Мир полон позитивных намерений. Сборник рассказов

Редактор Ирина Катаева

Иллюстратор Олег Малинин

© Альбина Сберегаева, 2021

© Олег Малинин, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-0055-2256-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

НЕ ПИШИ СТИХОВ, А ТО ВЫПОРЮ

1.

Молодая женщина сидела на деревянных перилах моста. Руки развела в стороны. Подумала, что так напоминает птицу.

Разве птицу?

Скорее, ощипанную курицу.

Она медленно подняла руки вверх. Ветер потрепал за челку, прошлогодним листом ударил по носу. Женщина покачнулась, вскрикнула и схватилась руками за перила.

– Малимочка, ты только не прыгай. Умоляю…..

Мужчина сложил вместе ладошки и упал на колени.

– Не- мо-гу, – заревела женщина. – Во что превратилась моя жизнь? Я задыхаюсь. Задыхаюсь в мутной воде. А ты ничего не видишь, кроме своих книг!

– Неправда, – шептал и полз к ней мужчина. – Ты хозяйка лучшего литературного салона, тебе все завидуют.

– Не-прав-да! – кричала женщина. – Все приходят, чтобы надо мной посмеяться.

Мужчина потянулся к подолу её платья.

– Не трогай меня, Федор, не трогай, – верещала женщина. Покачнулась и потеряла равновесие. Падала некрасиво, ногами вверх. Юбка задралась и обнажила розовые панталоны. Тело звонко шлёпнулось, поднимая весёлые брызги, и быстро ушло под воду.

***

В этот день погода была настолько теплая, что жители города Вологды зимние пальто сменили на легкие. Первые смельчаки сняли головные уборы и жмурились от нежного прикосновения солнца. Ревнивый ветер сгонял тепло, но быстро уставал и бежал в снежные поля за подмогой. Пахло гнилью.

**

Мужчина третий час стоял у деревянных перил моста, смотрел на воду. Река в городском парке уже освободилась ото льда, но ещё стояла в легком полусне. И вот она сжалилась и вытолкнула со дна спящую русалку. Её хвост и волосы медленно шевелились. Мужчина жадно рассматривал лицо и находил схожесть с другой, любимой. Только у его женщины были румяные щечки и милые колечки волос. Она любила притворяться спящей, смотреть на него сквозь ресницы. Потом не выдерживала, смеялась, протягивала руки и крепко его обнимала.

Русалка с равнодушным лицом проплыла мимо и исчезла за первым поворотом.

Птицы на ветках ивы неприлично громко орали о своих желаниях.

– Прекратите! – шептал мужчина, зажимая уши руками. – Прекратите!

На грязных мостках валялся букет из первых цветов мать-и-мачехи, что ещё утром так любовно собирали нежные руки Малимочки.

– Нате! Получайте!

Он топтал сапогами солнечные головки цветов.

А в воздухе пахло гарью.

2.

– Вы тот самый Сологуб? – у администратора гостиницы «Золотой якорь» на лбу выступили мелкие капельки пота.

– Нет, я другой.

Федор Кузьмич старчески закашлял, взял ключи и медленно поднялся на третий этаж в номер.

– Кто это? – обратилась к администратору симпатичная барышня. Она принесла из ателье готовый заказ одному из постояльцев и, получив комиссионные, должна была идти по своим делам, но не уходила. Бросив на столик букет из мать-и-мачехи, поднимала каждый цветок, любовалась на яркую головку, потом быстро переплетала покорные стебли в венок. Администратору было приятно присутствие девушки.

– Сам Федор Сологуб, – торжественно произнёс он и надул для важности щеки.

– А я думала, что он молодой, красивый. А этот – старик, бородавка на носу и лицо скучное. А вот пальто у него дорогое, немецкое.

– Много ты понимаешь, дурёха. Великий человек приехал лекции читать, а ты про бородавку.

– Не, я бы с таким даже не поцеловалась.

Она доплела венок и надела на голову.

3.

Федор Кузьмич открыл дверь номера и вошёл. Тяжелые шторы, светлые обои, стол у окна, широкая кровать с белоснежным бельем – всё это вместе создавало уют. Он повесил на плечики пальто и тяжело опустился на стул.

Долго смотрел в окно на идеальные пропорции белоснежного храма. Со временем Федору Кузьмичу стало казаться, что это не храм, а океанский лайнер. И если придёт время бурь, то он возьмёт удары волн на себя. И все спасутся. Все. А сейчас, ранней весной, он стоит на приколе в мутных водах центральной площади.

– Везде мутная вода, – произнес Сологуб вслух, перекрестился и задернул шторы.

Вздохнул, провёл рукой по подбородку. Эта привычка появилась с тех пор, как он начал отращивать бороду, и в минуты глубокой задумчивости её поглаживал. А женившись, получил приказ обрить. Сопротивлялся недолго – хотелось выглядеть моложе.

Из портфеля достал тетрадь, открыл и прочитал вслух первую строчку: «Вопросы искусства, как мы все знаем, часто отступают на второй план перед вопросами практической жизни…»

***

В дверь постучали быстро, звонко, словно маленькая птица билась клювом о дерево.

Федор Кузьмич рассмеялся, бросил тетрадь на стол, сел, широко расставив ноги, и крикнул:

– Влетайте.

Дверь распахнулась, и в номер вбежала девушка. Не высокого роста, подвижная. Круглые черные глаза, носик тоненький вскинут вверх. Она оббежала комнату и встала в центре. Федор Кузьмич почувствовал нежный запах весны и молодого женского тела, чуть поморщился и провел рукой по подбородку.

– Здравствуйте, а я стихи пишу. Прочитать? – затараторила девушка весело, перекатывая звук «р» конфеткой во рту.

– Вы садитесь. Садитесь на кровать. Простите, но больше некуда.

Она села. Быстро вскочила и одернула платье.

– Нет, вы меня не так поняли. Я не за этим сюда пришла. Я стихи пишу.

– Раз вы сидеть не желаете, так и я в вашем присутствии встану. Вместе стоять будем.

Он тяжело поднялся, кашлянул.

– О чем пишете стихи?

– О самом главном в жизни человека.

– О свободе?

– Смешной вы. Конечно, о любви.

– Читайте.

Она оглянулась по сторонам, вскочила на стул, замахала руками.

Слова выскакивали из неё, рассыпались во все стороны, стукались об стены и пол. Сологуб не мог сосредоточиться.

Его воображение рисовало другую картинку. Как набирает в ладонь чистой воды и подносит к её лицу. А она, наконец, замолкает, смотрит на свое отражение, улыбается. А потом, наклоняет головушку и пьёт, то опуская, то поднимая клювик. Да и не девушка она, а на самом деле птица. Яркая, подвижная. Сейчас взмахнёт крыльями и улетит от него.

– Стойте, – он ударил несколько раз в ладони. – Замолчите! Вот если я сейчас хочу вас выпороть, то это любовь?

Она спрыгнула со стула. Венок упал с головы. Федор Кузьмич с трудом нагнулся, кряхтя поднял, повертел в руках и надел на свою лысую голову.

– Зачем вы насмехаетесь надо мной? – весело засмеялась девушка, ладонью прикрывая рот.

– Странно, что вы не обиделись. А вот моя бы жен… Впрочем, это уже не важно. Как ваше имя?

– Анастасия.

– Так вот, Настенька, не пишите стихов. Не нужно. А иначе я вас выпорю.

Девушка замолчала, порывисто задышала. Хотела сказать что-то грубое, резкое, но передумала. Как всё это унизительно получилось.

– Покажите мне, пожалуйста, город. Хочу подарков домашним купить, – Федор Кузьмич протянул ей руку.

Странно, у пожилого человека такая молодая рука. Широкая, розовая ладонь исчерчена кружевом линий, словно карта жизни, где считывается дорога знаний, таланта, страсти и одиночества. Хотелось прикоснуться к ней губами, потереться щекой и стереть линию одиночества.

– Что вы обо мне думаете? Неприлично с незнакомым мужчиной гулять по магазинам, – девушка сделала шаг назад и спрятала руки за спиной.

– Да, прыгать по стульям в номере, – это нормально. Хорошее же у вас воспитание, барышня. Впрочем, как хотите, а сейчас прощайте, голубушка.

Он подошёл к двери, широко её распахнул и театрально показал рукой в коридор.

– Я только стихи хотела почитать, – заныла девушка.

На пороге он её остановил, взял за руку.

– А чтобы вы сделали ради любви? – зашептал он.

– Я не знаю, пустите.

Но Сологуб держал руку крепко.

– Так вот, не пишите стихи о любви, пока не узнаете её. Пока вот тут не заболит, – он положил её руку к себе на грудь. – Вы меня поняли?

– Да.

– Уходите.

Девушка выбежала из номера. Федор Кузьмич закрыл за ней дверь, прижался спиной и закрыл глаза.

4

Уже два года, как он не чувствовал запахи. В первые минуты, когда он это понял, очень испугался. Перенюхал всё: духи жены, платья. Рыдал от отчаянья, кричал. Он приказал собрать все её вещи и выкинуть. Месяц лечился на водах и, наконец, понял, что всё бесполезно. Со временем смирился и даже стал находить плюсы в спокойствии и отсутствии раздражающих факторов.

И вот, его пробило в провинциальном городе Вологде. Он стоял у дверей и глубоко дышал, словно очень долго находился в душной камере, а сейчас кто – то мудрый распахнул для него окно.

Хотелось прокричать что-то озорное, мальчишечье. Федор снял с себя венок и понюхал. Сладко пахло женщиной и весной.

Он подкинул его вверх. Ещё раз. Ещё.

Скоро весь пол был покрыт головками ярких цветов. Он наступал на них. Словно космический бог шёл по звёздам. Невидимый оркестр играл вальс и весь мир……

– Вам письмо от жены, – постучал в дверь администратор отеля.

– Что?

Оркестр замолчал. Из открытой форточки потянуло гарью.

– Вам письмо от жены из Санкт-Петербурга.

Федор быстро повернул замок и распахнул дверь, чтобы ударить администратора по голове. Ему протянули конверт, где знакомой рукой написано его имя.

Он вскрыл письмо. Буквы прыгали в разные стороны, пришлось надеть очки.

«Милый Малим. Я всё это время жила в гостинице, а не у подруги. Не осуждай меня. Я не хотела, чтобы ты волновался. Гостиница хорошая, моя комната очень чистая, светлая и удобная и, конечно, в стиле модерн. Перед сном выхожу погулять, но всё больше читаю. Крепко целую. Пиши мне. Твоя Малимочка»

Она жи-ва, она жи-ва, – стучали в голове тысячи барабанщиков.

Она живаааа, – трубили в голове тысячи трубачей.

Пол, стены, потолок – всё шаталось. Федор упал на кровать, положил руку на грудь.

– Я же знал, что она просто спала. Она меня испытывала. Это игра такая в спящую русалку. Нужно было её окликнуть по имени. Что я наделал? Что я сейчас наделал? Соблазнился свободе и запаху молодой жизни. Но теперь я спокоен. И первым поездом к ней, домой…. Всё будет, как прежде.

Федор резко встал с кровати, накинул на плечи пальто и вышел на улицу.

5

У фонарного столба недалеко от гостиницы «Золотой якорь» стояла Настя. Она дернулась навстречу Федору Кузьмичу, сделала несколько быстрых шагов и остановилась. Когда он проходил мимо, девушка тихо спросила:

– О чем вы меня тогда спросили? Я не расслышала.

Он ничего не ответил, шёл дальше через площадь, мимо храма. Привычно перекрестился. Этого ему показалось мало. Ещё раз перекрестился.

– Господи, помоги.

Федор Кузьмич быстро пошёл по дорожке Александровского сада. Прямая спина, высоко поднятая голова. Шаг. Шаг. Словно солдат перед боем принял сто граммов и ничего не боится. Старости нет. Есть длинная, длинная личных сражений жизнь. А как награда – тело прекрасной дамы. Давай, иди, мужчина, весело маршируй с огромным пузом опыта. Шаг. Шаг. Бодрее. Она уже раскинула крылья рук, развела на север и восток свои белые ноги. Ты попадёшь прямо в её сладкую черноту. Если …. дойдёшь.

У Федора Кузьмича щелкнуло колено, он ойкнул и захромал. Потянуло в пояснице. Он сгорбился, сжался, потух и пошёл медленно, волоча ногу, раненый возрастом. Закружилось солнце, зашаталась колокольня.

– Милима, Настенька, – простонал он, обнимая тонкий ствол молодого дерева и слеповато оглядываясь по сторонам. Никого. Совсем никого.

На храме загудел главный колокол: «По-чем трес-ка? По-чем трес-ка?». Ему сердито ответили средние колокола: «Три копейки с половиной, три копейки с половиной!». Маленькие зазвонные весело вступили в разговор: «Врешь, врешь, полторы, врешь, врешь, полторы».

Федор Кузьмич потряс головой. Наваждение спало. Звон летел над площадью, очищая от скверны вечным напевом: ««Любишь Бога? К нам, к нам. Любишь Бога? В храм, в храм».

6

– Слава России, – кричал со сцены Сологуб.

– Государю императору Слава, – дружно ответили люди в зале.

– А на этом лекцию на тему «Искусство как выразитель миропонимания» объявляю закрытой.

Слушатели долго хлопали, что-то хвалебное кричали со своих мест. Долго не расходились, стояли группами, обсуждали. К великому Сологубу гимназистки подходили робкими стайками, просили автограф в альбом. Он спрашивал имя, смотрел в лицо, а потом медленно писал, выводя старательно каждую букву. «Наталье, или Светлане, или Ольге от Федора Сологуба на добрую память». Организатор отсчитал триста рублей и умолял ещё приезжать с лекциями.

Когда, наконец, все разошлись, Федор с чемоданом вышел на улицу.

Его окликнула Анастасия.

– Можно я вас провожу на вокзал?

В повозке они молчали. Он даже сквозь толстую ткань пальто чувствовал прикосновение его плеча с её плечом. Потом, некстати, вспомнил жену. Во рту стало кисло, и он отодвинулся.

***

На перроне было уже темно.

– А я стихи порвала и сожгла. И у меня вот что.

Настя подняла вверх обожжённый палец в зеленке.

Федор на него нежно подул.

– Я даже согласна, чтобы вы меня выпороли, и я никогда не писала стихов.

Он взял её маленькую руку, раскрыл и поцеловал в мягкую ладошку.

Она задохнулась, захлебнулась от счастья и жарко зашептала.

– Я готова с вами поехать и помогать во всем.

Девушка обхватила его шею руками и прижалась губами к губам, как это делают только в детстве.

Сологубу стало стыдно от своих желаний, мыслей, поступков.

– Я очень старый для тебя, птичка. Прощай.

Он поцеловал её в лоб, поднял с земли чемодан, поднялся в вагон и закрыл дверь. Даже не оглянулся.

7.

Стук колёс успокаивал нервы. Он заказал чай и свежую прессу.

Наводя порядок в сумке, наткнулся на конверт с письмом жены, погладил рукой шершавую бумагу. Понюхал. Не пахнет. Странно, она всегда сильно посыпала письма сухими духами.

Посмотрел на дату отправления и похолодел. Письмо было написано и отправлено ещё до её смерти. Сколько же времени оно ездило по стране в поиске получателя и именно в городе Вологде его поймало.

Ну что ж, уже поздно нажимать стоп-кран. Поезд уносился всё дальше и дальше. Федор положил большую седую голову на подушку и провалился в сон.

Невестка для мамы

– 1-

Раннее утро в одной из квартир панельной многоэтажки на окраине Москвы. На маленькой кухне пожилая еврейка в китайском халате и в бигудях топчется у газовой плиты, жарит на сковородке оладушки.

За столом сидит мужчина в деловом черном костюме, вяло водит ложкой по тарелке с овсяной кашей. На стене бормочет телевизор. Женщина берёт со стола пульт и нажимает кнопку «выкл».

– Тебе уже 33 года, – нарушает она затянувшееся молчание.

– И что?

– В этом возрасте у твоего отца уже был не только ты, но и дача!

– Мама, у нас есть дача. Зачем тебе ещё одна?

– Не передёргивай слова. Вот умру, делай, что хочешь. А сейчас заклинаю светлым образом деда Исмаила, найди себе приличную девушку и женись!

– Мама, у тебя каша сегодня изумительная.

Женщина всхлипнула, бросила на кухонный стол лопатку и закрыла лицо бумажным полотенцем. Сын посмотрел на часы.

– Хорошо. Ну, где я найду эту приличную девушку? Стоять на Красной площади с плакатом? Примут за митингующего, заберут в участок. Ты хочешь невестку в пагонах?

Женщина убрала салфетку с красного лица, наклонилась к сыну и зашептала:

– Иося, хорошая девушка живёт только в приличной семье. Я в интернете уже подобрала тебе отличный вариант.

– Спасибо, я сыт.– Мужчина резко встал. Из кармана достал галстук, накинул на шею, потянул. В коридоре сунул ноги в ботинки, схватил лежавший на тумбочке портфель и выбежал из дома.

– 2-

Мужчину зовут Иосиф. Для мамы Иося. Для коллег Иосиф Давидович. На данный момент ему ровно 33 года 3 месяца и четыре дня. Работает начальником коммерческого отдела в одном из столичных банков. Всё его в этой жизни устраивало, если бы не материны наезды, участившиеся в последнее время. Да, появлялись время от времени в его жизни женщины с безумным сексом, но без взаимных требований и бытовых сцен. А вот о чем он по настоящему мечтал, так это о собаке. Только не о истерично гавкающей крысе, а о огромной, волосатой. У мамы на животных смертельная аллергия, поэтому приходилось смотреть издалека на чужих псов и завидовать.

На сотовый телефон пришло сообщение: «Помни, девушка должна быть из приличной семьи».

– Черт с ним, женюсь. Пусть с мамой сидят на пару, варенье вишнёвое кушают, а зимой носки вяжут.

Иосиф в метро, в автобусе, в лифте внимательно рассматривал девушек. Многие очень симпатичные: длинные ноги, грудь под ладошку, губы готовые к поцелую, но как узнать, кто именно из приличной семьи.

Секретарша Леночка сидела на рабочем месте и красила огромные губы ярко красной помадой.

– Леночка, с добрым утром. Чудесно выглядите.

– Спасибо Иосиф Давидович, – ответила она приветливо.

– А как самочувствие ваших уважаемых родителей? – вырвалось у него неожиданно.

По белоснежному лицу Леночки побежали красные пятна, губы скривились. Она бросила в стол помаду и уставилась в экран.

Ему в Леночке нравилось всё, особенно длинные ноги и молчаливость. И только одна часть её тела вызывала повышенный интерес. Правая нога. Нет, она не было кривой или волосатой. Наоборот, изящной лодыжке и маленькой ступне позавидовала бы любая девушка.

Но выше, на икре, в самом волнующем месте, тату толи волка, толи медведя, возможно собаки, только крупной, что сидела в полуоборота и смотрела снизу вверх очень знакомыми глазами. Согласитесь, неприлично рассматривать ноги девушки, а спрашивать – верх неприличия. После такого вопроса придётся жениться.

Иосиф зашёл в свой кабинет, сел на стул и начал на нём крутиться. Эта привычка у него была с детства и очень помогала обдумывать непонятные ситуации.

Через десять минут он включил компьютер и достал из архива дело Елены Иринеевны Орчук. В графе «родитель» стоял прочерк, а в графе «мать» написано, « осуждена за воровство, воспитывала бабушка».

– Да, девушку нужно искать из приличной семьи. А то тёща с подарками из зоны придёт в гости, и маму схватит удар.

Он вышел из здания банка. Купил мороженое в ларьке и сел на лавочке в тихом парке.

– 3-

Иосиф сидел на скамейке и как будто задремал.

– Хотите с собакой погулять?

Он открыл глаза и увидел стоящую рядом девочку лет семи в синем клетчатом платье и большим белым бантом на волосах.

Иосиф протянул руку и взял за поводок собаку. Она была огромная, с густой белой шерстью и янтарными умными глазами. Мужчина пошёл по аллее, а собака послушно семенила рядом. И чем дальше он уходил от скамейки, тем выше становились деревья, тем глубже синева неба. Это уже был не взрослый мужчина, а мальчик Иося в матросском костюме и резиновых сапогах на голую ногу. В груди мурашки приятно пощипывали. Они вышли из парка и встали на тротуаре у дороги. Не понятно, в какую сторону идти. Людей на улице не было, и день из цветного перетекал в серый.

Из кустов выкатился футбольный мяч. Иося не выдержал и изо всех сил по нему пнул. Мяч улетел высоко, а потом, признавши в нём хозяина, вернулся обратно. Мальчик не заметил, как отпустил поводок. Он бил по мячу коленом, носком сапога, головой. Ещё, ещё раз, самозабвенно, до бесконечности.

Собака ткнула в спину носом, напоминая о себе. Мальчик отвлёкся и пропустил удар. Мяч шлёпнулся рядом, отскочил от бордюра и укатился через дорогу на другую сторону улицы. Иося подошёл к краю дороги и посмотрел по сторонам. В городе было так тихо, что он слышал удары сердца. Тёмные глаза окон смотрели равнодушно. А из подворотен медленно выползал туман, выстилался по дороге и исчезал в темноте горизонта.

У мальчика от страха вспотели ладони рук. Оглянулся по сторонам. Собака послушно сидела рядом.

– Это всё из-за тебя. Сама неси мяч, – показал пальцем на другую сторону дороги.

Собака сорвалась с места и побежала. Ещё несколько прыжков и она у мяча. Схватила аккуратно зубами, и, виляя радостно хвостом, побежала обратно, то отпуская мяч, то ловя снова.

Из черноты выскочили две точки, напоминающие злые глаза приготовившегося к прыжку зверя. Мальчик от страха прижал руки к груди. Точки быстро увеличилась, и скоро стало понятно, на бешеной скорости по дороге мчится машина. В салоне горит свет, а за рулём сидит девочка в клетчатом платье, и смотрит в заднее зеркало, любуясь отражением огромного банта на голове.

– Ненси, стой. Стой! – закричал Иося отчаянно. Фары ослепили глаза мальчику, и он зажмурился. Послышался удар, и всё стихло.

Машина с красивой девочкой исчезла, а на черной дороге лежала белая собака. Иося перебежал дорогу и наклонился к ней. Ненси с усилием подняла голову и лизнула горячим языком ему руку.

– Ненси, где болит? – Он провёл рукой по её спине и увидел на руках кровь. Она сладко пахла.

– Сейчас, потерпи. Мне нужно оттащить тебя с дороги.

Собака была очень тяжёлая, и мальчик не смог её поднять. Он изо всех сил тянул за ошейник.

– Вставай. Приказываю тебе. Вставай.

Собака проползла на брюхе. У бордюра повалилась на бок и замерла.

Мальчик целовал её в нос, трепал за уши, обещал самые лучшие лакомства, но она не просыпалась. Пустыми глазами смотрела мимо него, в бездонное небо. Сладкий запах стал нестерпимый и его вытошнило.

Иосиф Давидович очнулся на скамейке. Голова кружилась. Он энергично сжимал и разжимал кулаки затёкших рук. Поднёс ладони к носу и понюхал. Пахло сладким. Но скоро ветер подхватил и унес этот запах туда, куда уходили девочка с огромными бантами и белой собакой на поводке.

– 4-

Когда сын ушёл на работу, Вета Арамовна выкинула сгоревшие оладушки в мусорное ведро, выключила газ и прошла на цыпочках в комнату сыну. На стульях беспорядочно висела одежда, на полу валялись журналы. Сын запрещал заходить в комнату и тем более что-то трогать.

– Потом мне спасибо скажет.– Вета Арамовна нажала круглую кнопку винчестера, и компьютер затарахтел. Она всегда в такие моменты чувствовало приятное волнение.

Пусть сын считает, что его мать старая курица и ничего в интернете не умеет. Это неправда.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.