться в группу “популярных” девчонок, ярко накрасившись, и у нее даже это неплохо вышло. Однако закончилось все тем, что Та-Кого-Нельзя-Называть заставила смывать и помаду, и стрелки. Потом до Ани дошло, что “популярным” все сходило с рук, потому что они не только учились хорошо, но и лишний раз на глаза учителям не попадались.

– Кого она вообще из себя возомнила, эта Павловна? – надменно произнес Мирон, скрестив руки на груди. – Ты видела, что она носит?

– Что? – Аня вскинула бровь.

– Зачем ей солнечные очки зимой? В школе! Про попугаев на платье я вообще молчу…

Аня задумалась. Само появление Ларисы Павловны было уже достаточно впечатляющим, так что она совсем не обратила внимания на очки! Носить солнечные очки в помещении могут или шпионы, или… Второй Анин принцип гласил: “Презумпция виновности: все дураки, пока не докажут обратное”.

– Дура она просто, – констатировала Аня с облегчением.

Она насупилась и оперлась спиной о стену.

–Дура! – согласился Мирон.

Денис ограничился кивком.

Мимо прошел Женя Зиров из восьмого “В”. Аня тут же выпрямилась и пригладила свои хвостики.

– Женя, привет!

Женя остановился и обернулся к Ане с потерянным видом.

– Привет, Ань, а вы знаете вообще, че происходит?

– В смысле? – влез Мирон.

– Ну, зачем всех в учительскую? У меня вообще планы были…

– Так давай свалим, – предложила Аня, надеясь, конечно, что это поможет его планам оказаться поближе к ее планам.

Было видно, как на секунду Женя замер в нерешительности, но потом отрицательно покрутил головой.

– Ирина Юрьевна сказала, что если свалим, то сразу два.

– Ну два и два! – невозмутимо ответила Аня, кокетливо улыбнувшись.

– Ну нет, Ань, у меня в четверти тогда три выйдет, мне такое не надо.

Женя был очень красивый. В отличие от многих мальчиков он не подстригал волосы, и у него они свисали зачесом до подбородка. Одевался Женя тоже круто, даже круче Мирона. Надо ли говорить, что Ане он нравился.

Мирон вышел вперед.

– Подожди, этот вопросик обкашлять надо! Хочешь сказать, вообще всех, – он выделил голосом последнее слово, – вообще всех ведут на эшафот?

– Не прямо всю школу, – уточнил Женя, – все туда явно не влезут. Наш класс, “ашки” еще и ваш тоже. Но я знаю, что у десятых такое же собрание завтра намечается.

– Так не честно! – возмутилась Аня. – Мы понятия не имеем, что там будет, а они на нашем опыте выкатятся!

– Не стоит туда идти, ох не стоит… – бубнил Денис.

В былые времена в учительской писались олимпиады, поэтому там в два ряда стояли парты, но не отдельные, как в обычном классе, а длинные и скошенные, из-за чего с них всегда скатывались ручки. Вместо стульев были лавки, поэтому выйти из-за парты, если сидишь ближе к стене, нереально – если только не отдавишь ноги всем рядом сидящим. Здесь еще проводили родительские собрания, а теперь, судя по всему, новым трендом стали массовые казни. В самом конце учительской, не доходя метра два до стены, пол был приподнят, образуя подиум. Сегодня вошедшие смотрели на него как на эшафот.

Вскоре явилась Лариса Павловна. Три класса, ясное дело, успокоить было не так просто, однако с каждым шагом директрисы к подиуму количество перешептываний уменьшалось в геометрической прогрессии. Один за другим ученики замолкали, как загипнотизированные, наблюдая, с каким пафосом развиваются складки ее пестрого платья. С громким “цок” Лариса Павловна водрузила одну ногу на возвышение – все вздрогнули. Она переставила вторую ногу – и воцарилась гробовая тишина.

Директриса сглотнула так, что дернулся обвисший подбородок. Ее палец вытянулся в сторону Жени Зирова.

– Ты, – палец переместился влево. – Ты, – палец двинулся вправо. – Ты, ты и… ты.

Аня скорчила удивленное лицо, когда обнаружила, что палец указывает на нее. Поначалу страшно не было – не впервой получать по шапке. Смущало лишь то, что на сей раз она абсолютно ничего еще не успела натворить. Разве что Павловна каким-то образом проведала о… Нет, нет – это невозможно!

– Вставайте-вставайте, – распорядилась директриса. – Все сюда подходим. Встаем вот тут, слева от меня.

Пятеро избранных молча поднялись на эшафот и встали в ряд. Аня поспешила встать рядом с Женей.

Зловещий палец снова завис в воздухе. Директриса поводила им туда-сюда, что-то скрупулезно выискивая среди остальных учеников, сидящих за партами.

– А еще ты, ты, ты…

Со своих мест к проходу между партами стали протискиваться трое – две девочки и мальчик. Он был в безликих серых штанах, безукоризненно белой рубашке и серой жилетке. Первая девочка в серой длинной юбке по середину щиколотки, вторая в в юбке карандаш, тоже серой. Все трое дрожали от холода.

– Вот тут, справа, – скомандовала Лариса Павловна.

Дрожащие с постными лицами встали на указанные места.

– С моим приходом больше так не будет! – Лариса Павловна шумно втянула воздух через нос. – В школе требуется дисциплина. Она всегда требовалась, вы это знаете, но прошлый директор был не в состоянии ее поддерживать. А вы этим пользовались! Успешно пользовались чужой слабостью! Вам всем было удобно!

Повисла короткая пауза. Лариса Павловна смотрела то на сидящих, то на выстроившихся на эшафоте, смакуя их реакцию.

– Извините, – осмелился спросить Кирилл, сидящий за ближайшей партой, – а о чем речь?

Всеобщее внимание мгновенно переместилось с директрисы на него, что Ларису Павловну буквально взбесило.

– Я разрешала рот открывать? Кхм-кхм, – Лариса Павловна обернулась к эшафоту и пальцем, как шпагой, ткнула в Женю. – Ты! Ты куда сегодня утром пришел?

Женя вздрогнул, вспомнив горький опыт Кирилла, подумал, что лучше будет не отвечать. Директриса словно прочитала его мысли.

– В молчанку решил поиграть? Я спрашиваю, – повторила она, отделяя голосом каждое слово, – ты куда утром пришел?

– В школу… – тихо признался Женя.

– А мне кажется, на вечеринку! – Лариса Павловна, очень довольная собой, торжествовала. – Что это еще за кофта?

– Просто кофта, в школе ведь холодно…

– Фиолетовая! – самодовольно констатировала Лариса Павловна. – У нас школьная форма – это какие цвета?

– Синий, белый, черный…

– А кофта твоя какого цвета?

– Ну, фиолетовая.

– Хм-м-м-м-м-м? – Лариса Павловна наклонилась к лицу Жени, этим давая понять, что он сам должен сделать вывод.

– Это не школьная форма, – вздохнул Женя.

– Вот! Или снимай, или иди домой!

– Но мне холодно!

– А меня не волнует! – и директриса махнула рукой в сторону трех дрожащих. – Видишь? По форме одеты и не жалуются!

Дрожащие посмотрели на нее со вселенской грустью в глазах.

– Свободен!

Женя засунул руки в карманы и уже было направился к своему месту за партой, как вдруг, Лариса Павловна продолжила:

– Радуйся, что пока не было сверху приказа про стрижки! Я бы своему внуку ни-ког-да не позволила бы такой бардак на голове!

Женя сгорбился, будто пытался спрятать голову за воротник, и протиснулся в ряд сидящих одноклассников.

Лариса Павловна выдохнула и настала очередь Ани.

– Ты!

Девочка слегка ухмыльнулась и отсалютовала, громко топнув при этом ногой.

– Я!

По учительской прокатилась волна сдержанного смеха. Аня поискала взглядом Женю. Тот улыбался.

Ларисе Павловне очевидно очень нравилось командовать и ей было бы приятно наблюдать такое покорное поведение Ани, но только если бы она при этом она не осознавала, что на деле девочка просто кривляется смеха ради. У Ларисы Павловны задергался глаз.

На Ане сегодня белый свитер, синие брюки, черные туфли. Интересно, почему тогда она в команде “неверных”? Неужто критерием для попадания в ряды “Дрожащих-и-Правильных” было получить обморожение?

– Это что? – причмокнув, резко спросила директриса.

На сей раз Лариса Павловна не удостоила обвиняемую даже тычком пальца.

Аня еще раз осмотрела себя с ног до головы, затем сделала вид, что заметила что-то у себя на спине и повертелась на месте, якобы пытаясь “это” снять. Со стороны парт снова раздалось сдавленное хихиканье. Аня останавливаться на достигнутом не собиралась. Девочка сосредоточенно нахмурила брови. В тот момент, когда она оказалась спиной к директрисе, Аня хлопнула себя ладонью чуть ниже поясницы и сжала кулак, будто схватив воображаемую “ошибку”. После этого она стыдливо потупилась, пряча руки.

Лариса Павловна выглядела озадаченной.

– Что эт у тя? – спросила она быстро и нечетко, внезапно осознав, что ее орлиный взгляд мог упустить что-то еще.

– Моя ошибка, Лариса Павловна… – промямлила Аня, потупив взор.

– А ну, покажи! – скомандовала директриса.

Она обеими руками притянула к себе Анин кулак и разжала его. Внутри было пусто. Теперь в учительской смеялись уже не сдерживаясь.

Все лицо Ларисы Павловны задергалось. Но через секунду директриса шумно вдохнула и крикнула так громко, что все веселье разом померкло:

– Я спрашиваю – а это-о что-о-о?!! – казалось, что вся учительская заходила ходуном.

Аня проморгалась, как после порыва холодного ветра. Ей тут же была дана подсказка: ведьминский палец указывал на крохотный рисунок на ее свитере. Это был черный кот в изящном прыжке.

– Он же черный, – запротестовала Аня. – Он по форме одет.

– Скажи, если б кто-то из твоих учителей пришел в рубашке с котом, это было бы приемлемо?! – завелась Лариса Павловна.

Аня молча осмотрела Ларису Павловну с ног до головы, насчитав двенадцать попугаев на ее платье. Да, котов не было…

Аудитория, проследив за взглядом Ани, снова засмеялась. Голова Ларисы Павловны медленно стала разворачиваться в сторону сидящих.

– Кот! – рявкнула Лариса Павловна

Все разом затихли, а директриса, видимо, удовлетворенная полученным эффектом, резко повернулась к Ане – Это, по твоему…

– Это не школьная форма, – с готовностью ответила Аня, бесстрашно глядя прямо в черные очки директрисы.

– Нахалка, – фыркнула Лариса Павловна. Она указала на мальчика из группы Дрожащих. – Вот у Вовочки на жилете есть коты?

– Нет котов, – ответила Аня.

– У Леночки есть?

– Нет.

– А у Зиночки?

– Тоже нет.

– Молодец, свободна. Иди на место! – и Лариса Павловна кивком указала в сторону парт.

Аня сделала шаг к краю эшафота, но тут же замерла. Она открыла было рот, словно хотела что-то спросить, но не решалась.

– А кота мне вам оставить, или могу, все-таки, с собой забрать?

Аудитория взорвалась хохотом.

Глава 3. У пиратов не было кораблей

Любую речь, сказанную Мироном, уже к пятому классу можно было разбирать на цитаты. Кстати, фраза: “Да не было у пиратов кораблей!” – его авторства. Вы спросите, когда же он ее произнес? Да вот, всего два года назад. Одноклассники тогда заявили, что ни за какие коврижки не возьмут его играть в пиратов, ну разве что в качестве якоря. Импровизировал Мирон отлично, поэтому одной только фразой про корабли не ограничился, а после воцарившегося молчания преподал целую лекцию по истории, факты и события которой выдумывал на ходу.

– На самом деле пираты грабили только портовые склады, – заявлял он уверенно. – А вы просто сказок наслушались.

Надо ли говорить, что пораженные внезапно явленной харизмой рассказчика, третьеклассники легко поверили в факты, вроде: “Колумб тоже встречал пиратов, и знаете где? Не в море, а на суше!”

К Мирону можно было обратиться с любым вопросом и немедленно получить на него развернутый ответ в области медицины, истории, литературы, строительства, филологии, астрономии и кулинарии. И это лишь малая часть всех его явленных способностей.

Сегодня Мирон должен был стать экспертом по паранормальным явлениям.

– У меня однажды кот на картину таращился целых два часа, – начала рассказывать одноклассникам Вика Седова. – Она потом ночью упала. Но мне эту картину не жалко вообще, стремная она была.

– А животные чуют нечистое, – деловито заявил Мирон. – Да-да.

– А кто слышал про лесополосу, которая возле сахарного завода? – спросил Дима. – Поговаривают, что она проклята.

– Я слышал, – тутже кивнул Мирон. – И был там, и не один раз…

Катя прищурилась.

– Ты ж говорил, что к заводу не ходишь?

Мирон, держа аристократическую прямую осанку, изящно обернулся к собеседнице и переспросил.

– Че?

Катя не сконфузилась и продолжила:

– Ну, говорил, что у тебя проблемы с легкими. А там, возле завода, воздух плохой.

Вы бы тут сказали, что Мирон попался, и фраза, сказанная однажды физруку ради того, чтобы не идти играть в футбол, выдала его с потрохами. Но нет! Мастерство мальчика к тому моменту выросло достаточно, чтобы выпутаться и из такой ситуации.

– Так это когда было-то? – утешил он одноклассницу, лукаво улыбаясь. – Я уже поправился!

– Да, это верно, – заметила Катя. – Не похудел.

Мирон был оскорблен, но недостаточно, чтобы удостоить худощавую особу еще секундой своего внимания. Он уже поймал на себе восторженные взгляды слушателей и останавливаться не собирался.

– Вы знали, что возле сахарного завода… – ему пришлось сделать паузу, чтобы придумать продолжение, которое слушатели ожидали с затаенным вниманием. – Так вот, там происходят необъяснимые вещи!

– Ой, ну все, – покачала головой Катя, – это становится уже не интересно.

Но ее выпад был проигнорирован.

– Абсолютно необъяснимые вещи, – с жаром включился в разговор Димка. – Там пропадают кошки!

Мирон вскинул брови и понимающе кивнул.

– Кстати, это, походу, правда! – подал голос Антон. – У меня котяра как два дня назад куда-то уперся, так до сих пор и не вернулся!

– Знаете, кровь животных куда легче добыть, чем кровь человеческую, – заговорческим тоном продолжил Мирон. – И кое-кто этим пользуется…

Катя даже заерзала от нетерпения, так ей хотелось опровергнуть все эти бредовые сплетни. Как только Мирон, выпятив грудь, замолк, она на одном дыхании выпалила:

– Если бы эти твои вампиры в лесополосе жили, то они б давно умерли! Там ведь от света прятаться негде. Это не лес – это три пня и лысая береза!

– А я никогда и не говорил, что это вампиры, – невозмутимо произнес Мирон. – Это зомби. У них своей крови нет, поэтому они и пьют чужую. И я с ними сражался.

– Нам одиннадцать, а не семь, – пробурчал Дима. – В призраков я еще поверю, но зомби – это бред.

– Мне уже двенадцать! – заявила Аня, тем самым включившись в беседу.

Надо сказать, что с Мироном она охотно общалась по двум причинам. У него всегда можно стащить чего-нибудь пожевать – это раз. Второе – Мирон и для себя, и для товарищей (если это не шло вразрез с его планами) за секунду сгенерирует оправдание любой сложности. Но вот со своими рассказами, с ее точки зрения, он частенько перебарщивал. Как и с одеждой.