Нарисуй мою смерть

© Денис Савостькин, 2021

ISBN 978-5-0053-8494-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

нарисуй мою смерть. Пролог

«…в гордыне неугасной —

Твоя наитягчайшая беда:

Ты сам себя, в неистовстве великом,

Казнишь жесточе всякого суда».

Многие из нас, если вообще не каждый, хоть раз да задумывались о том, что было бы отлично жить лучше, богаче, шикарнее. Но не все готовы для этого сделать хоть что-то. Большинству людей хочется увидеть в руках волшебную лампу с Джином внутри, готовым выполнить любое желание. Но что может случится, если что-то такое действительно произойдет?

***

В городе «Н» стоял летний безоблачный день. В воздухе гулял приятный освежающий ветер. На ветвях пели беззаботные птички. Дикие коты валялись то тут, то там, подставляя свои худые обтрепанные бока под тёплые лучи небесного светила и хищно поглядывали на птиц. Был выходной день. На улицы города в большом количестве высыпал разнообразный люд. Погулять, походить и проводить лето, которое вот-вот должно было уступить место наступающей осени.

На круглой площади в самом сердце города помимо разношёрстной группировки лиц, развлекающей толпу музыкальными номерами и конкурсами, сидело несколько уличных художников, обставившихся рисунками: портретами, шаржами и карикатурами на известных актеров и певцов. В основном это были уже взрослые или даже старые люди. В основном они были похожи на бездомных. В основном они были похожи на сумасшедших.

Несмотря на большой поток прохожих, к этим деятелям изобразительного искусства, мастерам красок и кисти, практически никто не подходил. Лишь изредка какой-нибудь ребенок завлекал своих родителей, выклянчив у них смешной портрет путем изнурительных рыданий и заламывания рук. Или влюбленный юнец, пытаясь впечатлить свою избранницу, заказывал её изображение.

Скудное количество покупателей и тотальное безделье пагубно влияло на творческих людей. Их улыбки, вполне искренние и радостные с утра, уже к обеду напоминали растянутое на прищепках бельё. Сил и желания держать осанку не хватало, отчего фигуры мастеров напоминали вопросительные знаки, утыканные на площади по окружности.

Но среди всех этих угрюмых лиц было одно посвежее. Молодой художник лет двадцати пяти сидел чуть в стороне, будто не хотел причислять себя к остальной братии. Да, на его лице тоже читалась усталость и даже раздражение, но по нему было видно, что он ещё не сдался в отличие от остальных. Помимо классического набора рисунков, что громоздились у ног его коллег, возле юноши можно было заметить и более интересные работы. Живопись. Настоящее искусство.

Парень сидел на раскладном стуле и провожал взглядом каждого прохожего. Казалось, что он пытался телепатически привлечь к себе человека и заставить того купить портрет. Закидывал серыми глазами воображаемые сети, представляя, как в них попадётся снисходительный заказчик. Но никого не было. Одна за другой фигуры удалялись прочь, даже не повернув головы в сторону портретистов. Лишь под вечер, перед самым началом заката, со стороны опускающегося солнца к пареньку двинулся силуэт.

Из-за лучей, бивших в глаза смотрящего, различить кто же это подходит было невозможно, пока человек не оказался совсем рядом.

– Привет. Я Миша.

Миша был местным юродивым. Он представлял собой этакого мужичка тридцати-сорока лет. Точно определить было невозможно из-за его вызывающе неряшливой наружности. Миша всегда улыбался, демонстрируя публике большие чудаковатые зубы, похожие на ослиные. И носил несменную синюю кепку с надписью USA и изображением белоголового орлана, затершуюся и лоснящуюся от времени.

– Привет, Миша. Что хотел? – парень соорудил из ладони козырек над глазами и посмотрел на подошедшего мужичка.

– А нарисуй меня. Толькось красившо шобы было, а.

– Миш, ну зачем тебе это? Иди куда шёл.

– Ну, нарисуй, милчеловек. Ну шо тебе стоит, а?

– Тысячу рублей стоит. Есть у тебя?

– Ща, ща посмотрю я, ага.

Миша запустил руки в карманы своих поношенных синих спортивных штанов и через пару секунд выудил оттуда деньги.

– Во, во, возьми. Нарисуй, а.

– Миш, тут рублей двадцать всего.

– Это всё, шо есть, милчеловек. Нарисуешь? Шобы красиво было!

Художник сжал лицо между ладоней, но через мгновение отпустил и махнул рукой.

– Ладно. Вот сюда садись и не дёргайся особо. Нарисуем. Красившо! – передразнил он, раскладывая перед собой второй стульчик.

Миша уселся и даже какое-то время смог просидеть спокойно. Но всё же его терпению быстро пришёл конец, и он начал елозить и дергаться на стуле, пытаясь заглянуть в листок.

– Покажи, а.

– Тут только набросок, я не закончил. Сиди смирно.

– Ну покажи, покажи, милчеловек.

– Ну, вот. Пока так. – художник развернул мольберт.

– Ох, тыш. Эт я? Красившо у тебя выходит, ага!

– Красившо… Только не проживешь на эту красоту.

– Шо?

– Денег не платят за красоту, Миш. Кушать не на что!

– Так не деньги же ж главное, милчеловек. – Миша приподнял козырек кепки и внимательно посмотрел в лицо художнику. Тому на какое-то мгновение даже показалось, что вовсе и не дурачок на него смотрит, а старый мудрец – столь глубоким был тот взгляд, столь проникновенным.

– И что же главное?

– Так эта. Любовь. Совесть. Друзья. У меня ж знаешь сколько друзей? О! – Миша развел руки в стороны, будто показывая размер пойманной рыбы. – У тебя вот есть друзья?

– Девушка есть.

Художник отложил картину и показал Мише фотографию милой рыжей девушки на экране своего мобильного.

– О-о-о. Красивая, ага!

– Да, красивая… И умная. И надёжная. Миш, знал бы ты, как она меня выручала порой. С самого дна доставала. Из депрессии вытаскивала.

– Депреси? А шо это?

– Да так… Типа болезни. Когда грустишь много.

– Аааа. Меня мамка учила, шо грустить оно не надо. Оно Богу не угодно.

– А я не верю в Бога, Миш.

– А энто зря! Надо ж верить! Я верю и не грущу.

Художник не ответил. Он смотрел на фотографию своей девушки и перебирал все те случаи, когда она спасала его от полного безумия.

– Милчеловек.

– А? Что?

– Картиночку можно забрать, а?

– Так я не дорисовал.

– Да мне и так сойдёть! Ага!

Художник протянул незаконченный портрет. Миша бережно взял его в свои руки и внимательно осмотрел. Результат был для него хорош. Он широко улыбнулся, сложил аккуратно рисунок вчетверо и положил в нагрудный карман пиджака.

– Спасибо! Пойду я, ага! Спасибо!

– Пока, Миш.

Михаил развернулся и побрёл куда-то по своим особо важным делам, оставив молодого художника в одиночестве любоваться закатом.

Глава 1

Услышь меня и вытащи из омута.

В последнее время дела у Максима шли не очень хорошо. Не сказать, что и до этого всё было здорово, но сейчас откровенно паршиво. Паршиво из-за того, что он стал осознавать глубину ямы, в которую проваливался, и приумножать её величину в собственном восприятии, накручивая себя всё больше и больше.

Максим – художник. Далеко не самый успешный и известный, но кисточку держать умеет, отсутствием вдохновения не страдает и раньше вполне себе успешно продавался. В прошлом году Максим занял третье место в городском конкурсе современной живописи и очень этим гордился. Третье место ему принесло какую-никакую репутацию, небольшую сумму и денег, а главное уверенность в самом себе. Но вот время шло и с тех пор никакого прорыва не происходило. Уверенность улетучивалась, а кошелек становился заметно тоньше. Картины Максим продавал больше своим друзьям или просто знакомым за копейки. Иногда удавалось выполнить заказ для какого-нибудь заведения. Например, несколько его работ развешаны в кофейне, чьи посетители представляют собой молодое продвинутое поколение, которые просто обожают неопределенную абстрактную мазню, пытаясь найти в ней смысл и высокопарно обсудить со своими друзьями. Смысла в этой мазне не было никакого, и Максим не особо-то его и закладывал. Его всегда, с самого первого серьёзного занятия художеством, тянуло на что-то большое, что-то великое. То, что могло увековечить его имя и пронести сквозь время, сделав бессмертным.

Максиму было двадцать пять лет, он имел тощее, угловатое телосложение. Лицо его было самого обыкновенного вида, иногда даже казалось простецким и глуповатым. Серые невыразительные глаза смотрели из-под высокого лба, островатые скулы сверкали гранями, а русые коротко постриженные волосы редко причесывались и больше походили на солому, торчащую из корзины.

Наш герой очень переживал, что за последние два месяца не смог продать ни одного своего произведения. Запас финансов, и так редко внушавший восхищение, подходил к концу, а кушать и жить, как известно, на что-то надо. Тем более, что жил он не один, а со своей девушкой Викой – его главной поклонницей и музой по совместительству. Повстречал он её на том самом конкурсе, на котором занял третье место. Вика была миниатюрной, очень шустрой девчонкой с рыжими волосами чуть ниже плеч, вздернутым носиком и ярко-голубыми глазами, постоянно бросавшими вызов. Виктория работала официанткой и зачастую являлась главным добытчиком финансов. Влюбленная парочка снимала небольшую двухкомнатную квартиру в старой части города. Одна из комнат, совсем маленькая, больше походившая на кладовую, отводилась под мастерскую Макса, в которой он занимался живописью. Вторая была одновременно и спальней, и гостиной. Именно в ней ребята иногда собирали гостей, закатывали шумные, пусть и скромные вечеринки. И хотя располагалась квартира далековато от центра города, где работала Вика, да и состояние в плане ремонта крайне удручало, её местоположение и своеобразная старинная обстановка очень нравилась молодым людям. Из окна открывался вид на древние дома, признанные памятниками архитектуры, и небольшую площадь с гранитным фонтаном в центре.

Эта история берет свое начало осенью. На улице стояла мрачная дождливая погода. Тротуары собирали лужи и грязь, а из подворотен дул холодный промозглый ветер.

Виктория стояла на кухне и докуривала сигарету.

– Макс, ты сходишь в магазин? – сказала она, туша бычок о пепельницу короткими резкими движениями, похожими на удар, как будто он ей чем-то насолил. – В холодильнике шаром покати. И возьми какого-нибудь недорого вина, пожалуйста. Красного сухого. Ну, ты знаешь.

Максим сидел рядом за кухонным столом и пролистывал на ноутбуке отчет о недавно прошедшей выставки молодых художников города «Н», на которую его по неведомым причинам не пригласили. Его лицо было хмурым, как осеннее небо за окном и даже цвет их был практически идентичным. Он медленно перевел глаза на Вику и переспросил у нее.

– Вина? Да можно. Но может чего покрепче? Давай куплю джин?

– Можешь взять себе что угодно, но мне принеси обязательно вино. – Сказала Вика и удалилась. По её виду и движениям прослеживалось раздражение, которое практически всегда приходит с чувством надвигающейся бедности.

Макс в уме прикинул остаток имеющейся у него наличности и решил, что может обойтись и без джина. Он вышел в прихожую, натянул ботинки, надел плотное темно-серое пальто до колен, снял с вешалки свой широкий ярко-рыжий зонт, подаренный как-то Викторией, и вышел на улицу.

Сегодня погода была особо сурова: порывы ветра то и дело пытались вырвать зонт из рук, а капли дождя залетали под него, не обращая внимания на защиту, и хлестали по лицу. Благо, до ближайшего супермаркета было всего пять минут быстрым шагом.

Мысли Максима были тревожны. Сгорбившись, пытаясь укрыться от ненастья за зонтиком, он шёл, опустив свой задумчивый взгляд в землю, и то и дело натыкаясь на немногочисленных в такую непогоду прохожих. Разум его был раздражен тем, что организаторы не позвали на выставку (о которой он читал перед выходом) представить картины. Да ещё и этот мерзкий Влад Синкевич – он занял на ней первое место, и фотография с его довольным лицом и широченной улыбкой никак не выходила из головы нашего героя. «Да чтоб он провалился!» – думал Максим. Их соперничество продолжалось уже весьма длительное время. И всегда Макс оставался позади. Владислав был успешен, из богатой семьи. Его художественные работы следовали современным веяниям живописи и ценились в широких кругах. Да и продавались его картины на ура, на сколько было известно.

Максим зашёл в супермаркет, в первую очередь накидал кое-какой еды и двинулся к ликероводочному отделу. С грустью в глазах пройдя мимо стеллажа с крепкими спиртными напитками и бросив взгляд в сторону его любимого джина, он прошел к стойке с вином и стал пристально выбирать. Наконец, простояв пару минут возле витрины, Макс выудил бутылочку не особо дорогого, но при этом и не поганого вина. Он держал его в руках и дочитывал этикетку.

– То, что надо… – прошептал он себе под нос, как в тот же момент кто-то резко и достаточно сильно толкнул его в спину. Макс споткнулся и выронил из рук бутылку. Стекло сосуда разбилось в дребезги. Брызги красного и изумрудно-зеленого разлетелись по полу, образовав огромную алую кляксу на белом полу. Воздух наполнил приятный аромат благородного напитка.

Максим опустил руки и медленно развернулся. Перед ним стоял высокий мужчина с виноватым выражением лица. Его голубые глаза, обосновавшиеся на бледном вытянутом лике, с сожалением смотрели на Максима.

– Прошу меня извинить, молодой человек. Я чрезвычайно неловок.

Мужчина повесил зонтик на сгиб локтя и достал из кармана кошелёк. Этот человек был довольно странно одет. Цвет всего гардероба был белым: пальто, брюки, пиджак и шляпа. И хотя одежда идеально сидела на незнакомце, выглядела она вычурно и старомодно, словно виновник винной катастрофы прибыл из прошлого.

«Удивительно, как он не запачкался в такую погоду?» – достаточно неуместно пролетела мысль в голове у Макса.

Мужчина достал из кошелька пару купюр, сунул их в ладонь Максима и спросил:

– Надеюсь, этого хватит, дабы загладить оплошность? Мне действительно крайне неловко.

Макс взглянул на две пятитысячные купюры в своей руке и почувствовал, как загораются его щёки. С одной стороны, ему были очень нужны деньги. С другой, предложенная сумма была чрезмерно велика для разбитой бутылки. Максим замялся и выдавил из себя:

– Да… Да, этого хватит.

– Могу ли я ещё что-то сделать для вас?

– Кхм… сделайте меня успешным – Максим натянуто засмеялся, на что мужчина в белом ответил пристальным взглядом. Его острые скулы напряглись, а рот, и без того крайне небольших размеров, стянулся в короткую бледную линию.

– Успешным? – спросил мужчина в белом.

– Ну, типа богатым, знаменитым. Но это я так… Шучу. Просто шучу. Извините. – сконфузился Максим и быстро двинулся к кассам.

Он не оборачивался и поэтому не видел, как мужчина в белом смотрел ему в спину, пока Макс совсем не скрылся. Затем он хмыкнул, стукнул пару раз наконечником зонта по мокрому от вина кафелю и удалился к другому выходу.

Расплатившись на кассе за продукты и разбитую бутылку, Макс вышел из супермаркета, закурил и пошёл дальше, в другой магазин. Возвращаться обратно и иметь шанс снова встретиться с господином в шляпе он не хотел.

Художник двинулся к алкомаркету, располагавшемуся в паре кварталов. Еду он уже приобрел, оставался только алкоголь. Максима мучала совесть, он знал, что поступил неправильно, взяв с мужчины в белом столь большую сумму. Погода, словно мысли Максима, которые стали угрюмее чем с утра, ещё больше ухудшилась. Дождь поливал крупными каплями, и вода не успевала стечь в сливные отверстия, образовывая глубокие лужи.

«Обратно возьму такси» – подумал Макс, стараясь хоть как-то укрыться за зонтом. Вдруг сбоку от него на проезжей части резко возник крупный байк и пронесся мимо с высокой скоростью, обдав потоком дождевой воды из лужи. Максима залило с головы до пяток. Он кое-как обтёр лицо уже мокрым от дождя рукавом пальто и злобно посмотрел вслед мотоциклисту, но успел лишь разглядеть спину черной кожаной куртки, на которой был изображен большой глаз, похожий на человеческий.

«Ну и мудак…» – парень показал вдогонку обидчику средний палец и ускорил шаг. Стараясь побыстрее попасть в помещение, Максим оставшуюся часть пути преодолел чуть ли не бегом.

«Надеюсь, на сегодня приключения закончены» – думал он.

В алкомаркете Макс приобрел себе пол-литра джина и бутылку вина для Вики. Так как денег у него теперь заметно прибавилось, он позволил взять марки значительно дороже, чем обычно. Добавив к покупкам пару пачек дорогих импортных сигарет, Максим вызвал такси и быстро добрался до дома.

– Ви, смотри, что у меня есть! – с порога прокричал Макс.

Вика вышла к нему, и Максим с довольной улыбкой, растянутой до ушей, вручил ей бутылку вина.

– Огоо. – протянула Вика, широко раскрыв глаза от удивления – Оно же дорогущее! Откуда у тебя взялись деньги?

Максим начал снимать с себя промокшую насквозь одежду, параллельно рассказывая о событиях, произошедших с ним.

– Меня теперь немного мучает совесть за то, что я взял так много у того мужика.

– Ну ничего. Если он столько дал, то, наверное, может себе позволить. Слушай, Макс, а давай закажем еду на дом? Пиццу или суши. – Вика посмотрела на Максима умоляющим взглядом.

– Да, конечно. – Макс обнял её, крепко прижав к себе. – Сегодня мы можем себе позволить побыть богачами. Иди заказывай.

Через пол часа наши герои уютно устроились на кухне своей квартиры. Они ели вкусную еду, пили алкоголь, много смеялись, слушали музыку и танцевали.

Уже почти ночью, куря у окна и вглядываясь в дождливый сумрак, Вика сказала:

– Макс, я уверена. Я точно это знаю. Скоро у тебя всё получится, и мы сможем позволить себе так праздновать хоть каждый день.

Максим сидел за столом. В его бутылке оставалось чуть меньше трети джина, а взгляд уже терял ясность. Он оторвался от созерцания стакана и посмотрел на возлюбленную.

– А я вот в этом не уверен. У меня ни черта не выходит, – он опорожнил содержимое простенького стеклянного сосуда одним глотком, достал себе сигарету, подкурил и глубоко затянулся. – Мне слишком тяжело даётся то, что у других выходит совсем играючи. Тот же Синкевич…

– Мааакс, ну прекрати. Он бездарность. Вся шумиха вокруг него – это всё из-за родителей. Они богаты и успешны, и каждый пытается им угодить. – Вика подошла к Максиму и села к нему на колени, обняв за шею.

Тот лишь молча потушил сигарету, приподнял Вику с себя, встал и налил очередную порцию.

– Я всегда был неудачником, Ви. Я думаю, ты это видишь. Я родился с этим клеймом. Клеймом нищего лузера.

– Нищета бывает разная, Максим.

– Ты понимаешь, о чём я. Какой смысл быть богатым духовно, если ты не можешь жрать, что захочешь, пить, что захочешь? Ты вообще помнишь, как мы познакомились? Мне нужно было съезжать из общаги, а денег не было даже на захудалую комнатку на окраине.

– Помню. Конечно, помню.

– Ты только не подумай, я благодарен тебе. Чёрт, я бы скорее всего просто подох, если бы не ты! Это третье место тогда просто меня уничтожило… Синкевич нарисовал круг. Просто круг и каких-то червей вокруг! И ему отдали первое…

– Это ничего не значит… – Вика попыталась заключить в объятия своего молодого человека, но тот отстранился.

– Это много что значит. А знаешь, что этот сукин сын мне тогда сказал? Я дословно запомнил. Он сказал: «Эй, Пикассо, на хрена ты всё таскаешь свои пейзажики и пастораль? Эта чепуха никому не уперлась, только краску переводить! Всем нужна глубина. Экспрессия. Символизм».

– И какой символизм был в его круге и червях?

– Да я не знаю. Думаю, он и сам не знает. Но жюри покивали головой, помычали, да отдали приз ему. А он Синкевичу и не нужен был! Мне просто выть хотелось в тот момент…

– Я помню. Помню, как курила в переулке, ты туда выскочил, как тасманский дьявол, разнёс рамку картины и хотел её изорвать.

– Ага… Спасибо, что отговорила, конечно. Она в кафешке уже год так и висит. А вообще… – Максим замолчал на мгновение, облизнул пересохшие губы. – Знаешь, – спокойно сказал он, снова заглядывая в свой стакан, будто пытаясь увидеть в нем что-то сокровенное. – Я бы душу отдал за такую успешность. За то, чтобы быть, как он, как Влад.

Вика смотрела на него, сидя на стульчике. На глаза ей набегали слезы, а губы затряслись.

– Я бы никогда не полюбила такого, как он. – Сказала она. – Я ненавижу таких, как он.

Максим отвернулся, сделал глоток. Некоторое время тишина продолжалась. Затем он допил и сказал.

– Возможно, было бы лучше, если бы ты не любила меня.

Он взял со стола остатки джина и направился к выходу из кухни.

– Я сегодня посплю в мастерской. – Выдал он, не оборачиваясь.

Вика сидела на кухне и плакала, обхватив свои тонкие колени.

В каморке художник разложил на полу матрас, который он там хранил на случай, если приходилось работать ночью. Он сел на него и приложился к горлышку бутылки. «Черт, походу я знатно напился» – витала по спирали мысль в его голове. В комнатке было почти совсем темно и свет приходил только с уличного фонаря, заглядывающего в окно. Макс сделал ещё глоток и поднял шатающуюся от выпитого голову на пустой холст, стоящий напротив. В его глазах вспыхнули огоньки ярости, он размахнулся и зашвырнул практически пустую бутылку в мольберт. Тот опрокинулся. На холст брызнули краски, а бутылка пролетела дальше и со звоном разбилась.

– Да пошло всё …, – прошептал Максим, откинулся на матрас и вырубился.

Он проснулся через час-полтора от сильной жажды. Голова просто раскалывалась, перед глазами плыли круги. Тени, отбрасываемые от уличного фонаря, при этом головокружении словно оживали, начинали двигаться, казались причудливыми тварями. Максим попытался встать на ноги, но это получилось у него не сразу. Когда же он смог справиться с равновесием, то почувствовал сильные позывы к рвоте и еле-еле успел рывками добраться до туалета перед тем, как содержимое желудка потоком вырвалось из него в глубины унитаза. Макс сплюнул и посмотрел на месиво. В воде плавали сгустки крови вперемешку с чем-то чёрным, похожим на комки волос.

– Что за чёрт… – Максим распрямился, сфокусировал зрение и попытался ещё раз рассмотреть то, что вышло из него, но так ничего не поняв, нажал на кнопку смыва. – Пофигу…

Он по стеночке добрался до кухни, налил себе стакан воды и потянулся к выключателю, чтобы зажечь свет и найти стул – присесть и передохнуть. Он включил лампочку, развернулся и чуть не вскрикнул от испуга.

Перед ним за столом сидел мужчина в белом, который сегодня своим неуклюжим движением создал неприятность в супермаркете. А возле окна, спиной к нему стояла вторая фигура – широкие плечи, мотоциклетный шлем и человеческий глаз на спине кожаной куртки – не оставалось сомнений, что именно этот байкер проявил сегодня плохие манеры, проезжая мимо Макса.

– Какого чёрта!? – взвизгнул Максим.

– Вы повторяетесь, молодой человек. Никакие мы не черти. – «Белый» перекинул ногу на ногу и поднес ко рту чашку кофе, запах которого распространялся по кухне. – Скорее наоборот. Максим, может тоже кофейку? Выглядите вы не очень, мягко говоря. Я могу налить, мне не сложно.

Второй мужчина наконец повернулся к Максу и удосужился снять свой шлем.

– Привет. – грубым голосом коротко поздоровался он.

Максим прижался к стене спиной и попытался понять, что же происходит. Его сердце диким образом стучало в груди, отдаваясь пульсом в висках. Вдоль позвоночника побежали капли пота, а конечности резко похолодели.

«Черный» мужчина, стоявший у окна, был точной копией «Белого» – это были близнецы, с разницей в нескольких деталях. Одежда мотоциклиста выглядела куда более современно, чем у его напарника, прическа соответствовала байкерскому образу (длинная темная с проседью шевелюра до плеч) в то время, как у светлого были короткие, аккуратно подстриженные и уложенные волосы; также у него в обоих ушах болтались серьги в форме крестов.

Максим кое-как взял себя в руки, отжался от стены и выдавил из себя:

– Что вы тут делаете? Как вы забрались в мой дом?

Близнец в черном достал из нагрудного кармана портсигар, вытряхнул из него папиросу и подкурил ловким движением от зажигалки Зиппо. Он затянулся, посмотрел на своего «братца» и выдохнул:

– Ну, мы подумали, что можем быть полезны. Ты же душу за успешность продаешь? Говорил такое? Так вот мы как раз покупаем. – Голос его был грубый и басистый.

– Какая душа? Я ничего не понимаю…

– Молодой человек, ну чего же тут непонятного? – оживился «белый» – Вы книжек не читали? Вы продаете нам душу, а в ответ получаете то, чего Вам так хочется.