Хроники Забытых

Глава 1. Имя в пыли

"Ты станешь по-настоящему мёртвым только тогда, когда тебя перестанут вспоминать."

– надпись, выцарапанная на внутренней стороне двери архива.

Пыль здесь не оседала – она жила. Как будто в этих стенах её собирали из воспоминаний, которых больше никто не помнил.

Я провёл пальцами по корешку древней книги. Обложка хранила отпечаток ладони, давно остывшей. Страницы шуршали, как шаги призраков. Всё, что осталось от души – имя, история и пустое пространство между ними.

"Элария С." – прочёл я вслух.

Шепот прокатился по полкам, как эхо далёкой песни. Значит, ещё не время забыть её совсем.

Я, Хранитель.

Тот, кто перечитывает жизни, которые больше никто не вспоминает. Здесь, в Пределе Имен, не хранят славу. Здесь хранят остатки – чувства, сцены, голоса, порой неразборчивые и рваные, как полусгоревшие письма.

Элария…

Я коснулся пером бумаги и позволил её истории вновь случиться.

Она родилась в городе, который стёрли с карты задолго до того, как появились новые. Её мать продавала травы, а отец был ткачом. Элария никогда не была особенной – в этом и заключалась трагедия. Она не спасала мир, не предавала королей. Она просто жила. Любила мальчика, который уехал. Писала письма, которых никто не читал. Болела, но не жаловалась. Пела, когда думала, что её никто не слышит.

Однажды она исчезла. Даже не умерла – исчезла. Словно мир решил, что таких, как она, слишком много.

И всё же я записываю.

"Она улыбалась, даже когда понимала, что никто не запомнит её имя."

– я вписал эту строчку в книгу, прежде чем пыль снова укрыла страницу.

Когда я вышел из архива, на пороге сидела девочка в рваном пальто.

– А моё имя ты тоже запомнишь? – спросила она, глядя сквозь меня.

Я не знал, откуда она. Но, как и всегда, кивнул.

Моё дело – помнить.

Глава 2. Девочка с пустыми глазами

"Некоторые приходят не за ответом, а чтобы кто-то просто не забыл задать вопрос."

– из записей Хранителя

Она появилась в сером, будто сшитом из небытия, пальто.

На лице – ни цвета, ни возраста. Только пустота, пронзающая взглядом, будто ветром сквозь заброшенные окна.

Её ботинки были испачканы пеплом.

– Ты ведь Хранитель?

Я молчал. Говорят, если незнакомец знает, кто ты – это либо беда, либо знак.

– Я не помню, как меня зовут, – продолжила она. – Но я думаю, ты сможешь это найти.

Я провёл её в Зал Источников – туда, где память шепчет сквозь чернила, старые ключи и пепельные зёрна забытых имён.

Она касалась каждой вещи с осторожностью, будто боялась снова раствориться.

– Что ты видишь? – спросил я.

– Картинку. Я.… маленькая. Держу кого-то за руку. Всё плывёт. Потом тьма. И я здесь.

– Боль? – уточнил я.

Она помотала головой.

– Нет. Только пусто. Как будто меня не стало ещё до того, как я исчезла.

Я достал один из кристаллов памяти. Он хранил только трещину – и тёплый голос:

«Эми… не бойся. Ты сильная. Даже если забудешь – я буду помнить за нас обоих…»

Девочка вздрогнула.

– Это имя…

– Эми?

– Да, – прошептала она.

Словно это имя в первый раз зажгло в ней свет. Словно оно разорвало нить между «никем» и «кем-то».

Я записал:

Имя: Эми

Форма: девочка без возраста, с глазами, в которых не отражается свет

Призрак? Заблудшая? Или… что-то иное?

Впервые произнесла своё имя после услышанной записи. Реакция – слёзы. Не боли. Памяти.

Когда я поднял взгляд, её уже не было.

Только отпечатки ног в пепле. И ощущение, будто её история только начинается.

Глава 3. Сторож у пустых врат

«Никто не проходит дважды через врата безымянных и забытых. Но я видел, как кто-то стоял у них слишком долго – как будто ждал, что кто-то вернётся из пепла»

– из хроник Предела Имен

Есть место, куда даже я, Хранитель, не захожу без причины.

Предел памяти. Врата, что ведут в пустоту. Не в смерть. Не в жизнь. А в то место, где души ещё не определились – быть ли им забытыми.

Сторож встречает меня молча.

Он – один из немногих, кто жив дольше, чем суть этого мира. Его лицо – как пыль на зеркале: ты знаешь, что видел его, но не помнишь, где.

Имени у него нет. Или, скорее, он отдал его в обмен на то, чтобы помнить всех, кто проходил через врата.

– Ты привёл кого-то? – спросил он, не глядя.

– Нет. Но кто-то уже стоял здесь. Девочка. Эми.

Он вздрогнул. И впервые за всё время – посмотрел прямо в меня.

– Эми? Та, что держала руку брата, когда сгорел их мир?

– Возможно. Она не помнила. Но её имя отозвалось.

Сторож отвернулся. Ветер прошёл по полю забвения – тонкий, как шёпот листа на ветру.

– Они редко возвращаются. Особенно те, кто так и не ушёл. Если она у врат – значит, память кого-то другого удерживает её. Возможно, брата. Возможно, тебя.

– Меня?

Он ничего не сказал. Только протянул мне небольшой обломок зеркала.

На нём – искажённое лицо мальчика. Слеза. Пепел. И голос:

«Если ты вспомнишь – я стану светом, даже если мы исчезнем».

Я записал:

Эми связана с другим потерянным именем – возможно, с братом.

Предел Имен реагирует на неё иначе, чем на прочих. Это не первый раз, когда она у врат.

Сторож намекает на связь со мной. Возможна пересборка памяти? Проверить.

Когда я обернулся, ворота были уже открыты. Но не для меня.

За ними кто-то стоял. Мальчик. В тени. И, кажется, он знал, что я его ищу.

Глава 4. Имя, стёртое из книг

«Некоторые страницы сами выгорают из книги мира. Их не вырывали – они исчезли, потому что кто-то пожелал забыть»

– из трактата «О чернилах бытия»

Зал Писем – одно из немногих мест, где время оставляет следы.

Своды его потолков увиты лентами забвения, а на столах лежат листы с именами, уже давно стертыми. Здесь я работаю, когда не хожу среди теней. Здесь – моё прибежище и мой страх.

Сегодня я пришёл искать не имя. Я пришёл за тем, чего не существует.

Пепельный лист. Он появляется тогда, когда имя было вычеркнуто не временем, а чьей-то волей. Насильно. С болью.

Я нашёл один.

Имя: —

След памяти: слабый.

Связь: девочка. Эми.

Стих: «Ты смотрела на пепел как на дождь,

А я молчал, чтобы не сгореть рядом.»

Это был не её лист. Но в нём была она. Как второстепенное лицо в чьей-то трагедии. Как тень в кадре старой фотокамеры.

Я чувствовал в этом знакомый ритм. Не букв, а пауз между ними.

Я вытащил из шкафа свою старую книгу – ту, которую никогда не открывал полностью.

На переплёте – ни слова. Только вмятина, как будто её носили в груди, прижав к сердцу.

Открыв её, я увидел почерк, который был почти как мой, но немного неровный.

Как если бы я писал ребёнком. Или… если бы писал кто-то, кто знал меня.

«Она была солнцем в тех руинах. Но я закрыл глаза и обвинил во всём свет.»

Я не помнил этой записи. Но знал, что это – моя рука. Или чья-то, кто был мной когда-то.

Я прошёлся по залу. Один из автоматонов, старый механизм из эры Бессонных, повернулся ко мне.

– Ищешь стертое?

– Ищу то, что осталось даже после стирания.

– Тогда ищи в себе. Некоторые книги не пишутся пером.

Я вернулся к листу Эми.

Под светом лампы появилась новая строчка:

«Хранитель. Связь установлена. Имя: неопределено. Но она звала тебя не по титулу…»

Значит, мы были знакомы.

Значит, её имя связано с моим.

Но кто она сестра, друг, потерянная половина?

А главное – кем был я… до того, как стал Хранителем?

Глава 5. Там, где забытые не молчат

«Не все, кто исчез, хотят быть найдены. Но каждый оставил за собой эхо – даже если оно звучит только внутри тебя.»

– из «Записей сквозного пути»

Есть место, о котором не упоминают даже в Зале Писем.

Место, куда не ведёт ни один путь.

Я узнал о нём, когда начал видеть сны, которых не помнил.

В них всегда была река – не из воды, а из голосов.

Каждый шептал одно и то же:

«Ты забыл не имя – ты забыл себя.»

Чтобы попасть туда, я выключил все лампы, снял перчатки, спрятал ключи и пошёл без направлений.

Я шёл по лестнице, которой не было.

Шёл до тех пор, пока не почувствовал, что не существую.

Тогда я услышал – кто-то говорил в темноте.

Говорили мёртвые.

Говорили забытые.

– Ты пришёл, Хранитель. «Но не ради нас», —сказал первый голос.

– Ты ищешь себя, – сказал второй.

– Ты боишься, того, что найдёшь, – сказал третий.

Я молчал. А они продолжали:

– Мы помним тебя. Не как того, кто пишет. А как того, кто терял.

В темноте появилась фигура. Облачённая в плащ из перьев. Вместо лица – зеркало, разбитое по диагонали.

– Ты когда-то оставил здесь своё имя, чтобы не страдать, – сказал он.

– Но забрал с собой чужую память.

Я протянул руку – и коснулся стекла.

Оно вспыхнуло.

Девочка на мосту. Смотрит вниз, на отражение неба в реке.

Мальчик рядом с ней. Его руки дрожат. Он что-то хочет сказать, но молчит.

Она поворачивается:

– Если когда-нибудь ты меня забудешь – просто не возвращайся.

Картина исчезает.

Я отдёрнул руку.

– Кто она? – прошептал я.

– Та, кого ты потерял дважды, – сказал Зеркальный. – Один раз – когда ушёл. И второй – когда перестал вспоминать.

Он протянул мне лист. Он был пуст.

– Напиши её имя. Если помнишь.

Я смотрел на лист. Но рука дрожала. Пальцы не слушались.

Я не помнил. Я чувствовал её – но не знал, как назвать.

– Тогда ты ещё не готов, – сказал он.

И всё исчезло.

Я проснулся в Зале Писем. На полу – лист. На нём – пятно пепла и слово:

"Эми…"

Глава 6. Эми – имя, не поддающееся пеплу

«Некоторые имена не исчезают, даже если ты сам исчез для мира.»

– фрагмент из заметок Хранителя

Слово, оставшееся на листе, не давало мне покоя.

Эми.

Оно было слишком лёгким, чтобы быть случайным.

Слишком тёплым, чтобы быть безликим.

Слишком знакомым, чтобы быть чужим.

Я взял его, как берут хрупкое перо – и пошёл вниз, в хранилище воспоминаний, где пыль лежит даже на воздухе.

В самом дальнем зале, за стеллажами, которые скрипят от забытых лет, я открыл старую коробку без описи.

На ней не было имени. Только метка:

«Распад без даты. Обрезано временем.»

Внутри – письма, выцветшие страницы, обрывки фотографий и сложенные салфетки с детским почерком.

И один аудио-фрагмент.

Я включил его.

Женский голос.

Тихий, с лёгкой сипотой.

Она смеялась:

– Если ты это слышишь, значит, наш план провалился. Ну, или ты упрямый, как всегда.

Пауза. Слышен шум ветра.

– Меня звали Эми, но ты называл меня иначе.

Я была для тебя… эхом, наверное. Ты слушал, когда никто не слушал.

А я.… я помнила тебя даже тогда, когда ты сам забыл, кем был.

Пауза. Кажется, она дышит.

– Я оставила осколки в чужих воспоминаниях. Ты найдёшь их. Если готов.

Только не забудь – некоторые вещи нельзя собрать полностью.

Иногда боль остаётся, даже если память исцеляется.

Но ты должен попробовать.

За нас обоих.

Запись оборвалась.

Сигнатура совпала: голос принадлежал девочке по имени Эмилия Мэйор, умершей тридцать лет назад.

В архиве было несколько упоминаний – странная пропажа, дневники, стихи, где одно и то же слово повторяется с разной интонацией:

"Жди."

"Жди меня."

"Я жду тебя."

Я нашёл старую карту, где рукой на полях были сделаны надписи – словно кто-то вел туда Хранителя, которого ещё не существовало.

И я пошёл.

Глава 7. Те, кто шепчут в полях

«Даже если тебя никто не зовёт по имени – трава всё равно помнит, кто по ней ходил»