Солдат

© Данил Сазонтов, 2023

ISBN 978-5-0060-7917-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Родился я в поселке Коптево. Тогда он был полузакрытого типа, из-за военного, стратегически важного, производства. Все поселение состояло из нескольких трехэтажек, парочки продуктовых магазинов и частного сектора. Жители являлись военными или же научными специалистами, работающих на них или медперсонал. Мой же отец являлся военным, а мать работала в военной части врачом. С самого детства я выучил значения слов «дисциплина», «порядок», «достоинство». Отец муштровал меня с пеленок. В семье у нас всегда царил порядок. Дни проходили как по расписанию: однообразно повторялись бесконечно один за другим дни по одному шаблону. Отец всем заправлял у нас, как в семье, так и в городке. Вообще военное дело – это у нас наследственное. Мои прадеды состояли на службе еще при царе. Государство дало отцу служебную квартиру в Коптево. Помню огромный, как айсберг, холодильник и как мой взгляд скользит по нему, потом переходит на мать и я жалобно выпрашиваю что-нибудь съедобное. Мама всегда меня баловала, а отец постоянно повышал на нее голос, отчитывал за это. Они часто спорили насчет подхода в воспитании. Отец хотел сделать из меня «настоящего мужика», а мама лишь вздыхала, просила быть менее строгим. Мало-помалу папа добился своего и в определенный момент я превратился в мини солдата. Команды на отбой, на принятие пищи, ванны, даже дарение подарков на новый год. Все происходило по команде. Я ничего не понимал, думал так надо. Вечерами бывало подслушивал разговор родителей на кухне. Мама ругалась за чрезмерное увлечение военщиной отца, он же, по его словам, пытался воспитать во мне нужные мужские качества. В общем моя судьба была предопределена.

Мы переехали в Сибирский, следующий военный городок на моем пути. Там военное руководство сибирского военного округа поставило отца на более высокую должность. Какую точно не помню. Знаю, что папа всегда был занят, встречался с множеством людей, часто уезжал в командировки.

Когда мне исполнилось шесть лет, отец стал брать меня на охоту. Мы ездили с ним и его друзьями сослуживцами в лес. Помню он меня представлял им, говорил, мол, мужик растет. Так я впервые познакомился с оружием. Меня учили папины знакомые держать охотничий карабин в руках. Мои глаза горели, мне очень нравились наши вылазки в лес. Свой первый выстрел в жизни я произвел позже, лет в восемь или девять. Тогда мы были с отцом одни. Шли по зимнему лесу. Он заприметил зайца, велел мне припасть на колено и взять оружие, как учили. В тот раз у нас был охотничий карабин. Я сконцентрировался, дышал как можно ровнее, исполнял все команды отца, согнувшегося рядом и отдающего приказы. Он учил определять расстояние до цели на глаз, как прицеливаться и понимать куда надо стрелять. Наши выезды на охоту стали походить на регулярные военные сборы. По мере моего взросления усложнялись задачи. Кстати, того зайца я само собой не подстрелил, но это было не главное. В десять лет мне удалось застрелить целого фазана, сидящего на ветке. Отец остался очень довольным.

Моя мама любила меня больше чем папа. В детстве мне казалось, что только ей есть до меня дело, если речь идет о занятиях в школе, отношениями со сверстниками и тому подобное, все то, что не касалось «чисто мужских» тем. Бывало я не понимал как решить задачу по математике. Мама занималась домашними хлопотами и попросила отца посмотреть, что у меня за проблемы. Он был свободен, сидел на диване и читал газету. На просьбу мамы он лишь отмахнулся, мол его это не интересует. Мама вздохнула. Когда она закончила свои дела, мы вместе решили задачку. Она работала врачом, что создавало мне определенные неудобства. Иной раз хотелось не пойти в школу и притвориться больным. Так делали все в детстве. Но мою маму не проведешь. Я не ходил на уроки только по причине реальной болезни.

Я всегда хорошо ладил со школьными товарищами. Несмотря на то, что у меня толком не было друзей из-за переездов с места на место, мне удавалось найти общий язык с новыми ребятами и, что называется, поставить себя. Меня уважали за силу, за справедливость. Я решал большинство конфликтов словом, ведь многие видели на уроке физкультуры сколько раз я подтягиваюсь и отжимаюсь. Со мной лучше говорить. Ко всему прочему меня уважали из-за высокого положения отца.

Где-то примерно лет до восьми я не получал подарки на новый год. Отец считал бестолковостью и пустой тратой денег подарки человеку с неокрепшим умом. По его мнению я бы в любом случае не оценил старания родителей. Единственные, кто меня радовали так это мои бабушка и дедушка. Я их помню смутно. Они приезжали к нам в Сибирский последний раз, когда мне было семь. Потом они из моей жизни испарились. На мои вопросы куда пропала бабушка и дедушка мама, сдерживая слезы, говорила, что они переехали жить на море, там им дышится лучше, ведь у бабушки проблемы с легкими, а дедушкины кости в мягком климате чувствуют себя лучше. До какого-то момента я верил маме, но становясь взрослее понял, что их уже давно нет в живых.

В школе учился неплохо, но и особого энтузиазма не проявлял. Зато мне очень нравились уроки физкультуры. После занятий я частенько оставался в зале или на уличной площадке для дополнительной тренировки. Среди своих одноклассников я подтягивался и отжимался больше всех, участвовал в олимпиадах, занимал почетные места. Так как отца знали в Сибирском все, то директор школы постоянно заводил с ним разговор по поводу моего будущего. Он хотел сделать из меня спортсмена, легкоатлета. Отец улыбался, мотал головой.

– Мой сын будет военным, – с гордостью говорил он.

По исполнению двенадцати лет я вступил в ряды пионеров. Так велели родители. Они были идейными, а ребенок тогда особо не осознавал все величие момента.

«Я, Сергей Шестернин, вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить и беречь свою Родину, жить, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, как требуют Законы пионеров Советского Союза»

Призыв: Пионер, к борьбе за дело Коммунистической партии Советского Союза будь готов!

Я в воинском стиле отвечал: «Всегда готов».

Так началась моя более осознанная часть жизни.

***

Родители отправили меня в пионерлагерь в Краснодарском крае. Лагерь назывался «Синий Берег». Там были отличные условия, хорошие вожатые из числа детей военных, как я. Весь лагерь представлял собой большую огороженную территорию с воротами. Над ними дугой железными буквами написано название, а еще изображен дельфин. Внутри располагалась въездная площадь, по левую сторону находились жилые корпуса, рядом с административным зданием стоял гараж, дальше гостиница для специалистов, лечебный корпус, кинозал. В самой глубине лагеря были спортивный зал с бассейном и душевыми кабинами плюс рядом раскинулся стадион. У нас также имелась библиотека, куда я ни разу за все пребывание не заходил. Большую часть времени мы с парой других пацанов проводили на спортплощадке. Одного звали Тоха, взрослые называли Антоном. Полноватый, рыжий, улыбчивый добряк больше создавал атмосферу, чем участвовал в наших междоусобных соревнованиях с другим пареньком – Вадимом. Точно не помню, кто были его родители, но одно точно – он спортсмен. Признаюсь, он был лучше меня во всех дисциплинах. Отжимания, подтягивания, стометровка, приседания, везде Вадиму не было равных. В нашем отряде все на него равнялись. Единственное в чем он бы мне уступил – это стрельба. Тут, пожалуй, Вадим с большой вероятностью проиграет. К сожалению, чтобы выяснить это у нас не было ни разрешения, ни места, ни самого оружия. Так что мысленно я держал в голове, что хваленный Вадим далеко не так крут.

«Синий берег» остался в моем воспоминании, как что-то теплое, светлое, беззаботное. Именно там я впервые встретил человека превосходящего меня в силе. Дело даже не в том, что Вадим умел делать все лучше меня. На свете есть много людей лучше меня и Вадима в этом плане. Но конкретно в лагере сильнейшим был Вадим. Тем самым данное осознание меня мотивировало дальше работать над собой. Я переживал за свое второе место, так как сзади поддавливал другой, не менее слабый конкурент. Его звали Гриша. С ним у меня не сложились отношения вообще. Если Вадима я мог перенести, да и признаться честно, как человек он неплох. Проблема была в том, что он сильный и я это чувствовал. Что касается Гриши, то тут другая ситуация. Он любил выпендриваться, пользуясь своими внешними данными. Гриша был жилистый, «сухой», высокий. Он любил демонстрировать свои бицепсы, нося всегда майки. Когда Гриша оголял торс, то волей не волей будешь восхищаться его прессом, таким выпуклым и объемным. Лицом он явно превосходил всех нас, я имею в виду меня, Вадима и Тоху. Поэтому Гриша пользовался популярностью у девчонок. А те дуры из-за него постоянно тяпались. Помню у нас с ним чуть не завязалась драка.

Мы с парнями, как обычно, в свободное время упражнялись на турниках и брусьях, играли в «лесенку» до десяти и обратно. Побеждал всегда Вадим, хоть на последних этапах каждое подтягивание ему давалось с трудом. Я же всегда оставался вторым. Тоха играл с нами просто для интереса, но стоит отдать ему должное. До пяти раз в «лесенку» он доходил частенько. Мы с Вадимом не смеялись над ним, наоборот подбадривали, мотивировали, скандировали, что-то вроде: «Давай еще, ты сможешь». Как раз, когда была очередь Тохи, мимо нас проходил Гриня (так его все называли) со своей свитой. Прихвостни все младше него, дай бог среди них найдется ровесник. Их было больше. Гриня начал натужно смеяться над Тохой, который в поте лица пытался нагнать в «лесенку» нас с Вадимом.

– Что смеешься? – спросил у него Вадим.

– Смотрите парни, колбаса на турнике висит, дрыгается, живая что ли? – обернулся Гриня к своим. Сопровождающие неловко посмеялись.

Тут он взял с пола небольшой камень и кинул в Тоху. Тот ухнул и спрыгнул на ноги, потирая место прилета. Я посмотрел на Вадима, как бы приняв его главенство в нашей компании, в ожидании ответных действий.

– Извинись перед ним, – вырвалось у меня бесконтрольно.

А что я еще должен был делать, пока Вадим думал как поступить?

– Перед кем? Перед этой колбасой? Вы серьезно, парни? Попить у вас что-нибудь есть?

– Для тебя нет, – сказал я, следя краем глаза за Вадимом.

Гриня скривился.

– Вы че, попутали? С кем вы якшаетесь? Давайте с нами пацаны. Зачем вам этот толстяк нужен.

Тоха смотрел в пол, поправлял футболку. Мне стало жаль его. Гриню хотелось ударить. Он начал медленно подходить к нам. У меня внутри все кипело. Вадим наконец-то придумал что сказать.

– Нарываешься, Гриня?

Тот остановился и развел руки в стороны.

– Да ладно, я прикалываюсь. Бросьте пацаны, чего забычили?

– Теперь извинись перед Тохой, – сказал спокойно Вадим.

– Вот еще.

Гриня развернулся и через плечо харкнул нам под ноги. Я дернулся с кулаком на перевес, но Вадим меня остановил. Гриня продолжал провоцировать.

– Ну давай, ударь меня. Пожалеешь потом.

– Он специально провоцирует, не лезь, – шепнул мне Вадим.

– Силенок то маловато будет, – кривлялся Гриня. – Эй, Вадя, отпусти его, пусть попробует. Будет мне еще тут кидаться. Я ничего вам не сделал, просто пошутил. Пошли отсюда.

Он махнул на нас и головой показал своим, чтобы те двигались вперед. Свита немного растерялась, пацаны стреляли глазами в разные стороны, не понимая как себя вести.

– Оборжаться, – крикнул я ему вслед.

К нам с Вадимом подошел Тоха.

– Спасибо вам. Я даже как-то не ожидал.

Он пожал нам руки. Все оставшееся время в лагере Тоха находился рядом со мной, даже не с Вадимом, а именно со мной. С самим Вадимом, после инцидента с Гриней, у нас сложились дружеские отношения, правда когда дело доходило до соревнований, то тут мы могли не на шутку ссориться, обвиняя друг друга в нечестной игре или грязном исполнении силового элемента. В целом, наше трио жило дружно.

Второй случай с Гриней уже зашел дальше словесной перепалки. Была у нас в лагере одна девочка. Стройная блондинка, звали Надей. Тут все по классике: умная, красивая, стройная. Училась Надя на одни пятерки, шла на золотую медаль. Вокруг нее постоянно крутились парни. Она мне тоже симпатизировала, но почему-то я не решался с ней заговорить. То же самое с Вадимом. Он краснел и вел себя неестественно, когда она находилась рядом. Я точно знал, что он влюбился в Надю, хотя сам Вадим об этом не говорил.

После обеда, лагерные медленно выходили из столовой. Я с Тохой вышел на крыльцо раньше Вадима, ему еще надо было в туалет. Мы ждали его. Вдруг мой взгляд поймал в уголке парочку. Одной из них была Надя, а кто стоял перед ней, понять издалека трудно. Какой-то рослый парень с широкими плечами. Я начал догадываться, кто это мог быть.

– Это не Гриня с Вавиловой там? – сказал я Тохе, кивая в сторону отдаленного уголка.

– Кажись они. Что он делает? – Тоха начал всматриваться.

Так как он имел плохое зрение, то начал щуриться и растягивать в стороны глаза за уголки. Мы видели, как Надя пыталась уйти от Грини, но он схватил ее за плечи и не отпускал. Она несколько раз ударила его в грудь.

– Не хорошо это, – произнес я свои мысли в слух.

Вскоре вернулся Вадим. Мы не сразу заметили его, так как увлеченно наблюдали за картиной в углу здания столовой.

– Это Гриня что ли? – удивился он, потом посмотрел на меня. – Пошли со мной, если что…

Вадим не договорил и быстро пошел выручать Надю. Я дал знак Тохе стоять на месте, а сам пошел нагонять Вадима. Он очень уверенно шел, приближаясь к Грининой спине. В этот момент Гриня хватал Надю за задницу, прижимая к себе, а она уже плакала. Вадим взбесился. Я никогда его еще такого не видел.

– А ну отпусти ее быстро, – закричал он.

Гриня от неожиданности немного дернулся. Руки он с Нади убрал, но не выпускал из поля зрения.

– Ты чего, Вадя? Мы просто общаемся, – ответил довольно Гриня.

– Ага, а почему она плачет? – спросил нервно Вадим.

– Черт ее знает. Бабы. Ты что-то хотел?

– Да. Я хочу, чтобы ты отпустил Надю.

– Еще чего хочешь? А этого зачем привел с собой? – он улыбнулся мне

– Надю пусти.

– Мы просто общались. Она меня любит, а я ее. Мы свои отношения выясним сами.

– Неправда, – крикнула Надя, вытирая слезы. – Он говорил мне гадости, трогал меня за грудь.

– Ты че несешь, дура? – огрызнулся на нее Гриня.

– Рот закрой, – сказал Вадим. – Вылетишь из лагеря с выговором тут же, ты понял меня?

– И кто меня выгонит? Ты? – Гриня резко закивал, потом улыбнулся.

– Надя, ты можешь идти. Он тебя не тронет.

Надя кивнула и быстрым шагом пошла прочь. Она прошла мимо меня, поблагодарив взглядом, я поджал губы, мол сейчас разберемся. Я посмотрел ей в след и понял, что нас начинают окружать дружки Грини. По одному то мы бы с Вадимом их раскидали в два счета, а вот вдвоем против толпы это другое, тут по голове настучать могут.

– Убью нахуй, – закричал Гриня и прыгнул на Вадима, повалив его на землю.

Завязалась драка. Мне удалось только краем глаза увидеть, как на меня сзади налетело два пацана. Прямо передо мной на земле возились Гриня и Вадим, матерясь друг на друга. Я сразу не упал, удержался от первых ударов, но потом подскочила подмога, повалив меня лицом на пол. Мои ноги отбивались от града ударов, меня пинали по спине, в живот, голову я закрыл двумя руками и продолжал по возможности отбиваться. Кто-то вдалеке кричал: «Драка! Драка!». Удары ослабевали, нападавшие явно устали пинать меня. Я воспользовался ситуацией и резко сбил с ног одного противника. Другой попытался пнуть меня, но также получил от меня по коленям. Прибежали воспитатели с вожатыми. Они принялись оттаскивать зачинщиков от нас с Вадимом. Ему досталось больше чем мне. Надо сказать, Гриня его побил будь здоров, но и сам он плевался и сморкался кровью, отползая от Вадима. Я ощупал себя. Кроме разбитой губы, болевшей спины и ребер ничего больше не болело, вроде бы ничего не сломал.

Все драчуны оказались спустя некоторое время в кабинете у начальника лагеря. С ним был знаком мой отец и в этот момент мне стало стыдно. С другой стороны не мы начали драку, да и мы заступились за девушку, а это святое. Нам обработали раны. Начальник начал читать лекции. Он говорил, что я, Вадим и Гриня являются лучшими спортсменами во всем лагере и тут такой позор. Из всего, что говорил начальник мне практически ничего не запомнилось, я думал об отце. Он все равно узнает о драке и меня будет ждать серьезный разговор. Также мне запомнился запах в кабинете, где мы сидели. Пахло пылью, особенно от красных флагов и знамен, расставленных по углам комнаты. После строгого выговора, Гриню выкинули из лагеря, разобравшись в ситуации. Надя подтвердила наши с Вадимом слова, что к ней приставали. Отец грозился приехать и поговорить со мной, но до самого закрытия лагеря я его не видел, наверное, были дела. Вот с Вадимом его отец проводил беседу. Он был в звании майора, только жили они не в Сибирском, а где-то рядом с Новосибирском.

В последний день лагеря, я сидел на брусьях с Вадимом. Мы разговаривали с ним о разном. Уже темнело и скоро был отбой. Я спросил у него:

– Куда после школы собираешься?

– В военное училище скорее всего или просто в армию пойду, – сказал Вадим.

– Получается мы вместе туда пойдем? – удивился я.

Вадим тоже повеселел.

– Серьезно? Ты тоже в училище поступать будешь?

– Если я туда не пойду, боюсь, что папа со мной тогда сделает.

– То есть военное училище в Новосибирске?

– А какое еще? Это ближайшее от нас.

– Ты же с Павловска?

– Почти. С Сибирского. Это недалеко.

– А точно, ты же говорил. Я с Павловска.

Я удивился такому стечению обстоятельств. Зато теперь одно знаю точно – Вадим мой друг, мой первый друг, с которым мне хорошо. Из-за постоянных переездов я так и не смог найти компанию, где мне бы было хорошо. За Вадима я решил держаться.

***

Как я уже говорил, военная подготовка у меня началась с самого рождения. Мое будущее было определено с того момента, когда мама узнала пол его будущего ребенка. После лагеря мы никуда не переезжали вот уже два года. В Сибирском у меня появился еще один друг. Его звали Никита Сабурин, мой одноклассник. Приземистый, коренастый пацан с плоским лицом. Мне очень нравилась его походка – короткие шаги, руки маховыми движениями по обе стороны туловища активно помогали переставлять ноги. Выглядело со стороны довольно забавно. Никиту по походке можно было вычислить из миллиона. Он пришел ко мне в класс по ходу учебного года в марте. Его родители, как и мои, часто переезжали с места на место. Они у него вроде бы тоже были военными. Никита был разговорчивым и первым заговорил со мной. Рассказывал всегда много историй. Моя мама его тоже полюбила. Описывая его, она говорила «живчик».

У нас в Сибирском имелось небольшое озеро. Мы часто ходили туда с Никитой купаться летом. Нашим местом считалась бетонная плита, не понятно как попавшая на берег озера. Она наполовину уходила в воду, а другая половина лежала на берегу так, что образовывала ровную плоскость, где мы кидали свои вещи, а потом загорали. У нас была маленькая компания. Два соседских пацана и девчонка, такая пацанка. Детство проходило беззаботно, но в один из дней, кажется это было осенью, папа объявил о переезде в Павловск.

С одной стороны мы были рады за папу, что его повышают и дают больше полномочий. Он всегда стремился дослужиться до высоких званий. Поначалу я протестовал. Мне никак не хотелось расставаться с Никитой в первую очередь, да и вообще с остальными. Там еще мама пыталась как-то повлиять на папу, но он стоял на своем, лохмача мне голову и говоря, что-то вроде: «Новых друзей найдешь». А может быть я не хочу новых, мне старые нравятся. Но приказ старшего есть приказ. Мы собрали сумки и снова перекочевали в новый город. Я нашел в переезде плюсы. Во-первых, недалеко от Сибирского. Часа три-четыре на машине и уже Павловск. Значит можно будет видеться с Никитой и остальными. Во-вторых, в новом для меня городе жил Вадим. Я уже предвкушаю нашу встречу с ним после пионерлагеря. Мы конечно же созванивались, он приезжал в Сибирский ко мне, но не надолго. Теперь же у нас будет достаточно времени, а после школы мы вообще вместе пойдем учиться в военное училище, как планировали.

Павловск являлся большим городом. От уютного Сибирского он отличался широкими проспектами, количеством людей, машин, всего. Тут имелись высокие здания. Ночью они красиво подсвечивались фонарями. Новый город начал мне нравиться.

Я окончил школу не как отличник, чего желал отец. У меня имелось целых пять четверок: по алгебре, русскому, Черчению, биологии и пению. Зато итоговая пятерка по истории меня очень радовала. Особенно меня интересовали исторические сражения, когда нам рассказывали про тактику ведения боя, про то, какое оружие использовалось в те времена. С Вадимом общался постоянно. Мы как не разлей вода всюду появлялись вместе.

Летом того же года я перебрался в Новосибирск, в военное училище. За это я получил от отца в подарок «командирские» часы. При чем они являлись достаточно редкими, выпущенными ограниченным тиражом по заказу министерства обороны СССР. У часов был красивый кожаный ремень темно-коричневого цвета, черный циферблат с гранеными позолоченными краями. Сам корпус тоже позолочен. Вверху на циферблате надпись «командирские», а ровно напротив внизу – «чистополь». Я очень обрадовался такому подарку. С тех пор я их снимал только, когда мылся.

Первым делом по прибытию в училище, в списках вновь прибывших я постарался найти Вадима. К моему огорчению, его записали в другую группу и занятия у нас не совпадали. Зато в свободное от учебы время мы проводили всегда вместе. Случай с Гриней вспоминали с улыбкой, постоянно шутили. Вадим начал встречаться с девушкой из НГУ. Он по какой-то причине не хотел знакомить ее со мной. Я знал только ее имя – Света. Но однажды Вадим все-таки пришел погулять вместе с ней. Девушка не отличалась красотой, но было в ней что-то привлекательное. Надя из лагеря была в сто раз красивее. Света пришла в юбке, чулках и рубашке в синий горошек. Верхние пуговицы она оставила не застегнутыми, заманивая мужской взгляд туда посмотреть. А там было что показать. У Светы были выдающиеся груди, да и сама она была не совсем стройной, но толстой тоже не назовешь. Рядом с ней Вадим сверкал, улыбался, шутил. Я не помню, когда он последний раз был такой раскованный и веселый, так как по жизни он довольно спокойный и не сильно эмоциональный. Мне Света понравилась как человек, как подруга моего друга. Она любила много говорить, была не глупая, могла поддержать разговор на любые темы. За Вадима я порадовался. Втроем мы прошли по парку, съели мороженное, посидели на скамейке. Там я почувствовал себя лишним и решил оставить их вдвоем, сказав, что надо что-то подготовить к завтрашней учебе. Я начал завидовать Вадиму. У него появилась девушка, а у меня никого даже на горизонте не было. Специально кого-то я не искал. Еще родители начали на эту тему частенько со мной разговаривать. Мама приезжала в Новосибирск от силы раз в месяц. Отца, за все время моего пребывания в общаге, я видел только два раза. Первый раз, когда я заселялся, а второй на каникулах. Мама постоянно говорила, что папа переживает из-за отсутствия у меня девушки. Меня же данная тема начала уже просто раздражать. Я поддакивал маме, вздыхал, разводил руками, мол вот так бывает.

– Я присмотрела тебе одну хорошенькую девочку, у нас в Павловске. Живет в соседнем доме, родители хорошие у нее. Когда у тебя каникулы?

– Скоро, – сухо отвечал я.

– Вот приезжай к нам. Я тебя с ней познакомлю.

– Хорошо.

Подобные разговоры проходили у нас на кухне в общаге за чаем. Я не мог жестко ответить матери, сказать, что я сам разберусь. С детства меня вымуштровали, что старший прав, а родители вообще святое. У меня просто язык не повернется сказать что-то подобное. Мама уехала, я ее проводил на автобус, вернулся в общагу и немного загрустил.

Вадим решил отметить свой день рождения в лесу, на турбазе за городом. Он собрал наших общих знакомых по училищу, Свету, даже не забыл про Тоху, о котором я после лагеря больше ничего не слышал. Оказывается Вадим с ним продолжал общаться. Тоха немного похудел после нашей последней с ним встречи. Он пошел учиться на строителя и сейчас живет в Краснодаре. Я обрадовался его появлению, так же как и он моему. Еще на день рождение приехала одна девушка, которая мне сразу понравилась. До этого я ее нигде не видел, решил поинтересоваться у Вадима кто такая. Он разбирал сумки, ставил все на деревянные столы.