Последние Северы

Вторая дочь Месы Юлия Авита Мамея вступила в брак с Марком Юлием Гессием Марцианом. Он происходил из финикийского города Арки и тоже занимал различные прокураторские должности. Как мы видим, он тоже был сирийцем или финикийцем, что говорит об устойчивой тенденции правителей Эмесы заключать браки с земляками. Мамея стала матерью будущего императора Александра Севера (Марка Юлия Гессия Бассиана Алексиана).

Сыновья воспитывались матерями при бабушке, то есть, при императорском дворе. К 218 году Бассиан достиг возраста четырнадцати лет (родился в марте 204 года), а Алексиану пошел десятый год (родился 1 октября 208 года). По обычаям семьи, они были посвящены богу Солнца Элагабалу и воспитывались в своей религии. Более того, Бассиан был уже жрецом Элагабала. Сначала это была, видимо, формальность, но, когда Макрин выслал семью в Эмесу, Бассиан реально стал служить в главном храме Элагабала в городе предков. Бассиан был очень красив и изящен, но, как считается, был быстро развращён ритуальными храмовыми оргиями, в том числе, гомосексуальными. Только вот мы, например, в этом сомневаемся. Как мы уже указывали выше, никаких извращений в официальном культе Элагабала до этого не было зафиксировано. Обычный восточный культ. Как, например, обычная сегодня католическая церковь. Там официально категорически запрещён гомосексуализм и любой разврат, но скандалов на эту тему там полно. Да и секты на его базе возникали. То же могло быть и с Бассианом. Нам кажется, что Бассиан сам определил свою судьбу, совершив однажды, как сейчас говорят, каминаут, «почувствовав» себя женщиной. Или это происходило постепенно. И именно Бассиан, будущий Гелиогабал, стал стал основателем той сатанинской секты, которую вывез из Эмесы в Рим вместе с «чёрным камнем» Элагабала. Его секта была принципиально отлична от изначального эмесенского культа. Как к этому отнеслись его мать и бабка, мы не знаем, но эта сторона жизни Бассиана не афишировалась семьёй. Видимо, думали, что перебесится. Между тем, именно эта сторона жизни и стала определяющей в характере будущего императора.

Домна и Меса были очень умными женщинами, начитанными и высоко образованными. Их литературно-философский кружок при императорах Септимии Севере и Каракалле был широко известен. Они покровительствовали тогдашним учёным, литераторам, историкам, юристам. Домна вела значительную часть государственных дел при своём сыне Каракалле, а Меса ей помогала. Она была в курсе всех проблем империи. Учитывая тот факт, что вплоть до 217 года Меса проживала при императорском дворе, можно с уверенностью сделать вывод о наличии большого количества сторонников и клиентов её семьи в армии, чиновничестве и аристократии. После смерти Домны, как мы уже сказали, император Макрин приказал Месе возвратиться на родину в Эмесу, где проживать в отцовском доме. Имущество ей было сохранено. Между тем, за долгие годы жизни при императорском дворе, Меса накопила огромное состояние.

Рядом с Эмесой в Рафанее располагался постоянный лагерь легиона III Gallica. Многие воины этого легиона исповедовали местную религию и часто приходили в храм, где с удовольствием общались с Бассианом. Вряд ли он тогда демонстрировал воинам свои извращения. Часть же воинов легиона были клиентами Юлии Месы и находились под её покровительством. Именно среди воинов этого легиона Меса и запустила слух о том, что её внук Бассиан Гелиогабал в действительности по рождению сын Антонина Каракаллы, ибо Антонин часто посещал ее дочерей, которые были юными и прекрасными, в то время, когда она жила с сестрой во дворце. Воины распространили этот слух, так что он разошелся по всему гарнизону Рафанеи и был с энтузиазмом воспринят воинами и жителями города. 15 мая 218 года гарнизон Рафанеи объявил Бассиана Гелиогабала императором Антонином и отказался подчиняться Макрину как узурпатору и убийце императора Каракаллы. Автором последнего слуха была покойная Домна, от которой его и подхватила Меса. Солдаты охотно приняли эту версию событий 217 года, что и стало основной причиной мятежа. В последовавшей за этим краткой, но ожесточённой гражданской войне, Макрин был разбит и бежал, а его сын и наследник Диадумениан убит.

Новоиспечённый император Антонин (Гелиогабал) с армией вступил в столицу Сирии Антиохию вечером 9 июня 218 года. Он должен был въехать через Восточные ворота, пройти по широкой улице с колоннадами, повернуть направо у Омфала, центра города, и по улице, которая вела вниз к мосту, перекинутому через реку Оронт, попасть в императорский дворец, стоявший на острове. Воины жаждали ограбить богатый город, считая жителей, симпатизирующими Макрину, однако Юлия Меса понимала значение Антиохии, которая на тот момент была единственным реальным центром её власти. Она убедила внука пообещать солдатам по 500 денариев при условии сохранения города в целости. Деньги были выданы, причём часть из них была взыскана с горожан, с радостью пожертвовавших малым, ради сохранения большего. Из Антиохии Антонин (руками матери и бабки) написал в Сенат, приняв императорские титулы, не дожидаясь одобрения Сената, что нарушало традицию, но стало обычной практикой среди императоров со времён Септимия Севера. Официально он стал именоваться «император Цезарь Марк Аврелий Антонин Благочестивый Счастливый Август Гелиогабал». Впредь мы будем называть его Гелиогабалом, хотя, как раз так его римляне не называли, а называли Антонином при жизни и Лже-Антонином после смерти. В соответствии с фиктивным усыновлением Септимия Севера Марком Аврелием, Гелиогабал тоже теперь возводил ряд своих предков вплоть до Нервы и Траяна (см. например: CIL VIII 10347). Направленные в Рим письма провозглашали амнистию для Сената, подтверждали его законы, но осуждали администрацию Макрина и его сына. В первую очередь, Меса, а именно она, видимо, писала это письмо, подчёркивала низкое происхождение Макрина и впервые официально раскрывала его заговор против Антонина Каракаллы, выставляя преступником и узурпатором. Ведь раньше большинство граждан империи и сенат официально считали, что Каракалла пал жертвой мести убийцы-одиночки. Вот фрагмент письма: «Этот человек, которому даже не дозволялось войти в здание сената после объявления о том, что вход туда запрещен для всех, кроме сенаторов, осмелился захватить власть и стать самодержцем прежде, чем сенатором, предательски убив императора, которого был призван охранять» [Дион Кассий. Римская история 79, 1].

Возможное изображение Юлии Месы

В том же письме, «Гелиогабал», то есть, Меса, не скупился на обещания не только воинам, но и сенату и народу (он возвестил о том, что всегда и во всем будет стремиться поступать подобно Марку Аврелию и Августу, последний из которых принял власть также в юном возрасте). Именно это обещание было идеальным для сената, хотя патриции и понимали, что оно вряд ли будет выполнено. Со времён Септимия роль аристократии всё больше переходила к чиновничеству, и тенденция эта была устойчивой.

Кроме письма, Меса отправила сенату памятные записи Макрина и письма последнего к префекту города Марию Максиму с дурными отзывами о сенаторах, надеясь с помощью этих документов вызвать еще большую ненависть сенаторов к Макрину и Марию Максиму и добиться большего расположения к себе.

Между прочим, это письмо Меса поручила отвезти в Рим бывшему центуриону легиона IV Scyphica Клавдию Элию Поллиону, отличившемуся захватом цезаря Диадумениана и срочно получившему за это ранг консуляра. Она явно рассчитывала на этого человека. Как и на префекта легиона II Parthica Публия Валерия Евтихиана Комазона, который стал префектом претория и получил консульские отличия (Ornamenta consularia). Комазон был человеком самого низкого происхождения. В молодости он выступал в Риме в качестве пантомима (Геродиан V. 7. 6; АЖА. Гелиогабал 12. 1), но потом, вероятно, выбрал военную карьеру и начал службу простым солдатом. Возможно, он даже не был римским гражданином, ведь во Фракии, где он служил, не было римских частей. В 193 году за какой-то существенный проступок он был отправлен легатом Фракии на триеры. Однако, тут подоспел переворот Септимия Севера, для которого легат Фракии был врагом. Соответственно, Комазон, как пострадавший от последнего, оказался в числе сторонников Севера. Он сделал блестящую карьеру, получил всаднический титул, и к 218 году был уже префектом легиона II Parthica, а теперь вот стал префектом претория (АЕ 1955,51) и позднее даже консулом 220 года (АЕ 1950, 238) и трижды префектом Рима (Дион. LXXIX, 4,1–2). См. подробнее о его карьере: Kettenhofen Е. Die syrischen Augustae in der historischen Uberlieferung: ein Beitrag zum Problem der Orientalisierung. Bonn, 1979. S. 29 ff.

Дион Кассий характеризует Комазона как лицедея и шута, полностью оправдывавшего своё прозвище «Гуляка». Это явное преувеличение. Комазон был весьма умён и работоспособен, но для Диона он был выскочкой и ни в коем случае не ровней.

Сам же легион II Parthica за предательство Макрина был награжден пышным титулом Antoniniana Pia Fidelis Felix Aeterna.

Поллион стремительно помчался в Рим. Скорее всего, он плыл на быстроходном военном корабле из Антиохии до Брундизия или даже до Остии. В любом случае, он прибыл в Рим уже в середине июня и передал письма в сенат. Возможно, он сам и зачитал их. Именно Поллион должен был проследить за нормальным переходом власти в Риме. Для этого у него были часть преторианцев и часть легиона II Parthica. Гелиогабал (точнее Меса) прислал этим воинам письма с призывом о признании и просьбой поддержать Поллиона. Как отреагировали в Италии на столь ошеломительные известия? Лампридий утверждает, что «все классы были полны энтузиазма». И наоборот, Геродиан говорит, что царило «всеобщее уныние». На самом деле реакция сенаторов была неоднозначной. Без сомнения, большинство, подобно Кассию Диону, держали свои взгляды при себе и со всем соглашались. Большинство сенаторов не любили Макрина, но они ненавидели и Каракаллу. А ведь Гелиогабал был представлен как сын Каракаллы. Кассий Дион говорит, что они были охвачены страхом. У многих были на то веские причины. Реакция народа неизвестна, но судя по всеобщей любви к Каракалле, она должна была быть одобрительной.

Как бы то ни было, сенаторы признали Гелиогабала императором и сыном Каракаллы. В середине июня 218 года Гелиогабала провозгласили консулом. При этом вторым консулом остался, не воспринимаемый сенатом, а значит безопасный, бывший префект претория Марк Оклатиний Адвент, находившийся в Риме, куда его направил ещё Макрин. Таким образом, один консул теперь находился в Антиохии, а другой – в Риме, хотя, реально там «рулил» человек Месы Поллион.

Чтобы заручиться поддержкой широких кругов населения, сенат обожествил покойных Каракаллу, пользовавшегося большой популярностью, и Юлию Домну, а Юлия Меса и Юлия Соэмия получили высший титул «августа», как когда-то Домна. Имя же Макрина было вычеркнуто Сенатом из всех документов и предано проклятию (поэтому императорские артефакты Гелиогабала свидетельствуют, что документально он наследовал власть напрямую от Каракаллы, а никакого Макрина как бы и не было).

Ещё до 13 июля 218 года Сенат назвал 14-летнего подростка Гелиогабала «отцом отечества» (pater patriae). 14 июля он был принят в коллегии всех римских священнослужителей, включая коллегию понтификов, где получил высшую должность «Великого понтифика» (pontifex maximus) [Дион Кассий. Римская история 79, 1, 8]. Таким образом, Гелиогабал стал верховным жрецом Римской империи. Раньше это была довольно дежурная должность, но не теперь. Скоро Рим это почувствует.

В общем, Поллион вполне успешно справился с задачей установления новой власти в Риме, после чего вновь срочно понадобился Месе. Считается, что ещё по пути в Италию Поллиону было поручено разобраться с неприятностями в Вифинии. Мы не знаем природы этих беспорядков. Наместник провинции Цецилий Аристон, вроде бы, был лоялен Гелиогабалу. Об этом можно сделать вывод, исходя из того, что примерно в это же время беглый император Макрин боялся Аристона, поэтому не поехал в столицу провинции Никомедию, а пытался инкогнито переправиться в Европу. Возможно, он ошибался и Аристон вовсе не был сторонником Гелиогабала. Но, как бы то ни было, никакого мятежа в Вифинии сразу после захвата власти Гелиогабалом не было. Поллион просто не успел бы принять участие в его подавлении, поскольку сломя голову мчался в Рим. Значит, восстание произошло чуть позже. Вероятно, это было в августе 218 года. Может быть, беспорядки начались после захвата Макрина, которого вифинцы не хотели выдавать Гелиогабалу. Уж очень странно всё сложилось в Вифинии: арест Макрина и восстание, а потом зимовка там императора с армией. В общем, восстание в Вифинии было поручено подавить именно Поллиону. Кассий Дион говорит, что Поллион быстро покорил Вифинию. Какими силами? Он, конечно, мог собрать какие-то ауксилии в окрестных провинциях, включая саму Вифинию, где дислоцировалась Фракийская когорта, но мы попробуем выдвинуть ещё одно предположение. Дело в том, что сразу после Вифинии, Клавдий Элий Поллион был назначен легатом пропретором провинции Верхняя Германия. Это подтверждает надпись CIL XIII, 6807 из Могонциака. Между тем, нам известно, что в это самое время вексилляция войск Верхней Германии (как, впрочем, и Нижней) начала своё возвращение на родину из Каппадокии. Принято считать, что она выступила в Европу одновременно с императорским двором осенью 218 года. Однако, точно это неизвестно и нигде не указано. Не могло ли быть так, что Германская вексилляция вышла раньше, чтобы подавить восстание в Вифинии? Вполне могло. В этом случае, вексилляция и должна была подавить эти волнения, а возглавил её Поллион, которого сначала поставили препозитом Германской вексилляции, а потом легатом Верхней Германии. Дион утверждает, что Германская вексилляция зимовала в Вифинии. Значит, и Поллион был там. Клавдий Элий Поллион вновь доказал свою преданность и талант. Приходится признать, что этот человек оказался удачным выбором Месы. А ведь Верхняя Германия была важной провинцией с двумя легионами вдоль верхнего Рейна и массой ауксилий. Эти войска уже выдвигали и ставили своих императоров. Поэтому Рим всегда держал на Рейне самых надёжных людей. Кстати, след Поллиона обрывается как раз в Могонциаке. После года головокружительного успеха (центурион – захватчик Диадумениана – сенатор в ранге проконсула – представитель новой власти в сенате и Италии – наместник Вифинии – наместник Верхней Германии) мы больше ничего не слышим о Поллионе. Надпись в Могонциаке не стерта, значит Поллион не пострадал OTdamnatio memoriae. Возможно, после Германии он оказался не у дел и наслаждался спокойной жизнью на пенсии, живя на миллион сестерциев, которые достались ему вместе со статусом сенатора. Но мы ещё пару раз встретимся с Поллионом.

Всё лето 218 года Гелиогабал оставался в Антиохии, очевидно, опасаясь уходить с симпатизирующего ему Востока до более серьёзного укрепления власти. Следует учесть, что тогда ещё жив был Макрин, который находился в бегах. Существовала вероятность того, что ему удастся попасть в Европу и организовать сопротивление сирийскому клану западных войск. Бывший императорский двор Макрина находился в Антиохии и его тоже надо было «вычистить» под нового императора. А ведь ещё надо было расставить своих людей на Востоке. Всем этим Юлия Меса от имени внука и занялась. Двор, наместники, военачальники и чиновничество на Востоке были основательно «почищены». Кое-кто лишился жизни. Были казнены даже некоторые всадники императорского двора, ближайшие соратники Макрина. Среди них Дион называет префекта претория Юлиана Нестора. Скорее всего, был казнён и второй префект претория Ульпий Юлиан. Оба были соучастниками убийства Каракаллы, участниками гражданской войны и на пощаду им не стоило рассчитывать. Были казнены преторианские трибуны Немезиан и Аполлинарис, убийцы Каракаллы. Был казнён также легат Келесирии Гай Фабий Агриппин, участник заговора против Каракаллы.

Вероятно, тогда же был смещён и казнён легат Аравии Пик Цериан (если его имя правильно написано в тексте – скорее Пика Цезиан), возможно, за то, что не объявил вовремя о поддержке Гелиогабала, и его обязанности стал исполнять молодой прокуратор провинции Гай Фурий Сабин Аквила Тимесифей. Здесь мы впервые встречаемся с этим видным государственным деятелем Рима III века. Судя по имени, Тимесифей, возможно, был анатолийцем по происхождению и принадлежал к сословию всадников. Он родился в 190 году и прошёл всадническую карьеру. Начал Аквила префектом когорты I Gallica Civium Romanorum equitata (210–212 гг.), стоявшей в Тарраконской Испании. Следующей должностью Тимесифея стала должность прокуратора провинции Аравия (215–222 гг.). В дополнение к этой должности он также дважды (218 и 222 гг.) исполнял обязанности ее легата. В этом качестве он командовал III Киренаикским легионом. Вот как раз в описываемый нами момент Тимесифей и исполнял обязанности легата в первый раз, то есть, был президом. Нельзя сказать, что Тимесифей был человеком Месы или Гелиогабала. Очень скоро он вернулся к должности прокуратора и дальше при Гелиогабале не продвинулся. Скорее всего, тогда его повысили за неимением лучшего, временно. Уже к концу года легатом Аравии был назначен сенатор Флавий Юлиан. А дальнейшую историю Тимесифея мы рассмотрим ниже.

Префект Египта Юлий Базилиан, уже назначенный Макрином префектом претория, узнав о поражении своего императора, бежал на корабле в Италию, но был предан римским другом, к которому обратился за помощью, схвачен в Брундизии и привезён в Никомедию, где казнён осенью этого года. Новым префектом Египта Меса назначила некоего судью Каллистиана (218–219 гг.). Он доработал руководителем Египта до конца этого года, когда ему на смену был назначен обычный префект Геминий Хрест (219–222 гг.), который, однако, прибыл в Египет только к августу 219 года. Хрест поднялся в 222 году до ранга префекта претория, но что-то пошло не так и он был казнён Ульпианом, сменившим его на посту.

Был смещён и отстранён от командования легат Сирии-Финикии Марий Секунд. Легион III Gallica подчинялся ему и Эмеса тоже находилась в его провинции, но мы не слышим ничего о реакции Мария на восстание. Это был человек Макрина, который относился к нему с большим уважением. Об этом свидетельствует тот факт, что юрисдикция Мария Секунда распространялась даже на некоторые районы Египта. Неясно, были ли Секунду предоставлены административные полномочия в отношении части Египта или особая сфера ответственности, например, военные поставки. Как бы то ни было, это было отклонение от общепринятой процедуры, поскольку ранее Египтом никогда не управлял сенатор. Похоже, что Марий Секунд не поддержал Гелиогабала своевременно, за что и поплатился.

Правительство Месы ещё убрало с поста легата Каппадокии Марка Мунация Суллу Цериалиса. Хотя он был человеком Каракаллы, оставлять его на посту, где он командовал двумя легионами, Меса не рискнула. На его место был поставлен Марк Ульпий Офеллий Теодор (218–221 гг.), о котором известно, что он был императорским секретарём Каракаллы и всадником в 212–213 гг. За свою работу он получил повышение и стал сенатором. Судя по имени, он был из греческой семьи, получившей римское гражданство при Траяне. Вероятно, он был местным и хорошо знакомым Месе. Назначение этого «нового человека» – выходца с Востока, может быть подтверждением того, что правительству Гелиогабала отчаянно не хватало сторонников с высоким статусом и оно было вынуждено полагаться на местных жителей, не имеющих сенаторского происхождения.

Видимо, был сменён неизвестный нам легат-пропретор Сирии-Палестины, место которого занял Гай Юлий Тарий Тициан (218–222 гг.). Этот сенатор стал известен сравнительно недавно по нескольким надписям из Кесарии, Гиппона и Такины. Из них мы узнали, что Тициан, примерно, в 205–206 годах или чуть позже был проконсулом Ликии-Памфилии. Значит, консулом-суффектом он побывал ещё раньше. Тарий был, скорее всего, родом из Фригии, откуда в его время известна знатная женщина Юлия Тария Стратоника, возможно, его сестра. Она с мужем участвовала в организации Секулярных игр 204 года. Интересно, что в одной из надписей (СИР II Nr. 1231), палестинский легион X Fretensis, который подчинялся Тициану, носит почётное наименование Antoniniana, а это означает, что легион поддержал восстание Гелиогабала в мае 218 года, за что и получил отличие. Его легатом тогда был Марк Флавий Квирина С… Что до Тициана, то он является единственным известным наместником провинции, которому поставили аж две статуи. Это произошло как раз в Сирии-Палестине. Похоже, что Меса очень уважала этого человека и была в нём уверена.

Нам ничего не известно насчёт наместников и войск Месопотамии, но там были скорее озабочены возрастанием персидской угрозы, а не политическими перипетиями в империи.

Итак, семеро казнённых, несколько человек сняты с поста. Ничего необычного после насильственной смены режима. Ничего такого, что обязательно вызвало бы широкое негодование среди правящего класса. Все жертвы либо были близки с Макрином, либо перешли на его сторону с достаточной готовностью. Ставки в имперской политике всегда были высоки.

Осенью был также казнён сенатор Силий Мессала. Возможно, здесь подразумевается консул-суффект 193 года Марк Силий Мессала, о котором нам практически ничего не известно. Неизвестно также, где он находился, скорее всего, управлял какой-то провинцией неподалёку от Сирии. Мессала писал письма в сенат, в которых старательно докладывал о событиях в Сирии. Видимо, там было много такого, о чём Меса хотела бы умолчать. Может быть и об истинном поведении Гелиогабала. Это вызвало её недовольство, и она от имени Гелиогабала вызвала сенатора в Сирию под фальшивым предлогом нового назначения. Однако, по приезде он был казнён, а сенат утвердил этот приговор лишь в следующем году. Похоже, что в Риме даже не знали о казни сенатора. Гелиогабал в хамской форме сообщил об этом, и о казни Помпония Басса, только в письме из Наисса в следующем году. Там он назвал их дознавателями его образа жизни и хулителями происходящих во дворце событий. «Я не предоставил вам доказательства их заговора, – писал он, – ибо зачитывать эти свидетельства не имеет смысла, когда преступники уже мертвы» [Дион Кассий. Римская история 80, 5]. Он вовсе не оправдывался перед сенатом, а нагло ставил своё решение о казни сенаторов выше мнения верховного органа. Почему Гелиогабал соединил в одном письме Мессалу и Басса? Не исключено, что Мессалу казнили не сразу, а уже в Мёзии в 219 году вместе с Бассом.

Примерный маршрут Гелиогабала по Малой Азии

По словам Геродиана, Меса очень торопилась в Рим, однако дела задерживали двор Гелиогабала в Антиохии всё лето. Правда, жила императорская семья во вполне комфортных условиях. Императорский дворец в городе был построен во времена Селевкидов и с тех пор часто был временным домом для разных императоров и их семей. В течение II и начала III веков Траян, Луций Вер и Каракалла переносили в город весь свой двор. Это же было и при Макрине. Город сильно пострадал во время землетрясения 115 года и многое в нём пришлось восстанавливать. Император Траян во время землетрясения был вынужден укрываться на стадионе, располагавшемся на острове возле дворца. Будучи резиденцией императоров, город постепенно украшался необходимыми зданиями и инфраструктурой, отражающими имперскую власть. К 218 году он лишь недавно восстановил свой официальный статус мегаполиса, вероятно, благодаря Каракалле, после того как Септимий Север понизил его статус за поддержку Нигера. В пяти милях к югу от Антиохии лежала Дафна, известная своими горячими источниками и водопадами, защищенная от палящего солнца высокими дубами, кипарисами и лаврами. Богатые и состоятельные люди построили в этом районе множество вилл, превратив его в курортную зону. Вряд ли можно сомневаться, что юный Гелиогабал приезжал купаться или даже оставался в этом тихом пригороде, вдали от городской жары в поздние летние месяцы. Гелиогабал чувствовал себя как дома в культурной смеси города, в котором проживало около 500000 человек греческого, римского, сирийского и еврейского происхождения. В конце концов, он был полусирийцем и последние годы жил именно в Сирии, не был особенно романизирован и оставался упорно преданным своей роли главного жреца Элагабала. Тут есть ещё один момент. По мнению Сайдботтома, задержка с выездом в Рим могла, в том числе, объясняться тщательной подготовкой Гелиогабала к перевозу в Италию чёрного камня своего бога, а также массы его служителей, жрецов, жриц, материалов и утвари. Наверняка, так оно и было. Мы только добавим, что Гелиогабал должен был взять с собой именно своих сектантов, а истинных жрецов и служителей оставить. Это должно было вызвать проблемы, которые потребовали времени для решения.

Только осенью, после захвата и гибели Макрина, Гелиогабал со всем двором и европейскими войсками, направился к Босфору. «Армия Вторжения» Каракаллы, которая теперь была армией Гелиогабала, наконец-то, начала отходить из Восточных провинций, после четырёх лет пребывания там. Двор и армия шли по дороге через Киликию. Мы знаем это из того факта, что город Аназарб получил от нового императора титул «первого, самого большого и красивого» города Киликии. Кроме того, город получил право организации особых игр «Антониний». Маршрут Гелиогабала показан на карте. Она, конечно, примерная. Считается, что при проезде Гелиогабала, в каждом городе вводился культ Элагабала. Как и само шествие Гелиогабала, гражданский культ не был организован в одночасье. Необходимо было построить храмы или, по крайней мере, переосвятить, сделать изображения, назначить священников, учредить фестивали и выделить на всё это финансирование. Если мы сопоставим те города в Малой Азии, где позже был установлен культ Элагабала, с тем местом, где император осматривал труп Макрина (Архелаида), и заполним пробелы в атласе Баррингтона, это даст нам правдоподобный маршрут, проходящий через Антиохию – Александрию-на – Иссе – Иераполис/Кастабла – Аназарб – Таре – Фаустинополь – Тиана – Архелаида – Анкира – Юлиополь – Никомедия [Harry Sidebottom: The Mad Emperor. Heliogabalus and the Decadence of Rome. Oneworld, London 2022. S. 154].